«Стратегия развития воспитания» как либеральный деструктивный проект

В настоящее время выставлен для обсуждения проект Министерства образования РФ от 13 января 2015 г. «Стратегия развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года» [Далее Стратегия]. Документ разработан под общим руководством ректора РУДН В.М.Филиппова.

1. О названии документа. Здесь сразу же возникает вопрос, что собственно должно развиваться. Согласно определению первоначально изданного документа «Стратегия развития воспитания в Российской Федерации (2015 – 2025)», воспитание – это «целенаправленный процесс развития (выд. мною. - Автор) личности, основанный на гуманистическом взаимодействии воспитателя и воспитанника». Тогда получается, что развиваться должен процесс развития?! 

Вполне законное мнение о том, что Стратегию разрабатывали профессионалы, заставляет сделать вывод о том, что в названии документа сознательно не указывается субъект, осуществляющий воспитательную деятельность. Обозначение субъекта позволило бы указать его систему организации, выявить определенные компоненты системы и связей между ними, а также постановки цели для деятельности всей системы и формулировки задач для отдельных подсистем и возложить на этот субъект ответственность за результаты его деятельности. Отсутствие субъекта делает провозглашенные в документе задачи списком совершенно неконкретных, пустых декларацией.

Вернемся к анализу названия документа. Стратегия в переводе с греческого – это, как свидетельствует википедия, «искусство полководца», «недетализированный план военной деятельности, охватывающий длительный период времени, способ достижения сложной цели, позднее вообще какой-либо деятельности человека». Другой сайт раскрывает значение слова «стратегия» следующим образом: «В литературе по стратегическому планированию существует два противоположных взгляда на понимание стратегии. В первом случае стратегия – это конкретный долгосрочный план достижения некоторой цели, а выработка стратегии – это процесс нахождения некоторой цели и составление долгосрочного плана. Такой подход основывается на том, что все возникающие изменения предсказуемы, происходящие в среде процессы носят детерминированный характер и поддаются полному контролю и управлению.

Во втором случае под стратегией понимается долгосрочное качественно определенное направление развития предприятия, касающееся сферы, средств и формы его деятельности, системы внутрипроизводственных отношений, а также позиций предприятия в окружающей среде. При таком понимании, стратегию можно охарактеризовать как выбранное направление деятельности, функционирование и рамках которого должно привести организацию к достижению стоящих перед ней целей. В стратегическом планировании направление деятельности выбирается обычно по результатам стратегического анализа».

Соглашаясь с предложенными трактовками в понимании стратегии, рассмотрим к какому типу можно отнести документ «Стратегия развития воспитания».

Итак, первое положение: Стратегия – это поиск цели и составление долгосрочного плана. Однако в документе представлена цель: «Определить приоритеты государственной политики в области воспитания детей, основные направления развития воспитания, механизмы и ожидаемые результаты реализации Стратегии». Т. е. цель имеется в наличии, но согласно этой цели разработчикам документа неизвестны приоритеты государственной политики в области воспитания детей; неизвестны основные направления развития воспитания, механизмы и даже ожидаемые результаты реализации Стратегии. Более того, поскольку данный тип стратегии – это долгосрочный план, то определить приоритеты, направления, механизмы и спрогнозировать ожидаемые результаты возможно только в удаленном будущем. 

Не снимая сделанных выводов, отметим, что весь остальной текст Стратегии, где прописываются приоритеты, основные направления развития воспитания, механизмы реализации Стратегии и ожидаемые результаты, по сути, алогичным образом отрицает поставленную цель. План подразумевает поэтапное приближение к цели, прописывает промежуточные результаты, анализирует варианты (например, план А, план Б), ставит задачи конкретным исполнителям. Отсутствие чего-то похожего на план не позволяет применить этого типа определение стратегии к анализируемому документу. 

Рассмотрим возможность использования второго определения: стратегия как выбранное направление деятельности. В основном текст Стратегии вполне соотносится с тем, что предлагает второе определение, что позволяет сделать вывод о том, что данный документ относится к классу стратегического планирования. Но здесь возникает другая проблема – «В стратегическом планировании направление деятельности выбирается обычно по результатам стратегического анализа». Однако во всем тексте документа нет ничего похожего на стратегический анализ!

Итак, два существенных недостатка фиксируются с самого начала: во-первых, отсутствие в названии объекта/субъекта, который должен иметь развитие, во-вторых, документ не содержит самой существенной части необходимого содержания – стратегического анализа. 

2. Содержание документа. Как следствие, указанные недостатки накладывают свой отпечаток на весь документ, определяя его характер чистой декларативности. Отсутствие конкретики ставит множество вопросов и замечаний к любому положению Стратегии.

