В этом году исполнилось 140 лет со дня рождения Семена Людвиговича Франка - выдающегося русского философа, религиозного мыслителя и психолога, автора многочисленных трудов, посвященных христианскому пониманию смысла человеческой жизни, исторических уроков катастрофического XX века, творческого наследия классиков русской и мировой литературы. Судьба Семена Людвиговича была тесно связана с нашим городом. Он стоит у истоков высшего гуманитарного образования в Саратове: с 1917 по 1921 год был деканом вновь открытого историко-филологического факультета Саратовского университета. 22-26 мая на философском факультете Саратовского государственного университета состоялась Международная научная конференция «Я сознаю себя учеником...», приуроченная к 140‑летию С. Л. Франка. Ведущие ученые-франковеды обсудили широкий круг вопросов, посвященных личности великого философа, его связям с Саратовской землей и актуальным проблемам изучения его философского наследия. Почетным гостем конференции стал внук ученого Николай Васильевич Франк.
Сын младшего сына
- Я
вряд ли открою вам нечто новое о Франке как о мыслителе, - сказал
Николай Васильевич. - Моя задача несколько иная: рассказать о том, что я
чувствую как наследник его имени. Будем считать, что это своеобразная
исповедь потомка.
Я сын младшего сына Семена Людвиговича - Василия Семеновича. Родился в Германии в 1982 году. Мой отец работал редактором новостей на радио «Свобода», а мать была слависткой (специалистом по славянской культуре и литературе. - Ред.). Родной язык у меня - английский, но я с раннего возраста слышал русскую речь, и во мне всегда жило таинственное стремление к русской культуре. Я изучал русскую литературу в Кембридже, писал работу о Гоголе - о конфликте веры и творчества в его судьбе.
Многое из того, что я знаю о Семене Людвиговиче Франке, близко моим взглядам. Однако есть и такие моменты, которые мне сложно принять - в частности, его уход от внешнего мира в мир созерцания. Мой дед писал: «Путь вглубь, в самого себя, есть не путь в какое-то темное, замкнутое подземелье - это есть, напротив, путь, связующий нас с необозримым простором всего сущего». Но мне не хватает для того, чтобы совершить этот путь, внешних бытовых условий, а может быть, и внутренней склонности к такому сосредоточению. Но я надеюсь, что и в моей жизни происходит встреча с Живым Богом, о которой писал философ, но не в одиночестве мыслей, а в мире - в любви, в природе, в горах, в море.
«Ношу нательный крест моего отца»
На следующий день все желающие смогли пообщаться с Николаем Васильевичем в неформальной обстановке на традиционном заседании «Философского общества С. Л. Франка». Встреча состоялась в кафе «Арабелла». Дом, в котором располагается это заведение, некогда принадлежал семье Барцевых, представительница которой - Татьяна Барцева - в 1908 году стала женой Семена Людвиговича.
В доме своей бабушки наследник Франков рассказал собравшимся историю своей семьи и ответил на вопросы.
- Вы верующий?
- Знаете, я ждал этого вопроса... Смотрите, я ношу нательный крест моего отца. А мой личный путь к вере начался после двух трагических событий, которые произошли в юности: смерти отца и самоубийства моего лучшего друга. Мама тогда перешла в Православие, и я начал ходить в храм вместе с ней. Православное богослужение стало важной частью моей жизни. В первую очередь меня потрясла эстетическая составляющая Православия - музыка. В 16 лет я начал петь в церковном хоре. Вообще, отношение религии и искусства - это огромная и очень важная для меня тема. И мне кажется, что там, где духовный план и план художественно-эстетический встречаются, провести между ними границу сложно.
Очень важной для меня оказалась поездка в летний студенческий лагерь Русского Студенческого Христианского Движения, где я познакомился с потомками представителей парижской эмиграции и с новой глубиной открыл для себя Православие как живую веру молодых людей. Девушка, с которой я тогда встречался, очень страдала от моих духовных исканий, потому что она была атеисткой. Моя вера в то время была верой очень молодого человека, который находится в поиске, сомневается. Мне было сложно соотнести чудеса, описанные в Библии, с научной картиной мира. Были и другие вопросы, на которые я не находил ответа. В конце концов, я опытным путем пришел к тому, о чем писал мой дед: сомнения в вере - это ее неотъемлемая часть. В этомто и состоит ее непостижимый парадокс. Сейчас я хожу в церковь не так часто, как в юности, и не так часто, как моя мама - она посещает храм каждое воскресенье. Но когда я приезжаю к ней в Мюнхен, мы вместе с ней обязательно идем в церковь.
