Глава политического департамента «Единой России» Алексей Чадаев убежден, что «задача номер один в контексте модернизации страны» – это модернизация русского языка, сообщает сайт ЕР.
«Лейтмотивом недавней встречи Президента с руководством партийных фракций в Госдуме стало обсуждение "русского вопроса". Бросалось в глаза то, как лидеры парламентских партий наперегонки бросились собирать электоральную жатву со ставшей вновь модной после декабрьских событий в столице русской темы. Впрочем, было заметно и другое: жанр броских ритуальных заявлений, не сопровождаемых никакими практическими предложениями, работает здесь плохо. Но других форматов лидеры оппозиционных партий, до сих пор по инерции воспринимающие в качестве своего главного политического инструмента изображение себя в телевизоре, пока что не освоили. И Президент Медведев не мог этого не отметить. Позиция Президента, высказанная им на встрече, состояла в том, что необходимо выработать эффективную политику в отношении не только традиционной, но и современной русской культуры. Это значит уйти от велеречивых заклинаний, уйти от практики восприятия русской культуры как набора пусть драгоценных, но уже отживших свое артефактов. Русское – значит актуальное, живое и действенное, конкурентоспособное в современном мире», - отметил А.Чадаев.
Для «Единой России», убежден глава политического департамента партии, «это может восприниматься в первую очередь как ряд практических задач». «Эффективная политика – значит набор инструментов, позволяющих приложить усилия государства на данном направлении, с четкими и однозначными критериями результативности. И сегодня эти инструменты уже можно назвать. Главный и наиболее ценный из них – то, что везде и всегда является становым хребтом культуры, – это русский язык. Причем понимаемый не как музейный экспонат, с которого надо сдувать пылинки и выдерживать температурный режим. А как современная, развитая и технологичная операционная система, открывающая человеку, компании, государству доступ к успеху в глобальном мире. Позволяющая легко и корректно инкорпорировать в себя, описывать собой любые новые знания, теории и технологии, где бы в мире они ни возникали. Чтобы не только и не столько этнограф или фольклорист, но физик, биолог, программист, а также финансист, управленец или политик из любой страны стремился учить русский язык. Просто потому, что без этого невозможен профессиональный и личностный рост в своей сфере», - рассуждает Чадаев.
Нынешний русский язык, убежден единоросс, «далеко не во всем и не всегда» для этого подходит. «Наоборот, корпус современных знаний, существующий и доступный на русском языке, сегодня недостаточен даже для его изначальных носителей. Начиная с определенного уровня знаний современный специалист вынужден переходить на другие мировые языки для использования в качестве основного "рабочего", и количество сфер, в которых это так, растет с пугающей быстротой. Даже в основных сферах нашей социальной жизни русский язык откровенно "не успевает" за сегодняшним темпом и ритмом изменений, с трудом "усваивая" новые стандарты, далеко не всегда корректно адаптируясь к меняющейся картине мира. В первую очередь эта проблема касается экономики – важнейшей из сфер общественной жизни. Переход от плановой к рыночной модели с одновременным открытием национальной экономики для внешнего мира привел к тому, что нас захлестнул поток плохо переваренных экономических теорий и концепций с крайне скверно переведенным терминологическим аппаратом. Мы уже привычно описываем современную российскую экономику понятиями из второсортных англоязычных учебников и ведем дискуссию о ней на этом же собачьем языке. Нежелание пользоваться которым, как правило, маркирует человека как "неспециалиста" в соответствующей области и, значит, становится поводом к исключению его из круга допущенных к дискуссии "профессиональных экономистов". Правда, кроме них все еще сохраняется реликтовая каста "хозяйственников", которые, как правило, описывают те же самые реалии на совсем другом языке – советском административно-командном вперемежку с матерным и "понятийно"-бандитским. Те и другие, как правило, плохо понимают друг друга, поэтому общаются через "переводчиков", они же посредники; и это "общение" у нас на бытовом языке обычно называют "коррупцией"», - отметил политик.
Не меньше проблем, полагает он, «в собственно управленческом и политическом языке»: «Открыть газету объявлений о трудоустройстве, чтобы прочитать в заголовках разделов что-нибудь вроде "административно-управленческий менеджмент" – и можно дальше не читать. Здесь все та же "диглоссия" языка второсортных западных учебников по менеджменту (либо по различным видам relations) и реликтового советско-бандитско-матерного словаря для "решения вопросов". Которая, увы, сегодня и является основной рамкой того, что называется "русской политической культурой"».
«Таким образом, задача номер один в контексте модернизации страны – и одновременно в контексте эффективной культурной политики, о которой говорил президент, – это модернизация русского языка. В первую очередь хозяйственного, управленческого и политического русского языка. Китайцы говорят, что исправление отношений начинается с исправления имен. Русский скажет то же самое чуть иначе – с исправления понятий. Вот и давайте исправлять», - резюмировал Алексей Чадаев.
