Владимирская область, типичная российская глубинка: сельская дорога, бесцветные домишки и женский монастырь, чьи новые белые стены заметно выделяются на общем фоне. Мы въезжаем на территорию. Овчарка по кличке Чан встречает нас лаем из своего вольера, а ее деревенский ухажер с соответствующей кличкой Джеки Чан подбегает к нам, виляя хвостом, но тоже лая для порядка...
Мы приехали сюда по официальному приглашению попечителя монастырского приюта "Ковчег" - человека весьма уважаемого и влиятельного, попросившего не называть в статье его имени.
Посмотрев ознакомительный фильм, в дороге я думал о том же, о чем в такой ситуации, уверен, подумали бы многие: знаем мы этих благотворителей, видели... Серьезные дядечки, чьи имена пишут на золотых табличках у дверей восстановленных ими храмов, блеск и красота официальных офисов церковных и общественных организаций, которым повезло оказаться под щедрым спонсорским дождем... И все это - на фоне нищих сельских приходов, у которых нет средств перекрыть крышу храма, и живущих впроголодь детей в интернатах, в которых даже обуви на всех воспитанников не хватает...
Я не сомневался, что приют, в который меня пригласили, не бедствует. И что там меня ждет официальная программа. И не ошибся. Девочки в нарядных платьицах пропели нам песни о Рождестве и о родном приюте, самые маленькие читали стихи.
В какой-то момент я взглянул на того, кто меня сюда пригласил. Пожилой человек в аккуратном неброском костюме следил за выступлением, и в глазах у него отражалось то, чем он жил в данный момент... Двухлетняя девочка, еще год назад ползавшая по полу неотапливаемой избы в поисках хлебных крошек, читала стишок про косолапого мишку. Другая девочка, певшая в хоре - он сам привез ее сюда, подобрав на улице во время одной из своих деловых поездок...
У нас в стране много несчастных детей и много бедных приютов, у которых полно проблем. Написано о них тоже немало, и еще больше можно написать, потому что конфликтов и трагедий хватит в них еще не на одно поколение журналистов.
И на этом фоне мой рассказ о "Ковчеге", наверное, многим покажется слишком елейным. Но я все равно о нем напишу. Вдруг кто-то прочтет, задумается и поможет создать такой же приют где-то еще...
- Здесь тогда уже жили две девочки, потому что тут работали их мамы, - рассказывала мне Таисия, одна из старших воспитанниц приюта. - И мы видели, что им тут лучше, чем нам у себя...
Подробности девочки рассказывают с неохотой. Но как бы там ни было, приехавшая разбирать этот запутанный казус комиссия походила, посмотрела и не стала возвращать детей обратно.
- Есть два варианта: либо живите в монастыре, либо развозим вас по государственным детдомам, - сказали им.
В государственные детдома никто не поехал...
Конечно, в монастыре не были готовы к такому повороту событий, но возражать все равно не стали, и с благословения настоятельницы матушки Елисаветы приняли детей к себе. Поначалу разместили девочек в просторной комнате, где проходили занятия воскресной школы. Почти сразу на помощь пришли благотворители, не поскупившись на средства: меньше чем за год построили двухэтажное здание со своей кухней, гостиной, библиотекой и даже маленьким спортзалом.
- Девочки все такие веселые, общительные, - сказала мне одна из монахинь. - Но вы же понимаете - это внешнее, а на самом деле у каждой своя рана... Просто они не любят об этом говорить, в себе копят. Хорошо, что у нас среди сестер и врачи, и психологи...
Интересно, что в приюте отнюдь не все сироты. У многих, если не у большинства, есть родители, или хотя бы один из них. Бывает, они даже приезжают в приют проверить: как тут их дети? Смотрят, убеждаются, что все хорошо, и уезжают. С совершенно спокойной совестью. Ведь главное, что дети в тепле и их хорошо содержат...
Леночке всего годик, она любит "рассказывать стихи". Точнее, рассказывают двухлетние Галя и Вика, а Леночка только стоит рядом, как бы принимая участие.
