Актёр театра и кино, кинорежиссёр, сценарист, общественный деятель, педагог. Народный артист СССР. Герой Социалистического Труда. Лауреат Государственной премии СССР и двух Государственных премий РФ, премий Ленинского комсомола и Президента России - и это всё о нем.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II отмечал: «Ваши труды заметно обогатили достояние российской культуры. Своим творческим самовыражением Вы прокладываете, говоря словами Николая Васильевича Гоголя, «незримые ступени к христианству» и свидетельствуете о том, что служение красоте неотделимо от милосердия, попечения и благотворительности. Многие годы Вы принимаете активное участие в работе Международного фонда "Мир искусства", оказывая всемерную помощь музыкально одаренным детям с проблемами здоровья и ограниченными возможностями».
А теперь можно добавить к словам Святейшего - Почётный президент Парижского киноклуба «Жар-птица», председатель Оргкомитета ежегодной премии российских деловых кругов за лучшие актёрские работы года, почётный член Правления региональной благотворительной организации «Московская Ассоциация содействия и помощи инвалидам с детским церебральным параличом», член Попечительского Совета Марфо-Мариинского благотворительного общества. К слову, сама обитель восстановлена и благодаря его усилиям.
Возможно, что у кого-то всяких наград и званий наберётся более, нежели у Алексея Владимировича. Но кто еще, кроме него, может сказать: «Когда Ахматова приезжала в Москву, для неё освобождали мою комнату. Я поэтому был искренне убеждён, что она - моя родная бабушка и так к ней обращался до тех пор, пока не пошёл в школу. В моей шестиметровке я, ложась спать, доставал ногами до противоположной стены, а Анна Андреевна выглядела в закутке как королева. Об Ахматовой я подробно написал в своей книге «Судьба и ремесло». Но больше всего мне душу греет то, что я был первым, кто после войны повёз её в разрушенное Царское Село. Это был такой невероятный день! Она там бродила молча, а я ходил рядышком, старался не мешать. Это было потрясающее зрелище! Мне, вернувшемуся из армии, Ахматова, хотя сама была небогата, дала денег, чтобы я приоделся. У нас в доме регулярно бывали Мандельштам, Пастернак, Зощенко, Булгаков, Ильф и Петров. Олеша, можно сказать, вынянчил меня. Когда я ставил «Трёх толстяков», он давал мне ценнейшие советы. Жаль, фильма увидеть Юрий Карлович не успел. А отец моей первой жены, художник Константин Ротов срисовал Дядю Степу с меня. Очень смешно и похоже получилось. Он еще шутил: «У тебя ботинки 45-го размера, и у Дяди Степы тоже!»
Поразительна по насыщенности известными деятелями российской культуры среда, в которой с пелёнок рос, учился и творил Алексей Владимирович!
Но самое потрясающе то, как он мощно сумел впитать в себя лучшие черты тех людей, с которыми сталкивался, аккумулировал в себе их лучшие черты, что помогло создать затем удивительные, неповторимые образы своих современников, людей из далёкого прошлого.
«Большая семья» - Алексей Журбин; «Дело Румянцева» - Саша Румянцев; «Мать» - Павел Власов; «Летят журавли» - Борис Бороздин; «Дама с собачкой» - Дмитрий Гуров; «Девять дней одного года» - Дмитрий Гусев; «Свет далёкой звезды» - Петр Лукашёв; «Три толстяка» - Тибул; «Седьмой спутник» - комиссар; «Живой труп» - Фёдор Протасов; «Бег» - Сергей Голубков; «Чисто английское убийство» - доктор Ботвинк; «Звезда пленительного счастья» - князь Сергей Трубецкой; «Рикки-Тикки-Тави» - Роберт Лоусон; «Москва слезам не верит» - Георгий Иванович (Гоша). А ведь перечислены лишь фильмы, определённо ставшие классикой отечественной кинематографии.
