Я открыл великую книгу, чтение которой начинало переворачивать мою суть. Все, что было прежде, уже не могло удовлетворить изжаждавшуюся душу, которая пыталась пробиться к Вечности, созидая в себе храм Божий. Были греки и японцы, был Будда и Кришна; великие религиозные революционеры проникали в самое сердце, но не покидало странное ощущение несвободы при приближении к их учениям. Я не видел в их философии самого главного – моего спасения.
Например, буддизм с его неповторимым аскетизмом, отрешенностью от грешного мира привлекал основательно. Однако отсутствие огненного полета делало сердце аморфным и унылым. Да и нирвана, в которой обещалось блаженство, напоминало бессознательное состояние, в которое попадал атеист после своей смерти или весьма обкуренный наркотическими травами человек. Фактически это был путь в никуда.
Казалось, что учение Стои способно привлечь высокой нравственностью, но ускользала нить, связующая с Непостижимым. Получалась сухая абстракция, добротно скроенная формула. И только Христос, даже одно Его Имя, слышимое с детства, необыкновенным образом притягивало к себе. В этом притяжении начинался разговор с Вечностью, причем Вечность была представлена Личностью.
Конечно, разговор носил еще смутный характер, душа еще пребывала на перепутье Старого и Нового Заветов. Однако движение души к Христу было обозначено ясно. И ветер нес ладью в сторону Назарета, где прозвучала Благая Весть о Начале всякого Начала.
От Начала Сущий ипостасно вошел в человеческую историю, наполнив ее смыслом и бытием. До этого блуждали в потемках и только прорекали Свет. И вот Свет явился миру. Царственный Светильник зримым образом осветил род человеческий, став конечным венцом родословия, отделяя старый мир от Нового.
Задумаемся: рядом с нами находился Бог, пришедший изменить духовную самость каждого человека. И это был приход не ученого и философа, твердящего пусть и новые формулы человеческого общежития, в мир пришла Божественная Личность. И Его приход начинает круто менять человеческое мировоззрение. Существование постепенно, под влиянием Света Христова, превращалось в осмысленное Бытие.
«Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова.Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его;Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома; Есром родил Арама;Арам родил Аминадава; Аминадав родил Наассона; Наассон родил Салмона;Салмон родил Вооза от Рахавы; Вооз родил Овида от Руфи; Овид родил Иессея; Иессей родил Давида царя; Давид царь родил Соломона от бывшей за Уриею;Соломон родил Ровоама; Ровоам родил Авию; Авия родил Асу;Аса родил Иосафата; Иосафат родил Иорама; Иорам родил Озию; Озия родил Иоафама; Иоафам родил Ахаза; Ахаз родил Езекию; Езекия родил Манассию; Манассия родил Амона; Амон родил Иосию; Иосия родил Иоакима; Иоаким родил Иехонию и братьев его, перед переселением в Вавилон. По переселении же в Вавилон, Иехония родил Салафииля; Салафииль родил Зоровавеля; Зоровавель родил Авиуда; Авиуд родил Елиакима; Елиаким родил Азора; Азор родил Садока; Садок родил Ахима; Ахим родил Елиуда; Елиуд родил Елеазара; Елеазар родил Матфана; Матфан родил Иакова; Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос. Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов» (Мф. 1: 1-17).
В историю вошло реальное Лицо, объединившее в Себе Бога и Человека – Богочеловек. «По человеческому рассуждению гораздо ведь труднее Богу стать человеком, нежели человеку сделаться сыном Божиим» (Свт. Иоанн Златоуст).
Но Бог вошел в человеческое естество, чтобы вернуть нам утерянную в результате греха свободу, воплотив в суть человеческую, Божественную любовь. Только Любовь способна была, будучи вечной, войти во временность, в ограниченное пространство, придав ему необъятные формы. На смену старому Адаму в мир пришел Адам Новый.
Человеческая душа обретала крылья, вспоминая свое истинное назначение – быть образом Божиим, а не случайным похотением страсти, выброшенным в мир. Осознавая свою причастность к Господу, начинаешь понимать, в каком Содоме пребывали до Него. То, что вчера виделось естественным и нормальным, с приходом Христа превратилось в омерзительное действие, театральную фантасмагорию, начинающие неизбежно вызывать отвращение.
Можно сказать, что Христос вызывает душу человеческую из небытия, призывая восстановить потерянный Адамом первообраз, и победить самое страшное наказание, вызывающее содрогание и ужас, пленившее человеческий род – смерть.
Именно смерть смущала умы человеческие. Зачем Бог вызывал нас к бытию, если через короткое время отправлял в небытие? Не глумлением ли казалась наше существование? И вот в мир пришел Бог, чтобы разорвать замкнутый круг наших бесконечных вопросов, остающихся без ответов. В мир пришла Любовь, ничего не имеющая от смерти. Хаос, имевший место доселе, уступил место Божественной упорядоченности. Вместо сумрака в человеческой душе поселились радость и надежда.
Но как это часто бывает неожиданная радость и надежда, вносит еще и сомнение.
«Рождество Иисуса Христа было так: по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее» (Мф. 1: 18-19).
Подобно Иосифу, душа, обрадованная нечаянно, как бы не может поверить, что происходящее возможно. Дух Святый животворит, и сознание абстрактно это принимает. Но, когда реальность и Святой Дух совмещены в одном действии, это, кажется выше человеческого понимания. Человеку трудно поверить, что Бог после стольких совершенных им преступлений, вновь пожелает посетить Свой виноградник. Но Господь, зная человеческую слабость, посылает для духовного укрепления вестников, возвращая душе покой и смысл.
«Но когда он помыслил это, — се, Ангел Господень явился ему во сне и сказал: Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святаго;
родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их.А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит:се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог. Встав от сна, Иосифпоступил, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою, и не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус» (Мф. 1: 20-25).
