Единственный, кто оповестил архиепископа Василия (Кривошеина) о недовольстве Хрущёвым в верхах и о готовящейся перемене, был архиепископ Сергий (Ларин), «человек с крупными коммунистическими связями». Выбранное для беседы место - парижский аэропорт Бурже - свидетельствует об осторожности архиереев. Сергий обвинял лично Хрущёва в гонениях на Церковь. Разговор Сергия и Василия «с глазу на глаз», за полгода до смещения Хрущёва, продолжался «более часа».
Никодим (Ротов), напротив, и в интервью, и даже в частных разговорах в Афинах и Голландии отрицал, что есть гонения. Василий считал, что Никодим лгал по директивам Куроедова (Архиепископ Василий (Кривошеин). Две встречи. СПб., 2003, с. 147-153). Видимо, члены Президиума ЦК, которые готовили отставку Хрущёва, не доверяли Никодиму. А тот работал грубо, ничего не подозревая.
Некоторые западные круги до сих пор не выносят имён Сергия (Ларина) и Василия (Кривошеина). Из множества архиереев Московского Патриархата почему-то эти два имени вызывают нервную реакцию. Наверное, потому, что оба сохранили в 1964 году тайну, за которую ватиканская разведка дала бы много, чтобы предупредить «дорогого Никиту Сергеевича». Тот, вероятно, чувствовал какое-то изменение настроений, но с прежней самоуверенностью надеялся править и дальше. Ведь «оттепельный» сыск пронизал все слои общества, все дачи и телефоны в СССР.
Хрущёв шутил так, что становилось не по себе. Например, о Байбакове, впоследствии многолетнем председателе Госплана СССР, Хрущёв сказал в Москве в 1964 году на Президиуме ЦК: «Вот сидит товарищ Байбаков! Его телега переехала, но не задавила». Дальше - больше. Испугавшись хрущёвских тирад, члены Президиума, по воспоминаниям Байбакова, боялись даже смотреть в его сторону. После этого обсуждения Байбаков пришёл к выводу: «...мне вряд ли сработаться с Хрущёвым, примириться с его сумасбродством и бестолковой стихийностью действий».
Байбаков уехал в отпуск в Сочи и там встретился с Игнатовым, тогдашним председателем Верховного Совета РСФР, и двумя руководителями Краснодарского края - первым секретарём крайкома Воробьёвым и председателем крайисполкома Качановым.
Комендант сочинского санатория тут же донёс Хрущёву. В Пицунде Хрущёв устроил разнос перепуганным краснодарским партийцам, приехавшим к нему следующим утром: «Где вы вчера были? А кто был ещё? А-а-а, тогда всё ясно. Ну и что там болтали обо мне? Увиливаете. Проваливайте к чёрту!». Было «затеяно дело» о заговоре, в котором будто бы участвовали четверо, встретившихся в Сочи (Н.К. Байбаков. От Сталина до Ельцина. М., 1998, с. 147-151).
Таубман ошибочно называет Воробьёва первым секретарём горкома, считая его «одним из заговорщиков», которого Хрущёв просто «спросил» в начале октября 1964 года и «отпустил с миром» (с. 25). Каким образом руководство Краснодара, далёкое от центра, могло свергнуть Хрущёва, - этого вопроса Таубман не задаёт. Стремясь оправдать своего «героя», американский историк, тем не менее, вынужден признать его неосведомлённость: «Одно из первых правил тирана - не покидать столицу, если в ней остаются соперники. Однако в 1963 году Хрущёв провёл вне Москвы 170 дней, а в первые девять месяцев 1964 года - 150» (У. Таубман. Хрущев. Нью-Йорк-Лондон, 2003; пер. с англ.: М., 2008, с. 666).
