Девочка из детского дома

Мне предстояло двое суток провести в поезде. «На верхнюю полку, ни с кем не общаться: спать, читать, смотреть в окно»,- дала сама себе установку. Надо же когда-то отдыхать от привычки все подмечать, вести разговоры, записывать истории.

Купе плацкартного вагона было полупустым, я и супружеская пара - Ирина и Анд­рей - занимали три места из шести. Мои попутчики частенько усаживались друг против друга у столика на боковых местах, и моя мечта отдыхать под стук колес начала реально воплощаться в жизнь.

- Андрей, ну не ешь этот блинчик, оставь мне, я позже съем,- просила Ира мужа.

- Пропадет ведь, потом свежий купим,- спокойно говорил Андрей, но Ира не соглашалась. На каждой остановке супруги выходили на перрон, вели себя как молодожены - обнимались, держались за руки, смотрели друг на друга влюбленными глазами. Однако немалый супружеский стаж подтверждал факт наличия в семье взрослой дочери, которой родители часто звонили. На каждой станции чета покупала что-то вкусненькое, и каждый раз, когда садились за стол, Ирина просила мужа оставить ей что-нибудь про запас.

По внешнему виду Ирочка напоминала девочку-подростка: худенькая блондинка, немного угловатая. Смотрела на нее и не могла понять: чем она так привлекательна? «Ты решила отдыхать, вот и отдыхай, а не отгадывай секреты чужого обаяния!» - напомнила себе свою установку, но мозг все равно выдал ответ: Ира отличалась природной естественностью. Редко кому удается, став взрослым, сохранить качества ребенка: искренность, доверчивость, простоту.

- Ира, ты как будто пережила блокаду Ленинграда,- пошутила, когда она очередной раз умоляла Андрея оставить ей еду.

- Много лет вообще не могла есть, болезнь какая-то была у меня. Я в детском доме воспитывалась,- просто, без тени смущения сказала Ира.- Все уже думали, что я не выживу...

С этого момента я забыла о своем намерении ни с кем не общаться. Увидев во мне внимательного слушателя, Ира рассказывала то один, то другой эпизод из своей жизни.

Чужие взрослые

- Воспитательница была строгой. У меня, у маленькой, постоянно внутри все от страха дрожало. От внутренних спазмов, наверное, я ничего не хотела есть. Иногда я думала, что второе - картошку с котлетой - поела бы, но воспитательница говорила: «Раз суп не ест, не давайте ей второе, не будет капризы разводить!». Потом, когда поняли, что я вообще ничего не ем, мне предлагали любую еду на выбор, но я не могла ничего проглотить. Стала как заморыш, в девять лет выглядела пятилетним ребенком.

На педсовете решили, что детский дом мне не подходит, я должна воспитываться в семье, и разыскали мою бабушку, надеясь, что из жалости она меня к себе заберет. Бабушка приехала с дочерью, с сестрой моей матери. Глянули на меня и бросили презрительно: «Отцовское отродье». На отца, выходит, похожа я. Взять меня отказались. Как мне было больно... Отец сидел в тюрьме, матери я тоже была не нужна.

Однажды нянечка в раздражении крикнула мне: «Мать твоя - тварь (выражение было употреблено более жесткое и вульгарное.- Авт.) подзаборная!». Не знаю, что со мной случилось, бросилась на нее с яростью, вцепилась так, что порвала на ней кофточку. Что после этого началось... Меня вызывали на разные комиссии, стыдили, воспитывали. Вдруг на одном заседании женщина с добрым лицом спросила директора: «Что, ни с того ни с сего ребенок бросился драться со взрослым человеком?». После этого комиссия разобралась в причинах конфликта, нянечку уволили.

На новом месте

- Нас, пятерых больных детей, которые совсем не росли, решено было отправить в интернат, где проживали дети из обычных семей. Новое место - это обязательно драки. Местные били детдомовских, детдомовские между собой тоже бились не на жизнь, а на смерть. Однажды на перемене в спортзале мальчишки начали меня колотить, но тут появился физрук, пристыдил «героев», выпроводил их, а мне показал несколько сильных приемов защиты. После этого я уже могла постоять за себя.

