«Смысл истории — глубокое испытание веры»

 

 

 Икона Божией Матери «Августовская Победа». Иконописец Ростислв Гирвель, Санкт-Петербург

Икона Божией Матери «Августовская» или «Августовская Победа» — удивительным образом раскрывает таинственный смысл всех Богородичных икон. Эта икона прославилась дарованием победы русскому воинству в середине Первой мировой войны, в 1915 году. Перед решающим боем русские воины, попавшие в окружение и ожидавшие неминуемой гибели, увидели в небе явление Царицы Небесной, Которая в левой руке держала Богомладенца Христа, а правой указывала на запад. Сотни людей в благоговении опустились на колени при виде Божией Матери. Появилась твердая надежда, что этим явлением Она обещает им скорую победу над превосходящими силами неприятеля. Утром русские войска пошли в атаку и нанесли врагу сокрушительное поражение.

О чудесном явлении Божией Матери русским воинам в Августовском лесу было доложено Верховному Главнокомандующему — императору Николаю II. По его указанию была отпечатана большим тиражом армейская листовка, на которой изображено явление Божией Матери, с кратким поясняющим текстом об этом событии. По благословению митрополита Московского Макария (Невского), ныне также прославленного в сонме новых мучеников и исповедников Церкви Русской, была написана икона Божией Матери, получившая название «Августовская Победа» или «Явление Божией Матери на войне».

Но что последовало за этой победой? Какое наступило поражение России, кажется, почти полное ее уничтожение! Где сегодня великие победы, посланные Божией Матерью через Ее чудотворные иконы Казанскую, Владимирскую, Тихвинскую, Смоленскую? Дело не только в том, что дарованное Богом должно быть воспринято. А в том, что в основании всех наших подлинных, в том числе земных побед, должно быть положено приснопамятное поражение Спасителя мира на Кресте, у которого всегда стоит Божия Матерь. «Судьба обошлась с Россией безжалостно. Ее корабль затонул, когда до гавани оставалось не более полумили», — всем известно это высказывание У. Черчилля. Судьба? Для нас это Промысл Божий, всемилостивый и всемудрый, который означает, что только в Кресте Христовом — непобедимая победа. Как раскрывается эта победа в истории и в конкретных событиях и в чем смысл поражения России и последовавшей за этим крушение православной монархии? О просвещении главной тайной нашей жизни мы должны прежде всего молить Божию Матерь перед Ее иконой «Августовская Победа».

Божия Матерь, никогда не оставляющая нас помощью во всех наших испытаниях, одновременно говорит нам, что все наши человеческие дела и сражения, которые мы ведем, и даже устроение жизни государства и общества на христианских началах в конечном счете с неизбежностью обречены на поражение. Никогда не существует совершенного успеха в рамках земной истории. В искушении осуществить христианский идеал здесь и сейчас, на земле и во временной истории, всегда присутствует тень Вавилонской башни. Как если бы судьба человечества могла завершиться на этой отпавшей от Бога земле, как если бы его история могла найти свою цель и свой смысл во временном. Всякий земной град, и даже православная монархия, — непрочное соединение Иерусалима и Вавилона, Града Божия и града зла.

Одно дело создать теоретическую модель общества, где царствуют правда, порядок и мир, заповеданные творению, предназначенные для нашего земного существования, — то, без чего не может обойтись наша временная жизнь. Ничто как православная монархия не может содействовать созданию и сохранению этих ценностей. Но после этого следует тотчас же добавить, что не сюда должен быть направлен наш духовный взор, или, если угодно, идеальный замысел, обозначающий цель, к которой должна устремляться наша деятельность. Если бы такой замысел был действительно осуществим, временная деятельность человека прямо соответствовала бы его возрастанию в вечном. Но вот то, что реально существует: мы имеем не только доброе естество, которое восхотел даровать нам благой Творец, в истории и в жизни постоянно обнаруживает себя наше падшее естество, ослабленное и искаженное грехом.

В коллективной истории мы находим тот же горький опыт поражения, что и в личной жизни в нравственном плане: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7, 19). То что было в начале прекрасной мечтой, благородным предприятием, по мере того как теоретический его образ уточнялся, все более вызывало разочарование. Все яснее обнаруживался разрыв между тем, чем люди хотели бы быть, и тем, чем они остаются и фактически становятся. Наступает день, когда это расстояние становится слишком большим, и перед нами разверзается бездна.

Но всякое поражение во временной жизни, каким бы оно ни было, не должно приводить нас в отчаяние, как это бывает с не знающими Бога людьми, когда они видят, что все их возможности исчерпаны. Ибо наша надежда устремляется дальше и выше. Да, все земное приговорено к исчезновению, и зло возрастает. Но Бог никогда не обещал нам, что мы будем непременно успешными в земных делах. Вот почему православное богословие — снова и снова будем повторять эту мысль — отвергает как иллюзию надежду тысячелетнего царства, царства праведников со Христом на этой подчинившейся злу и смерти земле и во временной истории. Скорее, мы должны ждать противоположного.

