Фантом Февраля 1917 года

 

Как часовой на посту

 

«Настанет время, когда безпристрастная история воздаст должное Величайшему из Русских Царей Дома Романовых, в царствование коего, несмотря на полное отсутствие способных помощникови на ведение двух кровопролитнейших войн, Россия шла колоссальными шагами по пути прогресса и обогащения.

Теперь ни для кого не секрет, что Россия была накануне полной победы и, не будь измены ближайших к Трону лиц, Европейская война была бы закончена блестяще, и Россия была бы первой державой мира и народ ее самым богатым.

Доведением войны до конца Россия была бы обязана одному лишь Государю Императору.

Он единственный до последнего дня не терял присутствия духа, не знал усталости или упадка энергии. Все с той же неизменной улыбкой, всегда ласковый и бесконечно добрый, Государь, приняв на Себя всю ответственность, окруженный сплошь недоброжелателями или зазнавшимися рабами, спокойно делал свое дело, как часовой на посту.

Можно смело сказать, что Государь был единственным человеком в России, который упорно желал довести войну до победного конца, что и было одной из причин Его гибели»[1].

Словам флигель-адъютанта контр-адмирала Симеона Симеоновича Фабрицкого о том, что настанет «время, когда безпристрастная история воздаст должное Величайшему из Русских Царей Дома Романовых», насчитывается много десятилетий. Пришла пора исполнить завет адмирала.

В самом деле, можем ли мы уже теперь с определенностью утверждать, что уже настало время, «когда безпристрастная история воздаст должное Величайшему из Русских Царей Дома Романовых»? Осуществлено ли это предвидение верного Государю флигель-адъютанта, хотя бы в рамках православно-монархическойлитературы?

Можно ли считать, используя любимое историками и литераторами Императорского Рима слово «апология», что наконец создана «Апология Императора Николая II», равная по убедительности хотя бы «Апологии Императора Траяна, созданной его другом и соратником Плинием Младшим.

Причем стоит к месту упомянуть, что к неоспоримым заслугам Николая Александровича относятся не только военные и промышленные достижения Империи[2], но, например, и беспрецедентные успехи в росте народного образования, науки и просвещении в Его Царствование. Особенно в период после русско-японской войны[3]. Достаточно сказать, что к 1914 году Российская Империя по техническому образованию обогнала Германию, заняв однозначно первое место в Европе. А значит и в мире. И сведения об этих достижениях доведены до внимания тех, кому слава России и ее Государей не безразлична.

И все же какое-то чувство мешает сказать, что слова адмирала Фабрицкого уже исполнились. Первый раз я ощутил это года два назад, заканчивая как раз «Царскую школу». Тогда же было проведено исследование феномена «февральской революции», получившее название «Фантома Февраля» и ставшее главой упомянутой книги. Полученные результаты и дали основания именовать в военно-историческомрасследовании о гибели Императорской Гвардии «Стоход»[4] так называемую «революцию», ‒ «февральским петроградским майданом», ‒ по аналогии с киевскими событиями февраля уже 2014 года.

В наше малотиражное время не приходится надеяться, что «царско-школьный» вариант «Фантома Февраля» стал достоянием сколь-нибудь широких слоев читающей общественности, тем более и в инете его пока нет. Между тем, изложенные там соображения за прошедшее время не только не потеряли своей актуальности, но скорее приобрели дополнительную.

А потому имеет прямой смысл воспроизвести их здесь, дополнив вновь появившейся информацией. Напомню еще раз, что основной массив «Фантома» был создан задолго до того же «Стохода», а потому возможны повторы и пересечения.

 

Ловушка сознания

 

Итак, основная мысль, мешающая считать, что уже создана «Апология Государя», дающая уверенность в том, безпристрастная история воздала «должное Величайшему из Русских Царей Дома Романовых», заключалась в том, что не считая приведенных выше слов контр-адмирала Фабрицкого, все написанное до сих пор о Николае II Александровиче - я говорю сейчас исключительно об апологетической литературе, начиная, скажем, с фундаментального труда Сергея Сергеевича Ольденбурга, - несет в себе неистребимый «оправдательный» привкус. Привкус какого-то «оправдывания» Государя и самой Императорской России.