И совершается великое чудо преображения. Принимая Господа, принимаем, значит, рождение Нового человека. Внешне, возможно, это было не столь заметно, но животворное чудо уже действовало, входя в нашу плоть и душу. Отрицание чуда могло привести только к старой иудейской дороге или обыкновенному язычеству, т.е. не поступить, как Иосиф, который «не только не наказал, но и не сказал никому, даже самой подозреваемой, а размышлял только с собою, и от самой Девы старался скрыть причину смущения» (Свт. Иоанн Златоуст).
О, как трудно принять Непорочное Зачатие! Человеческое естество, привыкшее к другой системе координат, постоянно наступает на грабли в вопросе о Непорочном Зачатии. Даже сторонники Учения Христова, порой, странно говорят, что им все равно Дева ли Мария или женщина обыкновенная. Главное, что Она родила Бога. И, тем самым, впадают в глубокую ересь. Бог мог явиться в мир только непорочно, ибо в Нем нет никакого греха. Это аксиома. И пребывать Он мог только в Святая Святых. Этой Святыней и стала Пренепорочная Дева Мария, Которую Церковь славит, «как честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу, Тя величаем».
И Матерь Божья беспрекословно приняла весть о своем служении. Ни единого движения устами, что могло бы вызвать противоречия! Только любовь и повиновение Богу. Принимая весть от Ангела, Она не могла не знать, что Ее служение есть начало великого подвига. Девушка, зачавшая без мужа, как минимум тянет на побитие камнями. Но Она исполняет воля своего Творца, Который есть Абсолютная Свобода, и противление Ей будет означать возвращение в рабство. Мария земле предпочла Небо и стала Горней Землей. Под стать Ей был и Иосиф Обручник. Как достойный сын Авраама принял он ангельскую весть, принял, потому что жил заветами Святого Писания.
Святитель Иоанн Златоуст скажет: «Иосиф не так скоро успокоился бы мыслями, слыша от ангела, что она Дева, если бы прежде не услышал того от Исайи; от пророка же он должен был выслушать это не как что-либо странное, но как нечто известное и долго его занимавшее».
Итак, Иосиф и Дева Мария станут участниками великого таинства Воплощения. Они ответили за весь человеческий род согласием на всеобщее спасение. Это был настоящий подвиг. Ибо не все были рады великому таинству. Они продолжали существовать, когда в мир пришло Бытие. Видимо, это психологическое явление. В душе рождается Христос, начинается душевное изменение, но мир вокруг прежний, в котором непонимание свершившегося факта становится естественным: происходит внутреннее отторжение и охлаждение. И уже встречаешь Бога не как маги и простецы, воздававшие почести Иисусу как Спасителю мира, но как иудейский царь Ирод.
«Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят:где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему» (Мф. 2: 1-2).
Астрологи и маги шли с Вавилона, чтобы поклониться не просто царю иудейскому, но владыке всей вселенной. Издревле они ждали знамения, которое должно было им сообщить, что их чаяния не напрасны. Не странно ли, что язычники первые промыслили о Спасителе, Которого так долго ожидал избранный народ. И этот народ, воспитанный Св. Писанием, не узнал прихода своего царя. Возможно, что астрологи тоже были не чужды ветхозаветного Предания. Некоторые утверждают, что этими волхвами были потомки участников профетического движения, организованного пророком Даниилом.
Именно они провидели, что в мире зарождалась Новая эпоха. В сердце человека закладывался фундамент Нового Завета. В мировые потрясения входила Божественная Тишина, в которой рождалось аскетическое самопознание.
Конечно же, этот мир не забыл о себе напомнить, пытаясь сохранить свое неустойчивое состояние и далее.
«Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним.
И, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском, ибо так написано через пророка:
и ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля. Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды и, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему. Они, выслушав царя, пошли. [И] се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец» (Мф. 2: 3-9).
Стоит ли удивляться непониманию между людьми, живущими разными духовными измерениями? Удаленность космическая! Вдумаемся: вожди избранного народа знали место и время рождения Спасителя. Знали, сообщили и… остались глухими. Неужели так окаменело сердце наследников Св. Моисея? Или, что еще хуже, действительно полагали возможным устранение Сына Божьего? Тогда умственные способности иудейских мудрецов вызывают ужас, настолько они примитивны и тупы.
Хотя, может быть, та ситуация, что была в стране, довела их до такого примитивизма. Как известно, в описываемое время Иудеей правил Ирод, представитель идумейской династии.
«Жизнь этого монарха, прозванного льстецами Великим, могла быть дать сюжет для нескольких трагедий в духе «Макбета». Захватив власть при поддержке римлян и против воли народа, он тщетно пытался завоевать популярность <…>
В 30 году положение Ирода было прочным как никогда. После Актийской битвы, которая принесла Октавиану полноту власти, царь Иудеи получил надежный политический ориентир. Доверие и поддержка Августа обеспечивали незыблемость его трона. Но чем удачнее шли дипломатические дела Ирода, тем невыносимей становилась жизнь в собственном доме.
К 29 году семейная драма достигла катастрофической точки. Ненависть Мариамны стала столь явной, что царь заподозрил ее в причастности к заговору. И однажды, подстрекаемый родственниками, Ирод в припадке ярости вынес приговор той, что была ему дороже всего. Послушные судьи быстро согласились с волей царя.
На казнь Мариамна шла, не прося пощады, и держалась с удивительным достоинством. Мать же в страхе за свою участь публично поносила ее. Эта сцена привела в содрогание всех свидетелей последних минут царицы.
Ирод с трудом пережил роковой день. Когда все было кончено, он почти лишился рассудка. Его преследовал образ убитой, он без конца звал Мариамну по имени, кричал, чтобы ее привели к нему, напивался до бесчувствия, проводил ночи в оргиях, устраивал бешеные скачки, но призраки не оставляли его. Здоровье царя было настолько подорвано, что, казалось, он на пороге смерти.
Тем не менее, Ирод поправился и с удвоенной энергией продолжил вакханалию убийств. Он казнил Александру (мать своей жены – С.Р.), казнил мужа своей сестры и многих других близких и царедворцев.
