«Борьба с немецким засильем», развернувшаяся в годы Первой мировой войны, приобретала порой самые причудливые и уродливые формы. Начавшись с кампании против немецких подданных и лиц с двойным подданством, она быстро вышла за эти рамки, превратившись в травлю «немцев» как таковых. Раздуваемая прессой антигерманская истерия привела к тому, что простой народ стал воспринимать лозунги борьбы с «немецким засильем» как призыв к борьбе с русскими немцами. Особенно усердствовали в этом газеты братьев Сувориных «Новое время» и «Вечернее время», из номера в номер писавшие о происках немцев и «немецком засилье» чуть ли не во всех сферах русской жизни.
«Эта травля была в высокой степени неумна, несправедлива, неблагородна и даже бесчестна», - сетовал видный правый деятель, носитель немецкой фамилии полковник Ф.В.Винберг. А одна из офицерских жен, чей супруг, Георгиевский кавалер, русский немец, сражался в это время на фронте, писала в связи этим к лидеру правых Государственного совета графу А.А.Бобринскому, умоляя его остановить начавшуюся в прессе травлю людей с немецкими фамилиями: «Обратите внимание, пока не поздно. Ах! вы не знаете, что делается, не видите, что готовится. (...) Ведь простой народ говорит: надо всех господ перебить, а не одних немцев. (...) Государство должно различать врага и недостойное популярничанье. Издайте приказ о неприкосновенности людей с немецкими фамилиями, выдумайте, что хотите, чтобы на этом не играли бесстыдные люди». Антинемецкие погромы 1915 года наглядно показали, к чему вела эта бездумная пропаганда.
В этом плане очень показательна публикация газеты «Вечернее время», увидевшая свет ровно сто лет назад 11/24 декабря 1915 года, под интригующим названием «Архиерей-немец». «Немецкое засилье захватило, как оказывается, не только нашу политику, финансы, промышленность, торговлю, науку и проч., но проникло даже в ту область, где ему совершенно бы не место - в область высшего управления Православной церковью», ‒ сообщало читателям издание.
Объектом газетной травли был избран епископ Леонтий (фон Вимпфен). Сообщив своим читателям о том, что в 1896 году «в Казанскую духовную академию поступил только что окончивший курс пензенской гимназии барон фон-Вимпфен, германский поданный», «Вечернее время» без всяких на то оснований утверждало, что несмотря на то, что немецкий барон был «не сосем еще тверд был в догматах православной веры», благодаря покровительству ректора ‒ архиепископа Антония (Храповицкого), он был пострижен в монашество. «Баронский титул, иностранное происхождение и монашеский клобук двинули нового инока по служебной лестнице с невероятной быстротой, и через восемь лет барон фон Вимпфен, принявший в монашестве имя Леонтия, оказывается уже настоятелем посольской церкви в Афинах в сане архимандрита, побывав предварительно в духовно-учебных заведениях Уфы, Вольска, Курска и даже пекинской миссии», ‒ говорилось в газетной заметке, целью которой определенно было сформировать у читающей публики негативное отношение к немецкому барону, ставшему русским православным архиереем.
Далее из газетного очерка «становилось ясно», что в управление Русской Церкви пробрался если не враг, то пособник врага, которому покровительствовал в Св. Синоде другой «немец» ‒ обер-прокурор В.К.Саблер. Издание на полном серьезе, как само собой разумеющееся, заявляло, что в годы войны с Германией «неудобно», чтобы церковную кафедру занимал «епископ-немец» и выражало надежду, что при новом обер-прокуроре Синод «сумеет поставить немца-архиерея в надлежащие рамки».
На кого же столь яростно нападало сочувствующее русским националистам «Вечернее время»?
Епископ Леонтий (в миру Владимир Федорович фон Вимпфен) родился в 1873 году в знатной дворянской семье. Его отец был германским подданным, а мать ‒ русской дворянкой. Будущий православный епископ был крещен в лютеранской церкви с именем Леопольд и уже в сознательном возрасте, под влиянием матери перешел в Православие, получив при миропомазании имя Владимир и принял российское подданство. Окончив Пензенскую мужскую гимназию и Казанскую духовную академию, Владимир в 1897 году принял монашеский постриг с именем Леонтий, в 1906-м был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем посольской церкви в Афинах, в сентябре 1914 года стал епископом Чебоксарским, позже будучи викарием Грузинского экзархата, Оренбургской, Саратовской и Астраханской епархий. После прихода к власти большевиков, владыка выступил за установление деловых контактов с советской властью, поддержав декрет об отделении Церкви от государства. Из-за конфликта с правящим архиереем, епископ Леонтий был отстранен от управления викариатством и назначен управляющим Иоанно-Предтеченским монастырем.
В 1919 году владыка поддержал призыв «Союза религиозных общин» обратиться к православному населению с призывом «оказать помощь раненым и больным воинам» белой и красной армии. Воззвание заканчивалось ссылкой на Евангелие: «Помните слова Христа: "Я был наг и вы не одели Меня, был болен, и вы не посетили Меня"». Однако большевики расценили это обращение не как призыв к милосердию, а как акцию по подрыву авторитета советской власти и по приказу председателя Ревкома С.М.Кирова епископ Леонтий был арестован. 6 июля того же года владыка был расстрелян вместе с архиепископом Митрофаном (Краснопольским) по обвинению в организации белогвардейского заговора.
Во многих биографиях владыки отмечается, что он почитался верующими за праведную жизнь и подвижничество, был человеком совершенно нестяжательным и никому не отказывал в помощи. Среди верующих Астраханской епархии существует традиция почитания владыки Леонтия как подвижника благочестия. В частности, он изображен на иконе Собора святых и подвижников благочестия Астраханской епархии (без нимба) и в настоящее время осуществляется сбор материалов к прославлению епископа Леонтия в лике святых новомучеников Российских. Однако серьезным препятствием к прославлению владыки является протокол его допроса, в котором содержатся показания против архиепископа Митрофана (некоторые биографы владыки, впрочем, полагают, что он был сфабрикован чекистами).
Но не будем судить о личных качествах епископа Леонтия и определять степень его виновности или невиновности. Показательно в этой истории другое. Безудержная борьба с «немецким засильем», развернутая в годы Первой мировой войны, привела к тому, что патриотические издания, «разоблачая» немцев на высших государственных и церковных постах, вольно или невольно становились соучастниками крушения монархии и империи. «Откуда, - писал видный правый деятель Ю.С.Карцов, - взялась она, повальная ненависть к немцам, сверху и донизу охватившая русское общество? В основе ее лежало стремление революционное и антидинастическое. Царь наш не русский, не Романов, а немец Гольштейн-Готторп, Царица гессенская принцесса, или, как ее в интеллигентских кругах называли, на русские хлеба севшая гессенская муха. Но Государь и Государыня не допускали, [что] движение направлено против них». Не допускали этого и многие монархисты-патриоты, активно участвовавшие в антинемецкой кампании...
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
