Очерк истории Югской Дорофеевой общежительной пустыни

16 (3) июня отмечается 400 лет со дня явления чудотворной Югской иконы Божией Матери. В связи с этим, в Рыбинске прошел ряд мероприятий. 11 июня состоялась презентация прекрасно иллюстрированной книги «Югская Дорофеева пустынь. История забытой обители». Автор текста зам. директора Рыбинского музея С.Н.Овсянников. Мне выпала честь, с благословения правящего архиерея епископа Рыбинского и Угличского Вениамина, принять свое скромное участие в ее составлении. Выпущена книга тиражом 1000 экземпляров благодаря инициативе директора рыбинского издательства «Медиарост» В.В.Горошникова на средства издательства, за что все собравшиеся были ему весьма благодарны. 15 июня в Рыбинском музее открылась экспозиция, посвященная Югскому монастырю. 

Сам праздник будет отмечен архиерейским богослужением на берегу Рыбинского водохранилища напротив затопленной его водами Югской обители. В помещаемом материале использованы, с разрешения издателя, некоторые иллюстрации из указанной книги. Далее помещен наш очерк, составленный в основном еще 10 лет назад и нигде ранее не публиковавшийся.

Чудотворную Югскую икону Божией Матери принес в наши края насельник Псково-Печерского монастыря схимонах Дорофей, бывший родом из села Нижне-Никульского (ныне затопленного, а ранее располагавшегося приблизительно в 5 км к северо-западу от нашего храма).

Окончание пребывания старца Дорофея в Псково-Печерском монастыре выпало на Смутное время. Он имел от Бога дар прозорливости, и этот дар привлекал в обитель множество богомольцев, искавших в годину искушений духовного утешения. Подобно своему более известному современнику, преподобному Иринарху Затворнику из Борисоглебского монастыря, отец Дорофей носил тяжелые вериги. Старец беседовал с приходившими к нему, но сильно тяготился мирской славой. Особенную же скорбь ему доставляло то обстоятельство, что повсюду рыскавшие шведские отряды, видя обилие в монастыре богомольцев, могли соблазниться возможностью богатой поживы и начать осаду монастыря. Утратив в какой-то мере душевное равновесие, старец стал молиться Божией Матери, чтобы Та управила его дальнейший жизненный путь.

Молитва была услышана. Во время утреннего богослужения 5 мая 1615 г., отец Дорофей сподобился откровения от Царицы Небесной. Она повелела ему взять некую Свою чудотворную икону, именуемую Одигитрией (Путеводительницей) и с нею отправляться к себе на родину. Дождавшись окончания службы, старец с молитвой обошел храмы обители. При этом одна небольшая икона Богоматери Одигитрии просияла сверхъестественным светом. Уразумев духом, что в откровении Приснодевы Марии речь шла именно об этой иконе, он отправился к настоятелю обители, чтобы поведать ему волю Царицы Небесной.

Однако опытный в духовной жизни архимандрит Иоаким не тотчас поверил схимонаху Дорофею и сразу не дал согласия на его уход из обители. Старцу оставалось только молиться о вразумлении настоятеля. И когда вечером того же дня архимандрит совершал свое келейное правило, Богоматерь Сама явилась ему и повелела отпустить старца Дорофея на родину с чудотвоной иконой.

Собрав наутро всю братию монастыря, отец Иоаким со смирением рассказал историю своего чудесного вразумления. Испросив у старца прощения за свое первоначальное недоверие к его словам, он просил, чтобы тот указал чудотворный образ Богоматери, который ему предстояло теперь нести к себе на родину. Старец повел всю братию в храм и указал искомую икону. Тотчас она вновь просияла необычайным светом, что сподобились увидеть лишь некоторые, включая настоятеля. Перед святыней было отслужено соборное молебствие. Лишь после этого, напутствуемый благословением настоятеля и всей братии, отец Дорофей отправился в путь.