- Леночка, какая у тебя прическа сегодня! А кто ее сделал?
- Мама!
Мама - это молодая монахиня Иустиния. Она сама просила, чтобы ей доверили троицу самых младших. Спрашиваю, кто же из них ее любимица.
- Не знаю: они все такие разные! Вот Галочка любит общаться, но если приходит кто-то новый, сначала на меня смотрит, как я к этому человеку отношусь, а потом уже начинает ему про все рассказывать. Вика наоборот - уткнется в книжку с картинками и сидит...
- А Леночка?
- Ну, эта все время у мамы на руках! - улыбается "мама" Иустиния.
Наверное, тут тема на целую отдельную статью: как совмещать монашеское служение и роль мамы? Ведь мама - это навсегда... Но матушка Иустиния об этом не думает, просто самозабвенно возится со своими детьми.
Почему я так решил? На основе своих наблюдений. И дело тут вовсе не в торжественной части, аккуратных костюмчиках и улыбках гостям. Но когда дети бросаются взрослому на шею, когда они просто берут его за руку, думая, что их никто больше не видит... Может, конечно, среди воспитателей и есть великие режиссеры, но я почему-то уверен, что все это было искренне. Впрочем, любовь - слишком сложная материя для журналиста. Проблемы воспитания куда приземленней, тем более что здесь, применительно к "Ковчегу", есть о чем поговорить.
Часто в православных приютах во главу угла ставят изоляцию от внешнего мира, начиная, как правило, с телевизора. В "Ковчеге" телевизор есть, но до него почти никогда дело не доходит - еще не полностью освоена богатая фильмотека, в которой есть и документальные фильмы, и старое советское кино, и мультики - отечественные и западные, и современные фильмы... "Четыре танкиста" и "Дело Румянцева", "Гарфилд" и целая подборка Диснея. Говорят, что девочкам больше всего нравятся фильмы о диких животных.
Библиотека в приюте тоже обширная, причем никакой особой цензуры в ней я не заметил и решил спросить об этом саму матушку Амвросию.
- А что они сейчас читают?
- Тамару Крюкову очень любят.
- А "Гарри Поттер"?
- Нет. Знаете, я и сама его не читала, и за детей опасаюсь, все-таки батюшки многие отрицательно отзываются. Но пока никто из девочек и не просил... Но если захотят, естественно, будем читать. Вместе. Так лучше, чем под подушкой втайне от всех.
- А бывало, что под подушкой читали?
- Конечно, бывало! Это ведь живые дети, у них и секреты свои есть, и под подушкой они читают. Но я, если нахожу какие-то сомнительные книжки, пытаюсь честно объяснить, что в этой книге вредно. Тут главное не действовать по принципу "нельзя, потому что я так хочу". Такой манеры дети не приемлют. Взрослый человек должен не воспитывать детей, а жить с ними одной жизнью. Их бедами и радостями. Часто монастырским приютам как раз этого и не хватает, потому что монаху, человеку, ушедшему из мира, бывает сложно понять детей изнутри...
Матушка Амвросия вообще не похожа на руководителя монастырского приюта, как их изображают в кино. Девочки говорили мне, что в детдоме, где они жили раньше, их предупреждали:
- Вас оденут в черное и будут готовить в монашки!
Не одели. Девочки самые обычные, черных юбок не носят. У одной из старших в ушах сережки. И в школу они ходят в самую обычную, сельскую.
Я хотел было узнать, не обижают ли местные приютских, но оказалось, что в школу ходят двадцать три девочки из "Ковчега" и семеро ребят из села. Так что вопрос отпал сам собой. Правда, опять удивило то, как спокойно воспитатели реагируют на общение детей со сверстниками "извне". Диалог на эту тему с матушкой Амвросией оказался весьма неожиданным.
- Матушка, не боитесь, что нахватаются всякого?
- Да, конечно, нахватаются! И плохо вроде бы, а что делать? Если их тут закрыть, как в банке, так потом, когда они из нее выйдут, им еще хуже будет. Как они станут жить? В большом мире все будет по-другому, и надо детей к этому готовить. Поэтому мы тут тепличных условий не создаем.