Словно все мы, любящие Российскую Империю и ее Государя, и желающие сказать правду о них, в очередной раз доказываем кому-то, а может быть и самим себе, что вот мол, и Империя была хорошая, и Царь был тоже хороший, умный, талантливый, волевой.

Жаль только - попросили их с исторической сцены обоих: Царя в Феврале 1917, Империю, в принципе тогда же, хотя в последнем случае обычно указывают на Октябрь. И главное, получается, что не очень-то сопротивлялись уходу со сцены, ни Империя, ни Царь. А значит, не шибко высокого качества были, раз сгинули так легко.

И вот эти неотменимые факты, превращают почти в ничто все наши апологии Империи и ее Царя.

Подобно тому, как неотменимый факт гибели 2-й Тихоокеанской эскадры в мае 1905 года при Цусиме, казалось бы, навсегда ответил на вопросы, скажем, о степени флотоводческого таланта командующих русской эскадры и японского Соединенного флота, и о качестве их личного состава. Погибла русская эскадра, - значит и командующий плох, и личный состав не лучше.

Ну, с Цусимой положим, как с обозримым во всех деталях событием, локальным можно сказать, разобраться оказалось возможным, пусть и потребовалось на это четверть века и почти две тысячи страниц[5]. И о степени таланта флотоводцев, независимо от материального исхода сражения, и о личном составе и степени подготовки флотов, много что нового и интересного удалось выяснить.

Однако в Мае 1905 года погибла всего лишь эскадра, а в Феврале 1917 года - величайшее государство мира. Февральская «Цусима» намного круче Майской. И масштаб катастрофы затмевает все и делает, кажется, невозможным любую позитивную аргументацию «за» историческую Россию и ее Верховного Вождя. Вот и оправдываемся почти уж сто лет.

И так будет продолжаться до тех пор, пока хотя бы мы сами, русские православные люди, не выберемся из «ловушки сознания», в которую позволили себя загнать, и в которой продолжаем пока находиться.

Суть этой ловушки заключается в том, что мы позволили реальную катастрофу Февраля 1917 года идентифицировать, как «революцию». Революцию, плавно перетекшую уже в катастрофу Октября 1917 года - трагедию окончательной гибели русской исторической государственности и русской культуры, с почти тотальным уничтожением их носителей.

И вот этот морок, фантом Февральской «революции» до сих пор застилает и искажает всю историю последних десятилетий Российской Империи. Ее невероятный рост и расцвет.

И в первую очередь искажает и затмевает решающую роль Государя Императора Николая II в этом росте и расцвете Его Империи, в коей ни одно сколько-нибудь заметное и существенное дело, что в гражданской, что в военной сфере не могло совершиться без Высочайших повелений.

Повторим еще раз «несокрушимое» возражение: если Он все делал так хорошо, почему же все закончилось так плохо.

Ведь революции не бывают без причин, социальных там, экономических и прочих. А услужливые ученые, начиная еще с «тех» времен и до наших дней, причины эти в большом числе находят и складируют. Целые форты и эскарпы сложены из «причин» - штурмом не взять.

Сам укрепрайон - «научным подходом» к истории именуется.

Если кому «крепостная» терминология не по нраву, можно сей«научный подход» в виде мельницы представить. Мельницы, по предписанным - кем интересно? - законам, известные факты в муку диссертаций и академических трудов перемалывающей. А уж из муки этой научные концепции выпекающей, ‒парадигмы, так сказать, исторического процесса. Модели, то есть.

На мельницу эту, к сожалению, воду льют и обстоятельства крушения Советского Союза в августе-декабре 1991 года. Нет, то что главную роль сыграло тут очевидное предательство высшего партийного руководства в смычке с прозападной либеральной образованщиной, - вопросов нет.

Но также очевидно, что были факторы, носящие характер объективный, с самой что ни на есть материальной точки зрения. После полутора десятилетий послевоенного взлета, действительно наступил застой. Мощь, созданная еще имперскими учеными и их непосредственными учениками при Сталине, пока оставалась, но вот головы над этой мощью уже не было.

Собственно застой, а вернее резкое замедление научно-технического прогресса, не был, как мы знаем, только советской особенностью.

