Размышления русского писателя в преддверии XV Международных Рождественских образовательных чтений "Вера и образование: общество, школа, семья в XXI веке", открывшихся 28 января.
Человек - смыслы - ценности... Воспитание - образование - культура - история - литература...
Каким должен быть возвышенный и целостный идеальный образ совершенного человека, которым могла бы руководствоваться современная система воспитания и образования в России?
И далее... Как может это осуществляться в условиях поликонфессиональности и множественности народов России, связанных единой судьбой и общими целями, ценностями, идеалами?
Один из возможных ответов на эти вопросы дает русская классическая литература в то время, когда она выступает в качестве созидательного социокультурного начала.
От зарождения русской классической литературы и вплоть до конца XIX - начала XX века образ положительного литературного героя совпадал с идеальным художественным образом. Идеал же был один, каким он только и мог быть в православной Российской империи, где государствообразующим был русский народ. По существу, это был образ человека, наделенного всеми христианскими добродетелями - полноценный православный человек.
Жизнь как ценность связана для человека, прежде всего, с поиском и реализацией личного (лично-творческого) идеала, так или иначе соотнесенного с идеалом общественным. "И личное творчество, и общественное созидание находят свой истинный смысл в стремлении к абсолютному идеалу. Это стремление освещает их высшим светом, дает им твердую почву и опору. И для того, кто принял в свое мировоззрение этот высший свет, не страшен ни шум безбрежного моря, ни мрак надвигающейся ночи. За бесконечностью времен и пространств раскрывается тогда безусловный разум вещей, который в нашей временной жизни дает ее вечное значение", - указывал в книге "Об общественном идеале", напечатанной первым изданием в 1917-м революционном году выдающийся отечественный государственник-правовед П.И. Новгородцев.
Для православного христианина личный идеал - стяжание Духа Святого, согласно преподобному Серафиму Саровскому, а общественный идеал - Град Божий, согласно блаженному Августину, епископу Иппонийскому.
В живом литературном описании художественный образ мог трансформироваться по-разному - от образа святого в житийной святоотеческой литературе до "обычного" русского человека, воспитанного и образованного в отечественной традиции и ее представляющего в "свое" время. И если он был в целом положителен, несмотря на ряд отрицательных качеств, преодолеваемых либо преодоленных положительным литературным героем в процессе художественного повествования, сомнений быть не могло - это был положительный герой.
Поразительно, но, тем не менее, очевидно, что в дореволюционной отечественной литературе отнюдь не встречаются закоренелые забубенные алкоголики, законченные мерзавцы, совсем пропащие преступники, безыдейные бомжи. Другое дело - пьяницы, подлецы, разбойники, босяки, бродяги. Таких немало... Но всех литературных героев согревает тепло отечественной религиозно-нравственной традиции, для любого литературного героя существует возможность исправления, покаяния и прощения, в крайнем случае мимолетного раскаяния. Справедливость, воздаяние за грехи уже в этой жизни, тоску отрицательных литературных персонажей по положительному идеалу можно найти в произведениях И.С. Тургенева и Н.С. Лескова, А.П. Чехова и А.М. Горького, Г.И. Успенского и В.Г. Короленко, которых вряд ли можно отнести к записным идеалистам и законченным морализаторам. Тем не менее, все они в своем творчестве ищут и воплощают те или иные черты образа совершенного человека, несмотря на известные субъективные вкусы, партийные пристрастия и социально-этические увлечения.
Единственным грехом, действительно выделяющимся, самодовлеющим, отторгающим, точнее, как бы "выталкивающим" в пространство безверия, безнадежности и погибели человека и литературного героя соответственно из жизненной и литературной среды, является грех предательства - "каинов", "иудин" грех. Вспомним в этой связи слова Н.А. Некрасова из поэмы "Кому на Руси жить хорошо": "Все прощает Бог, а Иудин грех не прощается...". И это можно проследить в отечественной литературе, начиная с повествования о реально существовавших личностях - первых русских святых мучениках, пострадавших от руки своего сводного брата Святополка, получившего прозвище "Окаянный", в "Чтениях о жизни и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба" преподобного Нестора Летописца до известных литературных персонажей - Андрия Бульбы у Гоголя, Ставрогина у Достоевского и т. д. и т. п.
Характерно, что современные русские писатели стали проницать необходимость востребованности и личностью и обществом традиционного ценностного потенциала отечественной литературы, одной из составных частей которого является создание художественного образа положительного героя, так сказать, "совершенного человека", без которого процесс воспитания и образования в России оказывается лишенным смыслов, целей, ценностей.
