Здесь сорваться б на крик,
здесь сорваться б на вой,
Но на то и другое нет силы.
Неизвестный солдат...
Это ж надо - живой,
Словно вышел
из братской могилы.
Геннадий Карпунин.
Несколько раз пытался приступить к этой работе - не получалось. Размышлял, пробовал писать, откладывал ручку, листал заново книгу, прочитывал отдельные эпизоды - и переживания захлестывали душу, слова не шли. Надо мной довлело какое-то неизъяснимое чувство тревоги и неимоверная жалость за тысячи тысяч убиенных. Все разом обрушивалось, не удавалось сосредоточиться. Отчего?
Дело в том, что за свои немалые годы я ничего подобного не читал, не слышал и представить не мог, чтобы кто-нибудь из фронтовиков прошел такие невероятные круги ада, постоянно находился на передовой, в пекле войны, - и выжил.
Помню, как потрясла меня книга Михаила Шолохова "Судьба человека". Вот, думаю, повезло писателю, нашел такую личность, с такой невероятной судьбой - подобного человека не встретить, не сыскать, не услышать. Сказать по правде, мечтал встретить - и встречал бойцов, кое-что записывал. Годы шли, а бывшие фронтовики чередой переходили в иной мир. Многие отважные солдаты не дошли до победного дня, а те, кто дошел, не успел поделиться воспоминаниями. Их служение Родине одному Богу известно.
Нежданно и мне повезло. Осенью прошлого года в издательстве "Глобус" я встретил молодую девушку. Она рассказала мне о своем необычайном двоюродном дедушке. Через несколько дней Наталья принесла его записки-воспоминания под названием "Русский солдат", которые ей удалось в 2002 году в Ярославле издать тиражом в 100 экземпляров. Попросила написать отзыв.
Каждый солдат Второй Отечественной войны прошел свой тяжкий путь, но то, что вынес Василий Петрович РешЈтников, не вписывается ни в какие иные многочисленные книги, изданные в послевоенное время, об этом трагическом периоде. Откуда у него взялось столько сил, столько выдержки и жизнеспособности, чтобы вынести все тяготы боевой жизни и выжить? Можно ответить одним словом - от Бога. Все, что нам было известно о той беспримерной прошедшей войне, блекнет, когда знакомишься с книгой верующего фронтовика. Видимо, это единственный труд, где описываются не отдельные эпизоды горячих схваток, а череда подвигов, не отмеченных командованием, а отмеченных Богом, сохранившим жизнь солдату, сражавшемуся с глубокой верой - верой, на которой взросла Русь, верой наших предков.
Потому воспоминания РешЈтникова не канули в вечность, а сохранились и дошли до нас с Божией милостью. Потому и преодолел он тяжелейшие битвы первых месяцев войны, ужасный плен, смертный сарай, оккупацию, побег, прошел наш особый отдел и сражался на переднем рубеже до конца войны. Именно с верой, которая и спасла его. Да и как иначе - иначе бы он не выжил и погиб, как миллионы соотечественников, утративших веру.
Василий Петрович РешЈтников родился в 1921 году в простой крестьянской семье в деревне Городище Шереметьевского района Татарской республики. Родители работали в колхозе и были весьма верующими людьми. С детских лет Василий пришел к осознанной вере. Если многим людям снятся обычные сны, которые воспринимаются православными как воображение больного ума, отягощенного заботами, суетой, настроением, то крестьянскому мальчику виделись вещие сны. Благовидный старичок неоднократно являлся к Васе и советовал выучить то одну, то другую молитву. Будучи взрослым, РешЈтников уже знал, что во всех трудностях и опасностях поддержкой его был святой Никола Милостливый.
Благодаря Чудотворцу он смог пройти многие неимоверные испытания.
РешЈтников с первых дней войны достойно сражался с врагом. Под Одессой командование полка сдало всех солдат в плен. Смерть косила тысячами голодных и утружденных тяжкою работой солдат. РешЈтников с октября 1941 по сентябрь 1943 года находился в плену. Под обстрелом своих и чужих - добежал, дополз, выдюжил.
В конце 1943 года тяжело ранен в бою. В госпитале написал первое письмо родителям. "А я в настоящее время живой, лежу в госпитале, легко ранен в обе ноги, обо мне не беспокойтесь, скоро вылечусь и обратно пойду на фронт". Это чисто по-русски звучит - "легко ранен". На самом деле ранение было серьезнейшим _ чуть не лишился ног.
