26 августа 1748 года (ст. ст.) состоялось освящение престола во имя Владимирской иконы Божией Матери Владимирской церкви Петербурга. Так наш храм обрел свое имя, а его прихожане - главную святыню. Что мы знаем о ней? Какое наследие связано с пребыванием этого образа в нашем Соборе? О чем он нам ежедневно напоминает, к чему зовет? Давайте подумаем об этом вместе в день нашего престольного торжества.
Учение Церкви об образе и его догматической сущности раскрывается в кондаке чина Торжества Православия. В нем сказано: «Неизобразимое Слово Отца изобразилось при воплощении от Тебя, Богородице, и, воссоздав оскверненный человеческий образ в его первоначальном виде, придало ему божественную красоту. Поэтому, прославляя наше спасение, мы изображаем Его делом и словом». Согласно учению, заключенному в словах кондака, этой «словесной иконы праздника», возможность создания образа обосновывается Боговоплощением; вместе с этим объясняется смысл и причина воплощения Господа - восстановить в человеке образ Божий, утраченный и оскверненный грехопадением.
Вот почему изображение каждой Богородичной иконы есть образ преображенной человеческой плоти; поэтому, наряду со своим «историческим» содержанием (место явления иконы; чудеса, явленные через нее; хранение в определенном храме или монастыре), она имеет определенный догматический, символический и литургический смысл, который часто передается при помощи незначительных деталей, атрибутов и жестов. Им и принадлежит роль истолкования иконографических типов, что позволяет нам глубже понять и содержание и установить его связь с библейскими текстами.
Дело в том, что более чем за 1000-летнюю историю Православия на Руси известно свыше 1000 чудотворных икон Богоматери. При этом все многообразие икон Богоматери с Младенцем сводится к нескольким основным композиционным типам, которые сформировались в доиконоборческий период и получили свое новое осмысление уже после восстановления иконопочитания. По сути, все они восходят к одному типу - образу Богоматери, изображенной во весь рост, с Младенцем на руках, который впоследствии получил название «Одигитрия» («Путеводительница»)[1], при этом изменяется лишь характер взаимоотношений между Матерью и Младенцем и появляются новые детали, обогащающие иконописное пространство образа.
Нас интересует тот образ Богоматери, который получил в Византии название «Елеуса», «Умиление», «Милующая». Его древнерусский перевод хорошо передает характер образа ласкающей Младенца Марии, преисполненного трогательной нежности и грусти. Единение Матери и Младенца трактовалось богословами Византии как единение в любви Богоматери Церкви и Христа - Ее Главы. Объединяет этот иконографический тип тема нерасторжимого единства и любви Христа - Великого Архиерея, принесшего Себя в жертву, и Марии - «Невесты Неневестной», которая буквально пронизывает собой всю его символику. На Руси самой известной «представительницей» иконографии «Умиления» стала знаменитая византийская икона «Богоматерь Владимирская», названная так по месту своего прославления в Успенском Соборе Владимира.
Будучи написанной в первой трети XII века в Византии, этому образу суждено было стать не только у истоков художественной образности русских Богородичных икон, но и одной из самых прославленных русских святынь, которая во многом определила духовную жизнь православной Руси на протяжении свыше чем IX веков ее истории. Эту мысль с особой силой подчеркнул местоблюститель патриаршего престола митр. Сергий, автор акафиста Владимирскому образу, составленным им в разгар II-й мировой войны, в 1943 г.
Согласно церковному преданию, о котором сообщает Никифор Каллист, автор Церковной Истории (11,14), «Богоматерь Владимирская», наряду с иными многими чудотворными иконами, принадлежит кисти св. евангелиста Луки, написавшего этот образ при жизни Девы Марии. Древнерусские летописи сообщают, что икона была привезена из Константинополя в Киев в дар от патриарха Луки Хризоверга. Это служило символом как глубокого преемства двух культур - византийской и русской так и теснейшей духовной связи двух миров - греческого и славянского. До 1155 г. она находилась среди сокровищ женского монастыря в Вышгороде.
В этом году князь Андрей Боголюбский, сын Юрия Долгорукого, отказавшись от киевского престола, отправляется на княжение во Владимирскую землю, взяв с собою именно этот образ, поразивший его своей красотой. Там и был специально для нее выстроен Успенский собор, за время пребывания в котором образ стяжал себе славу оплота Владимирского княжества. К концу XIV века с возвышением Москвы и перенесением сюда политического и культурного центра северо-восточной Руси все чаще стали вспоминать пророчество святителя Петра, предсказавшего покровительство Богоматери городу.
