Кто стонет - тот еще не проснулся

Анатолий Степанов: Александр Андреевич, скоро страна будет отмечать 80-летие Проханова. Ваша биография достаточно хорошо известна. По крайней мере, те, кто любопытствует, может узнать ее в Википедии. Поэтому мне хотелось бы с Вами поговорить о будущем. Знаю, что Вы внимательно следите за теми тенденциями, которые определяют наше будущее. Представим 2028 год: страна празднует 90-летие великого русского писателя Александра Проханова. Какой Вы видите нашу страну через 10 лет? Какой бы Вы хотели бы видеть Россию через 10 лет: в политическом, экономическом, социальном отношении?

Александр Проханов: Я не стал бы фантазировать и рисовать желанный образ. Я исхожу из того, что Родина моя, пережив чудовищную, впрочем свойственную ей, катастрофу в 91-ом году, когда она практически исчезла, и образовалась очередная чёрная дыра в русской истории, она, моя Родина, медленно, но неуклонно всплывала. И продолжает всплывать из этого чёрного бездонного моря. И всё, что было с 1991 года по нынешний 2018 год, - это поэтапное восстановление Российской государственности, Имперской Российской государственности.

И на этом пути нам удалось совершить очень много, преодолеть массу бед, массу ужасных опасностей. Русская государственность их преодолела. Она не могла их не преодолеть, потому что закон русской истории таков: Россия подымается по великой волне, стремится к небесам, достигает удивительного светения силы. Потом начинается ослабление, печаль, уныние, и всё кончается крахом - разрушением и бездной. А потом из этой бездны мы опять восстаем. Так вот, последняя бездна была слишком недавно, и мы из нее восходим. Русская государственность находится на восходящем стебле своей истории.

И что бы там впереди ни было, какие бы реальные напасти ни случались извне и внутри - матушку Историю не обыграть. Матушка История работает сейчас на нас. Матушка История работает на государство Российское. Она, матушка История, преодолеет любые технологии, любые коварные замыслы, любые санкции и оранжевые революции. Поэтому я оптимистически смотрю на судьбу моей страны. Она, эта судьба, детерминирована: мы находимся на восхождении.

Что будет по пути этого восхождения мне трудно сказать. Но я думаю, что будет масса напастей, потому что страна наша развивается и крепнет, и одновременно вместе с ней развивается и крепнет внутри нее ее смерть. Мы так устроены, что мы вскармливаем страшного червя, который нас изнутри изъедает и гложет. Поэтому задача для русского государства - изгнать этого червя. Это изгнание, его техника пока не просматриваются. Это требует какого-то огромного открытия, может быть, это будет проходить не только волей правителей или народа, но и Божьей волей. Потому что этот червь так глубоко въелся в нашу плоть и в наш дух, увы, что если просто взять и разрубить его на куски, мы, таким образом, изрубим себя самих. Изгнание червя, победа над змеем, который опять вполз (хотя он и не выползал никогда, он всегда был в человечестве и в России), изгнание этого змея, поражение этого змея требует огромного открытия, огромной воли от лидера, от народа и от нашего ангела-хранителя - покровителя России. Это произойдет с большим смятением, это произойдет не без потрясений. Как велико это потрясение будет, я не знаю.

Я думаю, что в ближайшее время России предстоит собрать последние неразворованные ресурсы, сложить их в ком и направить ком этих ресурсов в рывок, в развитие. Так Россия поступала всегда, так она поступит и теперь.

Удастся ли нам на этот раз миновать этой страшной русской доли? Ведь два раза на протяжении последнего века Россию обдирали, как липку. Её ободрали в 17-ом году, когда произошел конституционный хаос, и отстранили Царя. И за это крохотное историческое время из России вывели все золотые запасы, всё Романовское золото, все бриллианты-драгоценности. А потом всех ученых, а потом все полиметаллы, а потом всю энергию историческую. После 17-го года в Гражданской войне погибли последние ресурсы развития.