Во время выписки из госпиталя, где солдат лечился около трех месяцев, с повязками на ногах, еще не оправившись после тяжелейшего ранения, Василий пришел к медсестре сдавать больничную одежду: "А мне одевать-то нечего" _ "Какая есть, такую и одевай".
РешЈтников послушно надел свое обмундирование. Когда сестра-хозяйка увидела его, "у нее глаза на лоб выкатились от страха... Стоит и рот открыла от удивления и не знает, что сказать. Немного постояла и говорит: "Пойдем мы с тобой к начальнику госпиталя. Я еще за всю войну такой избитой одежды не видела". Пришли к начальнику. "Вот, Иван Михалыч, полюбуйтесь, какие бывают случаи на войне _ и стала показывать на мне мою одежу и мои сапоги. А он как сидел за столом - и не мог мне ни одного слова сказать... Только глазами водит то на меня, то на мою рваную одежду. И долго он смотрел с таким испуганным видом и молчал, а глаза его бегали и места не находили. После длительного молчания он как бы стал прокашливаться и говорит: "Что это, неужели так побило на тебе?" А мне как-то показалось смешно - именно лицо его было какое-то смешное - и говорю: "Конечно, на мне. Я же не мог где-то оставлять свою одежду: ведь зима, раздевши-то не будешь"...Тогда он опять с таким удивлением стал смотреть и вылез из-за стола, подошел ко мне ближе и стал кругом меня обглядывать. А я стою как пугало в рваной одежде и жду, что он скажет: заменить или же нет. Тогда он и говорит: "Вот это здорово! Первого вижу в таком виде за всю войну. И вновь спрашивает меня: "Как же это получилось? Чем же это так? Что ли это в один раз все случилось? Или же за несколько времени? Да как же может быть, чтобы человек остался живой? Неужели может быть такое? Чем же это так на тебе изуродовало всю одежду?". А я говорю: "Противотанковая граната разорвалась под моими ногами. Рядочных убило, а я вот чудом остался". Тогда у него еще смешнее сделалось лицо, одной ладонью зажал свою щеку и повторяет: "Противотанковая, говоришь, гг-ра-на-на-та?" Как будто он стал заикаться. Я говорю: "Да-да". Так он обратно говорит: "Так она же танк уничтожает. Как же это ты мог остаться в живых?" А я говорю: "Кто его знает, как я мог остаться в живых, и сам не могу знать. Помню, как она катилась и взорвалась у самых ног, а потом я упал и потерял сознание и больше ничего не помню".
Смотрю, на наш разговор появились еще люди в белых халатах и глядят на меня с таким удивлением - то с той стороны зайдут, то с другой. Вот так я и стоял перед ними. Брюки были ватные - кругом торчат клочья да вата висит, а шинель - как будто кто топором на баклане рубил, а сапоги держал в руках, поскольку их совсем невозможно было обувать, да один сапог - только голенище, а подошвы то и не было. Конечно, не в хвалу сказать, это на мне совершилось великое чудо, но это чудо не всякий так понимает".
Начальник попросил присутствующих врачей сосчитать все дыры на его шинели. Считали - путались. Тогда их отметили мелом. "Так оказалось 36 дыр на моей шинели. После чего все снова ахнули... Исходя из этого надо верить, что действительно есть на свете сила, которая сильней любой гранаты.
Потом кто-то из врачей говорит: "Ну, наверно тебе должна быть какая-нибудь награда?". А я говорю: "Да мы не за награду воюем, а выполняем долг воина перед Родиной. Такая уж наша доля выпала..." Тогда начальник госпиталя и говорит сестре-хозяйке: "Надо, конечно, все ему заменить, а на одежду пришить белую бирку с указанием фамилии, имени, отчества и воинского подразделения. Когда кончится война, дети в школе будут интересоваться, сделают уголок военного дела. Пусть помнят, как освобождали Украину от фашистских захватчиков русские воины".
Кстати, после войны украинские школьники вспомнили о Василии РешЈтникове, и он ответил на их вопросы. Сохранилась ли сейчас одежда русского солдата, пролившего кровь за нашу братскую землю?
В коротких рассказах, записанных в трех общих тетрадях, в простом и емком изложении Василий Петрович в одном случае описывает страшную картину боя, когда в живых остается горстка людей, показывает своих однополчан-солдат и их никем не отмеченный подвиг или трусость, рассказывает о разных офицерах и об их отношении к войне, к солдатам. Да, каких только ни было людей на войне! Здесь характер каждого виден как камушек на ладони.