«Я - православный европеец»
- Что значит быть православным христианином в Европе сегодня? Это сложно?
- Моя жизнь устроена так, что я должен постоянно определять свое место относительно очень многих величин. Сейчас я определяю себя как православного европейца. У меня много друзей, но среди них мало тех, кто ходит в церковь. Не подумайте только, что я их осуждаю! Вовсе нет. Я понимаю и принимаю то, что их духовные поиски лежат в другой плоскости.
Говоря о различиях религиозной жизни в Европе и в России, необходимо помнить о том, что Россия не прошла через те сложные отношения культуры и религии, через которые прошел Запад. В России не было ни эпохи Возрождения, ни эпохи Просвещения, которые и сформировали отношения института Церкви и общества на Западе. Но Церковь в России прошла через другие испытания: безбожный советский режим на многие годы лишил ее граждан возможности свободно исповедовать свою веру. А потом религия и всё, что с ней связано, в том числе и религиозная культура, обрушились на Россию, как водопад. Я надеюсь, что Россия и другие посткоммунистические общества смогут так возродить религиозную жизнь, чтобы она не ушла на периферию общественной жизни, как это произошло на Западе. Я вижу тут огромные сложности в отношении с культурой и одновременно неслыханные возможности.
- А в чем сложность? Вы полагаете, что вера сужает эстетический кругозор человека?
- Семен Людвигович не принимал джаз, а я люблю эту музыку. Вроде бы мелочь, но за этим расхождением стоит серьезный вопрос о том, есть ли границы у православной культуры. Вкусы моего деда в музыке были очень консервативны. Он был человеком, приверженным традиции. Традиции, конечно, важны, но верность традиции не должна быть нарочитой, искусственной. Надо жить не вчера, а сегодня и ради будущего.
«Стараюсь никому не навязывать своих взглядов»
- С. Л. Франк в статье «Этика нигилизма» с исчерпывающей полнотой показал псевдорелигиозную природу социалистической идеологии, раскрыл ее разрушительный потенциал. А как Вы оцениваете роль Октябрьского переворота в судьбе России?
- Я вырос в антикоммунистической атмосфере, нас учили, что советский строй - это абсолютное зло. Но в университете мне преподавал русскую историю профессор-марксист, и он показал мне другую точку зрения. Конечно, не хочу сказать, что я смог оправдать террор и репрессии, но я понял: в том, что произошло с Россией в XX веке, есть историческая логика. В воспоминаниях моей бабушки Татьяны Барцевой и у других авторов я читаю о том, как революция перевернула все в России с ног на голову в один момент. Потом было безумие Гражданской войны. Мне больно даже думать об этом. Но я знаю, что среди эмигрантов был совершенно неоправданный снобизм по отношению ко всему советскому.
Мне тоже очень дороги и близки мысли моего деда о русской революции. Мне кажется, что сегодня как никогда актуальна его мысль о том, какими страшными последствиями может обернуться убежденность в своей исключительной правоте. Этого трудно избежать, особенно в пылу полемики, но я стараюсь никому не навязывать своих взглядов, религиозных либо политических. Особенно это актуально в связи с украинским кризисом. Мой дед полагал, что всякая политическая деятельность бессмысленна. Я не могу сказать, что разделяю эту мысль полностью, но... Я понял, что революция прежде всего происходит в сердце человека. Что мы можем сделать, чтобы эта катастрофа не повторилась? Только одно - начать с себя, развивать духовное образование, которое выше всякого конкретного знания.
- Готовы ли Вы вернуться в Россию?
- Был момент, когда мой отец был близок к этому. Он относился к России с большой долей сентиментальности, даже мечтал, чтобы его похоронили, завернув в русский триколор. Но переезд так и не состоялся. Я думаю, что нам было бы тяжело справиться в России с некоторыми внутренними обстоятельствами жизни нашей семьи, но я вырос бы тогда полноценным русским. Я жил здесь почти год и за это время по-настоящему полюбил Россию. И смею думать, что это не слепая любовь, потому что я тогда ездил по стране и кое-что видел. И я не исключаю возможности, что когда-нибудь приеду сюда навсегда. Для этого есть достаточно причин, и одна из них - люди, которых я очень люблю и ценю и которые зовут меня сюда.
Фото Александра Ольденбурга
Газета «Православная вера» № 11 (583)
Беседовала Екатерина Ивановаhttps://eparhia-saratov.ru/Articles/nadeyus-chto-i-v-moejj-zhizni-proiskhodit-vstrecha-s-zhivym-bogom