Почти месяц он пробирался на родину по разоренным Смутой землям, пока не достиг слияния двух речек – Белой Юги и Чёрной Юги. После их слияния река именовалась просто Югой и с таким именем впадала в Волгу. Это место находилось приблизительно в 5 км к юго-западу от нашего храма. До родного села оставалось совсем немного. Притомившись от пути, старец решил немного отдохнуть. Он поставил икону на ветви сосны, а сам прилег рядом. После отдыха старец, прежде, чем отправиться в дальнейший путь, стал молиться перед иконой. Окончив моление, он хотел было снять икону с ветвей, но не смог этого сделать. Употребил бОльшее усилие, но всё напрасно – икона точно приросла к ветвям. Тогда старец вновь встал на молитву, исповедуя Богоматери свои грехи, который почитал причиной невозможности дальнейшего странствования. Тогда икона в третий раз, как прежде в Псково-Печерской обители, просияла сверхъестественным светом, и старец услышал голос Царицы Небесной. Она воспретила дальнейший путь, ибо настоящее место избрано Ею для основания здесь обители в честь и славу Ее возлюбленного Сына. Закончилось же откровение словами: «Здесь будет икона сия и благодать Моя с нею вовеки». Это было 3 июня 1615 года.

Тотчас указанное Царицей Небесной место, хотя оно было низменным и, соответственно, болотистым, полюбилось старцу. И не хотелось ему более никуда – ни в село Нижне-Никульское, до которого было уже рукой подать, ни в Псково-Печерский монастырь. Вскоре весть о пришествии схимонаха с чудотворной иконой разнеслась по округе. Стали приходить люди – за молитвой и советом, за исцелением и утешением. Исцеления же Богоматерь изливала особенно обильно, прославляя Свой так нужный людям чудотворный образ. Некоторые боголюбцы просились у старца позволения поселиться с ним рядом, потому что они слышали от него самого пророчество об основании здесь монастыря. Но старец всем отказывал, говоря, что не получал от Богоматери указания самому устраивать обитель. Однако тотчас добавлял, что обитель будет создана, только не его слабыми силами, а всемощным содействием Самой Царицы Небесной, когда Ей это будет угодно.

Те же боголюбцы помогли старцу построить келью, а затем и часовню. Лишь тогда, после молебного пения, икону удалось снять с ветвей и поместить в более подобающем для нее месте. Старец, служитель Царицы Небесной, постоянно пребывал в посте и молитве, не снимая с себя тяжелые вериги. Так прошли семь лет, и с каждым годом слава чудотворной иконы Богоматери возрастала. Узнав через откровение день своей кончины, старец Дорофей призвал к себе священника Нижне-Никульской церкви, исповедался, приобщился святых Христовых Тайн, и душа его мирно отошла ко Господу 5 июня 1622 г.

После отпевания и погребения старца (подле часовни) духовенство и жители села Нижне-Никульского решили перенести чудотворную икону в свой храм. Было отслужено молебствие, и с должной честью Крестным ходом икона была препровождена в желаемое людьми место. Однако Самой Богоматери таковое начинание было неугодно. Поэтому на следующее утро иконы в храме не оказалось. При этом некоторые устремились к часовне на речку Югу. К их удивлению икона оказалась непостижимым образом в часовне на своем прежнем месте. Опять отслужили молебствие, опять составили Крестный ход, опять перенесли икону с Юги на берег Волги. Храм заперли со всею предосторожностью. Но на следующее утро было то же. При этом перед иконой в часовне горела свеча. Последнее обстоятельство особенно удивило жителей Нижне-Никульского, потому что из-за совершенного оскудения в ходе Смуты свечи превратились в небывалую роскошь. Даже в храмах их не было – повсюду пользовались для освещения лучинами. Отслужили молебствие в третий раз, составили Крестный ход. Но взять икону с ее места в часовне священнослужители уже не смогли, как сначала сам старец Дорофей с ветвей сосны. Они знали эту историю, поэтому решили впредь оставить всякие попытки перенести икону в свой храм, дабы не навлечь на себя гнева Божия.