С большим уважением относился фронтовик к одному из своих командиров - старшему лейтенанту Новикову. Он _ единственный из офицеров, который взял в свою роту "пестрых", т.е. тех солдат, которые сидели в тюрьмах или находились в плену. Именно его ПТР (противотанковая рота) проявила чудеса героизма при наступлении немецких "тигров".
Командование высоко оценило отличное действие роты: "Выступил с речью командир полка. Конечно, похвалил все наше подразделение и в конце речи зачитал приказ о награждении нашего командира орденом Ленина. Но тут произошло совсем неожиданное явление. Наш командир роты дошел до того места, где он должен получать награду, и спрашивает: "А что есть моим хлопцам?" Ему отвечают: "Пока им ничего нет, кроме благодарности". Тогда он говорит: "Я не один бил вражеских "тигров", а били вот и мои хлопцы", - показал рукою на нас. Строго смотрит в глаза командиру полка и говорит: "Благодарю за благодарность. Били и будем бить врага еще лучше, пока не освободим нашу родную землю. А что касается ордена, то я его получать не буду".
Таких офицеров поискать надо, с такими командирами одерживалась победа на поле брани. К сожалению, подобные мужественные воины всегда находились на первом рубеже, на самых трудных и опасных позициях. И если они не погибали, то без ранений не обходилось. Сколько раз старшина Василий РешЈтников принимал на себя командование и первым бросался в атаку! "Приходилось более десятка раз формироваться за всю мою фронтовую жизнь. Порой случалось оставаться лишь в количестве семи человек из всей формируемой части".
Война многому научила и размышления солдата и констатация фактов заставляет нас, читателей, по-другому взглянуть на трагедию русского народа, на успехи в военных действиях. "На каждом километре оставались навсегда лучшие сыновья нашей Родины. Слава Богу, что Бог избавил нас от явной смерти... Как видно, о людях-то мало и думали, вот потому погибло в войну 20 миллионов нашего брата".
У Юлии Друниной есть замечательные строки: "Всего лишь раз была я в рукопашной. Раз наяву и тысячу во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне". Такова уж человеческая душа, что не может она терпеть этот ужас кровавой мясорубки. Василий Петрович в своих воспоминаниях правдив и откровенен. "Этот бой был неописуемым для нас страхом. Бомбы рвутся, снаряды и мины со страшным свистом и воем летят и рвутся вблизи нас - то перелет, то недолет, а иные рвутся прямо в наших окопах... Густой дым окутывал нас, сделалась как темная ночь... От взрывной волны у некоторых вылетали глаза, из ушей шла кровь - все это смешивалось с пороховым дымом, пылью земли. Друг друга было невозможно узнать... И мы были как в густом тумане и все были необыкновенно страшные или же сказать - неузнаваемые от такого ужасного боя... Облако дыма стало рассеиваться, основной ураган заканчивался, после чего немцы шли в полный рост прямо на нашу передовую. Они были уверены, что после такого страха они пройдут без боя на наши рубежи".
Обращаюсь к другим страницам, где солдат более четко объясняет свое спасение в этой битве. Все, кто мог двигаться, убежали в тыл.
"На всей нашей передовой линии остался я один. Пытался катить пулемет, но он одному не по силам. Бросить пулемет - это значит ждать расстрела от своих. Так и решил: развернул пулемет на удобном месте, встал на колени и громим голосом произнес: "Господи! Помоги мне живый в помощи!" и стал стрелять из пулемета по противнику. Но слезы заливали - не успеваю вытирать. Слышу, вблизи меня рвутся снаряды-мины, стараются уничтожить мою огневую точку. Но я со слезами призывал: "Господи! Помоги! "Максимушка", выручай!" Но опасность подходила все ближе и ближе. Я ногами подтягивал запасные коробки и вставлял в пулемет новые ленты. Пулемет работал как часы".
Сколько времени боец отбивал атаку многочисленных врагов, поддерживаемых артиллерией, он, вполне естественно, не знал. Командир, уже другой, обычно руководил боем из тыла, собрал отступивших и бросил их в атаку. Противник, неся большие потери от пулеметного огня и увидев свежие силы атакующих, начал отступать. "После чего командир подошел ко мне и все удивлялся: вся земля вокруг была избитая, но небольшой квадрат в двух метрах вокруг меня - земля была невредимая. И так по Божьей милости я остался в живых".