Торжественная встреча иконы описана в летописях, в память о ней введен праздник Сретения Владимирской иконы Божьей Матери; на месте, где москвичи во главе с митрополитом Киприаном встречали чудотворную икону, основан Сретенский монастырь, а улица, по которой двигалась процессия со святыней, получила название Сретенка. В 1395 г. вся Москва молилась перед Владимирской иконой о спасении Москвы от страшного нашествия Тамерлана и Божья Матерь отвела 6еду. В 1480 г. Заступница поворачивает войска хана Ахмата от границ Руси. Река Угра, где стояли войска Ахмата, получила в народе название Пояса Богородицы, именно здесь, по преданию, явилась хану Сияющая Дева и повелела покинуть русские пределы. В 1591 г. вновь россияне прибегают к заступничеству Пречистой, в этот год приступает к Москве Казы-Гирей. Тогда москвичи молились перед иконами Владимирской и Донской. И вновь Бог даровал победу. В дни смуты и интервенции начала XVII века войска народного ополчения борются не просто за Москву и Кремль, но за свою национальную святыню - «яко уно есть нам умерети, нежели предати на поругание пречистыя Богородицы образ Владимирския». Интересно, что в ранних летописных источниках победа над интервентами приписывается Владимирской, а не Казанской иконе Божьей Матери.
В XVII веке царский иконописец Симон Ушаков пишет икону «Богоматерь - древо Государства Российского». В центре иконы образ Владимирской как прекрасный цветок на древе, которое поливают митрополит Петр и князь Иван Калита, заложившие основы московской государственности. На ветвях этого чудесного дерева, подобно плодам, изображены святые подвижники. Внизу, за кремлевской стеной, возле Успенского собора, из которого и вырастает древо, стоят тогда здравствовавшие государь Алексей Михайлович и царица Ирина «со чадами». Таким образом, Симон Ушаков увековечил и прославил оплот русской земли - Владимирскую икону Богоматери. Такой чести более не знает ни одна из икон.
Такова, в самых общих чертах, история образа Богоматери Владимирской, увековеченная благодарной памятью Церкви в трех, посвященных ему, торжествах. Что же вещает нам сам образ?
Лик Богоматери преисполнен необычайного живописного совершенства и преисполнен сосредоточенной углубленностью, отражающей сложные внутренние переживания. При первом взгляде кажется, что он полон безысходной скорби. Это впечатление и уносят многие, бессильные заглянуть пристальнее и глубже. И в самом деле, чем больше всматриваешься в лик Богоматери, тем более замечаешь, как скорбное выражение ее глаз смягчается и постепенно слабеет. Этому способствует выражение губ. Едва тронутые «багором», они производят впечатление едва улыбающихся. И при одновременном восприятии глаз и губ наблюдаешь уже сложное «контрапунктическое» звучание душевных «мелодий». Скорбь умеряется сдержанной улыбкой, а улыбка одухотворяется скорбной гаммой, озаряя Лик проникновенной глубиной мудрости. Лик Богоматери - умный лик, лик, исполненный молитвы ума, где отдельные чувства и переживания в их обособленности «сняты» и преображены мудростью. Лик Младенца более открытый и радостный. Христос обнимает рукой шею Матери и, прижимаясь Своим лицом к Ее щеке, заглядывает ясными глазами в Ее грустные и бездонные очи, перед которыми пророчески проходят картины страстной судьбы Ее Божественного Сына. «И Тебе Самой оружие пройдет душу», - вспоминает Мария слова Симеона Богоприимца. Христос же хочет отвлечь Мать от Ее скорбных созерцаний, говоря своим взором, что за Голгофой неизбежно следует воскресение и слава Сына, воссевшего одесную Отца. И кто «умиляется» - Мать Сыном, или Сын Матерью, - сказать трудно. Оба лика настолько слиты между собою, общее содержание их настолько взаимообусловлено, что рассматривать их в дискретности - значит разрушать идею единства и цельности запечатленного в иконе содержания.
Русская иконопись знает многочисленные варианты типа Умиления в виде икон Федоровской, Толгской, Донской Богоматери и прочих. Но ни в одном из этих многочисленных повторений нет глубины, мудрости и собранности ума, запечатленных во Владимирском образе. Икона Донской Богоматери, приписываемая знаменитому Феофану Греку, при всем живописном богатстве ее прекрасно сохранившегося письма, обнаруживает совсем иное содержание. Мария изображена полнолицей девой, в облике которой отсутствует та аристократическая утонченность, которая так выделяет Владимирскую Богоматерь не только из иконописных, но и живописных ликов мирового искусства. Преобладающее выражение Донской - это радостное умиление, преисполненное материнских чувств Девы над своим возлюбленным Младенцем. Младенец разделяет эту радость, сливаясь воедино с чувством Матери. Содержание образа звучит унисонно, тогда как композиция Владимирской - контрапунктична. Мысль Матери не повторяется, а восполняется мыслью Сына. Содержание Донского образа - психологично, и в известной мере сентиментально. Содержание Владимирской иконы представляет собою изобразительно выраженное умное делание. Смысл его - мудрость. Логический строй его - диалектичен. В нем синтезированы противоречивые моменты духа. Он двухпланен. Тогда как образ Донской - однопланен. Этим он доступнее и прельстительней. Он очаровывает сразу. Он душевен. Образ Владимирской Богоматери духовен. Он раскрывается медленно и далеко не каждому. Она на первый взгляд недоступна, сурова, строга. Она требует не только созерцания, но и действования. Она требует от созерцающего молитвы и в молитве раскрывается молящемуся. Ибо Владимирский образ не картина, не произведение искусства, а икона, то есть изобразительно выраженный обряд, доступный только религиозно-настроенному человеку. И в этом раскрытии лика, в процессе молитвенного к нему обращения, совершается каждодневное чудо иконы Владимирской Божией Матери. Она преисполнена религиозной тайны, обнаруживающей свой сокровенный смысл и действенное начало в процессе молитвы притекающих с верою к иконе, которая для них становится источником чудодейственного влияния.