В июле 1964 года Хрущёв пообещал поднять пенсии и пособия колхозникам. Как язвительно написал давний сотрудник аппарата Верховного Совета СССР Ю.Королёв, - это «сделать было очень просто, поскольку существовавший до того уровень был ниже низшего» («Кремлёвский советник». М., 1995, с. 124). Вторая мера - Хрущёв заменил Брежнева Микояном на посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
В сентябре того же года Хрущёв с помпой побывал в Чехословакии, принял в Кремле Сукарно, президента Индонезии, и Сабри, премьер-министра Египта. Открыл торжественное собрание в Большом театре по случаю столетия I Интернационала Маркса и Энгельса и участвовал во Всемирном форуме молодёжи в Кремле. В начале октября направил приветствие главам «неприсоединившихся» стран, собравшимся в Египте («Огонёк», 1964, №№ 37, 39, 41, 42). Таубман упоминает только визит в Чехословакию и встречу с Сукарно (с. 666-668).
Наконец, Хрущёв отправился на отдых в Пицунду, где и произошёл тот характерный, описанный Байбаковым, случай с краснодарскими руководителями. Но вскоре, 12 октября 1964 года, Хрущёва вызвали в Москву на заседание Президиума ЦК КПСС. Ближайшим утром Хрущёв в Пицунде принял «французскую делегацию во главе с посланником Палевски». Переговоры заняли «не дольше получаса», так как Хрущёву надо было лететь в Москву на заседание Президиума ЦК. Заседание открылось днём 13-го. Хрущёв «начал защищаться отрывисто, сумбурно». Единственный, кто его поддержал, был Микоян. Поздно вечером Хрущёв позвонил ему по прослушиваемому телефону и сказал: «А бороться я не буду». Утром 14 октября Хрущёв не раз прослезился, извинился и попросил у членов Президиума ЦК хоть «какую-нибудь почётную должность» (Таубман, с. 26, 28, 31, 33).
Растерянность Хрущёва на решающем заседании Президиума ЦК говорит о том, что накануне, в том числе и утром в Пицунде от Гастона Палевского, он ничего не узнал. Кто такой Палевский, вскользь упомянутый Таубманом? Это многолетний соратник де Голля ещё по Движению Сопротивления. В сентябре-октябре 1964 года де Голль посетил страны Латинской Америки, недовольные США, и отклонил американский план создания многонациональных ядерных сил. Де Голль считал, что всё французское, в том числе и оружие, должно быть во французских руках. Палевский был человеком, выполнявшим важные поручения де Голля. Вероятно, давнее раздражение грубостью и бесцеремонностью Хрущёва, накопившееся у де Голля, повлияло на решение французских верхов - наблюдать за событиями в Москве, но не вмешиваться. Как раз после смещения Хрущёва началось сближение де Голля с СССР.
Оставшись в одиночестве, Хрущёв, ещё вчера полновластный диктатор, растерялся и оробел. 14 октября быстро собранный пленум ЦК сместил его со всех партийных и правительственных постов. Первым секретарём ЦК КПСС стал Брежнев, а Председателем Совета Министров СССР - Косыгин. Смена главы правительства была оформлена указами Президиума Верховного Совета СССР, подписанными Микояном 15 октября и утверждёнными сессией Верховного Совета 9 декабря («Огонёк», 1964, № 51).
Д. Сафонов, биограф Никодима (Ротова), упрощает подоплёку событий, явно симпатизируя Хрущёву: «Всё изменилось после переворота в высших эшелонах власти, состоявшегося 14-15 октября 1964 года, наступила эпоха застоя... Начала спадать активность советской внешней политики, а вместе с тем и заинтересованность в интенсивном использовании внешнецерковных каналов» (www.bogoslov.ru/text/485916.html).
Эпоха застоя» - самая спокойная из послевоенных. Прекратилось издевательство над советской армией и флотом, они достигли равенства сил с США и НАТО. Над СССР исчезла угроза американского нападения. Смягчалась и атеистическая цензура. Уже в 1969 году издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» опубликовало 65-тысячным тиражом книгу С.Голицына «Сказание о белых камнях» - о церковной архитектуре Владимиро-Суздальской Руси. В книге осуждались «совсем недавние» представления, что церкви - «это мракобесие».