Это было и остается «общеземным» - глобальным, как теперь модно говорить - фактором, вызванным дехристианизацией человечества, и как неизбежным следствием, утери им высших творческих потенций. Но на Западе все это было смягчено и замаскировано тем, что высшие научные достижения, сконцентрированные в основном в военной сфере, сумели конвертировать в гражданские области. Придав им невиданный доселе лоск и блеск, в сочетании с определенной общедоступностью.

Плюс современные цифровые технологии. Математические основы которых были разработаны, кстати, у нас, как бы не раньше, чем у них, а вот технически развить их почему-то не дали.

В очередной раз вопрос: глупость или измена?

Хотя до 1985 года все же скорее глупость, вернее серость. Из кого формировалась советская «элита» нам известно[6]. Уровень ее, особенно «элиты» высшего уровня, был ниже плинтуса.

Но помимо общемирового застоя были и специфически советские факторы: гипертрофия ВПК, причем количественная, а не качественная, полный отстой в легкой промышленности и жилищном строительстве, и многое иное, всем известное и малообъяснимое.

Таким образом, объективные предпосылки и экономические, и социальные у переворота 1991 года были в наличие. И до сих пор успешно помогают маскировать факт махровой государственной измены теми, кто в этом был и остается заинтересован.

По аналогии кажется, что такие же объективные, - в материальном смысле, - факторы должны стоять и за Февральской «революцией», даже если назвать ее более верным термином «государственный переворот». И, наверное, солидные факторы, если уж почти сто лет маскируют государственную измену. А уж историки, оперируя этими фактами, государственную измену иной раз и вовсе отрицают. Причем, что, характерно, не только «красные» историки, но и «белые».

Таким образом, существует, фактически единственный упрек-обвинение Николаю II, представляющийся неотразимым и перечеркивающим буквально все достижения лично Его и руководимой Им Державы Российской: это наличие самой «Февральской революции».

Революции, понимаемой как социальное народное движение, с которым, то ли «прогнившая» власть Российской Империи, то ли власть «прогнившей» Российской Империи справиться не смогла. А значит и власть, и ее Верховный носитель были слабы, и про какое величие можно тут говорить.

 

Революция и условия для нее

 

В последнее время, по счастью, есть определенный сдвиг в интерпретации и трактовке таких основополагающих понятий, как «объективные условия для революции», «движущие силы революции», да и в трактовке самого понятии «революция».

О том, какое явление можно определить понятием «революция» ставил вопрос еще,лично наблюдавший все петроградские безобразия Февраля, Иван Солоневич и он же предложил свое определение «революции»:

«Прежде чем ответить на вопрос, была в феврале 1917 года революция или никакой революции не было, нужно установить, что, собственно, есть революция?

Термин - неясен и неточен.

Само собою разумеется, что "революция в науке" или "революция в технике" не то же самое, что революция в государстве.

Но и в государстве революции бывают разные. Дворцовый переворот тоже можно назвать революцией. Можно назвать революцией и народное восстание. Было ли Пугачевское восстание революцией или не было? Было ли революцией восстание североамериканских подданных Великобритании против их метрополии?

Условимся так, революция есть широкое, народное и насильственное движение, направленное к свержению или, по крайней мере, к изменению существующего государственного и социального строя»[7].

В качестве примера такой революции Солоневич приводит революцию 1905-1907 годов, с ее крестьянскими восстаниями и военными бунтами. При этом он подчеркивает, что революция эта отнюдь не была «замазана уступками», а «подавлена вооруженным путем».

Адмиралы Федор Дубасов и Григорий Чухнин, генералы Александр Меллер-Закомельский, и Павел Ренненкампф, генерал Георгий Мин и полковник Николай Риман, герои Цусимского сражения капитаны 1-го ранга Василий Ферзен и Александр Родионов, капитан 2-го ранга Оттон Рихтер и лейтенант Андрей Штер, штабс-ротмистр Федор Винберг и есаул Петр Краснов, штабс-капитан Василий Биркин и подпоручик Викторин Молчанов[8] и еще сотни русских офицеров армии и флота и тысячи верных присяге унтер-офицеров, солдат и матросов, при поддержке сотен тысяч лучших русских людей воинства Святого Георгия не дали тогда внутреннему врагу залить Россию кровью, прежде всего кровью православных людей. Что и было, как показала дальнейшая история сокровенной целью всех «русских» революций.