Ещё одна неповторимая, как бы теперь сказали - «эксклюзивная» баталовская черта - ни одного отрицательного персонажа из полусотни киноролей! Да, иные ученики Баталова уже превосходят своего учителя по численности сыгранного в кино, театре, на телевидении. И вовсе не потому, что он не испытывает желания играть «плохих» людей или ленится играть. Просто он невероятно строг к тому, что ему предлагают.
Сам Алексей Владимирович не раз говорил о том, что с превеликим желанием создал бы в какой-нибудь картине образ законченного негодяя. Но ему, оказывается, никто подобных ролей никогда не предлагал. И я прекрасно понимаю почему. Стоит вам с Баталовым пообщаться даже накоротке, как вы, сами того не замечая, подпадаете под его неотразимое обаяние. Он как бы источает свет. Что, видно, и покорило американских киноакадемиков, когда они единодушно присуждали «Оскара» кинокартине «Москва слезам не верит».
Или такая, в высшей степени красноречивая деталь: кто-нибудь может себе представить, чтобы Алексей Баталов сыграл в каком-нибудь многосерийном телевизионном «мыле»?
Или чтобы он стал по тому же «ящику» рекламировать стиральный порошок, автомобиль или лекарственный препарат? Говорю вовсе не в упрек тем артистам, которые зарабатывают на рекламе. Просто констатирую: с Баталовым этого не может быть потому... потому, что не может быть, и все.
Помнится в 1982 году Кириллу Лаврову, с которым мы были в замечательных отношениях, присудили Ленинскую премию. Отмечал её Кирилл Юрьевич с московскими коллегами в старом здании Дома актёров на улице Горького. Моё место за столом оказалось между Юрием Сенкевичем и Алексеем Баталовым. С телеведущим я был знаком, а с Баталовым общался впервые. И, естественно, стал подбивать его на интервью, тем более, что слышал: актёр три года служил срочную. А таких деятелей искусства я, сотрудник газеты «Красная звезда», держал на прицеле. Скажу даже больше: никогда не писал о тех, кто плохо относился к вооружённым силам. Согласен, это не единственный показатель гражданской и общественной значимости того или иного деятеля культуры, к творческому облику его, возможно, и вовсе не относящийся, но тем не менее...
Мы обменялись телефонами. На следующий день звоню Баталову и слышу: «Знаете, я долго размышлял и пришёл к выводу: не гожусь в герои военной газеты. Строго говоря, служил я срочную в чрезвычайно щадящем режиме при Театре Советской Армии. Я и автомат в руках держал-то пару раз. А так мы занимались охраной и хозяйственными работами. Но в основном я играл на сцене». - «Ну как же, а ваши военные роли в «Летят журавли», «Дорогой мой человек»... - «Так это ж роли. А служба в моём понимании - нечто особое. Не обижайтесь моим отказом, поймите меня правильно». - «Да, честно говоря, мне и просто хотелось с вами пообщаться, послушать вас». - «В таком разе я вас приглашаю на съемки телепередачи, которая готовится к моему 55-летию». Там мы и встретились.
- Вырос я в театральной семье, - рассказывал Баталов. - Родители - актеры театра Нина Ольшевская и Владимир Баталов. Известными актерами были мой дядя, брат отца Николай Баталов и его жена Ольга Андровская. Я сроду не знал что такое «песочница»! В основном гулял среди декораций, которые позднее сам и раскрашивал.
Для меня привычнее было видеть чью-то загримированную физиономию рядом, чем обычное лицо. Так что никакой иной путь в жизни, кроме лицедейства, мне не светил.
Когда мне было пять лет, мама вышла замуж за известного в те годы писателя Виктора Ардова. Тут мне повезло несказанно. Вот если отец заботится о ребенке, это понятно, он вроде бы должен, профессия такая. Чувства Ардова ко мне - это отцовство в квадрате. Мы жили на Большой Ордынке. Если бы я сейчас стал вам перечислять известных людей той поры, которые приходили в наш дом, вам бы наскучило меня слушать. Самым ярким человеческим и духовным впечатлением моей юности было конечно же общение с Ахматовой. Вошедшая в жизнь семьи как подруга мамы, Анна Андреевна своими стихами, драматической судьбой, самой личностью стала для меня навсегда духовным критерием, примером жизнестойкости и мужества. В последний период жизни великой поэтессы, она отвергала практически все попытки сфотографировать ее, написать портрет. А вот мне доверилась, как очень близкому человеку. И похвалила мой портрет с неё...
