«Гений русской культуры достоин всенародного праздника»

Указ Президента о подготовке празднования 200-летия Федора Михайловича Достоевского, с одной стороны, вполне естественный, с другой стороны, для нас стал такой нечаянной радостью. Естественный, потому что гений русской культуры достоин всенародного праздника, при этом учитывая, что отношение к Достоевскому в разное время было неоднозначным, и, можно сказать, что отношение к Достоевскому - своего рода лакмусовая бумажка для власть предержащих, для идеологии.

Этот факт, безусловно, радость, потому что в данном случае мы видим благоволение к Федору Михайловичу Достоевскому. Радует тот момент, что подготовка началась за пять лет до юбилейного года. Стало быть, есть возможность не спеша, и, конечно, не затягивая, подготовиться к этому юбилею.

Федор Михайлович Достоевский как-то сказал о Пушкине: «Пушкин — это наше все». Наверное, пришла пора и нам повторить эти слова Достоевского, но уже по отношению к нему самому: «Федор Михайлович Достоевский — это наше все». Он в полноте раскрыл русскую душу, сформулировал русскую идею. Он выразил самые заветные чаяния нашего народа. Он явил русское откровение о человеке. Что важно — Достоевского услышал весь мир. Достаточно побывать в музее Достоевского, чтобы увидеть этот факт в реальности. В музей Достоевского в Кузнечном переулке приходят и стар, и млад, и русский, и татарин, и друг степей калмык, как можно сказать. И генсек НАТО, а я в свое время сам проводил экскурсию в музее Достоевского генсеку НАТО, и настоятели афонских монастырей бывают, несколько лет назад настоятель монастыря Иверон архимандрит Василий приехал в Санкт-Петербург, как он сказал, только с одной целью, чтобы побывать в музее Достоевского. Согласитесь это, конечно, говорит о многом.

Можно сказать, что невозможно представить себе Россию без этого имени — Федор Михайлович Достоевский. Его духовное значение, а о литературном я не говорю, поскольку это очевидно — гений русской литературы, и здесь не убавить не прибавить, для России состоит в том, что он смог выразить нашу русскую национальную идею в XIX веке, и его формулы остаются актуальными и доныне. В этом смысле значение Достоевского можно сравнить для нашего национального самосознания с ролью старца Филофея, который на исходе XV века произнес слова, ставшие формулой нашего национального и государственного самосознания: «Москва — Третий Рим».

Вот и Достоевскому удалось найти тоже такие емкие слова, сформулировать эту идею, и, прежде всего, конечно, он дерзновенно провозгласил, что «русский народ — это народ богоносец», что именно он хранит лик Христов в своем сердце, в своей душе. Это идея Достоевского и его завет, его пророчество. Поэтому празднование 200-летия Федора Михайловича Достоевского на столь высоком уровне говорит о многом. Это возвращение нас к самим себе, к своим истокам, к началам нашего национального бытия, поскольку, я абсолютно убежден, без Достоевского у нас нет будущего.

Пять лет на подготовку. Что можно сделать? Как можно отпраздновать? Безусловно, этот год — 2021 год, нужно объявить годом Достоевского в России и в Русском мире. Его празднование должно выйти за рамки России. Мы должны приложить все усилия, чтобы эту дату отпраздновал весь мир. Русский, в первую очередь, и весь цивилизованный мир.

Какой памятник воздвигнуть писателю? Думаю, пора подумать о переиздании академического Полного собрания сочинений Достоевского. Полное собрание невозможно издать за несколько месяцев. Это нужно начинать буквально с сегодняшнего дня. Нужно выпустить юбилейное академическое Полное собрание сочинений Достоевского без каких-либо купюр. Нам нужен весь Достоевский. Без каких-либо изъятий, купюр, невзирая на конъюнктуру времени. Безусловно, Достоевский должен иметь и достойное воплощение в памятниках, музеях. Слава Богу, в Петербурге есть музей писателя, который проводит большую работу. Сейчас стоит вопрос о его расширении, о том, чтобы воссоздать разрушенные рядом с домом Достоевского здания XIX века и там расположить выставочные залы, фонды и конференц-залы и дать музею Достоевского второе дыхание.

Думаю, что вокруг этого музея нужно создать особую зону Федора Михайловича Достоевского, где надо воссоздать элементы экстерьера Петербурга XIX века, стилизовать даже современные учреждения, обязать магазины и кафешки стилизовать в стиле XIX века, чтобы здесь была особая зона, особая атмосфера Федора Михайловича Достоевского, и чтобы музей начинался не за дверью музея, а на улицах, переулках, вокруг музея.

Хотя, с другой стороны, хочется обозначить такую проблему, как профанация имени великого писателя, не только Достоевского, но в данном случае мы говорим о нем. Сейчас в Петербурге появился ряд кафешек, ресторанов, даже фирм, которые используют имя «Достоевский». Сейчас мы видим везде рекламу фирм по доставке еды под названием «Достаевский». Такая подготовка к 200-летию нам не нужна. Нужно принять какие-то запретительные меры против профанации имен наших великих гениев. Почему любой человек, зарегистрировавший какое-нибудь ИП или ОАО, может взять имя нашего национального гения и ернически использовать его в своих коммерческих целях? Мы не должны отдавать на откуп таким фирмам, по сути, святые для нас имена. Наши гении заслужили благоговейной памяти, а не такой профанации на потребу дня, когда именем писателя, являющегося воплощением нашей национальной совести, называются фирмы-однодневки.

