Позади зимние метели, свинцовое, набрякшее снегом небо, колючие, обжигающие ветра... Весна доверчиво вступает на порог, и в ее прогретой синеве ликование - Воскресение Христа. Люди жаждут опамятоваться от раздражения, досады, зависти, неприязни, они жаждут всепрощающе предстать на миру.
С далекого моего детства, еще в жестоко-богоборческие времена звучали пушкинские строки:
...На волю птичку выпускаю
при светлом празднике весны.
Именно с волей, свободой от низменных лукавств связан праздник Пасхи.
Еще одна очищающая особенность Пасхи - Страстная Седмица перед Воскресением, оттеняющая муки Христа за нас, завершающаяся песней торжествующей любви - праздником. Без собственных переживаний Его страданий не постигнуть до глубин одоление тьмы светом.
Пасха вкупе с Вербным воскресеньем, Страстной Седмицей, смертью и Воскресением Христа - суть бытие человеческое, очерченное образно, пронзительно-духовно. Дни Страстной Седмицы - путь через боль и несправедливости к праведному прозрению души.
Иисус, изнемогающий на Кресте, говоря по-нынешнему, аккумулировал все Свои жизненные силы, выискал глазами любимого ученика и вручил Мать его попечениям: "Се, Матерь твоя!". Не одна лишь сыновья забота отлилась в эти вечные слова. Но и Божественная вера в то, что Мать - это единственная цельная благодать, которая разлита в природе.
Чеканно-победное пение взвивается в Пасхальную утреню: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав".
Пасха для христианства привлекательна и тем, что не только в церкви, но и в житейском обиходе она воцаряется со своими красотами, улыбками, обрядами... Доброжелательное единство сплачивает людей, когда ручейками стекаются они ко храму с куличами, крашеными яйцами - святить их, оказывая друг другу мелкие услуги перед столами у церкви. Люди, развязав полотняные холсты, ждут окропления святой водой священником. По-особому приветливый пастырь обрызгает, капли задевают твое лицо, и ты ощутимо приобщен к дарованному свыше веселию Пасхи.
Русские классики воспели Пасху как долгожданное и выстраданное братство. Гоголь, может быть, как никто другой, выявил эмоциональную сущность праздника и призывал: "Взглянуть в этот день на человека, как на лучшую свою драгоценность, - так обнять и прижать его к себе, как наиредчайшего твоего брата, так ему обрадоваться, как своему наилучшему другу, с которым несколько лет не виделись и который вдруг неожиданно к нам приехал..."
В замечательной книге Ивана Шмелева "Лето Господне" оживает старая Россия в ее неповторимости и своеобычае. Писатель живописует Пасху детскими глазами. Это русская Пасха, осиянная простым народным бытом, незатейливым, привычным, и потому сам праздник выглядит как естественная, составная часть жизни русских людей. "...Кажется мне, что на нашем дворе Христос. И в коровнике, и в конюшне, и на погребце... Пришел Христос. И все для Него, что делаем. Двор чисто выметен, и все уголки подчищены... Необыкновенные эти дни - страстные, Христовы дни. Мне теперь ничего не страшно: прохожу темными сенями - и ничего, потому что везде Христос".
Но было бы недостаточно, ограниченно, если бы в нынешней России праздник Пасхи воспринимали только с чисто религиозной точки зрения. Россия сегодня больна многими недугами, здесь не место в них углубляться, каждый их трактует по-своему.
Воскресение Христа с Его трагизмом и вселенской победой над смертью заставляют русского человека "проветрить" свою душу, выкинуть мешающий жить хлам повседневных грехов, стараться, хоть на недолгий срок, не накапливать их внове в себе.
В Пасху, как ни в какой другой час, выпукло проступает надежда - надежда на грядущие перемены в России, надежда, что мы преодолеем зло. Пасха и Россия сегодня сближены, сомкнуты мучительным устремлением к благоденствию.
Достоевский прозорливо подметил неразлучность веры и России: "Русский народ весь в православии... Только в нем, и у него ничего больше нет... Кто не понимает православия, тот никогда и ничего не поймет в русском народе..."
Православие никому, тем более в наше время, не навязывается. Каждый сам себе выбирает путь. Но согласитесь, что постулаты православия, его восторженно-вековое возвеличивание праздника Пасхи неотделимо и от гражданского мышления, ищущего дорогу к Добру.
Я пишу эти строки в подмосковном селении, и сквозь переплетение ветвей из окна, за полем, поглядывает старинная церковь, где хранится глубоко почитаемый православными людьми чудотворный образ Иверской Богоматери.
И я в мыслях произношу: "Богородица! Вся Россия, все наши матери, живые и мертвые, слезно-светло разделяют Твою радость о Воскресении Сына Твоего. Помоги же и нам, живущим в надежде на Воскресение сильной, красивой, не склоненной ни перед кем России, в надежде увидеть ее такой еще при жизни своей".