Отдельная тема - вера. На первый взгляд кажется, что вокруг нее должен был завязаться целый узел проблем. Еще бы! Это же православный монастырь, а дети-то все разные: кто-то верит, кто-то нет. Неизбежно должен возникнуть конфликт. Но его почему-то нет.
- Почему вы именно в монастырь пошли?
- Ну... мы как-то доверяли Церкви.
И все. И никаких интеллигентских сомнений-переживаний.
Конечно, здесь преподают Закон Божий. Та самая воскресная школа, с которой все начиналось, продолжает действовать, хотя и в слегка измененном виде. Конечно, по праздникам все девочки на Литургии. А еще есть утренние и вечерние молитвы.
Но монастырского устава нет. Приютский дом расположен в пределах обители, как бы под защитой ее прочных стен, но в то же время с краю. Девочки живут по своему расписанию, даже обедают отдельно от монахинь.
- Вы как проблему их воцерковления решаете?
- А никак не решаем. Обычно они сами как-то втягиваются. "Все пошли на молитву, и я пошла". Сначала скучно, потом начинает вникать, интересуется, а потом в человеке что-то меняется. Он становится совершенно другим.
- И со всеми так?
- Пока со всеми. Если вдруг кто-то начнет в истерике биться, скажет, что читать молитвы не станет, - тогда, конечно, пусть не молится. Но пока такого не было.
Но вот вопрос: а стоило ли так тратиться на них, если вокруг так много других обездоленных? Можно ведь было обойтись без музыкальной и художественной школ, без учителя танцев из Москвы, без велосипедов, компьютерного класса и прочего. А то создали рай на тридцать человек, а остальных будто не замечают...
Да, денег, потраченных на "Ковчег", вполне хватило бы на сотню, а то и на двести или даже триста детей. Если просто взять эти средства и поделить, выдав каждому еще одну порцию сухих социальных подачек. Но дело в том, что "Ковчег" - это не казенный приют. Его задача - не поддерживать жизнеспособность детей вплоть до наступления их совершеннолетия, а растить людей.
И для того московского благотворителя каждая из этих девочек - его собственный ребенок, в котором он видит личность, а не еще одну живую единицу, безликого гражданина, которого надо чем-то кормить и во что-то одеть.
Воспитанниц здесь всего тридцать, зато им подарили жизнь, полноценную настолько, насколько это возможно без родительского участия. И если говорить о смысле моей статьи, то я вижу его лишь в одном: "Ковчег" должен послужить примером. Причем для всех. И для будущих благотворителей, и для будущих воспитателей, без которых можно бесконечно писать о проблемах "ненужных детей", изводить бумагу и получать гонорары. Но вряд ли что-то от этого сдвинется с места.
Впереди "Ковчег" ждет испытание, которого боятся все - и воспитатели, и сами девочки: это тот день, когда приюту предстоит выпустить их в большой мир. Что тогда будет - не может сказать никто.
Девочки строят планы на жизнь, и кто-то уже мечтает остаться в монастыре, даже пробует силы на клиросе. Пока из "Ковчега" ушли трое - одна отправилась к бабушке в Москву заканчивать школу, две другие поехали в Нижний Новгород учиться на музыканта и фельдшера. Нижегородский архиепископ Георгий помог им с жильем: поселил при епархиальном училище.
- Звонят пока каждый день, потом будут, конечно, реже, - говорит матушка Амвросия. - И пока еще хотят вернуться. Как будет дальше - не знаю. Жизнь покажет.
- А сами бы вы как хотели видеть их будущее?
- Наверное, надо сказать: хочется, чтобы остались в монастыре, но это неправда. Пусть просто станут хорошими людьми, помнящими о Боге. Пусть будут врачами, музыкантами. Две девочки вот хотят в школу милиции в Александров. Пусть. ¦
http://www.foma.ru/articles/656/
Мы приехали сюда по официальному приглашению попечителя монастырского приюта "Ковчег" - человека весьма уважаемого и влиятельного, попросившего не называть в статье его имени.
