Среди всех национально озабоченных деятелей Дмитрий Васильев был далеко не самым одиозным. Корреспондент "МН" познакомился с Васильевым лет 10 назад в Ярославле - тот хотел отспорить у местной газеты в суде честь и достоинство. Дело шло в его пользу, он был в хорошем настроении. Корреспондент представился, Дим Димыч ехидно переспросил: "Как-как? Масонские новости? Не обижайтесь, это я шучу". Дал домашний телефон, и пару раз корреспондент звонил с просьбой прокомментировать какие-то события. На том конце важно отвечали: "Его превосходительство сейчас подойдет".
Дим Димыч охотно комментировал. Открыт был для общения, да только редко к нему обращались. Это ведь в конце 80-х - начале 90-х "Память" гремела, молодчиками в черной форме детишек пугали. Потом отпочковались от "Памяти" гораздо более крутые вурдалаки: с кровью за спиной, с дикими претензиями, с очень простыми идеями типа законодательного ограничения прав нерусских (его превосходительство всего-навсего хотело монархию восстановить на Руси).
Хоронили Дмитрия Васильева скромно. И на отпевание, и на кладбище пришли меньше ста человек. Среди них - тринадцать бойцов в черной форме и сапогах. Ни одного известного персонажа: выпестованный "Памятью" Александр Баркашов не явился. Близкий по духу Иванов-Сухаревский не пришел. Ни одной телекамеры. Хотя, если по-честному, все должно было быть иначе.
Газеты должны были выйти с первополосными фотографиями: журналисты Александр Минкин и Марк Дейч возлагают венок на могиле Дмитрия Васильева. В траурном убранстве зал... В почетном карауле - главные редакторы либеральных изданий. Толпа журналистов со скорбными лицами: ушел кормилец. Сколько статей и репортажей посвящены страшному, бесчеловечному, угрожающему фронту "Память"! Может быть, благодаря всем этим публикациям оказалось, что всей "Памяти" вместе с сочувствующими - осталось сто человек, дюжина ряженых. Вот и вся угроза.
Дим Димыч охотно комментировал. Открыт был для общения, да только редко к нему обращались. Это ведь в конце 80-х - начале 90-х "Память" гремела, молодчиками в черной форме детишек пугали. Потом отпочковались от "Памяти" гораздо более крутые вурдалаки: с кровью за спиной, с дикими претензиями, с очень простыми идеями типа законодательного ограничения прав нерусских (его превосходительство всего-навсего хотело монархию восстановить на Руси).
Хоронили Дмитрия Васильева скромно. И на отпевание, и на кладбище пришли меньше ста человек. Среди них - тринадцать бойцов в черной форме и сапогах. Ни одного известного персонажа: выпестованный "Памятью" Александр Баркашов не явился. Близкий по духу Иванов-Сухаревский не пришел. Ни одной телекамеры. Хотя, если по-честному, все должно было быть иначе.
Газеты должны были выйти с первополосными фотографиями: журналисты Александр Минкин и Марк Дейч возлагают венок на могиле Дмитрия Васильева. В траурном убранстве зал... В почетном карауле - главные редакторы либеральных изданий. Толпа журналистов со скорбными лицами: ушел кормилец. Сколько статей и репортажей посвящены страшному, бесчеловечному, угрожающему фронту "Память"! Может быть, благодаря всем этим публикациям оказалось, что всей "Памяти" вместе с сочувствующими - осталось сто человек, дюжина ряженых. Вот и вся угроза.