Сыновей от Мариамны, Александра и Аристобула, прибывших из Рима после долгой отлучки, Ирод сначала принял радушно, но вскоре и они вызвали у него недоверие. Фальшивые письма, доносы, показания, вырванные под пытками у слуг, - все было пущено в ход в отвратительной игре, которая кончилась тем, что обоих князей повесили в Самарии» (О. Александр Мень «Сын Человеческий»).
Действительность превзошла все ожидания. Царь Иудеи, способный на страшные преступления, задумал совершить еще одно. Но, как это часто бывает, зло хочет использовать добродетель в своих коварных планах. Ироду необходимо, чтобы мудрецы сами показали место и предали Младенца в его руки. Этот лукавый план уничтожал бы добродетельность волхвов, сделал бы их соучастниками преступления. При всем своем безумии, по слову Иоанна Златоуста, Ирод был не так глуп.
Иудейский мир, таким образом, служил своему отцу – лжи, т.е. дьяволу; варвары же пошли поклониться великому Спасителю.
«Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою, и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Мф. 2: 10-11).
«Итак, что их побудило и заставило выйти из дому и решиться на столь дальний путь? Звезда и божественное озарение их мысли, мало-помалу возводившее их к совершеннейшему ведению. Иначе они не оказали бы Ему такой чести, при столь маловажных по всему обстоятельствах» (Свт. Иоанн Златоуст()че они не оказали бы Ему такой чести, при столь маловажных по всему обстоятельствахеступленияратительной игре бесчувствиямей ).
Заслуги астрологов неоценимые: они сохранили великое предание пророка Даниила, остались верны заветам великой профетической школы. Они принесли Богу свои сердца. На языческом востоке осознали и провидели истинную Правду. В элитарной же среде избранного народа Господь встретил ненависть и неприязнь. Цинизм и равнодушие встретили Божественное Дитя. Иудейский мир все далее уклонялся от Истины, теряя всякое объективное представление о действительности. И сегодня слышим насмешки по поводу даров, приносимых волхвами Пресвятой Деве, Которая стала Небесной Лествицей всему человеческому роду, Святая Святых, ибо стала Обителью Бога и Человека, участницей великого Таинства, значение которого не могли понять ни иродиане, ни их враги фарисеи.
Это выглядело странно, что те, кто называл себя хранителями предания, не увидели очевидного. Как будто не они ежесубботно читали в синагогах пророчества Михея и Исайи, где черным по белому говорилось о свершении необычайного чуда Воплощения Бога в человека. Не о Деве ли говорил Исайя? Не об Ее ли непорочности? Не Она ли открыла дверь человеку на Небо, не Она ли стала первой обожженной Личностью во вселенной. То, что вчера было прахом, становилось Святым и Божественным. И, порой, удивительно слушать обвинения в адрес Пресвятой Девы, Которую некоторые почитают просто женщиной, послужившей Богу, как некая структурная схема. В том и заслуга Пресвятой, что она свободно совершило свой нравственный выбор, тем самым, приблизив человека к своему Творцу на расстоянии материнского Святого чрева.
Если земля, на которой стоял Моисей и разговаривал с Богом, свята, то не более ли свято вместилище Богородицы Марии?! Человеку возвращался потерянный рай, более того, он обретал Бога в самом себе. Начиная с этого события, нам была предоставлена возможность нравственного выбора.
«И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою» (Мф. 2: 12).
И те, кто, действительно, возжелал истинной свободы, не побоялись велений земной власти, предпочитая ей власть Божественную. Так устроено в человеческом естестве: тело подчиняется душе, которая возносится к духу. Если же, наоборот, то побеждает Ирод. Побеждает же он тогда, когда свою волю ставим выше Божественной. Волхвы же, следуя высшему велению, веруя Божественному наставлению, последовали обратно в свою вавилонскую страну.
«Когда же они отошли, — се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего» (Мф. 2: 13-15).
Этот иудейский искривленный мир кусался. Если не могли убить, то хотя бы изгнать в страну рабства. Но это уже было. Уже Иосиф Прекрасный был в этой стране, чтобы потом его заблудшие братья обрели действительную, а не мнимую свободу. Должны были сбыться пророчества неизменно. Но не потому, что Господь именно так хотел, но, зная наше несовершенство, судил свершиться именно так, а не иначе.
Истина и Свобода начинали свой путь из дремучей темноты, из горького плена. Господь проделывал тот путь, который суждено пройти каждому человеку от тьмы к Свету.
Конечно, различия между нами существенные. Бог без греха, мы же повреждены первородным грехом. Он - Спаситель, мы – спасаемые; Он – путь, мы – путники; Он – безграничное время и пространство, мы – странники во времени и пространстве.
С его приходом человек обретал смысл всякого Бытия. Блуждания по языческим морям прекращались, начинался Новый духовный опыт, в котором уже не было места тщеславию и гордости, но жажда познания Нового Бытия. В волны языческого моря вошел спасительный корабль, чтобы показать нам путь к Святой Гавани. Уже в Египте Господь, будучи Младенцем, при прохождении мимо языческих капищ, одним своим явлением разрушал эти мерзости запустения. В страну рабства Христос нес свободу.
В Его разрушительной силе не было ненависти: только сострадание к падшему миру, стремящегося Его уничтожить. Кстати, удивительно чутко ведет себя Иосиф, воистину представитель избранного народа. Он не спрашивает Ангела, не предъявляет претензии. Мол, почему я должен убегать из своей страны, ведь Ты, Господи, обещал, что мы будем свободны. Нет, он покорно следует Божественной воле, показывая удивительный пример послушания, тем самым, показывая, что еще не исчерпан потенциал великого иудейского народа. Однако иудейская элита неистовствовала, положив начало первомученичеству во Христе.
«Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит:
глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф. 2: 16-18).
Близорукость, подымающая руку на Дело Божье. Мыслимо ли остановить, предначертанное Провидением? Но Ирод приказывает умертвить младенцев мужеского пола возрастом до двух лет. Именно младенцы станут первыми мучениками Христовыми.
Отчего Господь позволил совершиться такому бесчеловечному преступлению? Ответ, возможно, в том, что первыми христианами должны были стать невинные младенцы, впоследствии вошедшие в отверстые врата рая, в Божественные Обители.