Церковная политика Хрущёва на Пленумах ЦК не обсуждалась. Кстати, плодовитый парижский католический журналист О. Клеман, учивший нас «православию», считал ответственным за гонения на Русскую Православную Церковь не Хрущёва, а Ильичёва, вводя даже термин «ильичёвщина» (О.Клеман. Roma Amor. Брюссель, иезуитское издательство «Foyer Oriental Chretien» («очаг восточных христиан» или «очаг для христиан восточного обряда»), 1993, с. 574, 575).
Однако доводы Клемана, мало сказать, неубедительны. Хрущёв сделал Ильичёва академиком «по совокупности заслуг», в том числе за книгу «Научная основа руководства обществом». Ильичёв стал и лауреатом Ленинской премии за соавторство книги о поездке Хрущёва в США в 1959 году. «Незлобивый» и «в личной жизни попросту несчастный», Ильичёв собрал коллекцию картин известных русских художников - Шишкина, Крамского, Куинджи, Айвазовского (www.izvestia.ru/retro/article3097695/?print).
Как секретарь ЦК по идеологии, Ильичёв был, конечно, проводником атеистической кампании в стране. Услужливый исполнитель, человек далеко не бедный, он хотел устроиться при любой власти. Показательно, что, по мнению нынешних архивистов, 14 октября 1964 года именно он составил за Хрущёва заявление об отставке. А в марте 1965 года Брежнев и Косыгин отправили Ильичёва на прежнее незаметное место работы - чиновником в МИД.
Православные почувствовали перемены, пожалуй, только 22 мая-2 июня 1968 года, когда власти разрешили торжественно отпраздновать 50-летие восстановления Патриаршества. Для размещения гостей предоставили гостиницу «Россия», только что построенную рядом с Кремлём («ЖМП», специальный выпуск).
Плавность перехода к «эпохе застоя» помогла сделать карьеру, например, нынешнему самозваному «патриарху киевскому и всея Руси-Украины» Филарету (Михаилу Денисенко), впоследствии, в 1997 году, отлучённому от Церкви. Ещё в 1960 году, при Хрущёве, 31-летнего Денисенко послали в Англию - крепить братский диалог с английскими протестантами. Затем назначили управляющим делами Украинского Экзархата. В мае 1961 года перебросили настоятелем русского храма в Александрии, в Египет, которым руководил в то время Насер, союзник Хрущёва.
В феврале 1962 года Филарет (Денисенко) - уже епископ Лужский, с июня по октябрь - врио Экзарха Средней Европы. С октября 1962-го по декабрь 1964-го года - епископ Венский и Австрийский, то есть в католических краях, где завязал «нужные» знакомства.
Венским кардиналом с 1958 года был Франц Кёниг. В «третьем рейхе» он был капелланом со специальной языковой подготовкой, свободно знал 7 языков, включая испанский и русский, частично - древне-персидский и древнесирийский. Позднее, в 1978 году, Кёниг способствовал избранию папы Иоанна Павла II (Войтылы). Уйдя в отставку по возрасту, умер в 2004 году. Его нынешний преемник и знаток восточных дел - кардинал Шёнборн.
Денисенко начинал как «шестидесятник» и, вероятно, уже тогда обратил на себя внимание ватиканской разведки. Хрущёв крепил союз с Ватиканом, действуя через Никодима (Ротова). И Денисенко верно назвал себя в интервью американской радиостанции «Свобода» «ближайшим другом» Никодима, с которым вёл «откровенные беседы» (см.: «РВ», 2009, № 21, с. 1). Позже Денисенко признался: «Я не только был единомышленником митрополита Никодима - фактически именно благодаря ему я стал епископом. Если бы не он, не его настойчивость, этого бы не произошло... Должен сказать, что я и доныне молюсь за упокой души митрополита Никодима. Ведь он - мой «крёстный отец» в архиерейском служении» ((www.portal-credo.ru/site/print.php?act=news&id=73662).