Вот один из примеров пережитого опыта духовного воздействия иконы. Когда впервые подходишь к образу и зришь его равнодушным, мирским взором, то ощущаешь, как взгляд Богоматери, печальный и скорбно-суровый, скользит немного выше твоей головы, как бы не касаясь тебя. Но вот слова молитвы, обращенные к Взыскательнице погибших, к Источнику утоления печали и Всех скорбящих радости, смягчают Ее взор, и после этого начинаешь ощущать, что Богоматерь смотрит уже прямо на тебя с какой-то глубокой укоризной. И вдруг становится стыдно, что перед взором Царицы Небесной разложил весь своей жизненный скарб и просишь о житейском, человеческом, каждодневном. Наскоро начинаешь собирать свои маленькие мыслишки, и молитва просительная постепенно переходит к славословию, сменяясь чистым и умным созерцанием величия и святости Той, Которая есть Ширшая Небес, Неопалимая Купина, Нерушимая Стено, Церкви Непоколебимой Столпе, Луч умного Солнца, Лествица Небесная, ею же сниде Бог, звезды незаходимыя Мати, Заре таинственнаго дня. Взор Владычицы и Госпожи начинает проникать глубже и глубже в душу, согревая ее, возвышая ум над житейским плаванием, возводя дух к горним высотам чистого созерцания и умного восхищения. Взор Богоматери становится взыскательней, проникновенней, теплей. Скорбная складка, ощущавшаяся меж бровей, сама собой исчезает, печаль сменяется радостью. И как Мать умиляется, созерцая своего Божественного Сына, так умиление свое Она переносит и на молящегося. Она смотрит на мир полными печали глазами. В мире - Голгофа. Но Голгофа лишь путь, а не цель. Голгофа каждого из смертных есть горнило, очищающее дух и возводящее его в горние высоты. Страдание - путь к радости. Едва заметная улыбка, как утренняя заря, брезжит на Ее устах, просветляя скорбь. Провидя грядущее воскресение Сына, Богоизбранница предвидит преображение всякого, кто «возьмет крест своей и последует за Мной». Необычайное изменение замечаешь в Лике. Душу наполняет теплота, а дух - умное делание. В эти минуты зришь все неземное совершенство этого Лика, равного по духовной красоте которому не было и нет во всем мировом искусстве. Это преображение иконного лика и души молящегося и есть то чудо, которое совершается со всяким, кто сумеет в молитвенном созерцании приблизиться к первоначально строгому и скорбному лику Богоматери, впоследствии изливающему духовную теплоту на душу каждого, «с верою к нему притекающего». Это есть чудо преображения, просветления и восхищения души над утлой ладьей «житейских попечений» и погружения ее в мир умного делания.
Владимирский образ аристократичен не только внешней, но и духовной утонченностью. Он красив и мудр. Ибо подлинная красота возможна только при наличии духовного богатства. Необычайная глубина и широта разлита во взоре. Вложенное в икону при ее создании молитвенное чувство до сих пор согревает черствые души грешных просителей. Божья воля избрала эту икону орудием своего Промысла. Бесчисленные чудеса прославляли ее повсеместно, и нет на Руси православного человека, который, хотя бы мысленно, не возносил к ней молитвы. Церковь трижды в году празднует икону «яко зарю солнечную восприемши», как гласит тропарь в честь Владимирского образа, воспевает Промысл Божий, выраженный в бесчисленных чудесах иконы, и чтит через нее Небесную Владычицу, как Оранту перед престолом Всевышнего, Одигитрию на путях человеческих, умиление Матери, Девство и Рождество сочетавшей.
Протоиерей Георгий Шмид, ключарь собора Владимирской иконы Божией Матери, Санкт-Петербург
[1] Неслучайно, что главными иконами праздника Торжества Православия являются парные образы «Спаса Нерукотворного» и «Богоматери Одигитрии», как наиболее полно отображающие истину Боговоплощения.
http://www.vladimirsobor.spb.ru/gazeta2012/sentyabr2012.pdf