«Итак, не смущайся и не падай духом, когда взираешь на Его неизреченный Промысл, который ясно можно усматривать как в Его действии, так и в попущении. Это самое и Христос дал разуметь ученикам, когда однажды, в беседе с ними, предвозвестив им о судилищах, узах, о вражде всей вселенной и о непримиримой брани, сказал для их воодушевления и утешения: не две ли птицы ценятся единым ассарием? И не едина от них падет на земли без Отца вашего, иже на небесех (Матф. Х, 29)» (Свт. Иоанн Златоуст).
Тот, кто убивал и совершал преступления, будет неизбежно наказан. В этом Божественная справедливость неизменна. Вчитаемся в мысли О. Александра Меня:
«Весной того же года тяжкая болезнь приковала Ирода к постели. Его продолжали мучить страхи, он то и дело выслушивал доносчиков, несколько раз менял завещание. Царю не давала покоя мысль, что народ с нетерпением ждет его конца. Узнав, что какие-то юноши, подстрекаемые раввинами, разбили на храме золоченого орла – эмблему Рима, он велел их немедленно арестовать и судить со всей строгостью. Невзирая на недуг, Ирод нашел в себе силы даже присутствовать на процессе. Обвиняемых приговорили к сожжению на костре, что вызвало бурю негодования в Иерусалиме.
Умирающего царя увезли в Иерихон, где пытались лечить водами. Был момент, когда боли чуть не привели Ирода к самоубийству; его едва успели спасти. Шум и крики челяди донеслись до старшего сына царя, находившегося под стражей, тот решил, что отец скончался, и просил тюремщика освободить его. Но стражник донес об этом Ироду, и тот в ярости отдал приказ немедленно умертвить князя. А через пять дней смерть настигла и самого монарха.
Агония его была ужасна, он сыпал проклятиями, бредил новыми казнями. Говорят, будто он велел перерезать группу знатных заложников, чтобы хоть таким образом лишить народ радости и заставить проливать его слезы. День смерти Ирода стал впоследствии национальным праздником евреев».
Началось освобождение экзальтированной, по словам Эрнеста Ренана, эпохи. «Эта смутная смесь ясновидения и грез, эта смена надежд и разочарований, эти стремления, постоянно подавляемые ненавистной действительностью, нашли себе наконец выразителя в несравненном человеке…» (Э. Ренан «Жизнь Иисуса»).
«По смерти же Ирода, — се, Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте
и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца. Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву.
Услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего, убоялся туда идти; но, получив во сне откровение, пошел в пределы Галилейские и, придя, поселился в городе, называемом Назарет, да сбудется реченное через пророков, что Он Назореем наречется» (Мф. 2: 19-23).
Ненависть надулась и лопнула от бессилия. Наступило облегчение. Еще, конечно, не изменилась суть, но по душе прошла трещина. Он уже не раб, но еще и не свободен. И в это промежуточное состояние пришел Господь. Символично, что Христос селится среди полуязыческого народа, в Галилеи, как бы показывая, что свобода и рабство тесно переплелись в человеческом естестве.
И если уж начинать освобождение, то в первую очередь, там, где господствует двойственное состояние, которое представляет собой настоящий бич человеческого рода.
К сожалению, так устроен человек, что ему весьма трудно причалить к какому-то определенному берегу. Идти к дьяволу боязно и вызывает здоровое отвращение, но и труден шаг к Свободе. Вот и остаемся в полурабском положении. Однако шаг делать в какую-либо сторону все равно придется. Это неизбежность, которой не миновать.
С приходом Христа выбор стало совершить легче, ибо в мир явился Спаситель, с помощью Которого мы могли уже делать свой выбор. И тот, кто находил и находит в себе силы следовать за Христом, становится по примеру Его Назореем.
«В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской
и говорит: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Ибо он тот, о котором сказал пророк Исаия: глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему. Сам же Иоанн имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, а пищею его были акриды и дикий мед. Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему
и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои» (Мф. 3: 1-6).
Но, чтобы придти к Господу, необходимо совершить таинство покаяния, т.е. изменение всей своей жизни. Человеческой душе свойственно желать общественного покаяния. Совершенно очевидно социальное стремление быть вместе. Века тягостного духовного положения не могли пройти даром. Жажда испить Святой воды была настолько естественна, что весь Иерусалим выходил на Иордан, дабы совершить крещение, совершаемое Святым Иоанном. Казалось, что невозможно было пройти мимо призыва святого пророка.
Это был голос, услышанный всей вселенной. Начиналось пробуждение. На Иордане, конечно, ждали Мессию. И выходили к Нему те, кто хотел сбросить тяжесть грехов, накопленных историей цивилизации.
«Это был век переходный, век неуверенности и сомнения. При возрастании всеобщей испорченности, При разрушении священных учреждений, при виде туч, которые все чернее и чернее заволакивали небосклон, многим набожным иудеям невольно казалось, будто снова разверзались источники великой пучины. Скипетр уже отнят был у народа: первосвященство презрительно попиралось иудейскими четвертовластниками или римскими прокураторами; Уже главное влияние в их униженном синедрионе находилась в руках ловких иродиан и коварных саддукеев. По-видимому уже негде было искать утешения, кроме как в усиленной привязанности к Моисеевы установлениям и возраставших надежд на пришествие Мессии. В эпоху столь тревожную и смутную, когда старое быстро исчезало, а новое еще не появлялось, могло показаться почти извинительным для фарисеев пользоваться всяким случаем для возмущения; и еще более извинительным для ессеев отдаваться безбрачной жизни и удаляться от человеческого общества. Повсюду господствовало ожидание того «грядущего гнева», который должен был настать, как родовые муки для нового царства – глубочайший мрак перед рассветом. Мир уже одряхлел, и безумство его языческих культа дошло до отвратительных излишеств. За безбожием в религии, как и всегда, следовал упадок нравственности. Безнравственность по-видимому до конца стремилась исчерпать чашу нечестия. Философия отказывалась отправлять свою высокомерную службу, кроме весьма немногих любителей. Преступность царила повсюду, и никто не знал спасения от ужаса и разрушения, которые она производила в тысячах сердец. Даже жало совести по-видимому потеряло свою силу до того, что люди стали «бесчувственны». Повсюду видно было такое оцепенение сердец, такое огрубение нравственного чувства, что его сознавали ненормальным и зловещим даже те, которые были поражены ими. Даже языческий мир чувствовал, что пришло «исполнение времен»». (Ф. Фарар «Жизнь Иисуса Христа»).