С далекого моего детства, еще в жестоко-богоборческие времена звучали пушкинские строки:
...На волю птичку выпускаю
при светлом празднике весны.
Именно с волей, свободой от низменных лукавств связан праздник Пасхи.
Еще одна очищающая особенность Пасхи - Страстная Седмица перед Воскресением, оттеняющая муки Христа за нас, завершающаяся песней торжествующей любви - праздником. Без собственных переживаний Его страданий не постигнуть до глубин одоление тьмы светом.
Пасха вкупе с Вербным воскресеньем, Страстной Седмицей, смертью и Воскресением Христа - суть бытие человеческое, очерченное образно, пронзительно-духовно. Дни Страстной Седмицы - путь через боль и несправедливости к праведному прозрению души.
Иисус, изнемогающий на Кресте, говоря по-нынешнему, аккумулировал все Свои жизненные силы, выискал глазами любимого ученика и вручил Мать его попечениям: "Се, Матерь твоя!". Не одна лишь сыновья забота отлилась в эти вечные слова. Но и Божественная вера в то, что Мать - это единственная цельная благодать, которая разлита в природе.
Чеканно-победное пение взвивается в Пасхальную утреню: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав".
Пасха для христианства привлекательна и тем, что не только в церкви, но и в житейском обиходе она воцаряется со своими красотами, улыбками, обрядами... Доброжелательное единство сплачивает людей, когда ручейками стекаются они ко храму с куличами, крашеными яйцами - святить их, оказывая друг другу мелкие услуги перед столами у церкви. Люди, развязав полотняные холсты, ждут окропления святой водой священником. По-особому приветливый пастырь обрызгает, капли задевают твое лицо, и ты ощутимо приобщен к дарованному свыше веселию Пасхи.
Русские классики воспели Пасху как долгожданное и выстраданное братство. Гоголь, может быть, как никто другой, выявил эмоциональную сущность праздника и призывал: "Взглянуть в этот день на человека, как на лучшую свою драгоценность, - так обнять и прижать его к себе, как наиредчайшего твоего брата, так ему обрадоваться, как своему наилучшему другу, с которым несколько лет не виделись и который вдруг неожиданно к нам приехал..."
В замечательной книге Ивана Шмелева "Лето Господне" оживает старая Россия в ее неповторимости и своеобычае. Писатель живописует Пасху детскими глазами. Это русская Пасха, осиянная простым народным бытом, незатейливым, привычным, и потому сам праздник выглядит как естественная, составная часть жизни русских людей. "...Кажется мне, что на нашем дворе Христос. И в коровнике, и в конюшне, и на погребце... Пришел Христос. И все для Него, что делаем. Двор чисто выметен, и все уголки подчищены... Необыкновенные эти дни - страстные, Христовы дни. Мне теперь ничего не страшно: прохожу темными сенями - и ничего, потому что везде Христос".
Но было бы недостаточно, ограниченно, если бы в нынешней России праздник Пасхи воспринимали только с чисто религиозной точки зрения. Россия сегодня больна многими недугами, здесь не место в них углубляться, каждый их трактует по-своему.
Воскресение Христа с Его трагизмом и вселенской победой над смертью заставляют русского человека "проветрить" свою душу, выкинуть мешающий жить хлам повседневных грехов, стараться, хоть на недолгий срок, не накапливать их внове в себе.
В Пасху, как ни в какой другой час, выпукло проступает надежда - надежда на грядущие перемены в России, надежда, что мы преодолеем зло. Пасха и Россия сегодня сближены, сомкнуты мучительным устремлением к благоденствию.
Достоевский прозорливо подметил неразлучность веры и России: "Русский народ весь в православии... Только в нем, и у него ничего больше нет... Кто не понимает православия, тот никогда и ничего не поймет в русском народе..."
Православие никому, тем более в наше время, не навязывается. Каждый сам себе выбирает путь. Но согласитесь, что постулаты православия, его восторженно-вековое возвеличивание праздника Пасхи неотделимо и от гражданского мышления, ищущего дорогу к Добру.
Я пишу эти строки в подмосковном селении, и сквозь переплетение ветвей из окна, за полем, поглядывает старинная церковь, где хранится глубоко почитаемый православными людьми чудотворный образ Иверской Богоматери.
И я в мыслях произношу: "Богородица! Вся Россия, все наши матери, живые и мертвые, слезно-светло разделяют Твою радость о Воскресении Сына Твоего. Помоги же и нам, живущим в надежде на Воскресение сильной, красивой, не склоненной ни перед кем России, в надежде увидеть ее такой еще при жизни своей".