И когда страна вновь, очнувшись от этой бойни страшной, стала строиться и развиваться перед войной, то Сталину пришлось строить Россию без копейки денег. И этими деньгами стали пот и кровь русского христианства. А денег не было настолько, что приходилось из Эрмитажа Рафаэля продавать, святого Георгия, для каких-то станков, для танковых заводов. И народ построил великую красную советскую цивилизацию с несметными ценностями, с огромным количеством заводов, накоплений: индустрия ядерная, ракеты, университеты, класс инженеров великолепный.

И опять обобрали всё это в ходе конституционного хаоса в 1991-1993 годах, когда опять всё вывезли, всё, что только можно. Кручина выбросился из окошка, Ахромеева повесили, были тайные убийства, золото партии исчезло, вывезли и продолжают вывозить всё, что только можно вывезти.

И опять сегодняшнему русскому народу приходится накапливать, опять заново собирать деньги, нефть, университеты, дороги, восстанавливать заводы, восстанавливать медицину свою. Вот надо сделать так, чтобы этот третий хапок не произошел. Это огромная задача правителя и народа, чтобы в третий раз у нас не отняли то, что мы сейчас своим горбом нарабатываем. Это и есть открытие, о котором я говорю. Надо сделать так, чтобы этот червь не уполз и не увёз с собой всё наше добро наработанное опять. И на это будет потрачен следующий срок Путинского правления.

Какими мы выйдем из этого Путинского правления в постпутинский период, я не знаю. Но я думаю, что государственная идея станет главным содержанием нашей культуры, нашей истории, нашей философии и нашей политики, потому что Россия будет наращивать свою поступь историческую. У русской государственности будет масса событий, которые потребуют освоения, осмысления, осуществления. Будет несколько Крымов. Чего стоил Крым для нас?! А таких Крымов будет несколько! Они породят в народе свой эпос, своё солнце. В Русской истории несколько раз будет восходить солнце.

А уж как будет построена дорога Москва-Казань, с какой скоростью там будут ходить поезда, я не могу сказать. Или как будут выглядеть виллы наших богачей в Лондоне, или если их сюда перенесут, на Рублевку, я тоже не могу сказать.

Я просто убежден, что Россия вырастет, она не просто сбережется - она процветет усилиями русских патриотов, которые есть в армии, которые есть в спецслужбах, которые есть среди патриотической интеллигенции, которые есть в духовенстве. Вот эта вся, пока что еще разрозненная, но нарастающая масса русского народа будет строить великую Россию.

Анатолий Степанов: Вы использовали для иллюстрации русской истории историософскую модель синусоиды. А с чем связано это чередование взлётов и падений в нашей истории?

Александр Проханов: Это связано с тайной. Русская история - это тайна, и Россия - это тайна. Как известно, Россию умом не понять. А не понять ее, потому что Россией и русским народом движет мечта. А мечту не понять. Мечта отличается от цели тем, что она, мечта, не достижима. Как только к ней приближается человек - мечта удаляется опять вдаль, а иногда и в бесконечность.

Россия - явление Божественное, хотя отчасти и дьявольское тоже, ведь русская бездна - самая глубокая бездна в мире. Но и русское небо - самое высокое и прекрасное из мировых небес. Там, где кончается Россия, сразу начинается Царствие Небесное. И если Россия - Божественное явление, то оно неописуемо, и нельзя объяснить, с чем это связано. С этим именно и связано, что Россия - Богова. И что русский исторический путь воспроизводит Христов путь. Смысл русской истории - Евангельский. Когда Россия идет вверх, к своему успеху, к вершине своей, там где сверкают небывалой красоты храмы, пишутся божественные книги, звучат оперы, одерживаются Победы, появляются великие провидцы, мудрецы, - это всё равно что Спаситель, въезжающий на осляти в Иерусалим, где Его осыпают цветами, стелют Ему ковры под ноги... А потом на следующий день начинаются бичи, начинаются Крестные муки, Терновый венец, а потом гвозди, эти ржавые четырехгранные кованные гвозди, Голгофа, мука и смерть. Три дня смерти, а потом Воскрешение опять. Так движется и русская история, так мы движемся... Мы - Пасха и Страстная суббота одновременно. С чем связано? Да вот с этим и связано.