С первой женой, Ирочкой Ротовой, мы познакомились, когда обоим было по 12 лет. Наши родители соседствовали по даче. Нас разлучила война. Так закончилось моё детство. Из московской квартиры я уезжал буржуйским мальчиком, а вернулся - крепким пацаном. Я узнал, что такое сельская жизнь, как дрова рубить, как скакать на лошади в ночное, какая разница между русской печкой, голландской и горном, короче, тысячи вещей, не поддающихся перечислению. Но главное - война воочию, на примерах показала мне, что такое горе и счастье. Вот такое получилось детство. Бесконечные переезды: Бугульма, Уфа, Казань, Свердловск. В эвакуации я сыграл свою первую настоящую роль, в гриме и костюме.
Вернувшись в Москву, я поступил в школу-студию МХАТ. Тогда же практически и женился на красавице Ирочке Ротовой в 16 лет. Любовь наша казалась вечной, но расписаться мы не могли по малолетству. Купили одно кольцо на двоих и выгравировали на обратной стороне «1948. Алеша+Ира=Любовь». Жили по очереди то у одних, то у других родителей. В 18 лет узаконили свои отношения, и у нас родилась дочь Надя.
В школе-студии МХАТа я учился в мастерской у своего дяди, Виктора Станицына. И довольно прилично учился. Всё равно о любом моём, даже самом крохотном достижении студенты и даже некоторые преподаватели говорили: «Ну конечно, это его Андровская натаскала». Или: «Разумеется, они там друг с другом переговорили и Алексея выдвинули!» Поначалу я злился, пытался всячески доказать, что, несмотря на своих именитых родственников, сам чего-то стою. Но потом смирился. На чужой роток не накинешь платок.
Первый раз я снялся в картине «Зоя» Лео Арнштама. Получилось очень плохо. Потом обо мне на десять лет все кинорежиссёры забыли. Я себе спокойно трудился в Театре Советской Армии.
А в 1954 году Хейфиц пригласил меня на одну из главных ролей в фильме «Большая семья». Считается, что с тех пор на советский экран пришёл новый герой - рабочий-интеллигент. Как бы посредством меня Иосиф Ефимович сломал стереотип представления о советском пролетарии. Полагаю, что это вопрос спорный, но тем не менее, именно после «Большой семьи» моя популярность стала быстро рости. Я стал часто уезжать на съемки, а домашний телефон обрывали поклонницы. Ирине не хватало моего внимания. Начались ссоры, которые привели нас к разрыву. Юношеская любовь оказалась не прочной. Скорее всего, любви как таковой и не было - мы просто увлеклись друг другом. От рождения стеснительный, я бы в столь юном возрасте ни на ком ином, кроме Иры, и не женился бы. А она была своя. Расстались мы нормально.
С Гитаной я впервые встретился, когда снимался в «Большой семье». Да, она цыганка и на двенадцать лет младше меня. Дело было в Ленинграде. Вместе с другом мы пошли в цирк, который как раз гастролировал. Там я и увидел её выступление. Решил познакомиться. Это было несложно: я хорошо знал Никулина и Карандаша. А с Никулиным Гитана работала в одной цирковой программе. Цирковые артисты остановились в той же гостинице, что и мы. Мы обедали, ужинали вместе. Потом долгое время просто встречались. Прошло много лет, почти десять, прежде чем мы поняли: не будем расставаться.
