Оружие слова

«От слов своих оправдаешься,

и от слов своих осудишься».

I.

«Слово», «логос», «эйдос» - наименования, исполненные тайны. Слово это и вторая Ипостась Божества, это и наименование действия Божия: «...сказал Бог: да будет свет. И стал свет». (Быт. 1, 3). «Словом» именует Св. Писание и божественное учение.

Признак «словесности» - то, что отличает человека от безсловесных тварей. И здесь тоже тайна. Человек облекает свои мысли, свои душевные движения в слова. Как соки струятся по капиллярам растения, и с их помощью растение живет и строит себя, - так в душе человека струятся слова, из словесной материи он выстраивает здание своей души.

Каково качество материи, таково и качество здания. Какова мудрость строителя, такова и долговечность его постройки. Св. Писание говорит: «Если Господь не созиждет дом, напрасно трудятся строящие его» (Пс. 126, 1). Прекрасно, когда фундаментом душевного здания является Сам Господь. Прекрасно, если душу с детского возраста питают словом Божиим, а не какими-то суррогатами. Прекрасно, если душа имеет с детства вкус к истине и ненавидит ложь. Ибо истина связывает здание в монолит лучше любого раствора, и напротив «в лукавую душу не войдет премудрость». Прекрасно, если душа имеет качество любви. Тогда она выходит из себя, чтобы передать часть себя другим и воспринять части других в себя. Эту мысль возвышенно-поэтически высказал св. апостол Павел: «Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено. Вам не тесно в нас; но в сердцах ваших тесно. В равное возмездие, - говорю, как детям, - распространитесь и вы». (2 Кор. 6, 11-13). В этом случае душа встраивается в сверхсистему, о которой образно так говорит св. апостол Петр: «Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом». (1 Петр. 2, 4-5). Такая сверхсистема называется Церковью, местом благодатного пребывания Божества.

Если слова и речевые акты, а также, пусть и невысказанные нами, но облеченные в словесную форму, наши мысли, - материал для устроения нашего «внутреннего человека», ясно, сколь велика наша ответственность перед Богом за содержание души. Если мы заняты питанием тела, то не поедаем без разбора придорожную грязь, не пьем из сточной канавы и не набиваем рот битым стеклом. Однако если речь заходит о питании души словесной пищей, зачастую поступаем прямо противоположным образом. От нездоровой словесной пищи душа становится больной и расслабленной, грязной, источающей смрад греха. Такой души гнушается Господь, ибо Он сказал: «Будьте святы, потому что Я свят» ( 1 Петр. 1, 16).

Образ заблудившейся души представлен в Притче о блудном сыне. Расточив Божие словесное богатство, блудный сын стал томиться голодом. Не находя здоровой словесной пищи, он начал питаться кормом, предназначенным для свиней, от этого душа его наполнилась нечистотами. Не вынося такой муки, блудный сын вернулся к Отцу и был возведен в первоначальное достоинство существа, созданного по образу и подобию Божию.

Как слово Божие, слово истины и любви живит душу, так слово диавольское, слово лжи и ненависти, ее умерщвляет. Об этом говорят притчи Господни «О сеятеле» и «о пшенице и плевелах». Сын Божий сеет словесную пшеницу в почву человеческих сердец, а диавол словесные плевелы. Растет то и другое. Человек ответственный, бдительный вырывает с корнями плевелы, давшие всходы в его душе, - чтобы в ней росла добрая пшеница Божия слова. Беспечному плевелы, заполнившие его душу, представляются совершенством красоты, а пшеница чем-то ненужным, ненормальным. Ложь и неприязнь становятся нормой жизни. Он стремится извратить любое здравое понятие, все чистое превратить в грязное, все благоуханное - в зловонное, все возвышенное в низменное.

II.

Наш язык, эта материя для устроения души, сложился в то блаженное время, когда человек даже в мыслях не имел греха. Из книги Бытия мы знаем, что Адам получил от Бога власть дать имена всем животным. Язык его был совершенным и чистым, своего рода зеркальным отражением его возвышенной души.