Священнослужители Нижне-Никульского сообщили о явном для всех чуде Ростовскому митрополиту Варлааму II. Тот, все проверив, в свою очередь, известил Патриарха Филарета о чудесных знамениях на реке Юге. Весть быстро разлетелась по столице православного Царства, вдохнув надежду в сердца отчаивавшихся от перенесения великих бедствий людей. Державный сын Патриарха благоверный Царь Михаил Феодорович, выяснив, чьи земли находятся вдоль реки Юги, предложил их владельцам – боярам Дмитрию Погожеву и Оресту Глебову назначить цену для их выкупа за казенный счет ради основания здесь монастыря. Однако бояре сами с радостью пожертвовали свои земли для богоугодного дела, о чем дали запись Партиарху. Данную запись Святейший препроводил митрополиту Варлааму и предложил ему озаботиться устроением на Юге обители в размерах местной на то потребности. Патриарх благословил имеющую основаться обитель напрестольным серебряным Крестом с вделанными в него частицами святых мощей, который впоследствии хранился возложенным на гробнице преподобного Дорофея.

Митрополит Варлаам рукоположил для будущей обители иеромонаха. Дав ему в помощь послушника, снабдив антиминсом, богослужебными сосудами, облачениями и книгами, необходимым для богослужения, он отправил их устроять монастырь. Имен этих подвижников история не сохранила.

Древнейшим письменным памятником, освещавшим историю монастыря, оставалась Книга записи чудес, бывших от чудотворной Югской иконы Божией Матери. Она была начата в середине XVII века, окончена же в 1718 году. В ней зафиксировано 31 чудо. Сохранялся также Указ Царя Петра Алексеевича от 1701 г., коим утверждался порядок совершения Крестного хода с чудотворной иконой в пост святых апостолов в Рыбную слободу (нынешний город Рыбинск). Здесь упомянут настоятель монастыря строитель Игнатий. Обычай ежегодно приносить в Рыбну (так она зачастую называлась) чудотворную Югскую икону установился с 1654 г., когда после усердных перед нею молений в слободе прекратилась моровая язва. Позднее Крестный ход совершался дважды в году – в Петров пост и в сентябре, в память избавления от морового поветрия в 1771 году. В сентябре, до Крестовоздвижения, икона просто пребывала в рыбинском Спасо-Преображенском соборе. С 1773 года летний крестный ход с чудотворной иконой стал проходить через все близлежащие города– Мологу, Углич, Мышкин.

В ходе монастырской реформы, предпринятой Императрицей Екатериной Великой, поощрялось введение в русских обителях общежительных уставов – таковые получали содержание от государства. Притом регламентировалось количество монашествующих. Монастырям, которые не спешили переходить на общежительный устав, грозило упразднение. В это время судьбою обители на Юге озаботился митрополит Новгородский и С.-Петербургский Гавриил. И начал он, как опытный пастырь, не с уговоров югской братии переходить на новый устав, а с поисков людей, уже вкусивших его внешней горести и притом внутренней духовной сладости. Таковых он стал искать не где-нибудь, но уже в прославившейся подвигами Саровской пустыни. Ради этого Высокопреосвященнейший Гавриил в начале 1786 г. направил письма архиепископу Ростовскому Арсению (Верещагину), архиепископу Владимирскому Виктору и строителю Саровской пустыни, входившей тогда в состав Владимирской епархии, иеромонаху Пахомию.

К последнему он обратился с просьбой найти среди братии вверенного ему монастыря иеромонаха, а с ним еще одного или двух монахов, способных ввести в Югской пустыни общежительный устав. Строитель Пахомий определил на это послушание иеромонаха Анастасия, иеродиакона Гедеона и рясофорного монаха Дамаскина. Не безынтересна следующая историческая параллель: в том же 1786 году строитель Пахомий совершил иноческий постриг над юношей Прохором Мошниным с именем Серафим.

22 декабря 1786 года иеромонах Анастасий был назначен строителем Югской Дорофеевой пустыни. Ему была вручена грамота следующего содержания: «Божией милостью смиренный Арсений, архиепископ Ярославский и Ростовский. Епархии нашей Югской Дорофеевой пустыни строителя Анастасия с братиею благословляю поступать в сходственность слова Божия, святых отец правил и Государственных узаконений и во всем монашескую жизнь препроводить по церковному установлению, а особливо подавать образ верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою, внимать чтению, утешению и учению, да преспеяние в добродетелях явлено будет во всех по наставлению святого апостола Павла. А при всем том хранить с благодушием общежительный устав монашества Саровской пустыни, иметь всегдашнюю трезвость, и прочие проходить монашеские должности свято, целомудренно, и праведно, и благочестно, пастырски желаю и именем Господним благословляю».

