По поводу «ортодоксального ростовщичества» и «православных» гетто

Статья профессора МГИМО В.Ю.Катасонова «О православных банковских утопиях» оставила после себя двойственное впечатление. Я поддерживаю позицию Валентина Юрьевича относительно «православного банкинга», ибо само словосочетание, как противоестественное, просто режет слух, почему в названии своей статьи я употребил еще более дикое выражение. 

Соглашаясь с доводами уважаемого профессора по поводу абсурдности обозначенного им начинания, предлагаю взгляд на проблему с несколько иной стороны, филологической. По моему убеждению, словосочетания, подобные «православному банкингу», помимо прочего, грешат против заповеди «Не употребляй имени Божия всуе». Ведь ясно, что «православие» есть правильное исповедание веры в Бога, значит употребление этого слова вне контекста веры влечет к указанному греху.

Во времена, когда люди отличались большей чуткостью к употребляемым ими словам, бытовали выражения, касающиеся одновременно веры и профессиональной деятельности. Однако они относились лишь к священнослужителям, царскому достоинству, «правительствующему синклиту», христолюбивому воинству, наконец, ко всему верующему народу, вне зависимости от профессиональной или социальной принадлежности.

Ранее не употреблялись такие словосочетания, как «православный предприниматель», «православный рабочий», «православный инженер», «православный банкир» и т.д. Это всё неологизмы, имеющие в своей основе подспудное желание представителей некоторых профессий, либо их окружающих льстецов, попиариться насчет веры. Ведь если пойдет молва, что банк «православный», что он чуть ли не святой (по примеру основанного под влиянием Реформации ватиканского, прости, Господи, за повторение этого богохульства, «Банка Святого Духа»), можно в какой-то мере рассчитывать на то, что в него потянутся клиенты православного вероисповедания. Как говорится, только бизнес, ничего личного.

Однако не могу согласиться с Валентином Юрьевичем по поводу принципиальной греховности кредитных операций. Г-н профессор приводит для оправдания своего мнения известную евангельскую историю об изгнании Христом из храма меновщиков денег, а также продавцов волов, овец и голубей. Упущен важный момент: деньги были рассыпаны и столы опрокинуты, а также изгнаны волы с овцами не просто потому что велась торговля, а потому что это происходило в храме, и главным в действии Спасителя было обличение греха кощунства, а не отрицание мены денег, что и выразилось в словах: «дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин. 2, 16). Мы не имеем сведений о том, чтобы Господь рассыпал деньги меновщиков вне храма. Если следовать слишком ригористичной логике уважаемого профессора, то надо быть более последовательными: не только менять деньги нигде нельзя, но также и продавать скот нельзя абсолютно нигде…

Ветхий завет запрещал евреям давать деньги в рост соплеменникам, тогда как иноплеменникам не возбранял: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост, иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем…» (Втор. 23, 19-20). Эта заповедь, как мы знаем из священной истории, по отношению к соплеменникам евреями очень часто нарушалась.

Новый завет не регламентирует жизнь человека, как Ветхий. Он призывает следовать духу, а не букве. Апостол Павел, среди прочих грехов, осуждает и лихоимство: «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6, 9-10).

Как толкует лихоимство, например, святитель Феофан Затворник? Это «страсть иметь все больше и больше, от которой умножение стяжаний без разбора средств, через обман в сделках и торговле, через неправый рост и воровство». Употребленное здесь святителем выражение «неправый рост», надо думать, подразумевает возможность правого, т.е. допускаемого законом, роста, который не обусловлен страстью к накопительству любой ценой.

Когда в Церкви назрела потребность несколько упорядочить жизнь духовенства и мирян, явились правила святых апостолов, святых отцов, поместных и вселенских соборов. 

Эти правила, категорически запрещающие клирикам взимать проценты, по поводу мирян не говорят ничего, следовательно, они оставляли этот вопрос компетенции гражданских властей. 44-е правило св. апостолов гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон, лихвы требующий от должников, или да престанет, или да будет извержен».