Описания боев один тяжелее другого чередой проходят через всю книгу. Содрогается душа только при одном ее чтении, а каково это было выдержать наяву. "Бой был ужасный... все кругом горело, невозможно было смотреть на раненых и убитых. А многие завидовали убитым, так вслух и говорили: "Эх, братья наши дорогие, ведь вы счастливее нас, что лежите спокойно, и не страшна вам больше война, отбилось ваше сердце от ужасного страха войны".
Можно ли такое представить? Невозможно...
В это время на передовой оказался летчик, который выпрыгнул из горящего самолета на парашюте. По всей линии фронта шла массированная артиллерийская атака со стороны противника. "Летчик лежал на земле лицом вниз и ни одного слова не говорил. Лишь только к концу дня было затишье. Тогда летчик пришел в себя и стал говорить: "Ну, братцы солдаты, я с первых дней войны летаю на своем самолете, но такого еще страха не видел. Вот, оказывается, где самая настоящая война-то. А ведь нам на небе не слышно взрывов снарядов, да и никакие пули мимо нас не летают". А я ему и говорю: "Да это еще не все, а вот когда приходится на штыки идти, то тут вообще теряешь все сознание свое, все происходит как во сне". Тогда летчик и говорит: "А что, неужели приходилось идти прямо на немцев? Тогда, наверное, и никто не остается в живых?" Я ему говорю: "А если бы не оставались в живых, то кто же задерживает немцев-то?" Но для него это было великим страхом, он так все слушал со вниманием и удивлялся. "Ну, теперь, наверное, пойдете на отдых?" - "Да на какой же отдых, а кто же будет держать передовую линию?" И, таким путем, все было для него новое, как будто новобранец пришел в воинскую часть".
Если боевой летчик впервые прикоснулся к подлинной войне, то что говорить о пехотинцах. Для них война была как бесконечный конвейер по уничтожению техники и врагов. Возможность выжить в такой адской атмосфере равна нулю. РешЈтников после очередного переформирования поступил в 13 гвардейский полк. "Снова начались такие же страшные и мучительные бессонные поход за походом... По обычаю фронтовому было так: где трудно - туда и направляют гвардейскую часть для прорыва фронта или же для задержки противника... Конечно, не сравнять с силой противника, ведь у них все передвижения происходят на машинах, а у нас в ту пору машин было очень мало, поэтому нам как пехоте всегда приходилось идти только пешим порядком. Пройти длинный путь и чтобы был еще способен вступить в бой... Походы были очень тяжелые. Все ночи приходилось проводить вот именно в таких тяжелых походах. Мы месяцами не имели возможности досыта поспать, да еще где-нибудь в теплом помещении, таких нам случаев почти не предоставлялось. Да и надо думать о том, что различные бывают погодные условия: дожди, холода, снега, бури, и так далее. А бедная наша пехота _ всегда на своих ногах, да и к тому же все вражеские страхи: пули, снаряды, мины, танки, да и в конечном счете вражеские штыки - все это в первую очередь достается пехоте".
Благодаря милости Божией сохранена жизнь солдата, на передовой ежедневно ходившего по острию ножа, постоянно на грани смерти. Из многочисленных случаев он приводит лишь небольшую часть - жалея нас, не знавших ее ужасов. На глазах молодые ребята старели, седели, перекашивались лица, трогались умом. Душа рвалась, металась и не находила себе места. Тяжко бойцу, не знавшему Бога, невыносимо жить человеку без Бога, а в военной жизни тем более. "Я хорошо знаю, что многие читатели не поверят всем моим рассказам. Могут поверить лишь те, которые уверовали в силу и милость Божию". Именно эта уверенность и спасла РешЈтникова от неминуемой смерти. И он, понимая это, написал: "Я как бы в долгу нахожусь перед Богом. Я должен и обязан прославлять Его. Пусть будет больше любви к Богу. Аминь".
Из этих бесхитростных и горьких строк можно понять, насколько интересны записки фронтовика, постоянно находящегося на передовой и прошедшего здесь на земле все круги ада. Он выжил и поведал о войне нам, не знавшим ее ужасов, о великой трагедии русского народа, о его жертвах и беспримерных подвигах.
Мы обращаемся к издателям и частным лицам с просьбой оказать помощь в издании этой необычайной книги. Обращаться в редакцию "Русского Вестника".