Посмотрев ознакомительный фильм, в дороге я думал о том же, о чем в такой ситуации, уверен, подумали бы многие: знаем мы этих благотворителей, видели... Серьезные дядечки, чьи имена пишут на золотых табличках у дверей восстановленных ими храмов, блеск и красота официальных офисов церковных и общественных организаций, которым повезло оказаться под щедрым спонсорским дождем... И все это - на фоне нищих сельских приходов, у которых нет средств перекрыть крышу храма, и живущих впроголодь детей в интернатах, в которых даже обуви на всех воспитанников не хватает...
Я не сомневался, что приют, в который меня пригласили, не бедствует. И что там меня ждет официальная программа. И не ошибся. Девочки в нарядных платьицах пропели нам песни о Рождестве и о родном приюте, самые маленькие читали стихи.
В какой-то момент я взглянул на того, кто меня сюда пригласил. Пожилой человек в аккуратном неброском костюме следил за выступлением, и в глазах у него отражалось то, чем он жил в данный момент... Двухлетняя девочка, еще год назад ползавшая по полу неотапливаемой избы в поисках хлебных крошек, читала стишок про косолапого мишку. Другая девочка, певшая в хоре - он сам привез ее сюда, подобрав на улице во время одной из своих деловых поездок...
У нас в стране много несчастных детей и много бедных приютов, у которых полно проблем. Написано о них тоже немало, и еще больше можно написать, потому что конфликтов и трагедий хватит в них еще не на одно поколение журналистов.
И на этом фоне мой рассказ о "Ковчеге", наверное, многим покажется слишком елейным. Но я все равно о нем напишу. Вдруг кто-то прочтет, задумается и поможет создать такой же приют где-то еще...
Побег в монастырь
Никто не думал, что в обители появится свой приют. Директор приюта, мать Амвросия, в прошлом профессиональный педагог, просто преподавала в воскресной школе. Сельских детей в ней было немного, зато воспитанники расположенного рядом частного детского дома охотно ходили на занятия. Однажды они объявили, что хотят остаться в монастыре навсегда...- Здесь тогда уже жили две девочки, потому что тут работали их мамы, - рассказывала мне Таисия, одна из старших воспитанниц приюта. - И мы видели, что им тут лучше, чем нам у себя...
Подробности девочки рассказывают с неохотой. Но как бы там ни было, приехавшая разбирать этот запутанный казус комиссия походила, посмотрела и не стала возвращать детей обратно.
- Есть два варианта: либо живите в монастыре, либо развозим вас по государственным детдомам, - сказали им.
В государственные детдома никто не поехал...
Конечно, в монастыре не были готовы к такому повороту событий, но возражать все равно не стали, и с благословения настоятельницы матушки Елисаветы приняли детей к себе. Поначалу разместили девочек в просторной комнате, где проходили занятия воскресной школы. Почти сразу на помощь пришли благотворители, не поскупившись на средства: меньше чем за год построили двухэтажное здание со своей кухней, гостиной, библиотекой и даже маленьким спортзалом.
- Девочки все такие веселые, общительные, - сказала мне одна из монахинь. - Но вы же понимаете - это внешнее, а на самом деле у каждой своя рана... Просто они не любят об этом говорить, в себе копят. Хорошо, что у нас среди сестер и врачи, и психологи...
Интересно, что в приюте отнюдь не все сироты. У многих, если не у большинства, есть родители, или хотя бы один из них. Бывает, они даже приезжают в приют проверить: как тут их дети? Смотрят, убеждаются, что все хорошо, и уезжают. С совершенно спокойной совестью. Ведь главное, что дети в тепле и их хорошо содержат...
Леночке всего годик, она любит "рассказывать стихи". Точнее, рассказывают двухлетние Галя и Вика, а Леночка только стоит рядом, как бы принимая участие.
- Леночка, какая у тебя прическа сегодня! А кто ее сделал?
- Мама!
Мама - это молодая монахиня Иустиния. Она сама просила, чтобы ей доверили троицу самых младших. Спрашиваю, кто же из них ее любимица.
