Вчера исполнилось 290 лет со дня создания Духовной коллегии, получившей название Святейшего Правительствующего Синода. Ранее, в связи с годовщиной открытия Св.Синода критическую оценку синодальному периоду Русской Православной Церкви дали зав. кафедрой теологии Рязанского государственного университета им. С.Есенина, настоятель Покровско-Татьянинского храма при РГУ игумен Лука (Степанов) и доцент РГУ и Рязанской духовной семинарии эксперт по синодальному периоду Игорь Митрофанов. Сегодня мы предлагаем альтернативный взгляд кандидата филологических наук, диакона Владимира Василика.
Синодальный период - это один из самых славных периодов в истории Русской Православной Церкви. Это время расцвета богословской мысли, расцвета миссии, проповеднического искусства, наконец, время расцвета святости. Именно эпоха синодального периода дала нам преподобного Серафима Саровского и святого праведного Иоанна Кронштадтского, она же подготовила исповедников и мучеников российских.
У нас принято осуждать Царя Петра и говорить, что «орел западного абсолютизма выклевал православное сердце». Но встает вопрос, чем на самом деле было патриаршество XVII века? Конечно, патриаршество имеет великие заслуги в деле сохранения государственности, это и мученический подвиг святителя Ермогена и деятельность святителя Филарета. Но в какую смуту, в религиозный раскол и, едва ли не в гражданскую войну вверг Россию Патриарх Никон. Понятно, что не он один, что дело тут и в его оппонентах, и в восточных иерархах, но именно он явился начальником этой раскольнической смуты. Само по себе исправление книг и обрядов может и было необходимым, но его можно и должно было провести без всяких смут. Перешла же Русь совершенно тихо и спокойно на Иерусалимский устав без всяких проблем.
Перед царствованием Петра Русь пребывала в известном упадке, и на полном серьезе обсуждались проблемы разделения Руси на семь областных воеводств. Когда Софья спрашивала, что скажут Патриархи и бояре, то её любимейшие подданные отвечали, что «Патриарха и сменить можно, а бояре - это зяблое и поникшее дерево». Синод возник вовсе не одной властной волей Петра, а в результате известного упадка Церкви и церковного управления, который пришлось возрождать такими средствами. В том числе и назначением обер-прокурора из офицеров. Петра принято ругать, но именно он заставил Церковь заниматься проповедью, благотворительностью, и во многом вернул её к обязанностям, завещанным ей апостольским веком. Его принято ругать за то, что он отписал церковные имения в монастырский приказ, а много ли помогли церковному просвешению обширные патриаршии, епископские и митрополичьи земли, приписанные к монастырям? Если, как замечал Ключевский, при Мономахах были школы с греческой церковной грамотностью, то при Иоаннах не хватало школ даже с русской грамотой. А первая Славяно-греко-российская академия была открыта лишь в 1686 году. Русское царство, как таковое, состоялось в 1480 году, а патриаршество возникло в 1589 году. Ровно сто лет прошло.
Да, при Петре Церковь испытала вызов западной цивилизации. Не сразу, но она ответила на него. Ответила высоким богословием, подвижничеством, великими старцами Оптинскими, старцами Валаамскими. Тот образ синодальной церкви, который навязчиво рисовался нам революционерами, есть во многом ложный и искаженный. Духовенство синодальной эпохи было духовенством таковым, что значительная его часть работала руками, как сельские священники на полях. Духовенство было смиренным, любящим Бога. Лишь со времени Победоносцева духовенство стало получать более или менее регулярно зарплату. Впервые на Руси духовенство стало регулярно просвещенным, впервые ему было вменено в обязанность учиться. Это стал век высокого духовного просвещения. Можно вспомнить слова отца Иоанна (Крестьянкина): «Какие были семинаристы до революции, я, архимандрит, не постыдился бы любому из них руку поцеловать». Это он говорил ещё в 80-х годах прошлого века.
У нас любят кивать на тех революционеров из семинаристов, которые вышли из священства. Рассмотрим слова Пушкина относительно пугачевщины: «Весь черный народ должен быть благодарен Пугачеву, духовенство ему благожелательствовало». Так что, может быть, тут семинарии и расцвет просвещения XIX века не совсем причастны. Рассмотрим ту же Смуту, когда многие духовные лица встали на сторону вора. Даже митрополит Филарет, будущий Патриарх, стал Патриархом в стане Тушинского вора. Конечно, у просвещения были свои яды, но стоит подумать, а не было бы хуже, если бы мы столкнулись с революционной заразой без всякой семинарской выучки? Имели бы мы тогда св.Иоанна Кронштадтского, св.Иллариона Троицкого, отца Иоанна Вострогова? Я сильно в этом сомневаюсь.