В связи с 200-летием Достоевского можно поставить и другую проблему. А именно, пора поставить вопрос о подготовке его прославления в лике святых. Можем ли мы говорить о Достоевском как о нашем не только гении, но и святом? Думаю, что да. Во-первых, видя его благодатный пророческий дар, который совершенно носит божественный характер. Никто, пожалуй, даже из святых не предсказал в такой степени точности катаклизмы и катастрофы ХХ-го века, все попытки воплотить на земле идею безбожия, как Достоевский. Он предсказал и положительный выход из этой катастрофы. Он глубоко верил в Бога, в свой народ. Жизнь Достоевского полна многими благодатными явлениями чудесного характера. И видение голубя еще в детстве в храме Святого Духа, и его сложный путь исканий, когда он прошел свою Голгофу сибирскую — сибирский острог. Как сам Достоевский говорил: «Вера моя прошла через горнило испытаний».

Трудно найти более верующего писателя в нашей литературе. И если его герои и борются с Богом, то, простите, и в Библии мы такие персонажи находим. Они это делают лишь для того, чтобы прийти к Богу. Жизнь Достоевского в этом смысле назидательна, глубоко отмечена печатью особого призвания Божьего и особыми откровениями ему.

Если посмотреть с точки зрения тех требований, которые предъявляются к прославлению святых комиссиями по канонизации, членом одной из них я сейчас состою, нужно отметить главные требования. Это — народное почитание. Здесь можно говорить не только о народном, но и всенародном, и даже всемирном почитании Федора Михайловича Достоевского. Правая вера. Повторяю, Достоевский глубоко православный христианин, последние годы общавшийся с великими оптинскими старцами, ведший благочестивую жизнь, исповедовавшийся, причащавшийся, читавший постоянно Евангелие.

Далее — чудеса, чудесная помощь. Нельзя чудеса понимать, как только исцеление от болезней. Достоевский помогает духовно в болезнях духовных. Он действительно многих исцеляет. Я помню, как секретарь Санкт-Петербургской духовной семинарии и академии Георгий Тельпис сказал, что у нас половина учащихся семинарии и академии на вопрос, как вы пришли к Богу, говорили: «Через Достоевского». Это говорит о том, что даже после своей смерти, своими книгами он исполняет миссию равноапостольного просветителя Земли Русской и многих приводит к вере в Бога. Это ли не главное чудо? Нам что главнее — исцелить человека от какой-то болезни или привести его к Богу? И какое большее чудо из этих чудес? В этом смысле Достоевский являет какой-то чудесный дар обращать людей к Богу. Даже трудно рационально объяснить, как его книги так действуют на людей, что они приходят к Богу.

На его могиле, тоже почитаемой, каждый год, уже без малого тридцать лет, я служу панихиду в день памяти и в день рождения Достоевского, всегда, в любую погоду, и в дождь, и в снег, и в мороз, приходят люди. Я могу засвидетельствовать, что могилка Достоевского — это чтимая могилка в Санкт-Петербурге.

Здесь еще надо учесть такой аспект, что наш город Санкт-Петербург — культурная столица России. Нам нужны именно культурные святые или святые культуры. Церковь должна недвусмысленно заявить, что деятели культуры для нее столь же важны, как и подвижники, как профессора богословия, аскетики, и включить обязательно деятелей культуры в свои ряды. Сейчас это чрезвычайно важно. Наша культура тоже должна быть представлена своими святыми. Если взять нашу культуру в целом, нашу литературу, то Достоевский, безусловно, выделяется из многих русских литераторов своей церковной позицией, своей верностью Православию, чего он никогда не стыдился не скрывал, а, наоборот, открыто исповедовал. Многие его считали мракобесом.

Нам нужен пусть местночтимый святой русской культуры. Это будет такое концептуальное прославление. Он бы стал лицом русской культуры, духовным покровителем. Я бы прославление Достоевского сравнил с прославлением Федора Ушакова. Там ведь тоже можно высказывать сомнения - почему прославили Федора Ушакова? Но мы понимаем, насколько это важно. И сейчас все моряки и русский флот имеют своего небесного покровителя. В данном случае Достоевский был бы небесным покровителем русской культуры. А наша культура как бы немного без руля и без ветрил. У нее не хватает святых образов.

Здесь надо учесть опыт Грузинской Церкви, которая прославила поэта Илью Чавчавадзе и тем самым сказала, что культура для нее также понятие святое и отделило бы в самой культуре пшеницу от плевел. Это очень важный момент. Мы бы сказали, что в культуре тоже возможна святость. Прославление Достоевского было бы эпохальным событием для нашего национального и культурного самосознания.