Современный историк и социолог Андрей Фурсов, так комментирует ту же революцию 1905-1907 годов:

«Революция - это сочетание двух необходимых условий.

Прежде всего, должны быть социально-экономические и политические предпосылки.

При всей важности социально-экономической составляющей она является необходимым, но недостаточным условием революции.

Она [революция] невозможна без организации, финансового обеспечения и манипуляции информационными потоками.

Системные условия для революций существуют во многих странах и в течение длительного времени, однако они почему-то происходит далеко не всегда и не везде.

Например, революция в России 1905-1907 гг.

Была ли она закономерна?

Безусловно, острейшие социально-экономические противоречия нарастали в течение многих десятилетий...

В то же время, если бы Запад (как государства, так и частный капитал - французский, английский, [северо-американский] и т.д.) и Япония не организовали финансовую подпитку либеральным и левым партиям, если бы не действовала западная агентура в прямом смысле (типа Парвуса) и агентура влияния, то в лучшем случае мы имели бы просто серию крестьянских и городских бунтов.

Орг-усилия и финансовая поддержка из-за рубежа превратили революцию из возможной закономерности в необходимость»[9].

И добавляет: «В революционных потрясениях XIX-XXI веков огромную роль, причём по нарастающей, играет финансовая и организационно-информационная поддержка антисистемным силам из-за рубежа.

Вся история капиталистической эпохи - это история постепенного стирания, истончения границы между "внешним" и "внутренним", мировым (с 1980-х - глобальным) и национальным. Мировой рынок с его товарными цепями, финансовый капитал не знают политических границ; более того, стремятся к их преодолению и устранению, в том числе и с помощью поддержки революционных сил в странах-мишенях.

Революционное движение с последней трети XIX века носит интернациональный, мировой характер.

Революционные (антисистемные) "элиты" - часть некоего международного комплекса. К их деятельности имеют отношение и международный капитал, и спецслужбы и т.д.»[10].

Чтобы читателю было легче проследить генезис антисистемных сил и «элит» поясним кратко само понятие «антисистема».

 

Антисистемы и Химеры

 

Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось

царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания.

И хулили Бога небесного от страданий своих...;

и не раскаялись в делах своих.

Откровение Иоанна Богослова 16:10-11

 

Лев Николаевич Гумилев в своей теории пассионарного этногенеза, (где он пытался, по условиям места и времени замаскированно, показать непосредственное влияние Высшей Силы на земную историю), существенное место отводит понятию антисистемы, или, вернее, Анти-Системы. «Если пассионарные взрывы и новые суперэтносы представляют собой результат продолжающегося Творения, то антисистемы ‒ явный инструмент работы сатанинских сил в обществе»^[11].

В самом общем виде антисистема - это, во-первых, поле негативных мировосприятий и мироощущений, формирующих стереотип поведения, гибельный как для воспринявших его человеческих сообществ, так и для окружающего их мира.

А во-вторых - системная целостность людей и людских сообществ с таким мироощущением и стереотипом поведения. Понятие Анти-Системы неотделимо от понятия этнической Химеры - формы и зоны контакта двух или более несовместимых этносов из разных суперэтнических систем при котором исчезает их своеобразие. Химера - общность деэтнизированных, выпавших из этносов людей. Иванов, родства не помнящих.

В Химере нет и не может быть единой ментальности, на ее место приходит полный хаос царящих в обществе вкусов, взглядов и представлений. Химера даже если она позиционирует себя как традиционное или сохранившее название такового государство, не может обладать идеологией. Ни государственной, ни, тем более, национальной. В отличие от этноса и суперэтноса Химера, даже если она маскируется под последний, не может в принципе развиваться, а может только существовать некоторое, обычно не очень долгое, время. После чего обязательно наступает аннигиляция Химеры. Часто весьма кровопролитная.

В рамках гумилевской концепции этническогополя, обладающего определенной частотой или ритмом, Химера представляет собой наложение двух или более несовместимых ритмов этнических полей. Наложение, создающее какофонию. Эта какофония этнических ритмов воспринимается людьми на уровне подсознания и создает характерную для Химеры обстановку всеобщей неприкаянности, постоянного психологического напряжения, неуверенности, тоски, озлобленности, извращенности и агрессивности.