Анатолий Степанов: Получается, что мы не можем уловить момент падения. Я вот вспоминаю последние годы Советского Союза. Честно говоря, я не представлял, что будет крах. Читая воспоминания современников, я вижу, что и в 1917 году тоже никто не ожидал краха. Катастрофа стала неожиданной. Незаметное набирание негативных тенденций вдруг приводит к обвалу. Получается, что очередной обвал русской истории невозможно спрогнозировать?

Александр Проханов: Зачем нам прогнозировать-то? Что нам даст-то этот прогноз? Летим в бездну и летим. Но лететь не страшно, потому что «последние станут первыми». Как только мы становимся последними, и нас начинает поглощать бездна, мы тут же становимся первыми. Тут же! Я всё время думал, какая моя горькая доля, что мне довелось дожить до смерти моего любимого государства. А сейчас я понимаю, какой же я счастливый человек, что мне удалось пройти этот рубеж. Я его увидел, я его зафиксировал. Я был последним, и я стал первым одновременно. Какое это мощное внутреннее ощущение жизни, которое одолевает смерть. Поколение людей, для которых Россия становится порубежной, - это счастливое поколение. Хотя, как правило, оно складывает головы на фронтах, либо на плахах.

Анатолий Степанов: Двигателем русской истории всегда было государство. Наверно, отсюда удивляющий иностранцев русский патриотизм и русское государственничество. Мы привыкли ценить государство. Но наступают моменты, когда государство вступает в противоречие с народом, когда народ становится недовольным государством. Тот же Советский Союз не вышли защищать в 1991 году. Подавляющее большинство людей относилось тогда к государству вполне равнодушно. Почему возникает противоречие между народностью и государственностью?

Александр Проханов: Мне кажется, что это не очень удачный пример, что не вышли защищать Советский Союз. Когда немцы в 1941 году оккупировали русские территории, никто же не пошел с ними сражаться, не пошёл в партизаны. И только, когда НКВД создало свои подразделения и группы и забросило их в леса, вокруг них стали собираться мужики и возникли партизанские армии типа Ковпака.

В 1991 году гибель государства застигла наш советский народ врасплох, у нас не было лидеров, вождей. Лидеры все предали. Нас убивало государство. Как мы могли защищать государство, которое нас убивало?! Ведь тогда государство было Горбачевым, и оно нас убивало. Мы тосковали. Кого мы могли защищать? ЦК КПСС, набитое предателями?

Но уже в следующем 1992 году стали выстраиваться лидеры. Тогда появился Фронт национального спасения во главе с прекрасными молодыми депутатами. Вышел на авансцену Альберт Михайлович Макашов. Пришел к нам Владыка Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн. Тогда стали появляться лидеры, возник штаб. Вокруг штаба началось сопротивление. Оно было разгромлено, но оно началось. Поэтому нельзя говорить не вышли защищать... Я вот взял да и вышел. Анпилов крутился в эти дни со своими маленькими группами, обрастая силою. А потом Приднестровье вышло...

Анатолий Степанов: Народная масса была просто растеряна?

Александр Проханов: Она была предана, потому что Россия, русские - это централистский народ. А центр нас стал убивать. Нас стали убивать люди из центра. Нас Горбачев стал убивать.

Но, конечно, государство и народ русский находятся в непростых обстояниях. Я думаю, что русский народ не любит своё государство. Не любит! Он его терпит, как неизбежность, без которой он, народ, исчезает. Потому что русская государственность к народу всегда очень жестко относилась. И не потому, что состоит она из каких-нибудь садистов или палачей, просто у государства огромное количество забот о России. Такая территория, столько народа, столько напастей, столько супостатов, такая отсталость, которую нужно преодолевать. Поэтому, конечно, государство по отношению к народу бывало жестким, даже жестоким. Вспомним Ивана Васильевича, Петра Алексеевича, Иосифа Виссарионовича. Всё время жестокое обращение с народом.