29 апреля 2004 г.
здесь сорваться б на вой,
Но на то и другое нет силы.
Неизвестный солдат...
Это ж надо - живой,
Словно вышел
из братской могилы.
Геннадий Карпунин.
Несколько раз пытался приступить к этой работе - не получалось. Размышлял, пробовал писать, откладывал ручку, листал заново книгу, прочитывал отдельные эпизоды - и переживания захлестывали душу, слова не шли. Надо мной довлело какое-то неизъяснимое чувство тревоги и неимоверная жалость за тысячи тысяч убиенных. Все разом обрушивалось, не удавалось сосредоточиться. Отчего?
Дело в том, что за свои немалые годы я ничего подобного не читал, не слышал и представить не мог, чтобы кто-нибудь из фронтовиков прошел такие невероятные круги ада, постоянно находился на передовой, в пекле войны, - и выжил.
Помню, как потрясла меня книга Михаила Шолохова "Судьба человека". Вот, думаю, повезло писателю, нашел такую личность, с такой невероятной судьбой - подобного человека не встретить, не сыскать, не услышать. Сказать по правде, мечтал встретить - и встречал бойцов, кое-что записывал. Годы шли, а бывшие фронтовики чередой переходили в иной мир. Многие отважные солдаты не дошли до победного дня, а те, кто дошел, не успел поделиться воспоминаниями. Их служение Родине одному Богу известно.
Нежданно и мне повезло. Осенью прошлого года в издательстве "Глобус" я встретил молодую девушку. Она рассказала мне о своем необычайном двоюродном дедушке. Через несколько дней Наталья принесла его записки-воспоминания под названием "Русский солдат", которые ей удалось в 2002 году в Ярославле издать тиражом в 100 экземпляров. Попросила написать отзыв.
Каждый солдат Второй Отечественной войны прошел свой тяжкий путь, но то, что вынес Василий Петрович РешЈтников, не вписывается ни в какие иные многочисленные книги, изданные в послевоенное время, об этом трагическом периоде. Откуда у него взялось столько сил, столько выдержки и жизнеспособности, чтобы вынести все тяготы боевой жизни и выжить? Можно ответить одним словом - от Бога. Все, что нам было известно о той беспримерной прошедшей войне, блекнет, когда знакомишься с книгой верующего фронтовика. Видимо, это единственный труд, где описываются не отдельные эпизоды горячих схваток, а череда подвигов, не отмеченных командованием, а отмеченных Богом, сохранившим жизнь солдату, сражавшемуся с глубокой верой - верой, на которой взросла Русь, верой наших предков.
Потому воспоминания РешЈтникова не канули в вечность, а сохранились и дошли до нас с Божией милостью. Потому и преодолел он тяжелейшие битвы первых месяцев войны, ужасный плен, смертный сарай, оккупацию, побег, прошел наш особый отдел и сражался на переднем рубеже до конца войны. Именно с верой, которая и спасла его. Да и как иначе - иначе бы он не выжил и погиб, как миллионы соотечественников, утративших веру.
Василий Петрович РешЈтников родился в 1921 году в простой крестьянской семье в деревне Городище Шереметьевского района Татарской республики. Родители работали в колхозе и были весьма верующими людьми. С детских лет Василий пришел к осознанной вере. Если многим людям снятся обычные сны, которые воспринимаются православными как воображение больного ума, отягощенного заботами, суетой, настроением, то крестьянскому мальчику виделись вещие сны. Благовидный старичок неоднократно являлся к Васе и советовал выучить то одну, то другую молитву. Будучи взрослым, РешЈтников уже знал, что во всех трудностях и опасностях поддержкой его был святой Никола Милостливый.
Благодаря Чудотворцу он смог пройти многие неимоверные испытания.
РешЈтников с первых дней войны достойно сражался с врагом. Под Одессой командование полка сдало всех солдат в плен. Смерть косила тысячами голодных и утружденных тяжкою работой солдат. РешЈтников с октября 1941 по сентябрь 1943 года находился в плену. Под обстрелом своих и чужих - добежал, дополз, выдюжил.
В конце 1943 года тяжело ранен в бою. В госпитале написал первое письмо родителям. "А я в настоящее время живой, лежу в госпитале, легко ранен в обе ноги, обо мне не беспокойтесь, скоро вылечусь и обратно пойду на фронт". Это чисто по-русски звучит - "легко ранен". На самом деле ранение было серьезнейшим _ чуть не лишился ног.