Это «исполнение» чувствовали даже те, кого принято называть фарисеями.
«Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? сотворите же достойный плод покаянияи не думайте говорить в себе: "отец у нас Авраам", ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму.Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем; лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым» (Мф. 3: 7-12).
Искренний ли их был приход, то Бог весть, но, видимо, не зря Св. пророк называл их порождениями ехидны. Это ехидство заключалось в их двойной морали. Прикрываясь Божественной фразеологией, на самом деле служили собственному эго. Когда происходит смешение понятий, то естественно начинаешь прятаться за обрядовую сторону религии. Наверно, и креститься фарисеи приходило не потому что осознали уровень своего нравственного падения, а чтобы совершить формальный обряд.
Но почему Св. Предтеча совершал этот обряд? Тертуллиан, размышляя о сути крещения, писал:
«Но достаточно было бы остановиться на том, в чем проявляется сущность крещения, - прежде всего на том, что уже тогда предуказывало в действии Духа Божьего образ крещения: Дух с самого начала мира летал над водами, намереваясь задержаться только над водами окрещенных. Но святое, конечно, находилось над святым и последнее получало свою святость от первого. Ибо всякое подчиненное вещество неизбежно перенимает качество от того, которое находится над ним, особенно телесное у духовного, легко проникающего и овладевающего благодаря тонкости своей субстанции. Таким образом, природа вод, освященная святым, и сама получила способность освящать. Пусть никто не спрашивает: неужели и теперь мы крестимся теми же самыми водами, которые были при самом начале мира? Конечно, не теми же самыми, но из того же рода, поскольку род един, а видов много. Тем же, что свойственно роду, изобилует и вид. Поэтому нет никакой разницы, крестить ли в море или в пруду, в реке или в источнике, в озере или в бассейне. И нет различия между теми, кого Иоанн крестил в Иордане, а Петр в Тибре. Неужели тот евнух, которого Филипп крестил по пути в первой попавшейся воде, получил больше или меньше благодати? Следовательно, любая вода благодаря преимуществам своего происхождения получает таинство освящения, как только призывается Бог. Ибо тотчас же сходит с небес Дух и присутствует в водах, освящая их Собою, и они, освященные таким образом, впитывают силу освящения. Конечно, здесь есть сходство с обычным действием омовения, только вместо грязи мы покрыты грехами, которые и смываются водой. Но грехи не видны на плоти (никто ведь не носит на коже признаков идолопоклонства, любострастия или обмана), а запечатлеваются в духе, который и есть виновник греха. Ведь дух господствует, а плоть повинуется. Однако и тот и другая делят вину между собой: дух в силу власти, а плоть - из-за служения. Итак, когда благодаря вмешательству ангела воды приобретают целебную силу и дух омывается в водах телесно, плоть в них же очищается духовно».
Каково же было крещение Иоанна? Это было крещение покаяния, ибо «путь к вере покаяние» (Свт. Феофан Затворник).
«Крещение, возвещенное Иоанном, уже тогда вызвало вопрос, самим Господом предложенный фарисеям: небесное это было крещение или только земное? На это они не могли ответить твердо, ибо не понимали, потому что не верили. Мы же, - сколь бы мала ни была наша вера, а значит, и понимание (intellectus), - все же способны определить, что это крещение было Божественным, хотя и не по действенности, а по поручению. Ибо считаем, что Иоанн был послан Господом для исполнения этой обязанности, - впрочем, человеческой по своему существу. Он не совершал ничего небесного, но служил небесному, то есть проповедовал покаяние, что вполне по силам человеку. А книжники и фарисеи, не захотевшие поверить, и не нуждались в покаянии. Так что если покаяние есть свойство человеческое, то и крещение Иоанново должно было обладать тем же свойством. Если бы оно было небесным, то даровало бы Духа Святого и отпущение грехов. Но никто не отпускает грехов и не дарует Дух, кроме одного Бога. Даже Сам Господь говорил, что Дух сойдет не прежде, чем Сам Он взойдет к Отцу. А то, чего еще не свершил Господь, конечно, не по силам служителю. Кроме того, мы и в Деяниях Апостолов находим, что принявшие крещение от Иоанна не обрели Духа Святого, о Котором и слыхом не слыхали. Следовательно, не было небесным то, что не являло небесного. Ибо небесное в Иоанне - дух пророчества, - после переноса всего Духа в Господа до того ослабело, что Иоанн к Тому, о Ком пророчествовал, приход Которого возвещал, посылал спросить, не Он ли Тот Самый? Значит, это было крещение покаяния (Деян. 19,4), совершенное как бы в целях приготовления к грядущему отпущению грехов и освящению во Христе. Раз он проповедовал крещение покаяния во отпущение грехов (ср. Лук. 3,3), оно было провозвестием будущего отпущения. Ведь если покаяние предшествует, то отпущение следует за ним. Это и означает: готовить путь (Матф. 3,3). А кто готовит, тот не сам совершает, но заботится для другого. Иоанн сам говорит, что не его дела небесны, но Христа: Кто от земли, от земли говорит; Кто пришел с горних высот, выше всех (Иоан. 3,31). И еще говорит, что он крестит только в покаяние, но скоро придет Тот, Кто будет крестить Духом и огнем (ср. Лук. 3,16), потому именно, что истинная и твердая вера крестится водою во спасение, а мнимая и нетвердая крестится огнем в осуждение» (Тертуллиан «О крещении»).
«Тогда приходит Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?
Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его. И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, — и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3: 13-17).