Однажды ночью я сидел с Рамзаном Кадыровым в его резиденции и спросил его: «Как должен себя вести правитель?». И он мне сказал: «Отец мой, Ахмат-хаджи Кадыров, говорил, что надо любить народ и бояться Бога». Вот как должен вести себя правитель. Он должен любить народ, в том смысле, что он должен действовать в интересах народа. И Сталин действовал в интересах народа, потому что нельзя было допустить победы Германии. А для этого он создавал «шарашки», для этого нужно было раскулачить крестьян, для этого нужно было силой согнать почти дешевую рабочую силу на стройки. Всё из любви к народу. Только кости хрустели от этой любви.

А если ты любишь народ, но еще и боишься Бога, тогда ты боишься в своей любви к народу причинить ему боль и страдание, Господь не велит тебе этого. Вот это - идеальная формула поведения власти. Поэтому государство русское должно быть построено на очень сильной, державной мощи и на церковном милосердии. Церковь должна быть всегда рядом с Престолом.

Анатолий Степанов: Церковь - это голос страждущего народа? Это мольба к государству о милосердии?

Александр Проханов: Да. Но Церковь еще - это и сила, что зарвавшемуся царю или князю по рукам бьёт, говорит: окстись, остановись! Любишь народ, но и Бога бойся. Это, конечно, в идеале, потому что Церковь далеко не всегда выполняла эти задачи. Но в этом ее государственное призвание. Помимо спасения душ, она должна быть в миру заступницей.

Анатолий Степанов: Вы упомянули три силы, действующие в нашей истории: Церковь, Государство и Народ. Народная стихия иногда бывает бунтовской, и нет ничего страшнее русского бунта, по слову Пушкина, бессмысленного и беспощадного. А иногда народ выступает в роли созидателя, как Народное ополчение Минина и Пожарского, восстановившее государственность. Как должны взаимодействовать эти три силы, чтобы Россия процветала, и внешние враги не могли вклиниться во взаимодействие этих трех сил? Чтобы не удавалось настроить Народ против Государства, поссорить Церковь и Государство? У Вас есть какая-то модель?

Александр Проханов: Я описал модель существования русской государственности - от цветения до краха. И другой модели я не вижу. Вообще никакой идеальной модели соотнесения того, другого и третьего быть не может. Все эти так называемые модели, связанные с технологиями, не работают в России. Россия всегда самонастраивается. В ней возникает либо резонанс, симфонизм, либо начинает звук фальшивить и всё кончается страшным скрежетом, летящего под откос поезда. У меня нет государственных рецептов, у меня есть ощущение неизбежности русской истории, бесконечности её, миссии русского народа, который был задуман Господом для того, чтобы брать на себя всю тьму мира. И эту тьму превращать в свет. Но за время превращения тьмы в свет гибнут миллионы прекрасных русских людей. Мы платим за богоизбранность свою огромные жертвы. И мы никуда не можем от этого деться. Мы не откажемся от этого, потому что у нас нет силы и воли отказаться от того, какими нас задумал Господь. Россия будет восходить на Голгофу. В Россию будут приходить страшные бедствия и нашествия.

Считается, что смысл пребывания человека здесь в мире в том, чтобы были хорошие семьи, чтобы на столе были вкусные яства, чтобы кафтаны были шиты златом, серебром, и дороги были мощёные. Но это у всех остальных есть, а наша-то задача в другом - чтобы тьму мира постоянно брать на себя. А тьма ведь бесконечна. Ты эту часть тьмы взял, вроде посветлело, а она опять лезет. Поэтому нет ничего в русской истории завершенного, конечного, определенного. Всё дышит, движется, ликует, стенает, проклинает, молится, поёт псалмы Божественные. Вся русская литература - это псалом, обращенный к Небесам. Поэтому у меня нет политических рецептов. Может, какой-то политик, наш русский Платон, знает, как прийти из точки «А» в точку «Б». А я не знаю. Когда я выхожу из точки «А», я опять прихожу в эту точку.

