Тендитник Н. Валентин Распутин. Колокола тревоги. Очерк жизни и творчества. М.: Голос, 1999.
О Валентине Распутине написано немало - и литературными критиками, и литературоведами, и в России, и во многих других странах. О Распутине пишут в связи с публикацией новых произведений. И пишут с пристрастием о причинах отсутствия новых публикаций. Очень многое сегодня сходится на имени Валентина Распутина - и в литературе, и в общественной жизни. Поэтому так трудно сказать о нем что-то свое, еще никем не произнесенное. Но вот в том-то и дело, что автор рецензируемого здесь очерка жизни и творчества и не ставит перед собой подобной задачи. Просто у автора, в сравнении с другими литературоведами, особые преимущества.
Надежда Тендитник много лет преподавала на филологическом факультете Иркутского университета, вернувшись туда после аспирантуры в 1954 году. В том же году в Иркутский университет поступил выпускник средней усть-удинской школы Валентин Распутин. "Это было время, когда конкурсы в вузах резко возросли. но юноше из глубинки это не помешало", - вспоминает Надежда Тендитник.
Вот откуда насыщенность ее книги самыми необходимыми сведениями о писателе Валентине Распутине. За этим годы наблюдений и размышлений. И конечно же, традиции классического университетского литературоведения: "Биография Валентина Распутина - в его творчестве. Его творчество, в свою очередь, есть путь смелых и решительных поступков".
Когда так строят книгу, она становится интересной и для читателей, и для специалистов, изучающих русскую литературу, причем и для тех, кто хорошо знаком с творчеством Валентина Распутина. Здесь даны и родословная писателя, и вся история ангарской деревни Аталанки, где родился Валентин Распутин. Дом и мир. Выходцы с русского севера, из мурманских краев, а другой ветвью из архангельских основали на Ангаре две деревни, но теперь не осталось ни одной, обе ушли на дно. "Не каждому поколению приходится пережить уничтожение колыбели, в которой формировалось его духовное существо". Вот почему и картины природы у Валентина Распутина наполнены мистическим смыслом. "Какое огромное сердце может вместить подобный масштаб всенародного несчастья".
Оттуда, с берегов Ангары, и главные герои писателя. В очерке Надежды Тендитник они самым естественным образом вторгаются в ранние годы жизни Валентина Распутина. Дедушка по отцу, в котором просматривалась примесь коренной сибирской породы, этакая тунгуссковатость, и бабушка с ее чисто русским, ликовым лицом, суховатым и удлиненным, - это рассказ "Василий и Василиса", а еще бабушка, Марья Герасимовна, давно известна нам под именами старух Анны и Дарьи. Несправедливая судьба отца, пострадавшего из-за украденной у него сумки с казенными деньгами. Великое терпение матери. Все это тоже в книгах Распутина.
Выстраивается происхождение из единственного в России слоя, сохранившего свою цельность и родовитость, в отличие от "случайных семейств", замеченных еще Достоевским. Очень важное понятие того, что же лежит в основе мировоззрения художника, публициста, философа, общественного деятеля Валентина Распутина.
Открылась ли в раннем детстве одаренность мальчика? В книге Надежды Тендитник приводятся тому самые простые доказательства. Видела это и мать, принявшая решение учить сына дальше - при трех детях и безотцовстве. Видел и дядя Ваня, шофер, привезший мальчика в Усть-Уду, райцентр: "Мы тебе, парень, не дадим пропасть". Видели и знали в деревнях, через которые мальчик бегал в каникулы домой за пятьдесят километров, - окликали и наперебой поили чаем. Совсем другая ситуация, чем у его ровесников, которых потом долго называли "звездными мальчиками" - по одной нашумевшей и ныне забытой повести. Другая самооценка, другая среда, другой путь. И Надежда Тендитник напоминает нам о том, о чем многие успели забыть. Бурный рост популярности Валентина Распутина в конце 60-х - начале 80-х годов возбуждал в определенных, как говорится, кругах надежды на писателя, которому ради собственного же блага есть смысл подаваться в диссиденты, за славой и тиражами. Но Валентин Распутин таких надежд не оправдал. Этим и объясняется, как считает автор рецензируемой книги, та особенная недоброжелательность к Распутину, которой воспылали его недавние хвалебщики. Они-то на него надеялись, а он не оправдал...