Прежний настоятель Югской пустыни Иларион был переведен строителем в Пошехонский Успенский Адрианов монастырь. Иеромонах Анастасий, придя на Югу, произвел решительные действия. Часть братии, оказавшаяся неспособной к общежитию, была уволена из монастыря. Уже к концу следующего 1787 года строитель Анастасий доложил в Ростов, что реформа монастырских порядков окончена, и пустынь Югская, по жизни братии и отправляемым богослужениям, стала совершенным подобием своему первообразу – пустыни Саровской.

Последствия реформы монастырских порядков не заставили себя долго ждать. С подъемом благочестия в Югской обители возросло и число богомольцев, желавших получить духовное утешение и насладиться красотою совершаемого полным чином богослужения. Соборный храм во имя Живоначальной Троицы оказался теперь тесным, поэтому строитель Анастасий решил его перестроить по образу соборного храма Саровской пустыни, который, в свою очередь, имел первообразом Влахернскую церковь в Константинополе. Строительные работы начались в 1793 году. В этом же году при обители была учреждена епархиальная больница.

Над могилой преподобного Дорофея, с северной стороны цокольного этажа собора, отец Анастасий устроил теплый придел во имя Югской иконы Божией Матери. Над самым местом упокоения схимонаха Дорофея была поставлена возвышенная гробница, на которую были возложены: напрестольный Крест, дар Патриарха Филарета, и вериги преподобного.

Должной чести была удостоена чудотворная икона. Во-первых, в 1786 году, в память принесения ее на Югу, был учрежден праздник – 3 июня. Во-вторых, по достоинству украсился сам образ. Он был помещен в серебряный вызолоченный ковчег. Изображение Богоматери было облечено в блистающую вызолоченную ризу, унизанную жемчугом и драгоценными камнями, к возглавию и левому плечу Царицы Небесной было прикреплено по алмазной звездочке. Над главою два ангела держали серебряный вызолоченный венец.

Выдающиеся организаторские способности строителя Анастасия не остались незамеченными иерархами. 6 мая 1795 года он был переведен в Толгский монастырь с возведением в сан архимандрита – для устроения там общежития. А 29 июня 1797 года все с той же целью отправился в Нилову пустынь, где впоследствии упокоился от своих трудов.

После Анастасия Югским монастырем стал управлять строитель Арсений, в прошлом – ярославский купец ( в миру – Степан Свойкин). Уже при нем архиепископ Ярославский и Ростовский Павел ходатайствовал перед Императором Александром Павловичем об увеличении на Юге штата монашествующих. Между прочим, он писал Его Величеству следующее: «Югская пустынь от трудов своих сообщает бедным, в окрестности находящимся и другим приходящим вспомоществование, сверх того содержит на своем пропитании уволенных от военной службы разных чинов и бедных дворян; заведена больница, в которую под смотрением лекаря не только той пустыни и всех монастырей епархии больные и престарелые приемлются, и окрестных селений увечные и страждущие пользуются и содержатся от пустыни без всякой платы».

Во исполнение высочайшей воли Ярославский губернатор князь Голицын, обозревая вверенные его попечению земли летом 1802 года был в Югской пустыни и лично нашел в ней следующее: «Пустынь сия, состоя за штатом и быв довольно благоустроенною, пропитание свое имеет от хлебопашества, обрабатывая землю через монахов и послушников. В ней находится монахов 40, бельцов из разного звания 20, да из приказных служителей, уволенных от службы 3 (в том числе обер-офицеров 7), а всего 83 человека, из которых большая часть престарелы и увечны. При ней устроен особенный гостиный двор, довольно пространный и хорошего вида, где всякий приезжающий и приходящий для богомолья имеет квартиру и получает как для себя, так и для прислуги и скота содержание от монастыря. Позволяется каждому пробыть тут на коште монастырском столько времени, сколько пожелает. Внутри монастыря заведен больничный дом о двух этажах, в котором не только монашествующие, но как приходящие богомольцы, так и близлежащих селений крестьяне, подверженные болезням, пользуются, под смотрением рыбинского городового врача и под всегдашним надзором одного из монашествующих на счет пустыни без всякого за то платежа».

