Два года работы - ради точного цвета в фотографии иконы. Фото: Виктор Васенин
Фонд "Фрески Руси" передал фотографию иконы "Спас Нерукотворный" кисти Евграфа Сорокина в музей храма Христа Спасителя. Съемка была сделана в 2003 году Юрием Холдиным вскоре после того, как икона Спаса была возвращена в храм, где она находилась до его разрушения в 1931 году.
Холдина попросили сфотографировать икону, потому что он, профессионал высочайшего класса, был страстно увлечен съемкой шедевров древнерусского искусства. Достаточно сказать, что Холдин семь лет на собственные средства снимал росписи Дионисия в церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Результаты той работы можно увидеть здесь же, в музейных залах храма Христа Спасителя, где они по благословению Патриарха оставлены в постоянной экспозиции.
За прошедшие десять лет много воды утекло. В 2007 году Юрий Холдин трагически погиб. Его выставка "Фрески Руси. Дионисий. Золотой век иконописи XV - XVI вв." была показана в на крупнейших музейных площадках России, в том числе в ГТГ. Икона Спаса кисти Евграфа Сорокина была отреставрирована. Также была сделана ее копия. В итоге сегодня в храме Христа Спасителя оказалось сразу три варианта одной иконы. Подлинник Евграфа Сорокина после реставрации помещен в нижнем, Преображенском храме. Современный его "список" - в верхнем большом храме. И в залах церковного музея фотография иконы, сделанная Юрием Холдиным.
Что из того, спросит читатель. И кого интересует сейчас Евграф Сорокин, о котором не без иронии его ученик Константин Коровин написал в воспоминаниях, что "поправленные Евграфом Семеновичем [ученические] рисунки есть его лучшие произведения"?.. Правда, до этого пассажа Коровин честно описал виртуозную манеру славного рисовальщика: "Он поправлял рисунок и говорил: "Рисовать не умеете все вы, писать тоже. Дай сюда кисть". И когда брал палитру с положенной кистью, то, помешав ее с киноварью, проводил ею сверху, от головы до следков, изобразительной линией рисунка, делая мгновенно этюд ваш живым, с серьезной бодростью крепкой формы, и не было ошибки в размерах бегущей линии". А кроме того, не менее замечательными его произведениями были ученики Московского училища живописи, ваяния и зодчества, где Сорокин преподавал. А среди учеников тот же Коровин, Левитан, Нестеров...
Но речь не о Сорокине. Сопоставление фотографии найденной иконы, отреставрированного подлинника и копии позволяют проследить, как меняется иконописный образ. И неожиданно обнаружить, что именно фотография лучше всего дает представление об оригинале. Правда, при условии, что ее делает такой фотохудожник, как Юрий Холдин, а печатью занимается такой мастер, как Ирина Костина, уникальный колорист, технолог фотопечати. Она работала с Холдиным с 2004 года, готовя его произведения для выставки в ГТГ. Чтобы добиться точного воспроизведения цвета и колорита иконы Спаса Нерукотворного, Ирина Костина вместе с Екатериной Даниловой, вдовой фотохудожника, потратили не один год. Самая большая сложность была в том, что фактически у них уже не было подлинника, чтобы по нему сверить цвет отпечатка. После реставрации колористическое решение иконы стало несколько иным. Собственно, любой заинтересовавшийся темой может сам сопоставить эти три варианта в храме, сделав собственные выводы.
Кто-то, возможно, решит, что тут и сопоставлять нечего. Мол, речь идет просто о репродукции иконы XIX века. Дескать, в чем тут фотографическое мастерство? Возможно, точно такие же вопросы задавали в 1920 - 1930-х годах Альберту Ренгеру-Патчу, немецкому фотографу, снимавшему в строгой эстетике "новой вещественности" этнографические объекты и растения для архива и издательского дома... Точно такие же вопросы задавали его единомышленникам Карлу Блоссфельдту и Августу Зандеру... Надо ли говорить, что сегодня эти фотографы общепризнанные классики фотографии ХХ века?
Работы мастеров "новой вещественности" были сделаны так, словно фотографа в принципе не существовало. Мастера, примкнувшие к движению "новой вещественности", определяли свое творчество как "фотографическую фотографию". Альберта Ренгера-Патча, придумавшего этот термин, даже грубая тавтология не смущала: точность превыше всего. Точность, как в научном описании, гербарии или каталоге, была их требованием. Эта эстетика развивалась параллельно с опытами фотографов "нового видения", использовавших фотомонтаж, резкие ракурсы, динамичные композиции. Всего этого нет в работах профессора Карла Блоссфельдта или шахтерского сына Августа Зандера. Отчасти своим скрупулезным подходом, при котором художественная съемка оказывалась на грани научного исследования, они оппонировали и легковесности массовой любительской фотографии.
Параллели с ситуацией конца ХХ века напрашиваются. В сущности, реакция такого фотохудожника, как Юрий Холдин, очень схожа с выбором немецких мастеров "новой вещественности". Перед нами та же попытка опереться на возможности самой фотографии, та же фанатичная приверженность точности в передаче деталей, качеству печати. И - неприятие "цифры" и "оцифровки".
Когда-то Ренгер-Патч сетовал: "Мы по-прежнему неудовлетворительно оцениваем возможности зафиксировать магию материальных вещей... Абсолютно корректная передача формы от самого яркого света до самой глубокой тени наделяют технически компетентную фотографию магией опыта". Корректная передача формы, света и тени в такой материальной "вещи", как икона Спаса Нерукотворного, оказывается "магией опыта" вдвойне.
Насколько плодотворным может быть сотрудничество фотографа, музея и храма, показывает показ в храме Христа Спасителя произведений Юрия Холдина, создавшего фотографический образ собора с фресками Дионисия в Ферапонтово. Надо ли говорить, насколько актуален сегодня этот опыт?
http://www.rg.ru/2013/08/05/spas.html