В синодальный период русская богословская наука в начале XX века достигла высочайшего взлета и равнялась в достижениях с мировой богословской наукой. Можно вспомнить Василия Болотова, Виктора Несмелова, Александра Бриллиантова и других. Всё это плоды синодального периода. Наконец вспомним, что большая часть церквей, существующих доныне, построена именно в тот период. Поэтому данному периоду мы должны быть за многое благодарны.
Система управления в синодальный период на первый взгляд выглядит во многом нецерковной и списанной с протестантского образца. Но, как говорил мудрый святитель Филарет, Промысл Божий превратил Духовную коллегию в Святейший и Правительствующий Синод, у которого было особое место в управлении Россией. Он не только не подчинялся Сенату, он был ему равновелик, а временами в своем значении даже чем-то его превосходил. У нас принято кивать на обер-прокурора, на повеление Царя Петра «о добром офицере», который, якобы, командовал Синодом, но следует отметить, что власть обер-прокуроров усилилась лишь в XIX веке. До этого они мало вникали в дела Синода, который пользовался, как и архиерейство, достаточно широкой свободой. Многие обер-прокуроры были оболганы, тот же Победоносцев. Его привыкли представлять жестоким и суровым человеком, а между тем, мало кто сделал столько добра, как он. Он помогал нуждающимся мирянам, хлопотал о регулярном жаловании духовенству, наконец, с ним связано распространение широчайшей сети церковного просвещения и церковно-приходских школ. Во многом благодаря именно ему, перед Первой мировой войной три четверти мужского населения России были грамотными.
Много нареканий на широкое государственное вмешательство в дела Церкви. Временами это несло вред, а порой было весьма полезно. Разве канонизировали бы преподобного Серафима Саровского без личного вмешательства Государя Императора Николая Второго? И многое другое доброе было бы не сделано без личного вмешательства Государя. Возьмем то же Российское Библейское общество, деятельность которого была остановлена именно верховной властью, хотя и по голосу Церкви в лице архимандрита Фотия.
Поэтому всё не так однозначно, как кажется на первый взгляд. Не стоит вписывать синодальный период в схему «вавилонского плена» Церкви у абсолютистского государства. Цари наши в большей части, были глубоко православными верующими людьми, стражами и хранителями Православной веры. Как справедливо замечает Хомяков, синодальный строй давал большие возможности для развития соборности в нашей Церкви. Ваш покорный слуга преподает почти напротив здания Сената и Синода, и мы живем в городе святого Петра, в городе, овеянном славой синодального периода, в городе святого праведного Иоанна Кронштадтского, святой блаженной Ксении Петербургской, великих иерархов синодального времени. Будем же дорожить этой славой.
Синодальный период - это один из самых славных периодов в истории Русской Православной Церкви. Это время расцвета богословской мысли, расцвета миссии, проповеднического искусства, наконец, время расцвета святости. Именно эпоха синодального периода дала нам преподобного Серафима Саровского и святого праведного Иоанна Кронштадтского, она же подготовила исповедников и мучеников российских.
У нас принято осуждать Царя Петра и говорить, что «орел западного абсолютизма выклевал православное сердце». Но встает вопрос, чем на самом деле было патриаршество XVII века? Конечно, патриаршество имеет великие заслуги в деле сохранения государственности, это и мученический подвиг святителя Ермогена и деятельность святителя Филарета. Но в какую смуту, в религиозный раскол и, едва ли не в гражданскую войну вверг Россию Патриарх Никон. Понятно, что не он один, что дело тут и в его оппонентах, и в восточных иерархах, но именно он явился начальником этой раскольнической смуты. Само по себе исправление книг и обрядов может и было необходимым, но его можно и должно было провести без всяких смут. Перешла же Русь совершенно тихо и спокойно на Иерусалимский устав без всяких проблем.
Перед царствованием Петра Русь пребывала в известном упадке, и на полном серьезе обсуждались проблемы разделения Руси на семь областных воеводств. Когда Софья спрашивала, что скажут Патриархи и бояре, то её любимейшие подданные отвечали, что «Патриарха и сменить можно, а бояре - это зяблое и поникшее дерево». Синод возник вовсе не одной властной волей Петра, а в результате известного упадка Церкви и церковного управления, который пришлось возрождать такими средствами. В том числе и назначением обер-прокурора из офицеров. Петра принято ругать, но именно он заставил Церковь заниматься проповедью, благотворительностью, и во многом вернул её к обязанностям, завещанным ей апостольским веком. Его принято ругать за то, что он отписал церковные имения в монастырский приказ, а много ли помогли церковному просвешению обширные патриаршии, епископские и митрополичьи земли, приписанные к монастырям? Если, как замечал Ключевский, при Мономахах были школы с греческой церковной грамотностью, то при Иоаннах не хватало школ даже с русской грамотой. А первая Славяно-греко-российская академия была открыта лишь в 1686 году. Русское царство, как таковое, состоялось в 1480 году, а патриаршество возникло в 1589 году. Ровно сто лет прошло.