Анатолий Степанов: Страна наша многонациональная и она как Империя не может быть другой. Но страна наша крепка пока крепок русский народ, который собрал это множество народов вокруг себя, на плечах которого и держится государство. Русский народ проливал веками кровь за Россию, принёс огромные жертвы во время Великой Отечественной войны. Какое у Вас сейчас ощущение, не надорвались ли мы, есть ли еще силы у русского народа?

Александр Проханов: Есть силы. Русский народ совершил очередное невероятное действо. После того, как у него отняли государство в 1991 году, он перестал быть народом. Чтобы он вновь не превратился в народ, его десять лет опаивали ядами, его постоянно накачивали этим страшным зельем, чтобы он бредил, с ума сходил, хохотал, когда кругом так больно и страшно. Он преодолел это всё. И он с огромными потерями вновь выходит из этого состояния, из этого чудовищного исторического запоя. Конечно, русский народ по-прежнему ослаблен, он разделен, прежде всего. И он чувствует, что он разделен. Тебе не скажет простой человек где-нибудь в деревне или на рынке, или в офисе, что он разделен. Он чувствует это на генетическом уровне. Это подрывает силы. Народ унывает. Но в народе есть коды, есть тайные коды, которые возникали на протяжении всей тысячелетней истории нашей. И эти коды замусорили, забросали, осквернили, зубилом выкалывали. Но эти коды опять можно тронуть, их опять можно раскрыть, опять на эти коды можно дыхнуть, поцеловать их. И всё опять встанет на свои места. Крым нам это показал. Нам Крым показал, что если эту царевну во гробе хрустальном поцеловать в лоб, она растает. Поэтому задача художника, певца, молитвенника и, конечно, Государя в том, чтобы эти коды разбудить в народе, внушить народу веру, силу, красоту. Как бы мне тяжело ни было, я никогда не позволяю себе прилюдно при народе говорить, что беда, беда, горе! Я не позволяю себе стенать, прежде всего, потому, что это стенание не спасительно - оно еще больше умертвляет, волю усыпляет. А потом впереди-то у нас огромная духовная работа. Эту работу надо делать с ликованием, с волей, с надеждой. Мы не должны терять из виду звезду пленительного счастья - русскую полярную звезду.

Анатолий Степанов: Александр Андреевич, не могу не спросить по поводу Украины. Крым вдохновил народ, но то, что последовало за тем - длящаяся несколько лет война, которая отдаляет две части русского народа. Удастся ли в ближайшей перспективе преодолеть возникшую ненависть и вражду? Или это наносное, а глубинное не порушено?

Александр Проханов: Мне кажется, что в глубине донные реки текут. Как это будет преодолено? Не знаю, не могу сказать. Но знаю, что восстание на Донбассе - это тоже русское дело. Люди Донбасса столько мучаются, когда они пережили такой восторг, а сейчас переживают часто уныние, разочарование. Тоже огромное бремя. Но это всё тоже связано с русским процессом. После 91-го года никто не думал ни о Крыме, ни о Донбассе. Но Крым вернулся, а Донбасс восстал. Это можно тоже рассматривать как русский ренессанс, как русский подъем. Это часть русского возрождения. Мы перестаем быть извечно разделенным народом - мы хотим соединиться.

Анатолий Степанов: Александр Андреевич, монархия в России будет? Или это уже исторически умершая форма?

Александр Проханов: Если мы с вами захотим, то будет. Мы даже можем сейчас ее учредить. Царем хотите быть?

Анатолий Степанов: Нет.

Александр Проханов: А великим князем?

Анатолий Степанов: Тоже нет.

Александр Проханов: А камергером?

Анатолий Степанов: Может быть, коллежским асессором.

Александр Проханов: Коллежскими асессорами мы уже и так являемся.

Анатолий Степанов: Это может пройти в тех формах, в которых существовала монархия, или все-таки государственность будет другой?