Страх начал уходить, в какой-то момент показалось - ничего не боюсь, но тут случилось вот что. Привезли нас как-то из интерната в школу раньше обычного. Зима стояла, на улице как следует не рассвело. Не теряя времени даром, пошли с горы кататься. Гора высокая, крутая, но видно было, что внизу собаки бегают. Собак мы не боялись, мальчишки скатились вниз. И тут... Ужас! Звери бросились на детей (это не собаки, а волки оказались), одного мальчика сразу разорвали на части, другие убежали. Крик мы подняли истошный. Мужчина, оказавшийся рядом, разбил витрину оружейного магазина, взял винтовку и убил волков. После этого потрясения я стала заикаться.

Поиск родных людей

- Накануне выпуска из детского дома мы с друзьями договорились, что поможем друг другу отыскать родителей. Троим из пятерых - нашли. Осталось найти моих и еще одной девочки. И я сказала: «Не хочу искать ни своих, ни чужих». Мы ведь такие надежды лелеяли, столько сил тратили... А все было так банально: пьющие родители (или родственники) хотели от нас одного - выпивки. Иллюзии, что близкие люди полюбят нас, станут поддержкой и опорой в жизни, развеялись.

Но в моей жизни вскоре после выпуска появился брат. С Игорем мы познакомились случайно. Мы с подругой голосовали на дороге, добирались на танцы из поселка в город. Остановились мотоциклисты. «Не боитесь?» - спросили парни. «Чего нам бояться?» - с вызовом ответили и помчались с ними в город. Сейчас понимаю, что вели себя, как вороны непуганые, слава Богу, парни оказались хорошими. А Игорь объяснил мне на танцах, какая опасность может поджидать девушку, голосующую на дороге. Узнав, что я сирота, взялся опекать меня, защищать. Ему, как и мне, было одиноко в мире, хотя он рос в обеспеченной семье. Когда первый раз парень пригласил меня в гости, я была потрясена увиденным: не предполагала, что люди могут так богато жить. В советские годы достаток не афишировали. Мама Игоря работала в сфере торгового руководства, в семье было несколько машин, несколько мотоциклов. Одежды у Игоря было столько, сколько нормальному человеку без надобности. Мама его была в шоке, когда я оказалась в их доме. «Где ты ее взял?» - спросила брезгливо. Отношения у нас были чистыми, парень видел во мне сестру (он был единственным ребенком в семье) и попросил меня не обращать внимания на обидные слова матери. Отец, бабушка с дедушкой были замечательными. Они меня тепло встречали, всегда приглашали за стол. Мать со мной вместе за стол не садилась.

Дружба наша с Игорем продолжалась недолго: окончив учебу в училище, я уехала в другой город.

Своя семья

- С Андреем отношения непросто строились. У меня же детдомовские замашки остались: чуть что не так - тарелкой могла в него запустить. На дочь тоже кричу, а потом плачу: ну почему я срываюсь? почему нормально общаться не могу? Раскаиваюсь... Хотела, чтобы детей в семье было много, но врачи заставили прервать вторую беременность - почки больные. Должны были родиться двойняшки. Не знаю, правильно ли сделала, послушав врачей. Тогда не думала, что совершаю грех.

С мужем расходились, пять лет жили врозь, а потом помирились.

В церковь часто тянет. Зайду, постою перед иконой Божией Матери и ухожу.

* * *

- Какая у тебя судьба тяжелая, Ира,- сказала я, выслушав свою попутчицу.

- У других тяжелее,- тут же парировала она.

И правда. Многое претерпев, она сейчас имеет главное - семью, где царит любовь.

...Идет время, но образ девочки из детского дома, случайно раскрывшийся передо мной в купе плацкартного вагона, стереть из памяти невозможно.

Газета «Православная вера» №2 (478), 2013 г.

http://www.eparhia-saratov.ru/pages/2013-01-31-00-20-05-devochka