У Хейфица я снялся ещё в четырех фильмах. Потом был фильм Марка Донского «Мать» по Горькому с моим участием. Он примечателен, кроме всего прочего для меня тем, в что в предыдущей экранизации повести, которую осуществил Всеволод Пудовкин, роль Власова исполнял мой дядя Николай Баталов. Затем я снимался у Михаила Калатозова - «Летят журавли». Мы получили Золотую пальмовую ветвь на Каннском кинофестивале. А ещё позже Михаил Ромм пригласил меня на роль физика-атомщика в свой легендарный фильм «Девять дней одного года». Конечно, там был великий соблазн поэксплуатировать трагическую коллизию, животрепещущую по тому времени: герой получает смертельную дозу радиации. Но мы с Михаилом Ильичом пошли по другому пути - показали работу мысли. А ведь первоначально режиссёр и слышать обо мне не хотел. Я ему казался слишком заторможенным. Хотя, честно говоря, Ромм был недалёк от истины.
В шестидесятых годах меня стали занимать в кино всё реже и реже. Так что, на режиссерскую работу я переключился вынужденно.
В качестве режиссера-постановщика снял три картины: «Шинель» по Гоголю, «Игрок» по Достоевскому и «Три толстяка» по Ю. К. Олеше. Последнюю свою работу считаю наиболее удачной.
Потом меня начали упрекать, что я отклоняюсь от генеральной линии партии: не ставлю фильмов о современниках. И я написал два сценария - они и сейчас есть. Один - по рассказу Володи Максимова, второй - по Георгию Владимову. А так как оба эти писатели были к советской власти настроены весьма скептически, своих убеждений не скрывали, а через некоторое время и вовсе эмигрировали, ни о каких картинах не могло быть и речи.
От вынужденного бездействия я подался на радио. Некоторое время оно было для меня единственным средством общения с миром. Среди моих радиопостановок: «Казаки» Льва Толстого, «Белые ночи» Фёдора Достоевского, «Поединок» Александра Куприна, «Герой нашего времени» Михаила Лермонтова, «Ромео и Джульетта» Вильяма Шекспира. Сказать вам по правде, за эти работы мне перед людьми не стыдно.
А что касается преподавательской деятельности, то честно вам признаюсь: педагогом ВГИКа я стал случайно. После кончины Бориса Бабочкина его курс остался неприкаянным. И чтобы не играть секретарей парткомов или колхозных активистов, я согласился его довести до выпуска. С тех пор, то есть с 1975 года, работаю со студентами. А как - покажет время.
...Телевизионная запись длилась тогда что-то около трёх часов. Потом я решил подойти к Баталову, поблагодарить его за откровенный и честный рассказ о собственном творчестве. И стал невольным свидетелем потрясающей воспитанности актёра. «Марина, - спросил режиссёра, - камеры выключены? Курить так хочется, что сил моих нет». - «Алексей Владимирович, я же не знала. Вы бы могли курить в кадре. Очень многие так делают». - «Ну что вы, курить в кадре, если это не роль, мне всё равно, что сейчас выйти и на улице раздеться догола».
Начало восьмидесятых. Ещё никто не говорил тогда о вреде курения. Самая великая похвала любому собранию: дым стоял такой, что можно было топор вешать. А Баталов оказался столь удивительно тактичен и требователен к себе. Я был потрясён!
Гитана Аркадьевна Леонтенко-Баталова вспоминает: «Я никогда не стремилась выйти замуж. Искренне полагала, что это от меня никуда не уйдет. Главное - работа. Для меня мир за пределами цирка был чужим, незнакомым. Стоять у плиты, варить борщи - да ни в жизнь. Алексей Владимирович мне, конечно, нравился. А кому бы он не понравился. Мужчина был потрясающий! Голубые глаза, изысканные манеры, умница. А какие стихи он мне читал. Никто рядом с ним даже близко не стоял. Но я никогда ни на чем не настаивала, ничего у него не просила. Он всегда был совершенно свободен. Он и до сих пор такой. Думаю, именно поэтому Алексей Владимирович и женился на мне, что я никогда не посягала на его свободу. А потом у нас родилась Маша. И вся моя жизнь поделилась на «до» и «после» - до рождения дочери. Мы с Лёшей наотрез отказались смириться со страшным диагнозом ДЦП. Для того чтобы бороться за жизнь дочери, нужно было, чтобы кто-то сидел с Машей день и ночь. И я навсегда оставила цирк. Хотя зарабатывала намного больше мужа. Сначала у нас были надежды на излечение дочери, а потом они растаяли. Не приведи Господь никому пережить подобное! Но если такому ребенку суждено было родиться на свет, хорошо, что она у нас родилась. Мы бы её никогда не бросили. А ведь в роддоме нам это предлагали. После рождения Машеньки я стала просто мамой и женой. Было много предложений работать, но я все силы бросила на Машу. Конечно, я стала другой, даже по характеру. Стала всего бояться, чаще расстраиваться. Но думаю, что я очень смелая и сильная женщина, если сумела так Машу воспитать. Она сейчас наша гордость. Пишет книги, сценарии, стала членом Союза писателей. Мы с Лёшей провезли её по всему миру. Муж мой много лет работал в «Доме дружбы» безо всякой оплаты только лишь потому, чтобы Маша могла всюду ездить с ним. Девочка с детства ходила на балет, в театр. Дочь Баталова не могла вырасти другой!»