Первоначально Химера может существовать подобно раковой опухоли в теле совершенно здорового этноса или даже суперэтноса, порождая гибельные для этого этноса антисистемные умонастроения. В результате чего нормальное цветущее сообщество людей, объединенных в могучее государство, может почти одномоментно перейти в химерическую Анти-Систему.

В данном случае просматриваются два варианта. Первый - уничтожение вторгшейся заразы любым путем, не считаясь с ценой. Второй - пассивное ожидание, когда опухоль приведет к смерти организма. Одно утешение - ждать недолго. Раковые опухоли зреют быстро.

 

Моделирование революционной ситуации из ничего

 

Заметим, что в приведенных высказываниях о необходимых условиях для революции, притом, что они достаточно отчетливо проясняют возможность моделирования «революционной ситуации» из ничего, есть определенное внутреннее противоречие.

Оно заключается в словах: «Прежде всего, [для революции] должны быть социально-экономические и политические предпосылки». И что социально-экономическая составляющая «является необходимым ... условием революции».

Хотя весь дальнейший текст убедительно показывает, что нет, не является необходимым условием. Комментируя «наднациональный», а вернее «антинациональный» характер «оранжевых» революций последнего времени, Андрей Фурсов говорит:

«А вот ещё один наднациональный аспект организационного обеспечения "арабской весны". События в Тунисе и Египте развивались в форме флэш-моба и смарт-моба с активным использованием Интернета, блогосферы. А это уже совсем не национальный уровень, а глобальный с центром далеко от арабского мира»[12].

Думается, что после событий в Киеве февраля 2014 года последнее стало очевидно для всех желающих видеть.

Напомним, что «flashmob» переводится как «вспышка толпы». Осуществляется флэш-моб при помощи интернет технологий, позволяющих любому множеству людей договориться друг с другом, чтобы синхронно осуществить какое-то определенное, заранее согласованное действие. Через интернет между участниками распространяется сценарий того, что, где, и когда надо сделать.

«Smartmob», в свою очередь, переводится как «умная толпа». И если флэш-моб - это технология собирания толпы, то смартмоб - это цель и смысл такого собирания.

Другими словами, флэш-моб - это форма «народного волеизъявления», а смарт-моб - содержание этого «изъявления». Два взаимодополняющих понятия, каждое из которых немыслимо друг без друга.

Так вот. Все эти «флэш-» и «смарт-мобы» как механизмы организации «цветных» революций нашего времени, в экономических условиях не нуждаются. А история управления людскими массами методами манипулирования, аналогичными по сути своей «флэш-» и «смарт-мобам» насчитывают не одну сотню лет, если не тысячелетий.

Оперативности нынешней, понятно, не было. Зато и качество подготовки было на высоте. Не доморощенные блогеры старались в виртуальных мирах. Нет, хорошо подготовленные и оплаченные специалисты ситуации на живых моделях отрабатывали. Взять хоть то же «9 января», именуемое «Кровавым воскресеньем». Типичный случай «смарт-моба».

Так что вывод толп «чухонских баб», о котором говорит далее Солоневич, на улицы Петрограда в февральские дни 1917 года был отработан задолго и тщательно. Как и вся дальнейшая программа. Только свистни.

 

О «голодных бунтах» и «расстройстве народного хозяйства»

 

Вообще, говорить про спонтанные «голодные бунты» в стране, где, по словам Большой Советской энциклопедии, к началу 1917 года скопились излишки продовольствия, и излишков этих хватило на всю Гражданскую войну до инспирированного троцкистами-ленинцами в 1921 году голода в Поволжье, могут только представители «академической науки», вооруженные истинно «научными» методами[13].

Равно, как про расстройство (именуемое ‒ «развалом»!) железнодорожного сообщения в стране, где за годы войны были проложены тысячи километров железнодорожных путей, в том числе в труднейших условиях тундры, болот, вечной мерзлоты и скалистых гор Кольского полуострова. Начатая строительством в марте 1915 года и законченная к 15 ноября 1916 года железная дорога, соединила новый незамерзающий океанский порт России Романов-на-Мурмане (Мурманск) с центром страны. Тогда же была начата укладка второй колеи на Великом Сибирском пути, закончена Амурская дорога до Владивостока по чисто Имперской территории без захода в Маньчжурию.