Во время выписки из госпиталя, где солдат лечился около трех месяцев, с повязками на ногах, еще не оправившись после тяжелейшего ранения, Василий пришел к медсестре сдавать больничную одежду: "А мне одевать-то нечего" _ "Какая есть, такую и одевай".
РешЈтников послушно надел свое обмундирование. Когда сестра-хозяйка увидела его, "у нее глаза на лоб выкатились от страха... Стоит и рот открыла от удивления и не знает, что сказать. Немного постояла и говорит: "Пойдем мы с тобой к начальнику госпиталя. Я еще за всю войну такой избитой одежды не видела". Пришли к начальнику. "Вот, Иван Михалыч, полюбуйтесь, какие бывают случаи на войне _ и стала показывать на мне мою одежу и мои сапоги. А он как сидел за столом - и не мог мне ни одного слова сказать... Только глазами водит то на меня, то на мою рваную одежду. И долго он смотрел с таким испуганным видом и молчал, а глаза его бегали и места не находили. После длительного молчания он как бы стал прокашливаться и говорит: "Что это, неужели так побило на тебе?" А мне как-то показалось смешно - именно лицо его было какое-то смешное - и говорю: "Конечно, на мне. Я же не мог где-то оставлять свою одежду: ведь зима, раздевши-то не будешь"...Тогда он опять с таким удивлением стал смотреть и вылез из-за стола, подошел ко мне ближе и стал кругом меня обглядывать. А я стою как пугало в рваной одежде и жду, что он скажет: заменить или же нет. Тогда он и говорит: "Вот это здорово! Первого вижу в таком виде за всю войну. И вновь спрашивает меня: "Как же это получилось? Чем же это так? Что ли это в один раз все случилось? Или же за несколько времени? Да как же может быть, чтобы человек остался живой? Неужели может быть такое? Чем же это так на тебе изуродовало всю одежду?". А я говорю: "Противотанковая граната разорвалась под моими ногами. Рядочных убило, а я вот чудом остался". Тогда у него еще смешнее сделалось лицо, одной ладонью зажал свою щеку и повторяет: "Противотанковая, говоришь, гг-ра-на-на-та?" Как будто он стал заикаться. Я говорю: "Да-да". Так он обратно говорит: "Так она же танк уничтожает. Как же это ты мог остаться в живых?" А я говорю: "Кто его знает, как я мог остаться в живых, и сам не могу знать. Помню, как она катилась и взорвалась у самых ног, а потом я упал и потерял сознание и больше ничего не помню".
Смотрю, на наш разговор появились еще люди в белых халатах и глядят на меня с таким удивлением - то с той стороны зайдут, то с другой. Вот так я и стоял перед ними. Брюки были ватные - кругом торчат клочья да вата висит, а шинель - как будто кто топором на баклане рубил, а сапоги держал в руках, поскольку их совсем невозможно было обувать, да один сапог - только голенище, а подошвы то и не было. Конечно, не в хвалу сказать, это на мне совершилось великое чудо, но это чудо не всякий так понимает".
Начальник попросил присутствующих врачей сосчитать все дыры на его шинели. Считали - путались. Тогда их отметили мелом. "Так оказалось 36 дыр на моей шинели. После чего все снова ахнули... Исходя из этого надо верить, что действительно есть на свете сила, которая сильней любой гранаты.
Потом кто-то из врачей говорит: "Ну, наверно тебе должна быть какая-нибудь награда?". А я говорю: "Да мы не за награду воюем, а выполняем долг воина перед Родиной. Такая уж наша доля выпала..." Тогда начальник госпиталя и говорит сестре-хозяйке: "Надо, конечно, все ему заменить, а на одежду пришить белую бирку с указанием фамилии, имени, отчества и воинского подразделения. Когда кончится война, дети в школе будут интересоваться, сделают уголок военного дела. Пусть помнят, как освобождали Украину от фашистских захватчиков русские воины".
Кстати, после войны украинские школьники вспомнили о Василии РешЈтникове, и он ответил на их вопросы. Сохранилась ли сейчас одежда русского солдата, пролившего кровь за нашу братскую землю?
В коротких рассказах, записанных в трех общих тетрадях, в простом и емком изложении Василий Петрович в одном случае описывает страшную картину боя, когда в живых остается горстка людей, показывает своих однополчан-солдат и их никем не отмеченный подвиг или трусость, рассказывает о разных офицерах и об их отношении к войне, к солдатам. Да, каких только ни было людей на войне! Здесь характер каждого виден как камушек на ладони.