- Больше всего меня огорчает нынешнее служение деньгам, - сетует он. Это самое сильное искушение, люди на глазах ломаются и превращаются чёрт знает во что. Раньше, идя зимой по деревне, вы могли постучаться в любой дом и вас на ночь пустили бы. А сегодня родную бабушку внук выбрасывает из квартиры. И при этом он вам со знанием дела объяснит, как это выгодно: тут 6 метров выгадает, там 200 долларов и т. п. Детей рожают, чтобы после развода побольше слупить с богатого мужа. Всё это - самое нерусское и самое омерзительное, что есть. А самое дорогое для меня - это русская культура, милосердие, которые в России всегда были и остаются, между прочим, и сегодня. Просто очень тяжёлое сейчас время. Я, к сожалению, вообще не помню времён, когда так уж всё здесь было хорошо. Нет в России такого времени: вот, наконец, мы пожили! Ссылки, братоубийственная Гражданская война, голод, НЭП, репрессии, коммунизм и соцреализм, когда и Чехов, и Достоевский не годились, Великая Отечественная война. Может быть, эти страдания даются нашему народу, дабы он не забывался и понял свои ошибки? Испытания посылаются свыше, и Бог смотрит, как люди их выдерживают. Я вырос в таком окружении, где люди, несмотря ни на что, оставались ЛЮДЬМИ.
А из хорошего... Я очень обязан режиссёру Владимиру Меньшову за фильм «Москва слезам не верит». Это просто чудо: люди до сих пор помнят и любят эту картину. Совершенно невероятно!
А ведь я, правда, очень непродолжительно, отказывался от этой роли. Мне Меньшов объяснил, каким мы можем сделать образ Гоши. Это чисто его заслуга, и я ему по гроб жизни благодарен. На первый взгляд, сценарий ничем не отличался - картин с подобным сюжетом было много. А его фильм полюбился сразу и на многие годы!
Мне 85, ну и что? Просто очередной день рождения. Но сказать по правде, у меня огромное количество желаний и идей. Многое в моей жизни, увы, не осуществилось. Я, к сожалению, очень мало сделал. Жаль...
Несыгранные роли, запрещённые сценарии, картины и передачи на радио. Мне не давали сделать, например, программу по бунинским рассказам. А теперь выясняется, что Бунин - чуть ли не наше всё. Не разрешали читать на радио «Казаков» Льва Толстого - там очень хорошо выражено ощущение человеком божественного. Боялись, чтобы лишний раз Бога не упоминали...
Что желаю? Чтобы мои близкие были здоровы и спокойны. Больше ничего не надо. А всё остальное - дай Бог, сложится, если будут силы...
P.S. Минувшим летом Алексей Владимирович стал жертвой мошенников. Сосед по даче попросил у Баталова автограф, однако вместо обычного листа бумаги подложил дарственную, которую и подписал доверчивый артист. Узнав, что участок с домом по праву переходит к его соседу, Артист попал в больницу. Сейчас идёт судебное разбирательство.
http://www.stoletie.ru/kultura/intelligent_rossijskogo_masshtaba_255.htm