- Не знаю: они все такие разные! Вот Галочка любит общаться, но если приходит кто-то новый, сначала на меня смотрит, как я к этому человеку отношусь, а потом уже начинает ему про все рассказывать. Вика наоборот - уткнется в книжку с картинками и сидит...
- А Леночка?
- Ну, эта все время у мамы на руках! - улыбается "мама" Иустиния.
Наверное, тут тема на целую отдельную статью: как совмещать монашеское служение и роль мамы? Ведь мама - это навсегда... Но матушка Иустиния об этом не думает, просто самозабвенно возится со своими детьми.
Поттер преткновения
На деньги благотворителей можно построить дом, одеть детей и дать им образование. Но заставить этих детей любить и доверять не так легко. А в "Ковчеге", мне кажется, удалось этого добиться.Почему я так решил? На основе своих наблюдений. И дело тут вовсе не в торжественной части, аккуратных костюмчиках и улыбках гостям. Но когда дети бросаются взрослому на шею, когда они просто берут его за руку, думая, что их никто больше не видит... Может, конечно, среди воспитателей и есть великие режиссеры, но я почему-то уверен, что все это было искренне. Впрочем, любовь - слишком сложная материя для журналиста. Проблемы воспитания куда приземленней, тем более что здесь, применительно к "Ковчегу", есть о чем поговорить.
Часто в православных приютах во главу угла ставят изоляцию от внешнего мира, начиная, как правило, с телевизора. В "Ковчеге" телевизор есть, но до него почти никогда дело не доходит - еще не полностью освоена богатая фильмотека, в которой есть и документальные фильмы, и старое советское кино, и мультики - отечественные и западные, и современные фильмы... "Четыре танкиста" и "Дело Румянцева", "Гарфилд" и целая подборка Диснея. Говорят, что девочкам больше всего нравятся фильмы о диких животных.
Библиотека в приюте тоже обширная, причем никакой особой цензуры в ней я не заметил и решил спросить об этом саму матушку Амвросию.
- А что они сейчас читают?
- Тамару Крюкову очень любят.
- А "Гарри Поттер"?
- Нет. Знаете, я и сама его не читала, и за детей опасаюсь, все-таки батюшки многие отрицательно отзываются. Но пока никто из девочек и не просил... Но если захотят, естественно, будем читать. Вместе. Так лучше, чем под подушкой втайне от всех.
- А бывало, что под подушкой читали?
- Конечно, бывало! Это ведь живые дети, у них и секреты свои есть, и под подушкой они читают. Но я, если нахожу какие-то сомнительные книжки, пытаюсь честно объяснить, что в этой книге вредно. Тут главное не действовать по принципу "нельзя, потому что я так хочу". Такой манеры дети не приемлют. Взрослый человек должен не воспитывать детей, а жить с ними одной жизнью. Их бедами и радостями. Часто монастырским приютам как раз этого и не хватает, потому что монаху, человеку, ушедшему из мира, бывает сложно понять детей изнутри...
Матушка Амвросия вообще не похожа на руководителя монастырского приюта, как их изображают в кино. Девочки говорили мне, что в детдоме, где они жили раньше, их предупреждали:
- Вас оденут в черное и будут готовить в монашки!
Не одели. Девочки самые обычные, черных юбок не носят. У одной из старших в ушах сережки. И в школу они ходят в самую обычную, сельскую.
Я хотел было узнать, не обижают ли местные приютских, но оказалось, что в школу ходят двадцать три девочки из "Ковчега" и семеро ребят из села. Так что вопрос отпал сам собой. Правда, опять удивило то, как спокойно воспитатели реагируют на общение детей со сверстниками "извне". Диалог на эту тему с матушкой Амвросией оказался весьма неожиданным.
- Матушка, не боитесь, что нахватаются всякого?
- Да, конечно, нахватаются! И плохо вроде бы, а что делать? Если их тут закрыть, как в банке, так потом, когда они из нее выйдут, им еще хуже будет. Как они станут жить? В большом мире все будет по-другому, и надо детей к этому готовить. Поэтому мы тут тепличных условий не создаем.