«Лейтмотивом недавней встречи Президента с руководством партийных фракций в Госдуме стало обсуждение "русского вопроса". Бросалось в глаза то, как лидеры парламентских партий наперегонки бросились собирать электоральную жатву со ставшей вновь модной после декабрьских событий в столице русской темы. Впрочем, было заметно и другое: жанр броских ритуальных заявлений, не сопровождаемых никакими практическими предложениями, работает здесь плохо. Но других форматов лидеры оппозиционных партий, до сих пор по инерции воспринимающие в качестве своего главного политического инструмента изображение себя в телевизоре, пока что не освоили. И Президент Медведев не мог этого не отметить. Позиция Президента, высказанная им на встрече, состояла в том, что необходимо выработать эффективную политику в отношении не только традиционной, но и современной русской культуры. Это значит уйти от велеречивых заклинаний, уйти от практики восприятия русской культуры как набора пусть драгоценных, но уже отживших свое артефактов. Русское – значит актуальное, живое и действенное, конкурентоспособное в современном мире», - отметил А.Чадаев.
Для «Единой России», убежден глава политического департамента партии, «это может восприниматься в первую очередь как ряд практических задач». «Эффективная политика – значит набор инструментов, позволяющих приложить усилия государства на данном направлении, с четкими и однозначными критериями результативности. И сегодня эти инструменты уже можно назвать. Главный и наиболее ценный из них – то, что везде и всегда является становым хребтом культуры, – это русский язык. Причем понимаемый не как музейный экспонат, с которого надо сдувать пылинки и выдерживать температурный режим. А как современная, развитая и технологичная операционная система, открывающая человеку, компании, государству доступ к успеху в глобальном мире. Позволяющая легко и корректно инкорпорировать в себя, описывать собой любые новые знания, теории и технологии, где бы в мире они ни возникали. Чтобы не только и не столько этнограф или фольклорист, но физик, биолог, программист, а также финансист, управленец или политик из любой страны стремился учить русский язык. Просто потому, что без этого невозможен профессиональный и личностный рост в своей сфере», - рассуждает Чадаев.
Нынешний русский язык, убежден единоросс, «далеко не во всем и не всегда» для этого подходит. «Наоборот, корпус современных знаний, существующий и доступный на русском языке, сегодня недостаточен даже для его изначальных носителей. Начиная с определенного уровня знаний современный специалист вынужден переходить на другие мировые языки для использования в качестве основного "рабочего", и количество сфер, в которых это так, растет с пугающей быстротой. Даже в основных сферах нашей социальной жизни русский язык откровенно "не успевает" за сегодняшним темпом и ритмом изменений, с трудом "усваивая" новые стандарты, далеко не всегда корректно адаптируясь к меняющейся картине мира. В первую очередь эта проблема касается экономики – важнейшей из сфер общественной жизни. Переход от плановой к рыночной модели с одновременным открытием национальной экономики для внешнего мира привел к тому, что нас захлестнул поток плохо переваренных экономических теорий и концепций с крайне скверно переведенным терминологическим аппаратом. Мы уже привычно описываем современную российскую экономику понятиями из второсортных англоязычных учебников и ведем дискуссию о ней на этом же собачьем языке. Нежелание пользоваться которым, как правило, маркирует человека как "неспециалиста" в соответствующей области и, значит, становится поводом к исключению его из круга допущенных к дискуссии "профессиональных экономистов". Правда, кроме них все еще сохраняется реликтовая каста "хозяйственников", которые, как правило, описывают те же самые реалии на совсем другом языке – советском административно-командном вперемежку с матерным и "понятийно"-бандитским. Те и другие, как правило, плохо понимают друг друга, поэтому общаются через "переводчиков", они же посредники; и это "общение" у нас на бытовом языке обычно называют "коррупцией"», - отметил политик.
Не меньше проблем, полагает он, «в собственно управленческом и политическом языке»: «Открыть газету объявлений о трудоустройстве, чтобы прочитать в заголовках разделов что-нибудь вроде "административно-управленческий менеджмент" – и можно дальше не читать. Здесь все та же "диглоссия" языка второсортных западных учебников по менеджменту (либо по различным видам relations) и реликтового советско-бандитско-матерного словаря для "решения вопросов". Которая, увы, сегодня и является основной рамкой того, что называется "русской политической культурой"».
«Таким образом, задача номер один в контексте модернизации страны – и одновременно в контексте эффективной культурной политики, о которой говорил президент, – это модернизация русского языка. В первую очередь хозяйственного, управленческого и политического русского языка. Китайцы говорят, что исправление отношений начинается с исправления имен. Русский скажет то же самое чуть иначе – с исправления понятий. Вот и давайте исправлять», - резюмировал Алексей Чадаев.