С большим уважением относился фронтовик к одному из своих командиров - старшему лейтенанту Новикову. Он _ единственный из офицеров, который взял в свою роту "пестрых", т.е. тех солдат, которые сидели в тюрьмах или находились в плену. Именно его ПТР (противотанковая рота) проявила чудеса героизма при наступлении немецких "тигров".
Командование высоко оценило отличное действие роты: "Выступил с речью командир полка. Конечно, похвалил все наше подразделение и в конце речи зачитал приказ о награждении нашего командира орденом Ленина. Но тут произошло совсем неожиданное явление. Наш командир роты дошел до того места, где он должен получать награду, и спрашивает: "А что есть моим хлопцам?" Ему отвечают: "Пока им ничего нет, кроме благодарности". Тогда он говорит: "Я не один бил вражеских "тигров", а били вот и мои хлопцы", - показал рукою на нас. Строго смотрит в глаза командиру полка и говорит: "Благодарю за благодарность. Били и будем бить врага еще лучше, пока не освободим нашу родную землю. А что касается ордена, то я его получать не буду".
Таких офицеров поискать надо, с такими командирами одерживалась победа на поле брани. К сожалению, подобные мужественные воины всегда находились на первом рубеже, на самых трудных и опасных позициях. И если они не погибали, то без ранений не обходилось. Сколько раз старшина Василий РешЈтников принимал на себя командование и первым бросался в атаку! "Приходилось более десятка раз формироваться за всю мою фронтовую жизнь. Порой случалось оставаться лишь в количестве семи человек из всей формируемой части".
Война многому научила и размышления солдата и констатация фактов заставляет нас, читателей, по-другому взглянуть на трагедию русского народа, на успехи в военных действиях. "На каждом километре оставались навсегда лучшие сыновья нашей Родины. Слава Богу, что Бог избавил нас от явной смерти... Как видно, о людях-то мало и думали, вот потому погибло в войну 20 миллионов нашего брата".
У Юлии Друниной есть замечательные строки: "Всего лишь раз была я в рукопашной. Раз наяву и тысячу во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне". Такова уж человеческая душа, что не может она терпеть этот ужас кровавой мясорубки. Василий Петрович в своих воспоминаниях правдив и откровенен. "Этот бой был неописуемым для нас страхом. Бомбы рвутся, снаряды и мины со страшным свистом и воем летят и рвутся вблизи нас - то перелет, то недолет, а иные рвутся прямо в наших окопах... Густой дым окутывал нас, сделалась как темная ночь... От взрывной волны у некоторых вылетали глаза, из ушей шла кровь - все это смешивалось с пороховым дымом, пылью земли. Друг друга было невозможно узнать... И мы были как в густом тумане и все были необыкновенно страшные или же сказать - неузнаваемые от такого ужасного боя... Облако дыма стало рассеиваться, основной ураган заканчивался, после чего немцы шли в полный рост прямо на нашу передовую. Они были уверены, что после такого страха они пройдут без боя на наши рубежи".
Обращаюсь к другим страницам, где солдат более четко объясняет свое спасение в этой битве. Все, кто мог двигаться, убежали в тыл.
"На всей нашей передовой линии остался я один. Пытался катить пулемет, но он одному не по силам. Бросить пулемет - это значит ждать расстрела от своих. Так и решил: развернул пулемет на удобном месте, встал на колени и громим голосом произнес: "Господи! Помоги мне живый в помощи!" и стал стрелять из пулемета по противнику. Но слезы заливали - не успеваю вытирать. Слышу, вблизи меня рвутся снаряды-мины, стараются уничтожить мою огневую точку. Но я со слезами призывал: "Господи! Помоги! "Максимушка", выручай!" Но опасность подходила все ближе и ближе. Я ногами подтягивал запасные коробки и вставлял в пулемет новые ленты. Пулемет работал как часы".
Сколько времени боец отбивал атаку многочисленных врагов, поддерживаемых артиллерией, он, вполне естественно, не знал. Командир, уже другой, обычно руководил боем из тыла, собрал отступивших и бросил их в атаку. Противник, неся большие потери от пулеметного огня и увидев свежие силы атакующих, начал отступать. "После чего командир подошел ко мне и все удивлялся: вся земля вокруг была избитая, но небольшой квадрат в двух метрах вокруг меня - земля была невредимая. И так по Божьей милости я остался в живых".