Отдельная тема - вера. На первый взгляд кажется, что вокруг нее должен был завязаться целый узел проблем. Еще бы! Это же православный монастырь, а дети-то все разные: кто-то верит, кто-то нет. Неизбежно должен возникнуть конфликт. Но его почему-то нет.
- Почему вы именно в монастырь пошли?
- Ну... мы как-то доверяли Церкви.
И все. И никаких интеллигентских сомнений-переживаний.
Конечно, здесь преподают Закон Божий. Та самая воскресная школа, с которой все начиналось, продолжает действовать, хотя и в слегка измененном виде. Конечно, по праздникам все девочки на Литургии. А еще есть утренние и вечерние молитвы.
Но монастырского устава нет. Приютский дом расположен в пределах обители, как бы под защитой ее прочных стен, но в то же время с краю. Девочки живут по своему расписанию, даже обедают отдельно от монахинь.
- Вы как проблему их воцерковления решаете?
- А никак не решаем. Обычно они сами как-то втягиваются. "Все пошли на молитву, и я пошла". Сначала скучно, потом начинает вникать, интересуется, а потом в человеке что-то меняется. Он становится совершенно другим.
- И со всеми так?
- Пока со всеми. Если вдруг кто-то начнет в истерике биться, скажет, что читать молитвы не станет, - тогда, конечно, пусть не молится. Но пока такого не было.
Тактика и стратегия
- Нам повезло, что мы попали сюда, - говорили мне девочки из "Ковчега". Действительно, повезло. Можно сказать, с ними случилось чудо, о котором могут только мечтать тысячи никому не нужных детей.Но вот вопрос: а стоило ли так тратиться на них, если вокруг так много других обездоленных? Можно ведь было обойтись без музыкальной и художественной школ, без учителя танцев из Москвы, без велосипедов, компьютерного класса и прочего. А то создали рай на тридцать человек, а остальных будто не замечают...
Да, денег, потраченных на "Ковчег", вполне хватило бы на сотню, а то и на двести или даже триста детей. Если просто взять эти средства и поделить, выдав каждому еще одну порцию сухих социальных подачек. Но дело в том, что "Ковчег" - это не казенный приют. Его задача - не поддерживать жизнеспособность детей вплоть до наступления их совершеннолетия, а растить людей.
И для того московского благотворителя каждая из этих девочек - его собственный ребенок, в котором он видит личность, а не еще одну живую единицу, безликого гражданина, которого надо чем-то кормить и во что-то одеть.
Воспитанниц здесь всего тридцать, зато им подарили жизнь, полноценную настолько, насколько это возможно без родительского участия. И если говорить о смысле моей статьи, то я вижу его лишь в одном: "Ковчег" должен послужить примером. Причем для всех. И для будущих благотворителей, и для будущих воспитателей, без которых можно бесконечно писать о проблемах "ненужных детей", изводить бумагу и получать гонорары. Но вряд ли что-то от этого сдвинется с места.
Впереди "Ковчег" ждет испытание, которого боятся все - и воспитатели, и сами девочки: это тот день, когда приюту предстоит выпустить их в большой мир. Что тогда будет - не может сказать никто.
Девочки строят планы на жизнь, и кто-то уже мечтает остаться в монастыре, даже пробует силы на клиросе. Пока из "Ковчега" ушли трое - одна отправилась к бабушке в Москву заканчивать школу, две другие поехали в Нижний Новгород учиться на музыканта и фельдшера. Нижегородский архиепископ Георгий помог им с жильем: поселил при епархиальном училище.
- Звонят пока каждый день, потом будут, конечно, реже, - говорит матушка Амвросия. - И пока еще хотят вернуться. Как будет дальше - не знаю. Жизнь покажет.
- А сами бы вы как хотели видеть их будущее?
- Наверное, надо сказать: хочется, чтобы остались в монастыре, но это неправда. Пусть просто станут хорошими людьми, помнящими о Боге. Пусть будут врачами, музыкантами. Две девочки вот хотят в школу милиции в Александров. Пусть. ¦
http://www.foma.ru/articles/656/