Получив от архиепископа Павла и Ярославского губернатора требуемые сведения о Югской Дорофеевой пустыни, Император Александр Павлович 10 февраля 1803 года удовлетворил ходатайство об увеличении штата монашествующих в Югском монастыре до 30 человек.

В 1805 году в обители случился пожар, оставивший после себя одни обгорелые стены. Только отделывавшийся тогда Троицкий собор не пострадал. Это потребовало новых забот. Неутомимый труженик иеромонах Арсений старался каждый год устраивать для монастыря что-нибудь новое и полезное. В 1808 году было сооружено каменное двухэтажное подворье монастыря в Рыбинске. В 1811 году была завершена отделка Троицкого собора. Храм впечатлял своими размерами (в переводе на современную метрическую систему ширина его 26,4 м, длина – 37 м, высота – 32,7 м) и изяществом отделки. Цоколь был облицован гранитом; вводившие в храм 12 ступеней также были вытесаны из гранита. Собор был украшен колоннами и лепниною и увенчан тремя главами. Внутри возвышался трехъярусный иконостас, весь вызолоченный на полимент. Роспись была выполнена известным ярославским живописцем Лонгином Ивановичем Шустовым безвозмездно – из усердия к славе Богоматери. Последний поведал братии, что во время производства работ к нему приходил таинственный старец, благолепный видом. Желая узнать его, иконописец неоднократно посещал братскую трапезу, надеясь увидеть его между монахами, но безуспешно. Впоследствии, молясь над гробом преподобного Дорофея и вглядевшись в его икону, Шустов узнал в ней того старца. Лонгин Иванович преставился 23 февраля 1804 года и был погребен в северо-восточном углу соборной церкви, украшенной его трудами. Роспись пришлось завершать его сыну Афиногену.

При иеромонахе Арсении был устроен новый гостиный двор, разбит монастырский сад, где, кроме прочих деревьев, были посажены 100 кедров. Кроме того, была выстроена рига, к северу от обители – кирпичный завод; в южную сторону, за речкой Черной Югой, были сложены конный и скотный дворы; к востоку от обители была устроена плотина с мельницей и жилым при ней флигелем. Была приобретена мельница на реке Сити с толчейным и маслобойным приводами. С северной стороны монастыря был заложен двухэтажный братский корпус длиной в 60 саженей. Строитель Арсений мирно отошел ко Господу в 1820 году и был погребен с южной стороны Троицкого собора.

При преемниках иеромонаха Арсения строительство и благоустройство монастыря продолжалось, но благочестие оскудевало. Поэтому, когда в 1843 году настоятелем обители был назначен иеромонах Варфоломей из Бело-бережского монастыря, то должен был вновь вводить общежительный устав – уже по образцу бело-бережскому. Отличительными его чертами были: продолжительность службы и раннее ее начинание, в праздники – в полночь, в будни же – в час по полуночи; в жизни монастырской – уравнение всей братии в содержании. Сам настоятель для себя ничего не готовил, а ходил постоянно в трапезу, за обед и ужин, и носил такой же подрясник, какой носит послушник. Свою одежду шить запрещалось.

Последствием введения нового устава было то, что Югская пустынь в короткое время приняла другой вид. Богомольцев умножилось; количество братии стало увеличиваться, как и средства монастыря. Поведение настоятеля удивляло даже его недоброжелателей. Он никогда не смеялся, шуточных разговоров от него не слыхал никто; на службу церковную он ходил к ее началу, сам читал шестопсалмие и кафизмы; келейными занятиями его были чтение духовных книг и журналов. Образования он был домашнего, родом из дворян города Брацлава, мирское имя – Виктор Онуфриевич Поповский.

Принять на себя труд настоятельства на Юге убеждал отца Варфоломея его давний духовный друг, причисленный ныне к лику святых епископ Черноморский и Кавказский Игнатий. Он, будучи в сане архимандрита, писал: «Южская Пустыня есть один из лучших общежительных монастырей Российского Севера, — если не наилучший. По ее средствам она может содержать до двухсот человек братии; отстроена прекрасно; церкви в ней благолепно украшены; стоит на красивом месте, в здоровом климате. Недостает в ней порядка: ибо нет искусного Настоятеля.» Переписка двоих подвижников продолжалась более 30 лет.