Спокойно пережив смещение Хрущёва, Денисенко по возвращении в Москву из Вены в декабре 1964 года стал, с помощью Никодима, ректором Московской Духовной Академии в Троице-Сергиевой Лавре. А в феврале 1965 года его назначили председателем комиссии по подготовке материалов для Богословской энциклопедии.
В мае 1966 года, после смерти Киевского митрополита Иоасафа (Лелюхина), Никодим (Ротов) передвинул Филарета (Денисенко) из ректоров Московской Духовной Академии на Киевскую кафедру. В московские ректоры Никодим поставил своего викария Филарета (Вахромеева), ныне митрополита Минского.
На один незамеченный след нужно обратить внимание. В 1970 году Денисенко был в Риме и 15 февраля «...совершил Божественную литургию в русском домовом храме при Понтификальном коллегиуме «Руссикум» («ЖМП», 1970, № 8, с. 19). По кодексу католического канонического права, совместное служение католиков с другими конфессиями строго запрещено. Наказание - извержение из сана. Но иезуиты пустили Филарета служить в храм «Руссикума», - значит, Филарет был для них свой, «собрат». Вот где разгадка непотопляемости Денисенко при смене режимов на Украине. Его «киевский патриархат» - живое наследие хрущёвской политики обособления Украины и унии с Римом.
Хрущёвцы, как мы видели, стремились заменить русское духовенство на тех, кого сами называли «наёмным персоналом». Патриарх Алексий I (Симанский), как мог, сопротивлялся этой подмене и пытался провести своих кандидатов в епископат. Одним из них был митрополит Пимен (Извеков) Крутицкий и Коломенский.
Конечно, Патриарх Алексий I не мог назвать Владыку Пимена своим преемником и этим сберёг его. Однако осведомлённые люди старого поколения осторожно намекали мне, что Патриарх Алексий I видел в Пимене продолжателя своего дела.
Владыка Пимен стал знаменем борьбы с окатоличиванием Патриархии. Пимен происходил из простой благочестивой русской семьи. Даже его враги признавали: «Пимен был монахом». Патриарх Алексий I - из служилого дворянства. Служилые дворяне никогда не терпели «снобизма», часто были небогаты, но даже бедность не делала их вольнодумцами. В советское время старое дворянство скрытно держалось старины. Признал же в 1961 году Фуров, заместитель председателя Совета по делам Русской Православной Церкви, что «Патриарх на многое смотрит с позиций прошлого века... « (ГАРФ, ф. 6991, оп. 2, д. 309, л. 17).
Никодим (Ротов), напротив, говорил: «...для продвижения мира и экуменизма нужны архиереи новой формации, а старые - непригодны для этого». Так поведал в октябре 2009 года его давний друг Денисенко.
Митрополит Пимен при хиротонии епископа Иоанна (Снычёва) в декабре 1965 года открыто сказал об экуменистах: «Сердцеведец Бог может ли быть доволен, когда высокое служение Богу и Церкви совершается только внешне, только видимо и вещественно, без благочестивого усердия, без благочестия и добродетели?» («ЖМП», 1966, № 2, с. 9).
В докладе, представленном греческими богословами Св. Синоду Элладской Церкви (Афины, 1972, с. 15, 23, 24), отмечалось: «юнейший» (слово «юный» поставлено в превосходной степени) Никодим «проводит время по-княжески и имеет виллу, а остальной клир и народ в России живёт в бедности». Митрополиты Митилинский Иаков и Никейский Георгий сообщили, что Никодим на 3-м Всеправославном совещании на Родосе в 1964 году придерживался «выжидательной и неискренней тактики» по отношению к Риму. Позже Никодим «служил литургию в храме славян-униатов в Риме и причащал их огулом и в любое время» - ещё до синодального решения от декабря 1969 года.
