Настоятель - храм - приход. Как строятся взаимоотношения в этой маленькой вселенной? Что требуется для того, чтобы пастырь и паства не просто любили друг друга «в душе», но реально друг друга поддерживали? Что такое приходская жизнь, что мы должны вкладывать в это понятие? Что самое трудное в жизни настоятеля и как мы можем ему помочь?
В прошлом номере нашей газеты вы могли прочитать беседу с настоятелем саратовского храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» игуменом Нектарием (Морозовым). А теперь прихожанка храма во имя святого равноапостольного князя Владимира Марина Бирюкова беседует с настоятелем этого храма иереем Михаилом Богатыревым.
-
Отец Михаил, с чего начался приход для меня, я знаю, и момент этот
очень хорошо помню. До Вашего появления здесь, во Владимирском, я уже
довольно долго ходила в этот храм, вернее, в приспособленное помещение
рядом со стройплощадкой. Но когда Вы впервые позвали нас на помощь,
попросили отмыть и подготовить к чину положения антиминса новый храм, я
почувствовала себя совершенно иначе, чем все это время. Храм сразу стал
моим; я стала ему нужна; я ощутила ответственность за него, собственную
личную ответственность. Но это для меня, а для Вас - с чего начинается
приход?
- Приход начинается все-таки не с веников и не с тряпок, он начинается с молитвы и богослужения. Люди, приходящие в храм, очень хорошо чувствуют отношение священника к богослужению и в зависимости от этого решают: их это храм или не их. Иногда бывает так, что жизнь в новом храме только начинается, нет еще хора, нет настоящего благолепия, много чего нет, но люди чувствуют, какой здесь настрой, и поэтому ходят сюда. Первоначальное недоверие, с которым приходится сталкиваться, проходит, когда люди видят любовь священника к богослужению, его отношение к исповеди, к исповедующимся: исповедь каждого, кто подходит к аналою, должна быть для священника свята.
Я всегда знал, что если я буду нормально работать - потому что для священника это именно нормальная работа - то все наладится.
- Но должны же люди что-то храму отдавать, что-то в его жизнь вкладывать, а не просто - отстояли службу и ушли?
- Это очень хорошо, когда человек что-то для храма делает. И не только тогда нужно делать, когда священник просит. Собственная инициатива должна быть, самому нужно видеть, где требуется помощь. В этом тоже проявляется отношение христианина к храму, к месту, в котором мы готовимся к вечности. Слава Богу, у наших прихожан это есть! Храм стоит третью зиму, и я уже привык к тому, что мне не приходится никого просить: выпал снег - прихожане сами приходят, разбирают лопаты, расчищают дорожки. Это простое дело, оно не требует особых согласований. Более сложные вещи иначе решаются. Но и здесь - люди проявляют инициативу, приходят, предлагают: мы хотим сделать для храма то-то и то-то.
Когда
я сюда пришел, мы служили в маленьком приспособленном помещении. Там
крыша протекала, летом жарко было, зимой холодно, и я перед собой
поставил задачу: как можно скорее достроить новый храм. И сразу
понадобилась помощь людей, и они стали предлагать помощь. Только
благодаря прихожанам, готовым работать круглые сутки, нам удалось
встретить Пасху 2010 года не в том маленьком домике с голой кирпичной
кладкой внутри и крышей, протекавшей в десяти местах, а в новом уже
храме. А потом люди пришли и попросили благословения на то, чтобы
цветочки первые посадить вокруг храма. Земля была такая, что ничего бы
не выросло, - мы завезли два самосвала чернозема и попросили прихожан
раскидать лопатами этот чернозем. Трогательно было видеть, как взрослым
помогали дети с маленькими лопаточками.
- А потом меняли иконостас - временный, фанерный, на постоянный, красивый, резной. И тоже торопились - к Рождеству. 31 декабря - в храме горы опилок, стружки, все покрыто бурой древесной пылью. Вы предложили добровольцам прийти ранним утром первого января и привести храм в порядок. Я про себя подумала: ну, придут полторы бабушки. А пришла такая бригада! И женских, и мужских рук хватило: к вечерней службе все сверкало и светилось... Все-таки это ведь от настоятеля зависит! Я знаю священников - и отнюдь не плохих, которые жалуются на эгоизм прихожан: никто, дескать, не подойдет, не спросит, чем помочь...
- Конечно, это зависит от настоятеля, но и от самих людей тоже. Ведь и у нас далеко не все спешат к лопатам и веникам, много людей по-прежнему ходит только на богослужение. Я и к ним обращался с какими-то просьбами, но они старались побыстрее все сделать и уйти. Настаивать и требовать я не могу, конечно. Мы с этими людьми вместе молимся Богу, и этого достаточно. Такова сегодняшняя жизнь, что не у всех хватает времени, сил - многие заняты собственными проблемами. И потом, это вообще специфика городского прихода - как правило, формируется костяк, это люди, готовые помочь, откликающиеся на все просьбы, но при этом много других людей, тех, которые просто приходят сюда помолиться.
- Я так понимаю, что никаких претензий к этим людям у Вас нет...