Александр Проханов: Ну, декоративная монархия будет. Ну и что? Наша задача другая, повторяю, задача рывка, задача возрождения, задача преображения. А что там в этом преображении? Монархия должна быть для чего-то, а не для того, чтобы ходить раз в году, как в Англии или в Испании в золоченых одеждах. Это же декорация, смешно и отвратительно по существу. Сталин-то царём был, но короны не носил, а такое царство создал. А останется от нас одна Вологодская губерния, но в ней Царь будет ходить, державу держать и скипетр, сидеть на Вологодском престоле... Это абсолютно не актуально и отвлекает людей от этого порыва и рывка. А рывок - это напряжение всех народных сил и огромное преобразование. В этом преобразовании могут возникнуть самые разные формы в губерниях, республиках, столицах. Новая элита и новый общественный договор. Что там будет? Конечно, нужна будет декорация. Может, и нужна будет декорация в виде Царя. Пусть Царь будет, но он ничего не может решить. Романов был самым богатым человеком в мире, у него была огромная земельная мощь, у него была колоссальная армия, которая ему подчинялась. Он был самодержец. У него была великая традиция Романовская, династическая. Мой друг, Царствие ему Небесное, Вячеслав Михайлович Клыков говорил, что выберем Царя из народа своего. Но так евреи выбирали царя из народа своего, а в нашей традиции должны быть соблюдены очень тонкие династические правила, чтобы появился Государь. Сейчас этих возможностей нет.

Анатолий Степанов: А что должно произойти, чтобы энергия русского народа достигла своей мощи? Какие нужны шаги и действия?

Александр Проханов: Я думаю, что народ к этому готов. Народу скучно бездельничать. Народ засиделся в девках. Если этот мобилизационный проект, о котором я говорил, будет запущен, он же будет связан с обращением к народу. Это будет общее народное дело. Народ вспыхнет. Народ будет воспринимать, например, строительство завода на Северном полюсе как свое дело. И какая-нибудь деревенька маленькая в Костромской области это строительство будет воспринимать как наше дело - наш завод на северном полюсе, который добывает энергию из магнитных полей. Народ жаждет общего дела, он жаждет этой вспышки. Он готов к ней. Ведь эту вспышку сдерживают. Сейчас по-прежнему народ тормозят в его проявлениях, он по-прежнему находится под огромным гнетом. Ему опять внушают: веселись, гуляй! Малаховщина, Собчаковщина... Эти вещи, которые не дают народу вспыхнуть. Но как только этот фактор загорится, как только лидер, уж не знаю, как зовут этого лидера, скажет народу: «Братья и сестры! Вперед - за Родину, за Сталина! За Александра Невского! За Ивана Васильевича, за Петра Алексеевича, за Иосифа Виссарионовича... За Александра Андреевича, да? (смеётся).

Анатолий Степанов: Александр Андреевич это должен написать...

Александр Проханов: У Александра Андреевича другая роль...

Для русских людей открываются такие огромные возможности, чтобы не погибнуть, чтобы не уснуть и не потерять свой огонь.

Какая великая религия у русских, Православие, какая грандиозная, огромная космогония. Плыви! Всё у тебя - все чудотворцы, все Писания, все храмы, все алтари, все духовные победы. Там златое лицо, Пантократор в куполе.

Какая природа, Боже мой! Какие снега! Сейчас стоят какие снега! А какие листопады, а какие луга цветущие! А какие цветы на этих лесных дорогах черных, залитых этой водой стоялой, - то красные цветы, то белые, то золотые. А это синева, в мартовских березах лазурь. На нее смотришь-смотришь и, кажется, что сейчас оттолкнешься и при жизни на небо улетишь, туда.

А какая словесность! Боже мой, какой язык! Какая поэзия, какие словеса небывалые, небывалые. Читай, купайся. Как голубь кувыркается в этой лазури, так и ты иди в Серебряный век и купайся там среди Божественных стихов.

И наконец, государство, какое! Какое государство! Где еще есть такое государство? 12 часовых поясов! Я все время говорю, что швейцарцы строили свои часы Breguet, сверхточные. Пока они занимались своими фитюльками, мы построили 12 часовых поясов государственных.

Так что унывать-то?!

Вера, природа, язык, государство!

Кто стонет - тот еще не проснулся!