«Храм славян-униатов» - из ведомства иезуитского «Руссикума». «Большую деревянную дачу» Никодима в Серебряном Бору, хорошо обставленную, в октябре 1964 года посетил архиепископ Василий (Кривошеин). Никодим и Макарцев, чиновник Совета по делам Русской Православной Церкви, пили коньяк и вина. Василий ничего не пил и был осторожен («Две встречи», с. 163-169).
Краткое постановление Св. Синода Московской Патриархии, позволявшее причащать католиков, продиктовал в декабре 1969 года сам Никодим. Это решение, вероятно, стало причиной инфаркта у Патриарха Алексия I в феврале 1970 года. Как писал Д.Остапов, Патриарх Алексий I умер 17 апреля 1970 года через считанные минуты после долгого разговора с Никодимом («ЖМП», 1970, № 6, с. 9-10).
Позднее Патриарх Пимен положил под сукно решение 1969 года о причащении католиков. Архиереи, близкие к Пимену, никогда не причащали католиков и относились к ним внешне прохладно, но на деле - без малейшего уважения.
Василий (Кривошеин) называл ещё одну кандидатуру в Патриархи - митрополита Орловского и Брянского Палладия (Шерстенникова) (+1976). Он был из семьи священника, участвовал в Первой мировой войне.
Его к патриаршеству «...готовили, даже со стороны Советского Правительства было дано согласие. Но в феврале 1970 года он был послан в Варшаву вместе с епископом Ювеналием (тогда Тульским и Белевским, ныне митрополитом Крутицким и Коломенским. - Н.С.). Они должны были представлять Русскую Православную Церковь на торжествах митрополита Варшавского Василия. Здесь, в Польше, у митрополита Палладия «развязался язык», и он начал рассказывать, как он сидел десять лет в лагере в Воркуте... Об этом довольно быстро стало известно в Москве, и кандидатура митрополита Палладия была сразу и окончательно отброшена. - А каким образом это стало известно в Москве? - спросил я Владыку Леонида Рижского. - Так об этом сообщил епископ Ювеналий, в присутствии которого митрополит Палладий рассказывал польским иерархам о своём аресте и лагере» (здесь и далее цитаты из сайта (http://lib.ru/MEMUARY/KRIWOSHEIN/izbranie_pimena.txt).
Так Никодим (Ротов) и его «группа архиереев» устраняли соперников и продолжали без Хрущёва его линию на союз с Ватиканом. В связи с этим интересна публикация в парижской католической газете «Русская мысль» (№ 4217, 9-15 апреля 1998 г., с. 7): «В 60-е - 80-е годы было две формы экуменизма: один - официальный, обращённый наружу и пользовавшийся одобрением властей как политическая пропаганда; другой, внутренний, - экуменизм взаимопомощи... Так, православные епископы, которые не могли свободно проповедовать, посылали свою паству к баптистам. Другие, подобно митрополиту Филарету Минскому, поддерживали и покрывали своим авторитетом греко-католические общины, тогда запрещённые».
Как видим, униаты, называющие себя «греко-католиками», будучи на нелегальном положении в СССР, находили покровителей среди лиц, близких к Никодиму. Недаром недавно, на очередном собрании «автокефалистов» (униатов-западенцев) в Харькове звучали признания: без «катакомб» 1960-х-1980-х гг. не было бы украинской «автокефальной церкви» (www.portal-credo.ru/site/print.php?act=news&id=75446).
Канадский экуменист Д.Поспеловский писал: «...одним из главных «поставщиков» нового поколения «катакомбных» священников в 60-е гг. был митрополит Никодим, глава Отдела внешних церковных сношений РПЦ...». Поспеловский признал, что политика Никодима не оставляла «...никакого сомнения в его преданности официальной политике советской власти и законопослушности». Никодим (Ротов) и митрополит Иоанн (Вендланд) «...рукоположили несколько сот тайных священников» (Д.Поспеловский. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М., 1995, с. 312).