Наверное, больше можно было бы рассказать в этой книге о студенческих годах Валентина Распутина. Вместе с ним учились тогда будущий драматург Александр Вампилов, будущий поэт Андрей Румянцев. Надежда Тендитник пишет, каким замечательным был выпуск филологов 1959/60 года. Но и Распутин в своих воспоминаниях о годах учения в Иркутске, и Румянцев в книге "Студенческие годы", на которые ссылается Надежда Тендитник, больше пишут о недостатках своего университетского образования. Да и она, преподававшая в те годы, дает критическую оценку "зажатому состоянию", в котором находился Иркутский университет. Конечно, так оно и было. Тем более что областное начальство всегда рвалось перевыполнить идеологические установки ЦК.
Кстати, так получилось и при перестройке. Распутин писал об этом в "Нашем современнике" (2000. N2), в статье о Днях русской духовности и культуры "Сияние России", проходящих в Иркутске и им задуманных. Увы, кафедра современной русской литературы Иркутского университета в них не участвует, она "из русской литературы выросла и устроила в ней, как в комнате, в которую въехали новые хозяева, по своему вкусу перестановку имен". То есть усердие и услужливость прежние, только в обратном направлении.
Но русское университетское образование как было, так и осталось системой уникальной и заложенной прочно. Действует сама система: фундаментальность, широта, заряд энергии... Кажется, первым о Распутине как о выдающемся русском философе нашего времени сказал Игорь Шафаревич. Да и возьмите публицистику писателя, его речи, интервью - кто еще у нас мыслит на таком уровне! И это, конечно же, один из образованнейших людей. Может быть, сам писатель еще вернется памятью к годам учения в Иркутском университете, когда он не только пережил увлечение модным Ремарком, Хемингуэем, Прустом, чтобы потом по достоинству оценить всю красоту родного языка, всю нашу, по его выражению, "национальную самовыговариваемость".
А теперь об очень важных страницах книги Надежды Тендитник. О том, что многие, писавшие о Валентине Распутине, не всегда верно понимали. О его публицистике. Да, Распутин как бы сам сокрушался, что занялся не тем. Но ведь в этом его обычная строгая самооценка. Уже краткий обзор публицистики писателя, который дает Надежда Тендитник, очерчивает, во что сложились статьи, которые он начал публиковать с конца 80-х годов и одной из которых он дал такой выразительный заголовок: "Жертвовать собой для правды". А потом были тоже выразительные: "левая, правая где сторона?", "Сумерки людей". Была книга очерков "Сибирь, Сибирь...".
Какая уж тут "творческая пауза", о которой охотно судачат в околобукеровской критике! Даже если бы в те годы не были написаны такие шедевры, как "В ту же землю", "В больнице", "Изба" - полный перечень будет длинен, - одна только публицистика Валентина Распутина может служить примером - и об этом сказано в книге Надежды Тендитник, - что в 90-е годы мастерство писателя восходит на новую ступень. "Когда все написанное им в 90-е годы будет собрано и станет доступным широкому читателю, он поразится сгустку творческой энергии, жару великого сердца и свету любви".
И еще об одном достоинстве книги "Валентин Распутин. Колокола тревоги". Рассказывая о творческом пути писателя - последовательно, от ранних рассказов до произведений наших дней, - Надежда Тендитник не только дает читателю представление о литературном процессе, о фоне общественном - ее анализ произведений Распутина обосновывается и через посредство его собственных размышлений о литературе. Например, приводятся такие ключевые слова: "Право писателя на вымысел я использую только для поправок, прочищающих нравственные токи реальности при перенесении ее в книгу". И как по-распутински дан ответ на вопрос о положительном герое современности. Писатель, создавший старуху Дарью, Ивана Петровича в "Пожаре", Пашуту в рассказе "В ту же землю", сказал кратко: "Современники его могут не узнавать, на всех современников не угодишь".
Распутин в качестве литературного критика тоже явление незаурядное. О Шукшине и Вампилове он написал с наибольшим проникновением в суть их талантов и судеб.
С недавних пор Валентин Распутин стал все увереннее говорить, что русская литература выстояла.
