«Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия». (А.С.Пушкин)
Понимание С.-Петербурга в качестве только «окна в Европу», кажется, несколько однобоко. Ведь окно – средство сообщения с внешним мiром. Если бы перед этим городом стояла только указанная задача, Петр Великий построил бы порт и этим ограничился. Но его замысел был основать столицу, т.е. центр государственной жизни. Центр, как говорится, по определению, создается не ради заимствований, не ради транзита, а ради аккумуляции сил народа с последующим выбросом во внешний мiр его преобразующей энергии.
С.-Петербург был адаптирован к Европе, но, конечно, не с целью рабского перед ней поклонения, а дабы в качестве центра силы сказать природно присущее России слово на более понятном для Европы языке. Покровитель города – святой апостол Петр. В его основании – святые мощи благоверного Великого Князя Александра Невского. Его средоточие – святые храмы. Широта Невы, открывающиеся морские просторы, размах площадей и проспектов – все это соответствовало имперскому городу, задавало ритм государственной жизни на столетия вперед.
Ну а что же Москва? Кажется, Пушкин не вполне прав, когда говорит:
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.
Москва осталась центром Святой Руси, а С.-Петербург стал центром империи, средоточием русской экспансии. Просто невозможно себе представить Россию XVIII-XIX веков без Москвы, без торжественного венчания на Царство в Успенском соборе Кремля. Где венчание, там о вдовстве говорить вряд ли уместно.
Важность для России Москвы была явлена событиями 1812 года – ровно через сто лет после провозглашения новой столицы. Москва, как сердце России, стала источником национального возрождения, энергия которого объяла духовным огнем и С.-Петербург. Между Москвой и Питером не должно быть какого-то ожесточенного соперничества, это две ипостаси, одинаково необходимые русскому народу, обезпечивающие ему запас прочности.
За советское и постсоветское время Москва была в значительной степени космополитизирована, приобрела некоторые черты Вавилона. Святая Русь сжалась в храмы столицы. И христианская империя вынужденно отступила под натиском Вавилона, сжавшись до размеров христианских сердец. Однако она может и вновь расцвести, выйдя, как весной ростки из семян, во внешний мiр. Источником этого расцвета мог бы стать Санкт-Петербург.
В последнее время его статус повышается, одним из признаков чего служит, например, то, что в историческом здании Сената и Синода ныне вновь располагается (с 2009 г.) Св. Синод Русской Православной Церкви, а вместо Сената – Конституционный Суд (с 2008 г.).
Будучи на прошлой неделе в Питере (по случаю известной конференции) и прогуливаясь в вечерний час по Дворцовой площади, я был поражен (во время прежних там прогулок это просто впечатляло, но не более) видом воздвигнутой в 1834 г. Императором Николаем Павловичем в память победы в Отечественной войне 1812 г. Александровской колонны. Она возвышается в средоточии города и является его если не архитектурной, то мистической доминантой. Я представил: что если мысленно убрать колонну с площади? Тогда ее вид совершенно искажается: широта остается той же, но появляется какая-то версальская легкомысленность, т.е. нечто из духовно убогого арсенала побежденных тогда Россией. Ведь широта без вертикальной доминанты, без высокой цели, всегда губительна. Эта широта без духовной вертикали едва не повергла Россию в декабре 1825 года в смуту.
Колоссальная колонна, непоколебимо стоящая под действием собственной тяжести, которую венчает ангел с крестом. Это символ Российской империи с ее самодостаточностью, постоянным и одновременно столь естественным, предстоянием Богу Вседержителю.
Патриарх Фотий в своем Окружном послании 866 г. писал: «Из Царственного города, как бы с возвышенной и над обширным пространством господствующей местности, изливаются источники православия, и в концы вселенной расходятся чистые ручьи благочестия...» Подобным образом, отсюда, из Санкт-Петербурга, направлялись миссии для просвещения светом Христовой истины народов Сибири, Китая, Америки, до самых крайних пределов Земли.
Несла ли Российская империя порабощение народам Земли, как это в обычае у лжеимперий (терминология митрополита С.-Петербургского и Ладожского Иоанна Снычева) – Наполеона, Гитлера, Британии в XIX веке, нынешних Штатов? В какой еще столице вы увидите такие названия, как Греческий проспект, Итальянская улица? Здесь уже не первое столетие стоят памятники выдающимся представителям названных народов. Русские умеют ко всем относиться с уважением, поэтому в обширной империи русского народа никому не было тесно. Если же кто-то, в силу индивидуальных черт характера, ощущал себя стесненным, никто не мешал ему уехать.
Россия не навязывала мiру своей гегемонии – как это в обычае у названных выше лжеимперий – она приглашала со времен Иоанна III тех, кто мог добавить совершенства ее духу, крепости ее могуществу, блеска ее славе, жить с ней одной судьбой.
Чем громче бывшие подданные кричат о русских как об оккупантах, тем стремительнее они беднеют, растворяются среди других народов, постепенно уходя в национальное небытие. Потому что Бог не бывает поругаем. Злобные же клеветники всегда насыщаются плодами собственной злобы.
Да воскреснет Бог, а да расточатся враги Русского государства! И пусть, вопреки всем козням недоброжелателей, цветет град святого Петра, «полнощных стран краса и диво», пусть наполняется жизненной силой это средоточие Российской империи!
Иерей Сергий Карамышев, настоятель храма Св. Троицы пос. Каменники Рыбинской епархии