Но мы узнали, что подлинная история — та, которая имеет смысл, — не завершается в обозримом пространстве времени, «ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 14). После Первой мировой войны, а также после Второй, люди в большинстве своем хотели надеяться, что это страшное явление навсегда уйдет из человеческой истории. Хотя удобная и наивная вера многих в идущий по прямой линии прогресс рассеялась навсегда как иллюзия. Революция 1917 года в России, и ее конвульсии — гражданская война, голод, концлагеря, безжалостное уничтожение миллионов людей, а на Западе ни с чем не сравнимый кошмар нацистской Германии, когда великие культурные народы уступили небывалому коллективному безумию, — говорят сами за себя. Мир, который был достигнут, — чем дальше, тем это становится очевидней, — лишь передышка, достигаемая равновесием страха и взаимных угроз атомной или химической смерти, время от времени нависающей над всеми.

Где найти ответ в этом идеологическом Вавилоне, который представляет собой сегодняшний мир? После разрушения православной монархии никогда и нигде тирания не была столь жестокой, как в тех странах, где люди верили, что они осуществляют судьбу человечества. Но для нас, христиан, необходимо, прежде всего, задавать себе вопрос: вера, которую мы исповедуем в служении Откровению, — просвещает ли она нас пониманием тайны?

Конец света, как обычно это называют, — определение с разным значением. Ибо если верно, что «проходит образ мира сего» (1 Кор. 7, 31), то, как говорят святые отцы, исчезает только его образ, форма, но не сущность. Чудесно преображенный, мир станет новым и лучшим — и это будет последним днем всеобщей истории. У многих же, увы, даже среди именующих себя христианами, этот день удерживается в сознании как образ катастрофы, исполненный отчаяния и страха. Как если бы этот день Второго Пришествия Господа не должен быть для нас всепревосходящей надеждой, как если бы христиане не должны были жить в ожидании победоносного возвращения Христа, «избавляющего нас от грядущего гнева» (1 Фес. 1, 10), как если бы Священное Писание не заканчивалось словами: «Ей, гряди, Господи Иисусе» (Откр. 22, 20). Но есть у великих катастроф исключительные преимущества, когда кровь невинно убиенных и кровь мучеников вопиет к небу: «Доколе, Владыка Святый и Истинный?» (Откр. 6, 10). И здесь ответ, который дают Августовская икона Божией Матери и другие прославленные наши иконы на вопрос о смысле истории.

Смысл истории — глубокое испытание веры. Прогресс в христианстве — не линейный и не горизонтальный, он — вертикальный. Он измеряется вечностью, не продолжительностью времен. Христианство всегда требует от нас решительного и полного обращения. «Покайтесь!» — первое слово проповеди святого Иоанна Предтечи (Мф. 3, 2) и Самого Спасителя (Мф. 4, 17), а также апостола Петра в день Пятидесятницы (Деян. 2, 38). Это то, что требуется от нас сегодня не только в личном плане, но и в подлинном видении решающих событий истории. И столь же важно другое ключевое слово, непрестанно звучащее в Евангелии: «Не бойтесь!» — уверенность, что среди самого беспросветного мрака всегда есть решение, и что здесь источник ничем не омрачаемой радости.

Чтобы познать подлинную человеческую историю в ее целостности, в ее полноте или хотя бы в какой-то ее период, надо быть Богом — Тем, «Кто был, Кто есть и Кто грядет» (Откр. 1, 4). Или надо быть Божественным — тем, кто по дару Христа знает, куда мы идем.

Между прочим, икона Божией Матери «Августовская» имеет еще одно название: «Августейшая Победа». Существует несколько видов изображения этой иконы. На одних иконах Божия Матерь — на фоне Креста, на других — Крест в руке Богомладенца. Об этой иконе рассказывала Ольга Николаевна Куликовская-Романова, вдова племянника Николая II. Однажды ей было видение Пресвятой Богородицы, державшей в руке Крест. Никогда ранее подобных икон Божией Матери она не видела. Это было напоминанием, что Крест Христов, с которым изображаются все мученики, был до конца воспринят как собственный Крест Богородицей — Первомученицей Христовой. Спустя многие годы, в Екатеринбургском епархиальном управлении она увидела икону Божией Матери «Августейшая Победа», которая с новой силой напомнила ее видение. Ольга Николаевна была на приеме у владыки архиепископа Мелхиседека по вопросам, связанным с канонизацией царской семьи. Такое совпадение событий было для нее несомненным свидетельством, что мученическая кончина царя явилась августейшей, то есть царской победой, одержанной крестным благословением Спасителя и заступничеством Божией Матери.

Из новой книги протоиерея Александра Шаргунова «Неувядаемый Цвет»