Можно предположить, что Хрущёв, борясь с Православной Церковью, хотел создать несколько «церквей». «Тайные рукоположения» начала 1960-х годов, скорее всего, были согласованы с Ватиканом. Жизнь «катакомбников» своеобразна с их ходами из «юрисдикции» в «юрисдикцию» и, наконец, на Запад. «Водонепроницаемых переборок» между ними нет. Конечно, не сам Хрущёв додумался до «катакомбных» рукоположений, но с присущим ему коварством оценил западные советы, возможно, переданные через посредников.
Хрущёвские «катакомбные» кадры пригодились в 1990-е годы. Даже экуменист Поспеловский, ссылаясь на «совершенно достоверные источники» внутри Патриархии и среди «подпольных братств», писал: «...лично митрополит Никодим рукоположил не меньше 150 тайных священников, многие из которых остаются в «подполье» со своими миниатюрными общинками, опасаясь, что нынешняя церковная свобода будет недолговечной» (Д. Поспеловский. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М., 1995, с. 322-323).
Дружба Никодима с папой Павлом 6 (Монтини), начатая при Хрущёве, ничего не принесла. Уже весной 1968 года в Чехословакии вспыхнул мятеж прозападных сил во главе с Дубчеком, ставшим главой компартии. Сейчас события той «пражской весны» упрощают, сводя их к демократическому движению, будто бы мирному и сугубо внутреннему. На самом деле потрясения в Чехословакии сказались на всей Европе и на политике СССР.
В мае 1968 года ТАСС заявил о росте неонацизма и реваншизма в ФРГ, о планах отобрать у Чехословакии Судетскую область. 13 августа 1968 года министр обороны СССР маршал Гречко, выступая перед военными в Ужгороде, сказал о предстоящем вводе войск в Чехословакию: «Ни в коем случае нельзя допустить пролития крови словаков и чехов. Уверен, что ЧНА (Чехословацкая народная армия. - Н.С.) сопротивления не окажет. Однако не исключено, что с запада в ЧССР могут вторгнуться войска НАТО. Тогда придётся действовать, исходя из обстановки».
Многие чехословацкие газеты возбуждали неприязнь к нашим солдатам. После ввода 21 августа 1968 года советских войск в Чехословакию начались антирусские вылазки, подогретые манёврами армии ФРГ «с отработкой различных сценариев европейской войны», - вспоминал генерал-лейтенант С. Золотов, участник событий. Но чехословацкая армия, выполняя приказ президента генерала Л.Свободы, сопротивления советским войскам не оказала («ВИЖ», 1994, № 4, с. 14-22).
Генерал армии Людвик Свобода отнюдь не был, как сейчас представляют, ни советской марионеткой, ни «пассивным» человеком. Л. Свобода посвятил жизнь борьбе с немцами. В Первой мировой войне он - офицер чехословацкой бригады русской царской армии, в Великую Отечественную войну - командир сначала чехословацкого батальона, затем армейского корпуса в советской армии. И на старости лет, в 1968 году, увидеть свою родину «свободной» колонией Германии, он, разумеется, не захотел.
Почему ФРГ не атаковала советские войска? В тылу - Франция де Голля, возмущённого наглостью, с какой немецкие коммерсанты ринулись помогать пражским «реформаторам». Де Голль всегда был против объединения Германии, поддерживая даже поляков в их территориальных спорах с немцами. США погрязли в войне во Вьетнаме, а английский премьер-министр Вильсон не жаждал воевать за миражи пангерманизма.
Устранение последствий «пражской весны» потребовало от СССР в 1968-1970 годах огромных расходов. СССР подписал с Чехословакией два договора: о пребывании там советских войск в 1969 году и о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи в 1970 году. Были подтверждены недействительность Мюнхенского соглашения 1938 года между Западом и Гитлером (по которому Судетская область была захвачена немцами) и незыблемость границ 1945 года. Католические активисты, направляемые Ватиканом, сыграли активную роль в «пражской весне», нападая на православных, о чём публично заявил в мае 1969 года в Софии, в Болгарии, митрополит Пражский и всея Чехословакии Дорофей.