Например, в разделе «Общие положения» содержится следующий текст: «Стратегия утверждает главенство семьи в вопросах воспитания как деятельности направленной на изменение связей ребёнка с миром, с людьми, формирующей активную позицию личности». Здесь воспитание определяется как «деятельность, направленная на изменение связей ребенка с миром, с людьми». Это, насколько можно понять, совершенно новое определение воспитания, выделяющее необычную функцию: изменение связей ребенка с миром и с людьми. Чем разработчиков Стратегии не устраивают имеющиеся в наличии связи ребенка с миром и людьми остается непонятным! Какие именно связи ребенка с миром должны подвергнуться изменениям и как семья должна их изменить? Как должна измениться связь ребенка с людьми, и каким образом это должно быть достигнуто? К сожалению, в тексте Стратегии это не указывается, что оставляет читателя в сильном недоумении. 

В разделе «Приоритеты государственной политики в области воспитания» прописывается следующее: «формирование позиции личности по отношению к окружающей действительности». Какая позиция, и к какой действительности должна формироваться в процессе воспитания?! Как представляется, у личности всегда есть позиция по отношению к окружающей действительности. Другое дело, что позиция преступника и позиция честного человека весьма различаются, как, кстати, и их представления об окружающей действительности. Следовательно, необходимо указать мировоззренческие принципы, на которых строится описание окружающей действительности, и те духовно-нравственные и аксиологические основания, которые позволяют сформировать личностную позицию. Без этого указания данный приоритет становится размытым до полной утраты содержания. 

В разделе «Поддержка семейного воспитания» Стратегия требует поддержать «определяющую роль семьи в воспитании детей, уважение к авторитету родителей и защиту их преимущественного права на воспитание и обучение детей перед всеми иными лицами». Вопросы: сейчас в Российской Федерации нет поддержки определяющей роли семьи в воспитании детей!? В современных условиях в России имеются угрозы для прав родителей на воспитание детей!? В нашем законодательстве не защищены преимущественные права на воспитание и обучение детей перед всеми иными лицами?! Какие лица имеются в виду, перед которыми у родителей должны быть преимущественные права, и которые, судя по тексту, угрожают эти права отнять? Что необходимо сделать для устранения этой угрозы?! Если это действительно так, то такие вопросы надо решать не разработкой Стратегии, но выяснением причин и конкретных виновников такого положения, и срочным изменением законодательства, воздавая упрек депутатскому корпусу, который за 20 лет не удосужился принять столь важные законоположения. 

Другой пример. В разделе «Развитие воспитания в системе образования»: «расширение вариативности воспитательных систем и технологий, нацеленных на формирование индивидуальной траектории развития личности ребёнка, с учётом его потребностей, интересов и способностей». Здесь совершенно не учтено мнение родителей на применение тех или иных воспитательных систем и технологий, расширенных за счет вариативности. Очевидно, что учитывать только потребности, интересы и способности ребенка совершенно недостаточно для достижения результата воспитания, который бы отвечал потребностям семьи, народа, к которому принадлежит ребенок, и нашего государства. Кроме того, эта позиция противоречит пункту о главенстве семьи.

Раздел «Духовно-нравственное развитие» вообще не содержит духовных ориентиров воспитания. Повторение положений в свое время прописанных в советских нормах коммунистического воспитания заставляет задать вопрос о причинах того, почему эти нормы были нарушены, например, в период Перестройки и продолжают нарушаться в постсоветское время. Эти декларативные нормы, поддержанные всей мощью советской пропаганды и системы воспитания, но не обеспеченные духовным базисом традиционных религий народов России, не выдержали проверки соблазнами Перестройки и развала СССР и с легкостью были отвергнуты всей массой либерально настроенных граждан, что и было причиной хаоса 90-х годов. Поэтому весь перечень главы «Обновление воспитательного процесса с учетом современных достижений науки на основе отечественных традиций» в разделе «Духовно-нравственное развитие» не только не содержит никакого обновления и учета современных достижений науки в воспитательном процессе, но и к отечественным традициям не имеет никакого отношения. 

Конечно, наиболее существенной частью, ради чего, собственно и разрабатывается стратегия, является раздел «Ожидаемые результаты». Здесь фиксируется такая же декларативность, как и в предыдущем тексте.

Например. «Реализация Стратегии развития воспитания в Российской Федерации должна обеспечить: значимость воспитания в общественном сознании». Однако из текста документа совершенно не следует кто, где и какими методами будет обеспечивать значимость воспитания в общественном сознании. Какие составные части общественного сознания в результате будут преимущественно осознавать значимость воспитания? Что должно произойти после того, как общественное сознание (хотя бы частично и поэтапно) будет осознавать значимость воспитания?!