Христос готов пройти вместе с нами тот путь, который обязано пройти существо, пораженное грехом. Он, безгрешный, протягивал нам руку спасения, призывая отказаться от своего прежнего болотистого рабского существования ради свободного Бытия. В водах Иордана Господь призывал оставить свое эгоистическое начало, чтобы начать истинное возвращение к первообразу, начертанному еще в раю.
На Иордане Господь явил Три Лица, рождая в человеческом естестве Веру, Надежду и Любовь. Св. Феофан Затворник скажет, что «Крещение Господа названо Богоявлением, потому что в нем явил себя так осязательно единый истинный Бог, в Троице покланяемый: Бог Отец – гласом с неба, Бог Сын – воплотившийся – крещением, Бог Дух Святый – нисшествием на Крещаемого. Тут явлено и таинство отношения лиц Пресвятыя Троицы. Бог дух Святый от Отца исходит и в Сыне почивает, а не исходит от Него. Явлено здесь и то, что воплощенное домостроительство спасения совершено Богом Сыном воплотившимся, соприсущу Ему Духу Святому и Богу Отцу. Явлено и то, что спасение каждого может совершиться не иначе, как в Господе Иисусе Христе, благодатию Св. Духа, по благоволению Отца».
Велика заслуга Предтечи, он понял, что миру предстоит пройти через огонь правды Божьей, через горнило великого очищения, где великое таинство станет явью.
«Это была символическая встреча. Отшельник во власянице, с почерневшим от солнца, изможденным лицом, с львиной гривой волос, воплощал в себе тернистый путь дохристианской религии, а новое откровение приносил Человек, Который внешне, казалось, ничем не отличался от любого простолюдина из Галилеи.
В тот момент, когда Иисус стоял в реке и молился, произошло нечто таинственное. Впоследствии Иоанн говорил своим ученикам: «Я видел Духа сходящего, как голубь, с неба, и Он пребыл на Нем. И я не знал Его, но Пославший меня крестить водою, Тот мне сказал: «На ком увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Он есть крестящий Духом Святым». И я увидел и засвидетельствовал, что Он есть Сын Божий»» (Прот. Александр Мень «Сын Человеческий»).
«Вода и Дух, упомянутые Христом, возвращают на к первой странице биьлейского мироздания: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1,2). Вода – традиционно амбивалентный символ жизни и смерти. Без воды нет жизни, но только вода, вода, отделенная от всего остального – губит жизнь («Спаси меня, Боже, ибо воды дошли до души моей»: Пс. 68,1). Вода крещения явно воспринимается как до-космическая (в смысле – не перешедшая от хаоса к космосу) стихия, исполненная смертельных угрозы, скорее, враждебная, нежели союзная жизни. Поэтому ее надо освятить – разорвав ее связь с «началозлобным змием», гнездящимся в ней, и с духами смерти. Освященная, то есть пере-освященная Творцу и ставшая послушная Духу Божию так же, как это было в первый день творения, она может преобразиться уже в чисто жизненную стихию, стать рекой, «скачущей в жизнь вечную» (по выражению водосвятительной молитвы)» (диакон Андрей Кураев).
Покаянное крещение должно было сбросить с человеческого естества его смутное состояние, в котором оно пребывало. Вхождение в новый мир требовало полного переосмысления своего жизненного пути. Ладью нужно было не просто переоснастить, но выстраивать совершенно новую оснастку. Входя в Иорданские воды, необходимо было отказаться от той философии, которая несла только ненужное пустословие о Бытии. Паруса должны были быть настроены на духовный ветер, исходящий от Святой Троицы.
В противном случае невозможно вынести искушения, которые неизбежно постигают тех, кто начал следовать вослед Богу.
Лукавый пытается увести не только Сына Человеческого, но и весь человеческий род в ветхозаветное искаженное начало, в прелестное прошлое, где происходила безжалостная игра человеческими судьбами. И Христос идет на искушения, чтобы показать необходимость его преодоления. Такова неизбежность. И начало победительного пути лежит, как это не покажется странным, в постных упражнениях, приближающих человека к своему Творцу. Находясь в уединении, человек внутренне подготавливает себя к встрече с Богом. Но прежде, чем эта встреча состоится, он столкнется с демонической сущностью, стремящейся низвергнуть человеческий род с образобогоподоного положения. И это нормально, ибо новая жизнь должна начинаться с огненного закаливания, иначе падение в середине пути не даст возможности полностью осмыслить происходящее. В начале своего сотворения человек не выдержал испытания, двадцать веков назад дьявольский удар на Себя принял Сын Божий и Человеческий.
«Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф. 4: 1-3).
Это была страшная встреча Света с тьмой. Враг предложил искушение чудом, т.е. то, на что так падок человек. Нам так необходимы знамения, нам требуются доказательства Бытия Божия. Однако в результате нашего любопытства происходит религиозное охлаждение, и чудо неожиданно легко материализуется в наши мечтательные представления, в которых вдруг происходит подмена понятий. Вместо правды – обман и иллюзия. И вот уже счастье мерится количеством надоев молока и установленных норм тонн мяса. Исходя из пожеланий желудка, начиналось выстраивание социума. И уже неважно: мещанская ли это демократия или цезарианский Рим. Желание хлеба от сатаны неизбежно приводило к рабскому состоянию. Да и хлеб ли это? Может ли быть у лукавого хлеб? Это невозможно по определению. Лукавые советования непременно приводили человеческий род в смущение и смятение. Вот это смущение и смятение и побеждал Господь своим знаменитым изречением.
«Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4: 4).
Христос показывал, что смысл нашего бытия не в подчинении своей природе, но следованию высшему началу. В то время как «искуситель начинает с потребности чрева. Посмотри на хитрость злого духа, с чего он начинает борьбу, и как остается верен своему коварству: чем он изринул из рая первого человека, и подверг его бесчисленным бедствиям, тем и здесь начинает свое обольщение, т.е. невоздержанием чрева» (Свт. Иоанн Златоуст).
Выдержать искушения лукавого под силу на самом деле только Христу. Человеку же это возможно только с помощью Божьей. Самостоятельно это невозможно. Если хотим обрести Вечность, то необходимо помнить, что истинный Хлеб жизни – это Христос. И этот Хлеб держит человеческое естество на земле, придавая ему силы для преодоления препятствий на пути к горнему. Если отвергаем искушение, то демоническая сила стремиться повторить нападение. Это как после неудавшегося покушения.
«Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею» (Мф. 4: 5-6).
Представим себе, что Господь в угоду сатане бросился бы вниз: остается невидим: толпы, увидев чудо, бросятся к Нему, провозгласят великим из великих. Но при внимательном рассмотрении вдруг обнаружат, что перед ними не Христос, а, возможно, Македонский царь, или Цезарь, а, может быть, и Помпей. Эта духовная гордыня немыслима и потому следует праведный ответ.
«Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4: 7).
Следует помнить, что поиск Бога не должен быть связан с безграничным требованием своего эгоистического начала показать Его нам немедленно, потому что этого захотела наша поврежденная сущность. И победить дьявола возможно, по слову Иоанна Златоуста, «не знамениями, но незлобием и долготерпением…»
Христос показывал новый пример человеческих отношений, где важнейшими спасительными качествами становились смирение и отсутствие гордости. Это был отказ от Каинова наследия, которое преследовало человечество на протяжении нескольких тысячелетий. Это было невероятно сложно человеческому естеству во все времена. Однако именно Бог показывает силу Своего смирения, чтобы человек, Его творение, взирая на пример Творца, выкажет послушание своему Отцу. Ибо, если не будет послушания, то неизбежно отравление змеиным ядом власти, который спешит предоставить человеку лукавый демон.
«Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их,
и говорит Ему: всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне» (Мф. 4: 8-9).
Известно, ради достижения власти, человек, порой, готов совершать страшные преступления, и сатана, зная человеческие слабости, искушает Сына Человеческого самым дерзким искушением – искушением власти. Кроме того, лукавый как всегда лжет, заявляя, что все царства принадлежат ему. Ему принадлежат лишь его искушения и ложь, и те, кто поддался этим лживым искушениям, строя государства, не согласуясь с Божественными заповедями. Могут ли они построить долговечные строения? Сомнительно. Достаточно вспомнить великие царства древнего мира, приходящие и уходящие со стремительной скоростью из бытия в небытие: Навуходоносор Вавилонский, Крез Лидийский, Кир Персидский, Александр Македонский. Их мечтания о великих государствах, о царстве счастья и свободы в действительности преломлялись в уничтожение человеческой личности. Государственная целесообразность душила личность человека, превращая его в винтик бездуховного механизма. И подчинение души сему механизму способно привести человека только к саморазрушению и самоуничтожению; подчинение этому механизму приводит к тому, что вместо Бога на Его место ставим в духовном мире кумира, имя которому – государство.
Совершенно очевидно, что Христос не отрицает царства. Однако Его царство не от мира сего, оно несет совершенно иную смысловую нагрузку.
«Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4: 10).
И тот, кто готов следовать за Христом, а не служить государственной целесообразности, вступит в ангельское сослужение Богу.
«Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему» (Мф. 4: 11).
Только во Христе начинается истинное Бытие и возможно истинное царство. Как только произойдет осознание данного факта, так и обнаружится водораздел между идущим вослед Христу и остальным миром, не прошедшим искушения. Известно, что «дьявол много обещает нам, но не с тем, чтобы дать, а чтобы у нас взять. Обещает доставить богатства посредством хищения, с тем, чтобы отнять у нас царствие и правду; расстилает по земле сокровища, как бы тенета и сети для того, чтобы лишить и этих сокровищ, и небесных; хочет обогатить нас здесь, чтобы мы не имели богатств там» (Свт. Иоанн Златоуст).
Итак, в мире обозначились ясные позиции: зарождающейся христианский мир и искаженная действительность, пораженная грехом. Это означало, что Новый мир становился враждебным по отношению к Каинову наследию. Это не значит, что мир христианский проникался ненавистью к искаженной действительности. Скорее всего, он испытывал жалость, что наши корабли плыли в противоположных направлениях.
Но произошло главное, Христос победил – «при помощи того самоотвержения, каким только и может добыта быть победа. И моменты такой честной борьбы, увенчанные победой, самые счастливые и сладостные, какие только может представить жизнь человеческая. Они полны того возвышенного, сладостного блаженства, которое может быть изображено только красками рая» (Ф. Фарар).
Не напрасно Господь, после искушений в пустыне, прибывает в город, где будет начинаться строительство Нового царства.
«Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею и, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме приморском, в пределах Завулоновых и Неффалимовых» (Мф. 4: 12-13).
Христос ушел из города, в котором провел Свое детство и юность. «Для чего Он опять удаляется? Для того, чтобы научить нас не идти самим навстречу искушениям, но отступать и уклоняться от них. Не тот виновен, кто не бросается в опасности, но тот, кто в опасности не имеет мужества» (Свт. Иоанн Златоуст). Ветхозаветная история прекращала свое существование, прекращала злодеянием, которое было совершено против великого пророка Св. Иоанна Предтечи, новая – начиналась, только в ином граде, но проповеданном древними пророками, т.е. древние профетические смыслы вписывались в ткань Нового Завета. Характерно, что Новая история начиналась в языческой стране.
«Да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит:земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет» (Мф. 4: 14-16).
Казалось бы, именно в избранном народе должна была начинаться история христианской цивилизации, где мессианские ожидания носили чрезвычайно обостренный характер. Однако Иудее Господь предпочел Галилею. Жители Галилеи искренне приняли проповедь Христа, не утруждая себя учеными беседами: они приняли Бога, говорящего с ними простым народным языком. Бывают исторические моменты, когда ученость вполне может повредить восприятию Истины, как это не покажется странным.
Видимо, иудейская ученость не смогла пройти искушения гордостью и завистью. Их глаза были затемнены, они не видели, что сбывается древнее пророчество. Иудейские мудрецы ждали, конечно, другого Мессию. В то время как «Христос далек от болезненной экзальтации, от исступленного фанатизма, свойственных многим подвижникам и основателям религий. Просветленная трезвость – одна из главных черт Его характера. Когда Он говорит о вещах необыкновенных, когда зовет к трудным свершениям и мужеству, то делает это без ложного пафоса и надрыва. Он мог запросто беседовать с людьми у колодца или за праздничным столом, и Он же мог произнести потрясшие всех слова: «Я – Хлеб жизни». Он говорит об испытаниях и борьбе, и Он же повсюду несет свет, благословляя и преображая жизнь» (О. Александр Мень).
