3 ноября в Кишиневе секретарь Совбеза Украины Раиса Богатырева и глава МИД Молдавии Юрий Лянкэ объявили о своем намерении придать новый политический импульс уже было умершему геополитическому проекту ГУАМ, который направлен на сдерживание российского влияния в странах СНГ. Как заявил Лянкэ, бывший президент Молдавии Владимир Воронин «несколько свернул» деятельность ГУАМ, но теперь обе страны возобновят работу над «определенными проектами».Прокомментировать возможность реанимации антироссийского блока сайт KM.ru попросил известного тележурналиста и аналитика Михаила Леонтьева.
«ГУАМ, безусловно, не труп, и трупом не был никогда. Значит, тот же господин Воронин никогда не был противником ни ГУАМа, ни санитарного кордона, Воронин был двурушник. Воронин был неустойчив. Воронин вынужден был лавировать. Воронин в свое время пытался продать Россию Западу, потом пытался продать Запад России. То и другое сделал до середины. Воронин, между прочим, совсем даже не политический труп, это вполне нормальная фигура в ненормальной молдавской политике. С этой точки зрения эти ребята, так называемые националисты, они для нас, для России немногим хуже, а может быть, даже лучше. Они понятные, они внятные, они не разыгрывают и не могут разыгрывать никаких внутренних карт в России или во внутрироссийской политике», - заметил М.Леонтьев.
«С другой стороны, - продолжил эксперт, - они, в общем, гораздо более договороспособны, чем это кажется на первый взгляд. Вообще, если говорить об итогах именно молдавской так называемой «оранжевой революции», там была не «оранжевая революция». На самом деле ведь Молдавия показала потрясающую устойчивость результатов всех выборов. Они все одинаковы, проблема в том, что некий господин Лупу, будучи влиятельным политиком внутри коммунистической партии, внутри коммунистического электората, не договорившись с Ворониным (поскольку Воронин его, правда, кинул), вышел оттуда и перешел на сторону оппозиции. И его, ровно его электорат, собственно, и откочевал в копилку оппозиции. В результате соотношение сил изменилось. Как эти «луповцы» существовали в рамках политической системы, так они и продолжают существовать. Это тоже очень характерно, кстати, никто и ничто не мешает господину Лупу в определенный момент, в определенных обстоятельствах переместиться в другую сторону. Если это называется революцией, я тогда не знаю, что такое вообще эволюция или, я не знаю, проституция».
Вместе с тем, уверен М.Леонтьев, все это снимает проблему Приднестровья: «То есть проблему размена Приднестровья на какое-то такое мелкономинальное счастье с Европой, с Молдовой и так далее в регионе и в целом. Потому что, насколько я понимаю, бродила идея - вот мы, уж ладно, вынуждены были поступить с Южной Осетией и Абхазией таким образом, но уж Приднестровье-то мы предадим, тут-то мы уж и покажем… что мы ведь предать же можем, да, как и раньше... Но вот оказалось, что тут есть проблемы с господами румынами. И многие давно говорили, и в этом есть доля истины, что в принципе, Молдова, Бессарабия - часть империи, там есть много людей, которые, действительно, тяготеют к другому историческому контенту. На самом деле, все, что было живого и дееспособного из Молдавии, давно уехало на заработки. Причем это не только молдавские разнорабочие, кормящиеся в первую очередь в России. Это еще очень значительная часть специалистов - инженеров, врачей и так далее, которые работают в Европе. Кстати, неплохо работают многие. Это несостоявшееся государство и распадающаяся нация. На самом деле спасти Молдавию и молдавскую нацию, наверное, действительно может возвращение ее в Румынию. То, что не существует никакого молдавского языка, и язык есть румынский, - это правда. То, что эти две части народа развивались в разном контексте и имеют разную историческую судьбу, - это тоже правда. Я сейчас не буду повторять мудрых мыслей Бисмарка о том, что румыны - это не нация, а профессия. Но на самом деле, для румыноориентированных представителей националистических кругов Молдовы Приднестровье - это обуза. И все их мечты о западном выборе, о НАТО и так далее, они об Приднестровье разбиваются даже гораздо более крепко, чем, например, грузинские мечты о НАТО разбивались об Абхазию и Осетию», - заключил Михаил Леонтьев.