Более обстоятельно рассматриваемый вопрос освещает 17-е правило I Вселенского собора: «Понеже многие причисленные к клиру, любостяжанию и лихоимству последуя, забыли божественное писание, глаголющее: сребра своего не даде в лихву (Пс. 14, 5), и, давая в долг, требуют сотых, судил святый и великий собор, чтобы, аще кто, после сего определения, обрящется взимающий рост с данного взаем, или иной оборот дающий сему делу, или половинного роста требующий, или нечто иное вымышляющий ради постыдной корысти, таковый был извергаем из клира, и чужд духовного сословия».

Вальсамон (XII век) поясняет это правило следующим образом: «некоторые из посвященных, зная это правило и желая обойти его, стараются сохранить форму, а смысл беспощадно искажают; они дают какому-нибудь человеку деньги с тем, чтобы он пустил их в оборот, и прибыль делят пополам, причем вся опасность от ростовщичества падает на того, кто получил для дела деньги, а те, кому они принадлежат, и которые в действительности и являются ростовщиками, прикрываются именем милостивцев». 

О чем это говорит? О том, что всевозможные займы были широко распространены в Византии и что требовались чрезвычайные усилия, дабы отвратить от взимания процентов хотя бы клириков. Что касается мирян, их кредитные операции регулировались гражданским законодательством. Оно, конечно, не запрещало дачи денег в рост, а лишь ограничивало величину процентной ставки.

Православная энциклопедия в своем комментарии к 17-му правилу I Вселенского собора замечает, что древние римские законы позволяли давать деньги в рост до 12% в год, или 1% в месяц, или, при особых условиях, - в полуторный рост (50%). Христианские государи ограничивали рост, но никогда его не запрещали. Константин Великий после бывших до него политических потрясений, вновь ввел лимит в 12%, Юстиниан Великий понизил его до 8, за что был подвергнут критике по причине падения рентабельности торговли.

Заметим, что специфика торговых операций в то время (VI век) состояла в их большом риске. Если снаряжался торговый корабль или караван, купцам представлялось выгоднее вкладывать в оборот не только свои средства, но и взятые в кредит. Ведь купцы могли банально погибнуть в результате нападения разбойников, чужестранцев или в результате стихийного бедствия. Кредит был своего рода страховкой. В случае гибели купца, риск с его семьи частично перекладывался на кредитора, который реально рисковал лишиться данной в долг суммы. Именно поэтому ставка в 8% вызвала недовольство.

Западная Европа в вопросе кредитных операций пошла ошибочным путем, потому что церковное право было распространено на мирян. Официально члены Папской церкви не имели права давать денег в кредит. Это обеспечило монополию людей, исповедующих иудаизм, на указанные операции. Кто от этого выиграл и кто проиграл, рассказывать не нужно.

Люди, которые (беря пример со средневековых папистов) учат, будто православные миряне не должны участвовать в кредитной деятельности, по сути, действуют против русского народа. Они, конечно, прекрасно понимают, что не выдавят русских православных людей из банковского дела. Однако смуту посеять способны. Найдутся моралисты, которые будут раскалывать русское общество, подвергая своему пристрастному суду всех, причастных к банковскому делу. Найдутся фарисеи, которые будут смотреть на последних как на прокаженных. Ничего общего у такого взгляда с христианством, разумеется, не будет. Далее, указанные фарисеи, однажды уразумев, что каждый приход, каждый монастырь Русской Православной Церкви имеет свой банковский счет (что необходимо для нормальной хозяйственной деятельности юридических лиц) примутся яростно обличать Церковь за ее крайнюю (по их мнению) греховность.

Рассуждая о «православном банкинге», В.Ю.Катасонов зачем-то роняет тень на нашу Патриархию, когда, ссылаясь на заштатного протодиакона А.Кураева, утверждает, будто учредителями «православных банков» выступали «Московская Патриархия РПЦ (можно подумать, что в РПЦ есть какая-то еще патриархия, помимо Московской! – Авт.) или какие-то юридические и физические лица, близкие к МП». 

Начнем с того, что Московская Патриархия живет не как кому-нибудь вздумается, но согласно гражданскому Уставу, в соответствии с которым не может учреждать банков. Что же касается формулировки «какие-то юридические и физические лица», - как-то даже странно слышать подобное из уст уважаемого профессора. Что это? Распространение недостоверных слухов? Тогда зачем? Пристойно ли верному сыну Церкви открывать ее наготу, тем более, когда она и не доказана?