Галилея принимала истинный свет, а не ученые схемы. Сохранилось предание, что Господь общался с народом не литературным языком, но на арамейском наречии, которым разговаривал простой люд. Такое общение располагало, притягивало, становясь близким и родным. Бог являлся людям в удивительной простоте.
«С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4: 17).
Его простая и доступная проповедь о покаянии проникала в самое сердце. Только этим можно объяснить ту легкость, с которой пошли за Ним галилейские рыбари.
«Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним.
Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои, и призвал их. И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним. И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их. И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана» (Мф. 4: 18-25).
Господь не философствовал, не пугал страшилками: Он возвещал радостную весть о спасении. И недаром за Ним идут Его первые ученики. Конечно, они не сразу пошли вослед Христу. «И действительно, из Иоаннова повествования видно, что Андрей приходил в дом к Иисусу и слышал от Него многое (Иоанн. 1, 39); здесь же видим, что они, услышав одно только слово, тотчас за Ним последовали. Вероятно, что они, сначала последовавши за Иисусом, потом оставили Его, и увидя, что Иоанн посажен в темницу, удалились и опять возвратились к своему занятию; потом Иисус и находит их ловящими рыбу. Он и не воспрепятствовал им сначала удалиться от Него, когда они того желали, и не оставил их совершенно, когда удалились; но, дав свободу отойти от Себя, опять идет возвратить их к Себе» (Свт. Иоанн Златоуст).
Крайне важно то, что первые ученики еще на самом деле не владели знанием относительно Христа и Его служения, и потому удивительно, что они, оставив все, последовали за Ним.
«Это было еще только начало Его служения; они еще не могли знать, кто Он; доселе они еще не слышали благодатных слов, исходивших из Его уст; следуя за Ним они таким образом могли руководиться совсем иным побуждением или даже простым мимолетным любопытством. Важно однако же то, что они пошли за Ним по своему внутреннему побуждению, имея ввиду свою собственную свободную цель» (Ф. Фаррар).
Мир зла одолевал человека с помощью болезней, и Христос пришел излечить этот мир, вдохнув в него животворное Божественное дыхание. Когда-то он совершил это с Адамом, и тот стал подобен Богу. Но, сотворив преступление, вместо истинного знания получил болезнь и смерть.
Две тысячи лет назад Христос начинал Новую историю. Но эту историю возможно было начать, имея приверженцев Своему Святому делу.
«Все евангелисты утверждают, что эти люди, которых Иисус приблизил к Себе, первое время плохо понимали Его Самого и Его цели. Подчас им было даже трудно уловить даже простую мысль Учителя. Это, конечно, должно было огорчать Иисуса, но н терпеливо воспитывал учеников и радовался каждый раз, когда что-то прояснялось для них. «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, - восклицал Иисус в такие моменты, - что Ты скрыл это от мудрых и разумных и открыл это младенцам!» Если бы Благая Весть была сначала вручена «мудрецам», возникла бы опасность, что ее суть останется затемненной. Так произошло сто лет спустя, когда новую веру приняли восточные оккультисты и переплели христианство с гностической теософией. В подлинной же чистоте Евангелие смогли сохранить именно простецы, чуждые гордости и «лидерства», не отравленные сухой казуистикой и метафизическими теориями, люди, которые внесли в учение Иисуса минимум своего. Личность, мысль, воля Господа были для них единственным и самым дорогим сокровищем» (О. Александр Мень).
И вот это Сокровище выходило на проповедь, призывая к покаянию и очищению. Ибо «покаяние есть жизнь, так как оно противопоставляется смерти. Прибегни же к покаянию, грешник, подобный мне (нет, меньший меня, ибо я сознаю свое превосходство в грехах), прилепись к нему так, как хватается потерпевший кораблекрушение за спасительную доску! Она поднимет тебя, заливаемого волнами грехов, и доставит к пристани Божественного милосердия. Воспользуйся случаем неожиданного счастья, чтобы ты, являющийся пред Богом, не более, чем каплей в ведре (Ис. 40,15), пылью на площади и сосудом горшечника, сделался с этих пор тем древом, которое, будучи посажено у вод, всегда сохраняет листву, в свое время приносит плод и не увидит ни огня, ни топора. Покайся в грехах, нашедши истину; покайся, что любил то, чего не любит Бог…» (Тертуллиан).
И не стоит сомневаться, что плоды покаяния останутся втуне. Уже ветхозаветная история показывает нам множество примеров действенности покаяния. Св. Давид согрешил, послав Урию в опасное место, где тот был убит. Давидом руководила страсть к жене Урии. Но после совершенного преступления наступило осознание, вследствие которого – покаяние, запечатленное в потрясающем 50-м псалме. Царь просит прощение и приносит Господу своему истинную жертву – дух сокрушенный, сходный с духом смирения и любви. Смирение и любовь – начала всякого смысла и бытия.
Идя на встречу Христу, в то уже евангельское время, душа жаждала приобщиться к животворному источнику. Человек устал от духовной пустоты, словоблудия, безверия, растления и демагогии. Это было духовное требование человеческого естества, помнящего свое истинное происхождение. Уже испробована была дорога в ад; явно невозможно было устроить мир, уповая на социальные доктрины. Это был путь в никуда, атеистическое ничто, иногда выдававшее разрешительные листы на свободный выход из камеры в тюремный двор, где подменялись искусно понятия: любовь путали с телесной близостью (этакое миллеровское познание, прорыв в тропик рака на уровне фрейдовского подсознания, в котором сексуальные желания являлись определяющими человеческое движение); свободу разрешалось понимать только в определенных рамках, оцененную конкретной денежной суммой.
Вырваться из этого порочного круга можно было, только встретив Христа, уже взошедшего на Гору.