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/070126180499
Человек - смыслы - ценности... Воспитание - образование - культура - история - литература...
Каким должен быть возвышенный и целостный идеальный образ совершенного человека, которым могла бы руководствоваться современная система воспитания и образования в России?
И далее... Как может это осуществляться в условиях поликонфессиональности и множественности народов России, связанных единой судьбой и общими целями, ценностями, идеалами?
Один из возможных ответов на эти вопросы дает русская классическая литература в то время, когда она выступает в качестве созидательного социокультурного начала.
От зарождения русской классической литературы и вплоть до конца XIX - начала XX века образ положительного литературного героя совпадал с идеальным художественным образом. Идеал же был один, каким он только и мог быть в православной Российской империи, где государствообразующим был русский народ. По существу, это был образ человека, наделенного всеми христианскими добродетелями - полноценный православный человек.
Жизнь как ценность связана для человека, прежде всего, с поиском и реализацией личного (лично-творческого) идеала, так или иначе соотнесенного с идеалом общественным. "И личное творчество, и общественное созидание находят свой истинный смысл в стремлении к абсолютному идеалу. Это стремление освещает их высшим светом, дает им твердую почву и опору. И для того, кто принял в свое мировоззрение этот высший свет, не страшен ни шум безбрежного моря, ни мрак надвигающейся ночи. За бесконечностью времен и пространств раскрывается тогда безусловный разум вещей, который в нашей временной жизни дает ее вечное значение", - указывал в книге "Об общественном идеале", напечатанной первым изданием в 1917-м революционном году выдающийся отечественный государственник-правовед П.И. Новгородцев.
Для православного христианина личный идеал - стяжание Духа Святого, согласно преподобному Серафиму Саровскому, а общественный идеал - Град Божий, согласно блаженному Августину, епископу Иппонийскому.
В живом литературном описании художественный образ мог трансформироваться по-разному - от образа святого в житийной святоотеческой литературе до "обычного" русского человека, воспитанного и образованного в отечественной традиции и ее представляющего в "свое" время. И если он был в целом положителен, несмотря на ряд отрицательных качеств, преодолеваемых либо преодоленных положительным литературным героем в процессе художественного повествования, сомнений быть не могло - это был положительный герой.
Поразительно, но, тем не менее, очевидно, что в дореволюционной отечественной литературе отнюдь не встречаются закоренелые забубенные алкоголики, законченные мерзавцы, совсем пропащие преступники, безыдейные бомжи. Другое дело - пьяницы, подлецы, разбойники, босяки, бродяги. Таких немало... Но всех литературных героев согревает тепло отечественной религиозно-нравственной традиции, для любого литературного героя существует возможность исправления, покаяния и прощения, в крайнем случае мимолетного раскаяния. Справедливость, воздаяние за грехи уже в этой жизни, тоску отрицательных литературных персонажей по положительному идеалу можно найти в произведениях И.С. Тургенева и Н.С. Лескова, А.П. Чехова и А.М. Горького, Г.И. Успенского и В.Г. Короленко, которых вряд ли можно отнести к записным идеалистам и законченным морализаторам. Тем не менее, все они в своем творчестве ищут и воплощают те или иные черты образа совершенного человека, несмотря на известные субъективные вкусы, партийные пристрастия и социально-этические увлечения.
Единственным грехом, действительно выделяющимся, самодовлеющим, отторгающим, точнее, как бы "выталкивающим" в пространство безверия, безнадежности и погибели человека и литературного героя соответственно из жизненной и литературной среды, является грех предательства - "каинов", "иудин" грех. Вспомним в этой связи слова Н.А. Некрасова из поэмы "Кому на Руси жить хорошо": "Все прощает Бог, а Иудин грех не прощается...". И это можно проследить в отечественной литературе, начиная с повествования о реально существовавших личностях - первых русских святых мучениках, пострадавших от руки своего сводного брата Святополка, получившего прозвище "Окаянный", в "Чтениях о жизни и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба" преподобного Нестора Летописца до известных литературных персонажей - Андрия Бульбы у Гоголя, Ставрогина у Достоевского и т. д. и т. п.
Характерно, что современные русские писатели стали проницать необходимость востребованности и личностью и обществом традиционного ценностного потенциала отечественной литературы, одной из составных частей которого является создание художественного образа положительного героя, так сказать, "совершенного человека", без которого процесс воспитания и образования в России оказывается лишенным смыслов, целей, ценностей.
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/070126180499