Интересное свидетельство об игумене Варфоломее оставил молодой Иван Аксаков, говевший на Юге Успенским постом 1849 года: «Порядок и благочиние всюду. … Все братья имеют какое-нибудь определенное занятие на пользу монастыря, который довольно богат своей казной, за то и обстроился в последние 15 лет очень изящно и богато. Устава никакого нет, кроме общего, существующего для всех церквей, с тою разницею, что здесь он с большею строгостью соблюдается. Например, обыкновенная всенощная продолжается там 6 часов сряду. Игумен здесь очень строг и не позволяет выкинуть ни полстрочки. Вы не увидите здесь ни жирных монахов, ни суетни в церкви. … Отстоявши обедню, я вместе со всеми гостями мужчинами приглашен был к Игумену, отцу Варфоломею….

За трапезой царствует совершенное молчание, никто не смеет говорить, никто не приступает к пище прежде Игумена, который крестится и подает взгляд перед каждым блюдом. Во время обеда читается с кафедры что-нибудь из священных книг. Едят медленно, без жадности. Впрочем, обед был хоть куда. После обеда довольно продолжительный молебен; затем игумен опять позвал к себе, подарил образок Югской иконы Божией Матери, несколько просфор, разные изделия монастырского токарного ремесла и отпустил нас…»

Игумен Варфоломей завершил строительство братских корпусов и угловых башен вокруг монастыря, а также воздвиг огромную колокольню высотой в 99 сажен. В декабре 1862 года для нее был отлит большой колокол весом в 1050 пудов. В ночь на Рождество того же года игумен Варфоломей отошел ко Господу. Он был погребен 30 декабря. Надгробным словом его почтил знаменитый на всю Россию проповедник рыбинский протоиерей Родион Путятин.

При игумене Варфоломее 25 января 1851 года, согласно резолюции архиепископа Ярославского и Ростовского Евгения, перемещен был в Югскую пустынь из Пошехонского Адрианова монастыря иеромонах Адриан, с тех пор известный под именем старца Адриана Югского (в миру Андрей Иванович Семеновский, 1800-1853 г.г.). Он претерпевал гонения от начальства Пошехонского монастыря. Зная об этом, игумен Варфоломей милостиво предложил ему свое покровительство, испросив на то разрешение архиерея.

В Пошехонском монастыре, где отец Адриан от своей юности подвизался 32 года, этот достойнейший муж был ославлен как помешанный за кажущуюся странность своего поведения. Он нес тягчайший подвиг юродства ради Христа, и с радостью принимал на себя всевозможные поношения и клевету. Умерщвляя плоть, подвижник питался ржаными сухарями и водой, и то не каждый день, или же – травами и кореньями. Зиму и лето он ходил в худой одежде и босиком; имел обыкновение молиться, стоя на одном месте до тех пор, пока снег под его ногами не растаивал до самой земли.

Вокруг отца Адриана собралась община благочестивых дев и вдовиц, из которой со временем составился рыбинский Софийский монастырь. Община пребывала сначала в городе Пошехонье, позднее – в Мологе. Боголюбивые сестры во всем старались слушаться своего духовного отца и пребывать между собой в единодушии. Вот свидетельство человека, пользовавшегося наставлениями старца Адриана Югского: «Просвещаемые учением Христовым, под руководством старца, живя в мире, мира не любили и, не отказываясь от полезной деятельности к общественному благоустройству, прихотями его не увлекались… Всякий труд, всякое дело и все способности таковых старец направлял к… единственной цели спасения вечного. Любовь к Богу и ближнему были главными началами их деятельности. Не имея уединения к совершеннейшему безмолвию, многие из них уединение как бы носили с собою, блюли строго свое сердце от всякого приражения греха и пристрастий к чему-либо мирскому и богопротивному».

Чувствуя приближение кончины, старец Адриан указал сестрам собранной им общины нового духовного наставника юродивого старца Петра, заштатного священника из Иерусалимской слободы в двух верстах от Углича. По молитвам уже преставившегося к тому времени отца Адриана и продолжавшего свое земное странствие отца Петра, в 1860 году в Рыбинске начал строиться монастырь.