О речи митрополита Дорофея папский журналист О. Клеман не писал, зато оправдывал захваты униатами православных храмов: «Весной 1968 года правительство Дубчека освободило выживших (униатов. - Н.С.) и позволило провести в приходах нечто вроде референдума: 204 из 246 приходов потребовали присоединения к Риму». Клеман признал, что в некоторых районах Словакии «разразилась своего рода религиозная война, направленная против православных», и только весной 1969 года (т.е. уже после ввода советских войск) униаты и православные создали смешанную комиссию «для мирного разрешения проблем». «Православный» Клеман проговорился, что в Париже ходил в католический «маленький франкоязычный приход византийского обряда». (О. Клеман. Roma Amor. Брюссель, 1993, с. 517, 518, 540).
А Никодим, которого Клеман, кстати, всегда хвалил, привозил из Ватикана радужные заверения. Был ли Никодим ослеплён папскими приёмами или пытался обмануть советское руководство? Весьма вероятно, что именно чехословацкие события, приведшие к опасному кризису в Европе, вынудили Политбюро ЦК КПСС решить, что Никодима пора задвинуть.
Никодим был хрущёвским кандидатом в Патриархи, и это могло позднее настроить Брежнева против его кандидатуры. Сразу после смещения Хрущёва Никодим был, похоже, уверен в незыблемости своего положения. Например, 16 ноября 1964 года, после 3-го Всеправославного совещания на греческом острове Родос, Никодим сфотографировался с влиятельными иерархами: митрополитом Мелитоном Илиупольским, позднее Халкидонским, считавшимся наиболее вероятным кандидатом в Константинопольские Патриархи; архиепископом Афинагором Севастийским, бывшим кандидатом на Иерусалимский патриарший престол; консервативным митрополитом Анфимом Нубийским, представлявшим Александрийский Патриархат и много лет преподававшим в Греции церковное право; митрополитом Иустином, полуофициальным наследником румынского патриаршего престола (стал патриархом в 1977 году); митрополитом Илией Алеппским, которого сирийские власти прочили в Антиохийские Патриархи (стал им в 1970 году).
Так их всех приучали к мысли, что Никодим вот-вот сменит Патриарха Алексия I (Симанского).
Брежнев участвовал в Великой Отечественной войне, и надо отдать ему должное - при нём похвалы «власовцам» и издевательства над ветеранами были немыслимы. Возможно, Брежнева психологически больше устраивал митрополит Пимен, участник войны.
Архиепископ Василий (Кривошеин) недоумевал, почему Никодим в Риме, Денисенко в Киеве и Ювеналий в Туле в 1969 году причащали католиков. Находясь в СССР, Василий узнал, что увлечение Никодима католицизмом «...вызывало недовольство и в правительственных кругах, где оно рассматривалось как «перегиб». Говорили, вспоминал архиепископ Василий, о словах Куроедова. Тот страшно возмутился, что митрополит Никодим выбрал темой своей магистерской диссертации папу Иоанна XXIII: «Какой позор! Неужто он не мог найти какого-нибудь православного Патриарха или митрополита для своей диссертации!».
Если Куроедов, глава правительственного Совета по делам религий, раньше, при Хрущёве, во всём поддерживавший Никодима, стал возмущаться его диссертацией, - значит, в верхах задули другие ветры. Может быть, советское руководство подозревало Никодима, что он двойной агент? Признал же Денисенко в своём интервью, что «власть испугалась его /Никодима/, как сильного игрока». Сильного чем? Связями в Риме, в столицах НАТО?
Василий (Кривошеин) вспоминал: «...очень многие в народе против него /Никодима/, не доверяют ему, считают новатором и другом католиков, «он продаст нас красным шапкам» (то есть кардиналам) - слышалось в массах». «Такое же сильное смущение» вызвало появление Никодима в красной мантии. «Это было истолковано, как выражение сочувствия коммунизму! На самом деле здесь скорее усматривалось подражание католикам».