- Обрастать претензиями к людям - это совершенно неправильно. Надо четко понимать, зачем ты здесь находишься. И помнить, что ты в храме не хозяин. Ты человек, Самим Богом приставленный к этому делу. Твоя задача - не делить людей на приходе на хороших и плохих, способных помочь и неспособных помочь. Твоя задача - принять каждого. Потому что в Церковь человека приводит Господь, и мы не должны здесь никакого контроля устанавливать. Нужно помочь человеку войти в храм, а не обличать: не так сделал, не то надел... Меня никто не ставил сюда обличать людей. Ведь даже Христос сказал: кто поставил Меня судить или делить вас? (Лк. 12, 14).
- Обличать, конечно, ни к чему, но... Храм расположен в парке, в зоне отдыха, рядом стадион, зимой каток, летом какие-то аттракционы действуют, оттого в храме - много спонтанных визитеров, подчас плохо понимающих, что такое православный храм. Понятно, что никто у нас не выгонит женщину в брюках; но когда в шортах заходят, да еще и в одних шортах (мужчины, конечно), - тут уж возникает некоторое возражение. А недавно мы втроем не могли уговорить молодого человека снять лыжную шапочку: он заявил нам, что это его право - стоять в шапке.
-
Скажу больше: на днях во время полиелейной службы в храм зашел человек
на коньках. Катался, видимо, на катке, потом в парке по дорожкам
обледенелым, и вдруг - решил зайти. Чудно было... Конечно, правила
поведения, в том числе и определенные нормы в одежде, должны
соблюдаться. Но в то же время следует помнить: здесь не монастырь со
строгим уставом, здесь обычный городской приходской храм. И мимо него
проходят, и в него заходят очень много людей, не знающих практически
ничего о вере и Церкви - как это ни странно даже сейчас, в эпоху
информации. Они входят в храм, подчиняясь подчас неясному для них
душевному порыву. И не всегда задумываются при этом о своей одежде. И
наша задача - не выпроводить этих людей, а сделать так, чтобы и они тоже
в храме остались, остались на всю жизнь.
Я ведь неслучайно ящик на входе придумал: кидаешь деньги в щель и сам, без свечницы, берешь свечку. Чтобы человек ни от кого не зависел, чтобы он, хотя бы на какие-то минуты, мог остаться с Богом наедине.
- Кстати, о деньгах. Не хватило бы ведь этого ящика и прочих приходских доходов даже и на сотую часть того, что Вами за эти три года в храме сделано. Вы сказали както раз полушутливо, что стали за эти годы профессиональным нищим. Но почему Вам подают? Они что, сплошь верующие, православные - эти Ваши жертвователи?
-
Нет, конечно. Среди них разные люди есть. И я прошу у них по-разному. К
кому-то обращаюсь потому, что это мой давний хороший знакомый. К
кому-то потому, что это известный благотворитель. А в ком-то
действительно чувствуется вера. Кто-то соглашается помочь воскресной
школе, чтобы дети занимались в хороших условиях; кто-то оплачивает
поездку детей и родителей в Троице-Сергиеву Лавру; кто-то берет на себя
часть наших коммунальных платежей (а всего около 30 тысяч в месяц
приходится платить), а кому-то действительно важно благолепие храма. Но
отмахиваются из тех, к кому я обращаюсь, немногие. И в конечном счете,
это для меня тайна - почему нам помогают. Тайна души человеческой, тайна
действия Бога в ней.
- Финансовые, хозяйственные, административные проблемы отнимают у настоятеля массу сил, нервов, времени. Иной священник от этого выгорает, утрачивает любовь, перестает чувствовать себя пастырем, духовником. О ком можно уверенно сказать: нет, ему это не грозит? Не знаю... Но вот, я вхожу в Ваш кабинет и вижу, что Вы завершаете долгий, по всей видимости, разговор с молодой женщиной. Вы протягиваете ей листок бумаги с Вашим телефоном: «Когда тебе опять захочется выпрыгнуть из окна - ты сразу позвони мне, хорошо?». Вопрос: откуда у вас силы на сострадание каждому, на соучастие в каждой судьбе?
- Сил не хватает, на самом деле. Иногда они кончаются совсем.
Положение священника у нас не совсем нормально, конечно. В норме он должен только служить и духовно окормлять свою паству, а строительство и благоукрашение храма, финансы и прочее - это дело общины, прихода. Но об этой норме у нас уже никто не помнит давно. Необходимость строить и благоукрашать - это объективная сторона нашей церковной жизни сегодня. Мы восстанавливаем то, что разрушалось семьдесят лет «до основанья, а затем...». Чтобы не забыть о людях при этом, чтоб на них хватило времени и сил, нужно искать какую-то золотую середину. Не знаю, удается ли мне ее найти. Конечно, внутреннее, душевное, духовное, да просто физическое состояние настоятеля остается для большинства прихожан тайной, так, наверное, и должно быть. Но на вопрос: «Что делать?» - есть ответ вполне определенный: служить Литургию. Когда служишь Литургию, чувствуешь чисто физически, как силы в тебе восполняются. И раны исцеляются, и откуда ни возьмись возникают какие-то приемлемые пути решения... У меня лично только так.
Фото Юлии Ракиной
Газета "Православная вера", № 4 (480), февраль, 2013 г.
http://www.eparhia-saratov.ru/pages/2013-02-19-00-00-01-chto