Описания боев один тяжелее другого чередой проходят через всю книгу. Содрогается душа только при одном ее чтении, а каково это было выдержать наяву. "Бой был ужасный... все кругом горело, невозможно было смотреть на раненых и убитых. А многие завидовали убитым, так вслух и говорили: "Эх, братья наши дорогие, ведь вы счастливее нас, что лежите спокойно, и не страшна вам больше война, отбилось ваше сердце от ужасного страха войны".
Можно ли такое представить? Невозможно...
В это время на передовой оказался летчик, который выпрыгнул из горящего самолета на парашюте. По всей линии фронта шла массированная артиллерийская атака со стороны противника. "Летчик лежал на земле лицом вниз и ни одного слова не говорил. Лишь только к концу дня было затишье. Тогда летчик пришел в себя и стал говорить: "Ну, братцы солдаты, я с первых дней войны летаю на своем самолете, но такого еще страха не видел. Вот, оказывается, где самая настоящая война-то. А ведь нам на небе не слышно взрывов снарядов, да и никакие пули мимо нас не летают". А я ему и говорю: "Да это еще не все, а вот когда приходится на штыки идти, то тут вообще теряешь все сознание свое, все происходит как во сне". Тогда летчик и говорит: "А что, неужели приходилось идти прямо на немцев? Тогда, наверное, и никто не остается в живых?" Я ему говорю: "А если бы не оставались в живых, то кто же задерживает немцев-то?" Но для него это было великим страхом, он так все слушал со вниманием и удивлялся. "Ну, теперь, наверное, пойдете на отдых?" - "Да на какой же отдых, а кто же будет держать передовую линию?" И, таким путем, все было для него новое, как будто новобранец пришел в воинскую часть".
Если боевой летчик впервые прикоснулся к подлинной войне, то что говорить о пехотинцах. Для них война была как бесконечный конвейер по уничтожению техники и врагов. Возможность выжить в такой адской атмосфере равна нулю. РешЈтников после очередного переформирования поступил в 13 гвардейский полк. "Снова начались такие же страшные и мучительные бессонные поход за походом... По обычаю фронтовому было так: где трудно - туда и направляют гвардейскую часть для прорыва фронта или же для задержки противника... Конечно, не сравнять с силой противника, ведь у них все передвижения происходят на машинах, а у нас в ту пору машин было очень мало, поэтому нам как пехоте всегда приходилось идти только пешим порядком. Пройти длинный путь и чтобы был еще способен вступить в бой... Походы были очень тяжелые. Все ночи приходилось проводить вот именно в таких тяжелых походах. Мы месяцами не имели возможности досыта поспать, да еще где-нибудь в теплом помещении, таких нам случаев почти не предоставлялось. Да и надо думать о том, что различные бывают погодные условия: дожди, холода, снега, бури, и так далее. А бедная наша пехота _ всегда на своих ногах, да и к тому же все вражеские страхи: пули, снаряды, мины, танки, да и в конечном счете вражеские штыки - все это в первую очередь достается пехоте".
Благодаря милости Божией сохранена жизнь солдата, на передовой ежедневно ходившего по острию ножа, постоянно на грани смерти. Из многочисленных случаев он приводит лишь небольшую часть - жалея нас, не знавших ее ужасов. На глазах молодые ребята старели, седели, перекашивались лица, трогались умом. Душа рвалась, металась и не находила себе места. Тяжко бойцу, не знавшему Бога, невыносимо жить человеку без Бога, а в военной жизни тем более. "Я хорошо знаю, что многие читатели не поверят всем моим рассказам. Могут поверить лишь те, которые уверовали в силу и милость Божию". Именно эта уверенность и спасла РешЈтникова от неминуемой смерти. И он, понимая это, написал: "Я как бы в долгу нахожусь перед Богом. Я должен и обязан прославлять Его. Пусть будет больше любви к Богу. Аминь".
Из этих бесхитростных и горьких строк можно понять, насколько интересны записки фронтовика, постоянно находящегося на передовой и прошедшего здесь на земле все круги ада. Он выжил и поведал о войне нам, не знавшим ее ужасов, о великой трагедии русского народа, о его жертвах и беспримерных подвигах.
Мы обращаемся к издателям и частным лицам с просьбой оказать помощь в издании этой необычайной книги. Обращаться в редакцию "Русского Вестника".
29 апреля 2004 г.