5 октября 1916 года был открыт для движения мост через Амур у Хабаровска длиной 2,5 км конструкции великого русского инженера-мостостроителя Лавра Дмитриевича Проскурякова[14]. Мост этот поставил точку в четверть вековой истории Транссибирской магистрали, первый рельс в основание которой заложил Цесаревич Николай Александрович. Мост получил имя другого Цесаревича Алексея Николаевича.

И это развал! Скажите уж - саботаж, если действительно перебои были. Но саботаж как раз относится именно к технологиям управления массами. Не сегодня они были отработаны и не вчера.

Ох, не вчера...

Также можно разобрать по пунктам любые другие «социально-экономические предпосылки» Февральской «революции», и показать их полную вздорность. Приведем только несколько примеров.

Несмотря на тяготы войны, население России с 1914 по 1917 год возросло более чем на четыре миллиона человек, достигнув к 1917 году 180-миллионной отметки. Со дня восшествия Государя на Престол население России увеличилось в полтора раза.

К слову сказать, чрезмерных тягот население воюющей Российской Империи не испытывало. Годовой доход крестьянства вырос с 1914 года по 1916 год почти вдвое за счет пособий государства семьям мобилизованных и за поставки лошадей и продовольствия по военным нарядам. Совокупные выплаты «царизма» русскому крестьянству ‒ увы! ‒ последние выплаты, вообще полученные нашим крестьянством от государства, ‒ составили более 2,5 миллиарда рублей (почти тысячу миллиардов или триллион USD по сегодняшнему курсу).

К началу 1917 года крестьяне владели примерно 80% сельскохозяйственных земель страны[15].

«За период Первой мировой войны ... произошло повышение заработной платы фабрично-заводским рабочим, а семьи, призванных на военную службу получили примерно 276,5 миллионов рублей [порядка 300 миллиардов USD наших дней] пособия, что в процентном отношении даже несколько превышает удельный вес рабочего класса в населении страны»[16].

Российская Империя была действительно очень богатой страной.

 

 

Наследник Цесаревич Алексей Николаевич

 

Заметим, что, несмотря на военные займы, 1 рубль начала 1917 года стоил 60 копеек 1913 года. Для военного времени инфляция минимальная, практически в пределах «нормальной» инфляции доллара за последние 40 лет. Это после Февраля начнется стремительное падение рубля вместе с Россией в пропасть.

Таким образом, из двух составляющих «революции»: «объективные факторы» и «факторы управления» у нас для Февраля 1917 года остаются, по любому, только вторые. Так значит, может все же революция, хотя бы и «оранжевая»?

Нет, не революция.

 

Народ в событиях Февраля 1917 не участвовал

 

Революция, даже «цветная», подразумевает участие народа.

Так вот. Народ в событиях Февраля 1917 не участвовал.

Это отнюдь не мое открытие. Об этом еще 60 лет назад сказал тот же Иван Солоневич в своей «Великой фальшивке Февраля». Написанной, кстати, в том числе и потому, что уже тогда в 1951-1952 годах, «наследники Февраля», - судя по описанию Солоневича это что-то вроде нынешних «союзов правых сил», ‒ болотно-либеральная мразь с тогдашними навальными и немцовыми, - на полученные ими «темные доллары» готовили «если не совсем раздел, то что-то вроде балканизации России»[17]. Как мы знаем, те «наследники Февраля» свои доллары отработали. Раздел и балканизация России успешно осуществлены. Плоды пожинаем по сей час.

Революции в Феврале 1917 года ‒ утверждает Солоневич ‒ не было. Был генеральский заговор, без которого ни известный нам заговор Милюкова, ни Гучкова с доморощенными отечественными «олигархами», шансов на успех не имели.

Именно генералитет сделал из Петрограда «пороховой погреб», набив его «мобилизованными» в количестве нескольких сот тысяч человек. Солоневич рассказывает,как «последние предреволюционные месяцы я был рядовым лейб-гвардии Кексгольмского полка. Это был не полк, и не гвардия, и не армия.