Жизнь отца Адриана в Югской обители была непрестанным подвигом служения людям. Он не знал покоя от посетителей, тянувшихся к исходившему от него свету любви Христовой и стремившихся уйти от надвигавшихся на весь мир волн безбожия, клеветы, насмешки над святыней. Старец приносил в жертву любви к ближним время своего покоя; насыщая тысячами алкавших и жаждавших правды Божией душ, сам постоянно пребывая в добровольном голоде и жажде пищи телесной.

Отец Адриан задолго предсказал приближение своей кончины, при этом вел себя постоянно так, будто собирается в какую-то дорогу и представлялся часто поспешающим к встрече какого-то важного лица, или в страхе ожидания какой-то царственной знаменитости. А с 13 июля 1853 года отец Адриан устроил себя в неусыпном стоянии молитвенном день и ночь, не подкрепляясь ни пищею, ни сном до самой смерти 7 августа.

По кончине старца гроб его поставлен был в церкви преподобного Дорофея. Погребение было совершено соборно самим настоятелем и братиею обители 10 августа. Иеромонах Адриан, подвижник Югский, был погребен с правой стороны соборной паперти.

В 1885 году вышла книга «Сказания о жизни и подвигах старца Адриана, иеромонаха Югской Дорофеевой общежительной пустыни», которую составила настоятельница Бежецкой Благовещенской общины монахиня София, лично знавшая старца. В этой книге достаточно свидетельств, подтверждающих святость иеромонаха Адриана Югского.

После кончины игумена Варфоломея настоятелем обители самой братией был избран проживавший в монастыре на покое архимандрит Поликарп. Он был сыном священника из Ярославля, в миру носил имя Петра Андреевича Тугаринова. По окончании Ярославской духовной семинарии, он поступил в С.-Петербургскую духовную академию, где, проучившись два года, принял сан иеродиакона и отправился в Пекин в составе духовной миссии. Через пять лет он возвратился в С.-Петербург и закончил образование, получив степень магистра. Затем он был возведен в сан архимандрита и, с Высочайшего соизволения, был назначен главой Духовной миссии в Пекине. По ходатайству Министерства иностранных дел, архимандрит Поликарп был возведен Св. Синодом на степень настоятеля первоклассного монастыря и Высочайше был пожалован орденом святой Анны третьей степени, украшенным Императорской короной. После миссионерских трудов в Китае архимандрит Поликарп подал ходатайство об увольнении на покой, отказавшись принять архиерейский сан. При отставке он был награжден орденом святого Владимира третьей степени и получил пожизненную пенсию в 1500 рублей.

Бежавший от суеты и не хотевший начальствовать. Он, подчиняясь братии, все же принял настоятельство в Югской пустыни. При этом спокойно продолжил строительство и расширение обители. Устроил за монастырем кладбище с деревянной церковью во имя пророка Илии. В 1868 году выстроил мельничный амбар и плотину; в 1871 году – новый на каменном фундаменте дом для служащих при монастыре. В 1872-74 годах были построены два каменных двухэтажных корпуса на конном и скотном дворах, каменная квасная, баня и каретный сарай, на каковые постройки употреблено до 300 тыс. штук кирпича. В 1877 году была перестроена в Рыбинске часовня и каменный трехэтажный дом с лавками (сохранились доныне и находятся на углу улиц Крестовой и Стоялой).

В частной жизни архимандрит Поликарп ограничивал свои потребности самым необходимым, оставив в пользу монастыря от своей пенсии 5 тысяч рублей. Кроме того, при переделке ризы чудотворной Югской иконы Божией Матери, затратил из собственных средств до 6 тысяч рублей. При архимандрите Поликарпе было выстроено здание под народное училище, в монастырском саду посажены еще около ста кедров. Несмотря на преклонный возраст, он был крепок силами, до последнего года жизни совершая 17-верстный путь до Рыбинска пешком. Окончил же он жизнь на 88-м году 8 февраля 1894 года.

Преемником старцу Поликарпу был единогласно избран иеромонах Игнатий, бывший казначеем монастыря.