После грехопадения материя языка начала искажаться. При строительстве Вавилонской башни деградация словесной материи стала угрожающей, поэтому люди были разделены. Племена с деградировавшей словесной материей с течением времени опустились до полуживотного состояния, а те, что ценили высшие качества души, сохранились от разложения. Сейчас идет новое смешение, всемирное построение Нового Вавилона, Нового мирового порядка. Для этого нужен новый унифицированный, опошленный, лукавый, выползающий из адской бездны, язык. Над его созданием работают лукавые профессора и лукавые журналисты, лукавые богословы и лукавые юристы, лукавые «правозащитники» и лукавые политики, лукавые дизайнеры и лукавые педагоги. Каковы направления их агрессии на язык, это средство общения и средство формирования сознания?

1. Подмена понятий. С этим явлением мы сталкиваемся не первое столетие. Возьмем для наглядности, к примеру, слова, производные от латинского homo «человек». Начиная с эпохи так называемого Ренессанса, слова «гуманизм», «гуманист» получили новое содержание, какого не имели раньше, - богоборческое. Если раньше «человечность» противопоставлялась зверству, скотству, то теперь она стала противопоставляться принципу божественного первенства: человек был объявлен мерой всех вещей. В последнее время в нашем языке активно насаждается слово «гомофобия». «Гомофобами», или человеконенавистниками, почему-то стали именовать противников содомского греха. Подмена понятий произошла по схеме: «гомосексуалист»+ «фоб» = «гомофоб». Однако в слове «гомосексуалист» элемент «гомо»- греческого происхождения, и означает «равный», «взаимный», а вот в слове «гомофоб» «гомо» уже превратилось в латинизм, соответственно, с совершенно другим значением. С такими фокусами можно зайти очень далеко. Из Св. Писания следует, что Господь Бог противник содомского греха. Следуя же «логике» ряда нынешних «правозащитников», можно и Господа, Творца всего живого, объявить «человеконенавистником». Да и является ли содомит человеком, вопрос, по крайней мере, спорный. Мы знаем, что человек как биологический вид, является существом двуполым. Объявившие же себя однополыми, становятся в один разряд с вирусами, инфузориями и другими низшими представителями животного и растительного мира. Возьмем слово «гей» (gay). Оно созвучно с homo, однако уже английского происхождения, и значение имеет «веселый, радостный, пестрый, нарядный». Однако из слова Божия знаем, что нет веселья, нет и радости у нечестивого. Налицо лукавая подмена понятий. Какой вывод? Не нужно бездумно подхватывать этих лукавых, извращающих здравый смысл, слов. Пользоваться ими все равно, что пользоваться фальшивыми монетами, все равно, что соблазняться и вводить в соблазн других. Это все равно, что увеличивать удельную массу лжи в человеческом обществе; все равно, что лить воду на мельницу диавола. Здесь от нас требуется чуткость и точность. Содомитов следует называть не «геями», не «сексуальным меньшинством» - ибо так мы попадаем в новую юридическую ловушку: «секс-меньшинства» становятся в один ряд с национальными и религиозными меньшинствами, - а не иначе, как содомитами или педерастами; их позорные шествия не «гей-парадами», а демонстрациями половых извращенцев. «Гуманистов»-безбожников следует называть «псевдо» или лжегуманистами, ибо что может быть общего у человечности с безбожием? Ведь «если Бога нет то все позволено». Многих нынешних так называемых «правозащитников» следует называть покровителями греха и преступности, а еще лучше растлителями. Слово «коррупция» вовсе неплохое, ибо значит «порча», «обольщение», «подкуп», «болезненное состояние», но его затаскали и затрепали так, что некоторые «умники» даже начали утверждать, будто коррупция норма государственной жизни. В таких случаях имеет смысл прибегнуть к более резким и откровенным выражениям, например: воровство, продажность. Пусть «умники» в открытую пропагандируют грех, пусть открыто объявят себя богоборцами, попирающими заповеди: «не укради», «не лжесвидетельствуй». В плане вскрытия ложных понятий и борьбы с ними как с насеянными человекоубийцей плевелами, нам, православным русским христианам, нужна целенаправленная политика.

