Михаил Борисович, археологические экспедиции Государственного Эрмитажа работают в Крыму, в частности в Херсонесе, много лет. Поэтому для вас наверняка небезразлична новость о смене директора крупнейшего национального заповедника "Херсонес Таврический"?
Михаил Пиотровский: Экспедиции Эрмитажа работают в Херсонесе полтора века точно. И никогда никаких конфликтов между церковью и музеем, археологами здесь не было. Это уникальный археологический памятник, который еще во времена раскопок 1827 года назвали Русскими Помпеями. Николай I, оценив значение исторических находок, даже перевел часть монастырских земель, где был обнаружен древний город, в государственное владение, чтобы обеспечить научное изучение античного памятника. С тех пор отлаживалась система, при которой интересы светских ученых, музейщиков и церкви уживались вполне мирно.
Я хочу подчеркнуть, что речь идет не просто о музее, а о мощном научном центре мирового уровня, который аккумулирует усилия ученых разных стран, изучающих как древнегреческую культуру, так и христианскую. И музейная, и научная, и археологическая работа, разумеется, много шире деятельности церкви. При этом, разумеется, всегда здесь открыт собор, приезжали паломники, но сам памятник всегда охранялся музеем.
Это же не первая история, связанный с "Херсонесом Таврическим"?
Михаил Пиотровский: Год назад президент России дал поручение министерству культуры, чтобы заповедник "Херсонес Таврический" перешел в федеральное подчинение. В этот период, пока документы были еще не оформлены, администрация Севастополя заняла другую позицию. И начала с того, что три месяца назад заповедник "Херсонес Таврический" хотела объединить с несколькими другими музеями. С Музеем обороны Севастополя, Историческим бульваром, Мемориальным военным кладбищем... Идея была создать городской музей-заповедник, в который входят разные объекты.
"Почему создаются новые очаги напряжения там, где их не было? Кому нужно провоцировать конфликты?"Михаил Пиотровский: По крайней мере о том, чтобы национальный заповедник перестал быть юридическим лицом. А для памятника, который внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, это нонсенс. Тогда Союз музеев России смог отстоять "Херсонес Таврический". И тогда же был назначен новый директор из числа сотрудников музея - Андрей Кулагин. Он археолог, занимается подводными археологическими исследованиями. Знает музейную работу. Как руководитель, вполне успешно начал работать.
Он был назначен министерством культуры?
Михаил Пиотровский: Нет. Поскольку музей еще не имел федерального статуса, то директора назначил губернатор Севастополя.
А три месяца спустя он отменил свое же назначение и поставил директором настоятеля Свято-Владимирского собора, который находится на территории заповедника?
Михаил Пиотровский: Да. Это неожиданное назначение.
Ну что ж, а вот на Соловках директором историко-архитектурного и природного музея-заповедника назначен наместник Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря архимандрит Порфирий (Владимир Шутов). На Соловках можно, а в Херсонесе нельзя? Соловецкий заповедник тоже с 1992 года внесен в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Михаил Пиотровский: Соловки исторически прежде всего монастырь и тюрьма, позже - Соловецкий лагерь особого назначения - СЛОН. В Херсонесе предыстория совершенно иная. Руководить научной работой крупнейшего музейного центра может только специалист. Вообще, эта уверенность, что наука управления - дело нехитрое, миф большевистских времен.
Но до этого конфликта между церковью и заповедником в Херсонесе не было?
Михаил Пиотровский: Никогда. В этом вопрос - почему создаются новые очаги напряжения там, где их не было? Кому нужно провоцировать конфликты? Есть масса проблем в Рязани, в музеях Владимира и Суздаля, где идут споры о передаче музеев церкви и при этом музеи остаются без помещений.
Музеи оказываются абсолютно незащищенными в новой ситуации. Нужен правовой механизм, который бы гарантировал сохранение музейного наследия страны. В нынешней же ситуации происходит столкновение интересов музеев и интересов церкви. Но даже в нынешней непростой ситуации у нас есть опыт плодотворного диалога музеев и православной церкви. На страницах "РГ" у нас состоялся диалог с настоятелем Александро-Невской лавры. Можно искать точки согласия, а не раздора. И мы, музейщики, их ищем. Мы рассматривали ситуацию и в "Херсонесе Таврическом", и в музейном комплексе "Исаакиевский собор" как плодотворный опыт согласия, сотрудничества музея с церковью. Опирались на них как на образец. А теперь вместо согласия - очередной конфликт.
Если говорить об Исаакиевском соборе, то там же постоянно проводятся богослужения...
Михаил Пиотровский: Начнем с того, что Исаакиевский собор церкви напрямую никогда не принадлежал. Он, как и Эрмитаж, был в подчинении Министерства императорского двора. Кроме того, действительно там проходят богослужения не только по главным церковным праздникам, но в приделе Александра Невского службы идут ежедневно. Но, насколько я знаю, прихожане - один процент от общего числа посетителей.
Если Исаакиевский собор превратить в храм, то его доходы станут церковными?
Михаил Пиотровский: Теоретически да, вполне. Но, учтите, доходы музейного комплекса "Исаакиевский собор" идут на их реставрацию соборов. Их четыре. Собственно, Исаакиевский, храм Спаса-на-Крови, Смольный собор и Сампсониевский. Даже если учесть, что вопрос о передаче церкви Смольного собора решен, как, вероятно, и Сампсониевского, то реставрация Исаакиевского собора - весьма дорогое дело. Поэтому практически весь доход идет на реставрацию. Если, конечно, всерьез думать о сохранении памятника.
Музейный заповедник "Херсонес Таврический"
http://www.rg.ru/2015/07/30/muzey.html#/9629_bc21ee64/1/
.jpg)