Главной святыней Югской пустыни была чудотворная икона Богоматери. Она пребывала в иконостасе Троицкого соборного храма слева о Царских врат. В цокольном этаже Троицкого собора с северной стороны размещался теплый придел. Здесь за правым клиросом возвышалась гробница схимонаха Дорофея. В угловых башнях монастыря располагались церкви во имя Молчанской иконы Божией Матери и Николая Чудотворца, к последней примыкала соборная Успенская церковь. Все монастырские здания по цоколю были облицованы гранитом, что предвещало им долгую жизнь.

Ежегодно обитель торжественно праздновала явление на Юге чудотворного образа. Крестный ход 3 июня начинался принесением чудотворной иконы в придел, ей посвященный, где она руками иеромонахов поставлялась на священный престол во время совершения заупокойной литии по схимонаху Дорофею. Затем святая икона обносилась при огромном стечении народа вокруг обители. 5 июня, в день памяти схимонаха Дорофея, вновь совершался Крестных ход. В первое же воскресенье после 5 июня чудотворный образ износился в Рыбинск. С иконою отправлялись 2 иеромонаха, 1 иеродиакон и 10 человек монахов и послушников, сопутствуемых множеством народа. Иконы и хоругви монастырские провожали чудотворную икону до югской плотины и возвращались в обитель со всею братией, а кресты и хоругви рыбинского Спасо-Преображенского собора шествовали с чудотворным образом до самого Рыбинска, где он и пребывал до конца июня. В этот промежуток времени икона на несколько дней препровождался в город Пошехонье, чтобы прибыть обратно в Рыбинск к празднику святых апостолов Петра и Павла (29 июня). Затем Крестный ход с чудотворной иконой шествовал в города Углич, Мышкин и Мологу, а 12 августа к празднику Успения Пресвятой Богородицы, возвращался в обитель, где чудотворная икона пребывала до 20 августа, и в этот день в особенно устроенной дорожной карете отправлялась в многолюдное село Кой Тверской губернии, откуда прибывала в пустынь 7 сентября – к празднику Рождества Пресвятой Богородицы.

8 сентября во второй раз святая икона Крестным ходом отправлялась в Рыбинск, где и пребывала до середина ноября.

Таким образом, к началу ХХ века Югская Дорофеева общежительная пустынь представляла собою крупнейший очаг духовной жизни с образцовым сельскохозяйственным производством, имевший сферой своего влияния всю северную половину Ярославской губернии. В нем обучались грамоте дети окрестных селений; получали квалифицированную медицинскую помощь все имевшие в том нужду без всякой платы. Никто из посещавших монастырь не уходил отсюда ненакормленным хотя бы хлебом и квасом – об этом свидетельствуют старожилы. При монастыре был создан хор мальчиков, куда принимались крестьянские дети. Посещая лет 15 тому назад деревню Антоново, расположенную на нынешнем Юршинском острове, я имел собеседование с пожилым мужчиной. Он показал мне детский подрясничек, который сохранил как драгоценное сокровище и который носил его дедушка, будучи певчим монастырского хора мальчиков.

Списки с чудотворной Югской иконы Божией Матери, а также изображения преподобного Дорофея, молящегося перед нею под сосной на берегу реки Юги были широко распространены по всей Ярославской губернии.

После революции обитель была упразднена и разграблена. Следы чудотворной иконы затерялись. В 20-х годах прошлого века в монастырских зданиях размещалась колония для беспризорников, а с 1936 года пустынь была превращена в один из центров Волголага. Здания были частью разобраны, частью взорваны. Одна пожилая женщина, жительница Переборов, рассказывала, как ее и других молодых женщин посылали счищать золото с монастырских куполов. Теперь над священным местом обители плещется рукотворное море…

Однако существует перспектива возрождения обители. На Юршинском острове, в юго-восточной его части, стоит разрушающийся храм во имя Смоленской иконы Божией Матери Одигитрии, построенный в 1792 году тщанием девицы из дворян Наталии Глебовой. Он находится всего в каких-нибудь двух километрах от затопленной обители, метрах в 200-х от прежней реки Юги, где она впадала в Волгу. Югская икона является списком с древнейшей Смоленской иконы Богоматери Одигитрии. Всё это не случайные совпадения. Поэтому названный храм мог бы послужить началом возрождения древней Юги.