2. Наплыв варваризмов. Варваризмами называют заимствованные из других языков слова, воспринимаемые нами в стихии родного языка в качестве чужеродных. Когда их один-два десятка, не беда. В таком случае, если они действительно нужны нашему языку, то будут адаптированы. Но если варваризмы появляются сотнями, то это уже своего рода «нашествие иноплеменных». Если они звучат не в подворотнях в качестве субкультурных явлений, а с высоких трибун, то как это назвать? Варварским пленением? Скажу откровенно: я не смотрю центральные телеканалы, потому что там засилие варваров. Я не могу терпеть речь, в которой через два слова слышится: «лузер», «юзер», «клинер», «гастарбайтер», «шопинг» и т.д. и т. п. Ладно бы мы были какими-нибудь папуасами с недоразвитым мышлением и, соответственно, недоразвитым языком, и за неимением своих слов, нуждались бы в заимствованиях как жители западно-европейских стран раннего средневековья в латыни. Но ведь у нас, слава Богу, все есть. Поэтому с варварством нужно бороться.

3. Покорение общественного сознания инфернальной лексикой. Прилагательное «инфернальный» происходит от латинского «inferus», что значит «преисподняя», «ад», и очень точно указывает на природу слов, «удельный вес» которых в нашем повседневном общении становится все больше. Увы, этот факт достовернейшее доказательство духовной деградации нашего общества. Чем яростнее стихия ада врывается к нам, чем больше «адских» слов мы употребляем, тем удобнее они, будучи вотканы, подобно нитям, в словесную материю нашей души, утянут нас в преисподнюю. В основе инфернальной лексики грех хамства. Как мы знаем из священной истории, Хам посмеялся наготе своего отца. За это его сын Ханаан унаследовал проклятие. Закон Божий запрещает открывать наготу ближнего: неважно действием или словом. И когда люди бездумно, направо и налево, сыплют словами, обозначающими половой акт или же половые органы, адресуя их дальним и ближним, они сами себя и свое потомство проклинают. С грехом хамства и одним из его ярких проявлений инфернальной лексикой нужно бороться, помня заповеди апостола Павла: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, но только доброе для назидания в вере»; «блуд и всякая нечистота не должны даже упоминаться у вас как прилично святым».

4. Чрезмерно активная замена членораздельной речи междометиями и звероподобными завываниями, ревом, рычанием. Самое большое наслаждение для бесов видеть, как человек, которому они от самого его сотворения завидуют, превращается в скота несмысленного: валяется пьяный в своей блевотине или пребывает в тупости и пустых мечтаниях как обкуренный, или воет и рычит как зверь.

III.

Особенную неприязнь миродержители тьмы века сего испытывают к нашему церковно-славянскому языку. И это закономерно. Свойство духов тьмы ненавидеть все святое, чистое, возвышенное. Не напрасно их эмблемой служит змей, пресмыкающийся по земле и питающийся прахом. Церковно-славянский язык есть уникальное явление человеческой культуры. Это единственный в целом человеческом роде язык, предназначенный исключительно для общения человека с Богом. Никакой другой, даже из древних языков, не способен сообщить душе молящегося такого возвышенного настроя. В отличие, скажем, от древнегреческого и латинского, использовавшихся в других сферах, помимо общения с Богом, церковно-славянский язык не имеет в себе суетных и грязных понятий. И этот благороднейший язык стал сердцевиною русского. Он необходим даже для того, чтобы как следует, а не по-варварски, владеть современным русским языком. Можно ли назвать умственно здоровым человека, который пригоршнями разбрасывает свои сокровища на пыльных распутиях этого мира? Именно так поступает тот, кто говорит о ненужности церковно-славянского языка. Отказаться от такого богатства все равно, что, будучи облеченным в царские одежды, вдруг сбросить их с себя и повергнуть в прах ради того, чтобы одеться по современной пролетарской моде в какой-нибудь «сэконд хэнд» языковых отбросов Нового Вавилона.

IV.

Итак, слово это оружие, которым мы каждый день пользуемся: или к славе Божией, или же к собственному посрамлению. Об этом св. апостол Иаков сказал в своем Соборном послании так, что лучше и не скажешь. Поэтому позволим довольно пространную цитату: «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело. Вот, мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их. Вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий; так и язык небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны. Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду». (Иак. 3, 2-12).