В качестве ожидаемых результатов выступает так же «развитие общественно-государственной системы воспитания…». Однако на основе чего можно сделать вывод, что общественно-государственная система воспитания получит развитие, из текста Стратегии совершенно не ясно, поскольку о системе, как было выше показано, речь в документе не идет!

Говорится, что «реализация Стратегии развития воспитания в Российской Федерации должна обеспечить» «утверждение в детской среде позитивных моделей поведения как нормы, снижение уровня негативных социальных явлений». Что может пониматься под позитивной моделью и кто может предъявить и утвердить эту модель в качестве нормы? Каким образом эта модель соотносится с этноконфессиональными и культурными традициями народов России? О каких именно негативных социальных явлениях в детской среде может идти речь – можно догадаться. Но без анализа и устранения причин, судя по тексту - высокого уровня этих явлений, планировать их снижение – есть пустое фантазирование. 

3. Анализ причин несоответствия документа целям его создания. Вполне закономерен вопрос о причине такой научной и методологической несостоятельности, и конструктивной слабости документа под названием «Стратегия развития воспитания …». Представляется, что основной причиной неудачи разработчиков явилось свойственное либеральному подходу желание исключить государство в качестве организатора и исполнителя воспитательной деятельности. Стратегия явилась либеральной декларацией вытеснения наиболее значимых и ответственных субъектов (государства и традиционных конфессий) из сферы образования вообще и воспитания в частности. Воспитание в анализируемом документе в итоге превратилось в бессубъектную деятельность без цели и смысла: нет ответа – кто, на каком основании, для чего и ради чего должен воспитывать. Очевидно, что государственная стратегия предполагает, что государство берет на себя ответственность за создание, поддержку, регулирование процесса и результаты деятельности государственной системы воспитания. Но при этом должны быть четко обозначены мировоззренческие позиции, аксиологические приоритеты и этические нормы, положенные в основание деятельности системы. Воспитание в принципе не возможно, если не предъявлен идеальный образ, как персонифицированный обладатель и источник аксиологических, этических и эстетических стандартов. На основе воспринятого идеального образа народы формируют свои педагогические системы, представляющие собой совокупность целей, ценностей, этических и эстетических норм, содержания, форм и методов воспитания и обучения, интегрированных в духовном/религиозном идеале народа. В Стратегии нет ответа, как, и каким образом, государственная политика по воспитанию будет соотноситься с духовными и нравственными идеалами народов России. Алогизм документа в том, что, будучи документом государственной политики, который должен определить цели воспитания и пути достижения государством этих целей, Стратегия устраняет государство из действующих субъектов, перекладывая всю ответственность на семью, утверждая «главенство семьи». Причем объяснения, каков механизм этого «главенства» Стратегия не дает.

Выводы. Во-первых, предъявленный документ под названием «Стратегия развития воспитания…» стратегией не является! Он не проходит в этом ранге ни по одному из параметров.

Во-вторых, название документа указывает территорию, на которой должно «развиваться воспитание» – это территория Российской Федерации. Но о воспитании в собственном смысле этого слова документ, по сути, ничего не говорит. В основном речь идет о внешних достаточно абстрактно прописанных условиях, в которых может осуществляться воспитательная деятельность. Кто, где и на каких духовных, аксиологических и нравственных основаниях будет осуществлять деятельность, какова ответственность за результаты этой деятельности – об этом документ умалчивает.

В-третьих, документ, именуемый Стратегия, игнорируя весь тысячелетний опыт народов России, опыт Русской Православной Церкви и других традиционных конфессий, предъявляет взамен некую абстрактно-космополитическую модель бесцельной и бессистемной деятельности, которую предлагается именовать воспитательной. В этом отношении весьма характерно то, что в разделе «Гражданское и патриотическое воспитание», патриотическому воспитанию уделен только один пункт – «развитие программ патриотического воспитания детей, в том числе военно-патриотического», после которого сразу идет пункт о мигрантах: «разработка и реализация вариативных программ воспитания, способствующих правовой, социальной, культурной адаптации детей мигрантов». Т. е. даже патриотическое воспитание в документе не основано на истории нашей Родины, игнорирует великие достижения и победы нашего народа, в том числе и победу в Великой Отечественной войне. 

Наконец, документ научно несостоятелен, методологически необоснован, содержательно бессвязен.

Окончательный вывод, очевидно, может быть только один: данный документ не может рассматриваться как серьезный документ государственной политики, противоречит традиционным представлениям о целях, методах и задачах воспитания и должен быть отвергнут. Для написания нового документа необходимо создать новый рабочий коллектив разработчиков.