Далее В.Ю.Катасонов рассказывает о проколах в деятельности некоторых банкиров из числа православных христиан. Однако нужно отдавать себе отчет в том, что проколы свойственны не только банкирам, но и священнослужителям, и профессорам, и чиновникам, и военным православного вероисповедания. Кто, как говорится, без греха – первым брось в банкира православного вероисповедания камень! Банкирам свойственны свои грехи, чиновникам – свои. Разве казнокрадство, взяточничество, мошенничество – менее тяжкие грехи, чем какая-нибудь недобросовестная деятельность людей, занятых в банковской сфере?

Валентин Юрьевич повторяет: «не надо скрещивать ужа и ежа». Согласен: не должно быть никакого «православного банкинга», а также никакого «православного предпринимательства», никакого «православного сельского хозяйства», никакого «православного автомобилестроения», никакой «православной авиации», никакого «православного маркетинга» и т.д. Будет грамотней во всех этих выражениях «православный» заменять на слово «русский». Но православные христиане пусть трудятся во всех этих сферах, если их душа того желает. Вместо достойного смеха «православного банкинга» нам нужна независимая от других государств российская банковская система, в которой православные миряне занимали бы не последнее место.

В заключение своей статьи г-н профессор выступает с поучениями, как следует православным христианам заниматься предпринимательством и прочими делами. Что же он говорит? «Занятие это крайне тяжкое, поскольку православным людям приходится действовать в неправославной и откровенно антихристианской среде». Прерву уважаемого профессора. Апостол Павел, когда, живя в Коринфе, шил палатки совместно с Акилой и Прискиллой, каким-то образом их продавал, живя в антихристианской среде, но у него даже мысли не было создать здесь какое-то замкнутое гетто, ибо это кардинально противоречило всем его идеалам. Православие есть вера воинствующая, побеждающая мир, а не прячущаяся от мира в подворотни!

Однако профессор продолжает: «Наиболее очевидный выход из этой сложной ситуации – создание сообществ православных предпринимателей. А также в более широком контексте – малых социумов православных людей, включающих не только предпринимателей, но также тех, кто является потребителями товаров и услуг». Вот вам, пожалуйста: по рецепту профессора Катасонова – вместо воинствующей против греха святой Руси – создание сети «православных гетто», результатом чего будет полная деградация русского народа с превращением его в хиреющий и вымирающий малый народец в пределах его прежней большой страны. Эта утопия, знаете ли, будет похлеще «православного банкинга».

Наш автор мечтает об экономике без банков. И приводит в пример СССР, где, как он сам признает, конечно, были банки. Но Госбанк и Промстройбанк, якобы, выдавали кредиты не под «ростовщический», а под «технический» процент. Правда, с какой ставки кончается «технический» и начинается «ростовщический» процент не поясняется. Кроме того, озвученные профессором ставки (1,5-2%) не внушают доверия. Не надо забывать и о том, что выпускались облигации, что на книжках Сбербанка деньги у людей понемногу росли. Поэтому не надо рассказывать сказок о «стерильности» и «непорочности» советских кредитно-денежных операций.

Конечно, в современной банковской системе России масса недостатков и, наверняка, у советской модели финансово-экономической политики было множество преимуществ. Однако нельзя не признать, что в последние годы государство много делает для гарантированного обеспечения населения пенсиями и пособиями, что осуществляется через те же банки. В последние годы у многих банков за их злоупотребления и откровенные преступления отзываются лицензии. Наведение в этой сфере порядка – дело, требующее огромных усилий. Конечно, нужно многое совершенствовать, доводить до ума, например, ограничивать запредельные ставки ряда коммерческих банков, когда они имеют дело с простыми гражданами. Но зачем огульно отрицать существующую систему, которая регулируется государственным законодательством? Зачем, соответственно, сеять в народе правовой нигилизм?

И, наконец, предлагаемый профессором Катасоновым перевод России полностью на советские финансово-экономические рельсы неизбежно потребует опускания «железного занавеса». Но это не соответствует нашим национальным интересам. Пусть США с ЕС опускают вокруг себя такой занавес. У России, как государства, прекрасные, доверительные отношения с подавляющей частью населения Земли. И было бы крайне неразумным отказаться от этого преимущества ради каких-то сомнительных финансово-экономических экспериментов.