Пропаганда с помощью СМИ является, конечно, вездесущей как пыль и грязь. Всесильное телевидение, да еще радио, газеты, рекламные щиты... По улице нельзя ступить, не поскользнувшись на этом. И даже категорическое решение: не смотреть и вовсе не иметь дома телевизор, - не обеспечивает успеха. Кусок рекламы вонзается вам в затылок, вылетев из проезжающего авто. Волны информации настигают вас, где бы вы ни находились.
Все мы - граждане информационного общества. Это и есть подлинно мировое государство, из которого некуда бежать и где некому кинуть в лицо опротивевший паспорт. Однако, вопреки обыденному ощущению, СМИ всесильны, не только потому что вездесущи.
Дело в том, что информация - не просто поток знаков, а своего рода камертон, издающий отдельные звуки и тоны, на которые настраивают себя громадные массы людей. Сравнительно с мировым оркестром и хором, камертон - незаметнейшая вещь, но именно она рождает все чудовищности и диссонансы.
Отсюда ясно, что бдительными должны быть и те, кто давно выкинул телевизор, а слушает только радио "Радонеж" и читает газету "Православная Москва". Ведь власть над умами обеспечивается не громом оркестра, а едва слышимым звуком камертона. Информация нас организует в нужном для пропагандистов направлении, даже если мы по видимости отстранены от действия пропаганды.
Во всеобщем хаосе слышен и другой тон, издаваемый совершенно иным камертоном. Я имею в виду Христианство. Оно также действенно не тем, что распространено повсеместно, а тем, что правильно настраивает, преображает душу и ум человека. Сегодня ложь вездесуща, но бессильна, а истина, во-первых, всесильна, и потому вездесуща.
Так быть должно. Но не обманываюсь ли я, говоря, что Христианский тон все еще слышен во всеобщем хаосе?
Сравнивая два камертона, мы обнаружим, прежде всего, явное различие в их "настроении". Весть, которую несут тотальные СМИ, это голый приказ: "встань!", "одевайся!", "спи!". Опершись на то, что у человека общее с животным, СМИ отдают свои приказы: "ползай!", "жри!" Чтобы их услышать и привести выполнение, не нужно сознательное перерождение, а всего лишь молчаливое согласие на полусознательную дегенерацию.
В результате возникает мучительный беспорядок, но человек взамен обретает чувство принадлежности к глобальному оркестру. Исполняют же похабщину в театрах и в балете, считая при этом себя элитой и "людьми искусства". Такое чувство солидарности даже более примитивно, чем это имеет место в животном мире. Это уже солидарность вещей, неодушевленных предметов.
Христианская весть совсем иная, и обращена к самому сердцу человека. Нельзя стать христианином незаметно, между делом. И вдобавок ко всему, того, кто служит небесной гармонии - учению Христа, изгоняют из глобального оркестра.
Сам Господь говорит о не принявших небесное учение: "Слыша, не слышат, и, видя, не видят". А мировой информационный Содом вывернут наизнанку: здесь именно "не слыша, слышат, и, не видя, видят". По словам поэта: "Без душ, без сердца! Толпа скелетов!"
И сила христианской проповеди другая, нежели у современного Содома. И было бы безумием измерять действенность христианской вести с помощью тех же критериев, что рекламную кампанию Procter & Gamble.
Следовательно, важен тон, а не только сфера распространения церковной проповеди. Даже приобретя свой телеканал, радиостанции и сеть всероссийских газет, Церковь все равно встанет перед тем же вопросом: быть услышанной.
Встроившись в мировой информационный "пул", она утратит и тон и голос.
Сохранив христианский тон, она будет слышна, даже если информационные возможности ее будут ограничены церковной кафедрой.
Все мы - граждане информационного общества. Это и есть подлинно мировое государство, из которого некуда бежать и где некому кинуть в лицо опротивевший паспорт. Однако, вопреки обыденному ощущению, СМИ всесильны, не только потому что вездесущи.
Дело в том, что информация - не просто поток знаков, а своего рода камертон, издающий отдельные звуки и тоны, на которые настраивают себя громадные массы людей. Сравнительно с мировым оркестром и хором, камертон - незаметнейшая вещь, но именно она рождает все чудовищности и диссонансы.
Отсюда ясно, что бдительными должны быть и те, кто давно выкинул телевизор, а слушает только радио "Радонеж" и читает газету "Православная Москва". Ведь власть над умами обеспечивается не громом оркестра, а едва слышимым звуком камертона. Информация нас организует в нужном для пропагандистов направлении, даже если мы по видимости отстранены от действия пропаганды.
Во всеобщем хаосе слышен и другой тон, издаваемый совершенно иным камертоном. Я имею в виду Христианство. Оно также действенно не тем, что распространено повсеместно, а тем, что правильно настраивает, преображает душу и ум человека. Сегодня ложь вездесуща, но бессильна, а истина, во-первых, всесильна, и потому вездесуща.
Так быть должно. Но не обманываюсь ли я, говоря, что Христианский тон все еще слышен во всеобщем хаосе?
Сравнивая два камертона, мы обнаружим, прежде всего, явное различие в их "настроении". Весть, которую несут тотальные СМИ, это голый приказ: "встань!", "одевайся!", "спи!". Опершись на то, что у человека общее с животным, СМИ отдают свои приказы: "ползай!", "жри!" Чтобы их услышать и привести выполнение, не нужно сознательное перерождение, а всего лишь молчаливое согласие на полусознательную дегенерацию.
В результате возникает мучительный беспорядок, но человек взамен обретает чувство принадлежности к глобальному оркестру. Исполняют же похабщину в театрах и в балете, считая при этом себя элитой и "людьми искусства". Такое чувство солидарности даже более примитивно, чем это имеет место в животном мире. Это уже солидарность вещей, неодушевленных предметов.
Христианская весть совсем иная, и обращена к самому сердцу человека. Нельзя стать христианином незаметно, между делом. И вдобавок ко всему, того, кто служит небесной гармонии - учению Христа, изгоняют из глобального оркестра.
Сам Господь говорит о не принявших небесное учение: "Слыша, не слышат, и, видя, не видят". А мировой информационный Содом вывернут наизнанку: здесь именно "не слыша, слышат, и, не видя, видят". По словам поэта: "Без душ, без сердца! Толпа скелетов!"
И сила христианской проповеди другая, нежели у современного Содома. И было бы безумием измерять действенность христианской вести с помощью тех же критериев, что рекламную кампанию Procter & Gamble.
Следовательно, важен тон, а не только сфера распространения церковной проповеди. Даже приобретя свой телеканал, радиостанции и сеть всероссийских газет, Церковь все равно встанет перед тем же вопросом: быть услышанной.
Встроившись в мировой информационный "пул", она утратит и тон и голос.
Сохранив христианский тон, она будет слышна, даже если информационные возможности ее будут ограничены церковной кафедрой.