Да, при Петре Церковь испытала вызов западной цивилизации. Не сразу, но она ответила на него. Ответила высоким богословием, подвижничеством, великими старцами Оптинскими, старцами Валаамскими. Тот образ синодальной церкви, который навязчиво рисовался нам революционерами, есть во многом ложный и искаженный. Духовенство синодальной эпохи было духовенством таковым, что значительная его часть работала руками, как сельские священники на полях. Духовенство было смиренным, любящим Бога. Лишь со времени Победоносцева духовенство стало получать более или менее регулярно зарплату. Впервые на Руси духовенство стало регулярно просвещенным, впервые ему было вменено в обязанность учиться. Это стал век высокого духовного просвещения. Можно вспомнить слова отца Иоанна (Крестьянкина): «Какие были семинаристы до революции, я, архимандрит, не постыдился бы любому из них руку поцеловать». Это он говорил ещё в 80-х годах прошлого века.
У нас любят кивать на тех революционеров из семинаристов, которые вышли из священства. Рассмотрим слова Пушкина относительно пугачевщины: «Весь черный народ должен быть благодарен Пугачеву, духовенство ему благожелательствовало». Так что, может быть, тут семинарии и расцвет просвещения XIX века не совсем причастны. Рассмотрим ту же Смуту, когда многие духовные лица встали на сторону вора. Даже митрополит Филарет, будущий Патриарх, стал Патриархом в стане Тушинского вора. Конечно, у просвещения были свои яды, но стоит подумать, а не было бы хуже, если бы мы столкнулись с революционной заразой без всякой семинарской выучки? Имели бы мы тогда св.Иоанна Кронштадтского, св.Иллариона Троицкого, отца Иоанна Вострогова? Я сильно в этом сомневаюсь.
В синодальный период русская богословская наука в начале XX века достигла высочайшего взлета и равнялась в достижениях с мировой богословской наукой. Можно вспомнить Василия Болотова, Виктора Несмелова, Александра Бриллиантова и других. Всё это плоды синодального периода. Наконец вспомним, что большая часть церквей, существующих доныне, построена именно в тот период. Поэтому данному периоду мы должны быть за многое благодарны.
Система управления в синодальный период на первый взгляд выглядит во многом нецерковной и списанной с протестантского образца. Но, как говорил мудрый святитель Филарет, Промысл Божий превратил Духовную коллегию в Святейший и Правительствующий Синод, у которого было особое место в управлении Россией. Он не только не подчинялся Сенату, он был ему равновелик, а временами в своем значении даже чем-то его превосходил. У нас принято кивать на обер-прокурора, на повеление Царя Петра «о добром офицере», который, якобы, командовал Синодом, но следует отметить, что власть обер-прокуроров усилилась лишь в XIX веке. До этого они мало вникали в дела Синода, который пользовался, как и архиерейство, достаточно широкой свободой. Многие обер-прокуроры были оболганы, тот же Победоносцев. Его привыкли представлять жестоким и суровым человеком, а между тем, мало кто сделал столько добра, как он. Он помогал нуждающимся мирянам, хлопотал о регулярном жаловании духовенству, наконец, с ним связано распространение широчайшей сети церковного просвещения и церковно-приходских школ. Во многом благодаря именно ему, перед Первой мировой войной три четверти мужского населения России были грамотными.
Много нареканий на широкое государственное вмешательство в дела Церкви. Временами это несло вред, а порой было весьма полезно. Разве канонизировали бы преподобного Серафима Саровского без личного вмешательства Государя Императора Николая Второго? И многое другое доброе было бы не сделано без личного вмешательства Государя. Возьмем то же Российское Библейское общество, деятельность которого была остановлена именно верховной властью, хотя и по голосу Церкви в лице архимандрита Фотия.
Поэтому всё не так однозначно, как кажется на первый взгляд. Не стоит вписывать синодальный период в схему «вавилонского плена» Церкви у абсолютистского государства. Цари наши в большей части, были глубоко православными верующими людьми, стражами и хранителями Православной веры. Как справедливо замечает Хомяков, синодальный строй давал большие возможности для развития соборности в нашей Церкви. Ваш покорный слуга преподает почти напротив здания Сената и Синода, и мы живем в городе святого Петра, в городе, овеянном славой синодального периода, в городе святого праведного Иоанна Кронштадтского, святой блаженной Ксении Петербургской, великих иерархов синодального времени. Будем же дорожить этой славой.