Поясню - папы Иоанн XXIII и Павел VI назначали и тайных кардиналов, или in pectore в сердце»).
Василий (Кривошеин) подытожил: «Ввиду всего этого (новшеств типа красной мантии. - Н.С.) и открытой враждебности к митрополиту Никодиму части верующих его избрание Патриархом было нежелательным, ибо могло вызвать несогласия и даже раскол в Церкви».
В июне 1971 года на Поместном Соборе Патриархом был избран митрополит Пимен (Извеков) (+1990). Патриарх Александрийский Николай VI (Варелопулос) (+1986) приветствовал Патриарха Пимена и участвовал в его интронизации. Позднее, в 1972 году, Николай 6 назвал экуменизм «сверхъересью». Его заявление против экуменизма цитировал приснопамятный митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв) (+1995) в своей статье «Смотрите, не ужасайтесь» («Русь Соборная». СПб., 1995, с. 174).
Во время Поместного Собора 1971 года объявили: «Завтра, 2 июня 1971 года, в Москву по приглашению Советского Правительства прибывает с официальным визитом Президент Республики Кипр и Предстоятель Кипрской Церкви Блаженнейший Макарий, Архиепископ Новой Юстинианы и всего Кипра. Патриарший Местоблюститель Митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен будет находиться в числе встречающих Архиепископа. Поэтому заключительное, шестое заседание Поместного Собора переносится на 14 часов» («ЖМП», 1971, № 8, с. 43).
Эта подробность встречи президента и архиепископа Кипра Макария III, доселе незамеченная, стала символом отказа от «оттепели» и, наверняка, неприятно поразила пенсионера Хрущёва. Таубман упоминает, что весной-летом 1971 года, в последние месяцы жизни, Хрущёв диктовал мемуары, «не расставался» с радиоприёмником, принимал гостей (с. 690, 691). Однако Таубман не сообщает о реакции Хрущёва на приезд Макария в СССР, как и вообще не упоминает имени Макария. Это тем более странно, учитывая давний интерес Хрущёва к Кипру.
Макарий III (Мускос), прибыв в Москву, проявил мужество - напряжённость с НАТО нарастала. Верхи НАТО, собравшись в Лиссабоне 3-4 июня, тайно решили поделить нейтральный Кипр. Но советско-кипрские переговоры в Москве завершились призывом уважать независимость и территориальную целостность Кипра («Правда», 10 июня).
Архиепископ Макарий приехал 3 июня в Богоявленский кафедральный собор на интронизацию Патриарха Пимена. Наш Патриарх и Александрийский Патриарх Николай 6 поддерживали архиепископа и президента Макария: и в 1972-1973 годах, когда генсек НАТО католик Лунс поощрил церковную смуту на Кипре; и в 1974 году, когда греческая хунта, выполняя лиссабонское соглашение, вместе с ЦРУ пыталась убить Макария, отдав туркам север Кипра.
Никодим (Ротов) пережил Хрущёва ровно на семь лет и умер в Риме в 1978 году на руках у папы Иоанна Павла 1 (Лучани).
К чему привела церковная политика Хрущёва? Множество памятников старины, икон, книг были варварски уничтожены. Внутрь Патриархии были внедрены «западники». Но «оттепель» не растворила на-ционально-православного сознания, не превратила русский народ в толпу. К 1980 году вавилонская башня коммунизма так и не была построена, а ненавистные Хрущёву «русские попы» его пережили.
Но ведь ни Рим, ни «западники» не успокаиваются. Вместо «мирового коммунизма» навязывают «мировой экуменизм» и лжеостанки, будто бы «царские», ради принудительного «примирения», не уточняя - кого с кем. Папство называют «традиционным христианством» и идут походом на «наследие сталинизма», искореняя память о Великой Отечественной войне. Что покажет будущее?..