Это были лишенные офицерского состава биологические подонки чухонского Петербурга и его таких же чухонских окрестностей. Всего в Петербурге их [таких частей] было до трехсот...»[18].

Обратим внимание на слово «чухонские». Дело в том, что оказывается согласно Брокгаузу и Ефрону:

«Инородческое население живет около столицы, окружая ее плотным кольцом и достигая 90% общего числа населения. По переписи 1891 года 85% указали русский язык в качестве неродного языка»[19].

Таким образом, все эти заполнившие столицу толпы вооруженных людей примерно на 85% состояли из тех, кого мы сейчас назвали бы прибалтами. Хуже этого человеческого состава по благонадежности могли быть разве что поляки.

Мы знаем, что именно генералитет саботировал выполнение приказов Государя Императора о выводе из столицы этих частей, и замены их гвардейской кавалерией и иными обстрелянными и верными частями с фронта.

Более того, есть все основания полагать, что до сих пор ведущиеся атаки на последнего министра внутренних дел Российской Империи Александра Дмитриевича Протопопова (1866-1918), как и ненависть к нему бывших думских коллег, связаны напрямую с тем, что именно он докладывал Государю о реальном положении дел в Петрограде. И настаивал на том, чтобы трехсоттысячные «биологические подонки чухонского Петербурга и его таких же чухонских окрестностей» были заменены гвардейскими частями с фронта[20].

При такой ситуации и возник, очевидно «цветной», хлебный бунт «чухонских баб с Выборгской стороны». Солоневич неоднократно подчеркивает, что собственно народ, то есть «петроградский пролетариат, несмотря на всю его "революционную традицию", никакого участия в Февральских днях не принимал[21]. Просто:

«23 февраля/08 марта 1917 года был "Международный женский день", кое-как использованный большевиками: чухонские бабы вышли на улицы Выборгской стороны и начали разгром булочных»[22].

Понятно, что в описанной ситуации это безобразие вызвало не отпор, а восторженную поддержку вооруженного многотысячного сброда, боявшегося фронта, как черт ладана.

Но и этого мало. Присутствие в столице Государя Императора, Царя и Главковерха в одном лице, могло удержать и эти массы от выступления. Идти в лоб против Царя было все-таки страшно.

Но за день до этого Государь выехал неожиданно в Ставку, по телеграфной или телефонной просьбе Начштаверха генерала М.В. Алексеева, что срочное дело требует непосредственного присутствия Государя[23].

Кстати, то что за спиной Алексеева явно стоял какой-то большой мастер черного «пиара», следует, например, из того, что петербургская «чистая публика» после начала «волнений» стала говорить, что царь нарочно сбежал от беспорядков в Действующую армию[24].

В результате против мятежа, вначале настолько вялотекущего, так что 26 февраля штатские участника заговора от керенцев до ленинцев, считали, что всему хана[25], выступила только многострадальная питерская полиция, которую еще Столыпин хотел модернизировать и перевооружить броневиками.

Но Госсовет заблокировал это решение.

Солоневич считает, что Госсовет так поступил из-за личной антипатии к «выскочке» Столыпину. Но я лично, после многолетнего изучения разнообразных «странностей», связанных еще с подготовкой к японской войне, да и во время нее, отнюдь не уверен в столь простом и невинном объяснении. Госсовет в то время был составлен из публики разнообразной, не только Государем назначенной, так что всяко могло быть. Да и назначенная публика, как показало дальнейшее, Царское доверие далеко не всегда оправдывала.

Так что Февраль 1917 полиция Петроград встретила с револьверами и игрушечными шашками против вооруженных до зубов многотысячных псевдосолдатских масс. И сделала все, что могла, ‒ честно легла на своем посту.

Все это время все приказы Императора, ‒ до которого, наконец довели более-менее реальные сведения об обстановке в столице, ‒приказы, которые по мнению всех сколько-нибудь беспристрастных историков, сразу бы нормализовали ситуацию, злостно блокировались генералами-изменниками:

«"Меры противодействия революции - отправка войск в восставший Петроград - были отменены именем Государя, но помимо Его воли"[26].

Между тем пресловутый Бубликов сам признавал:

"Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено".

Может быть, не нужно было даже и дивизии: там, где "восстание" натыкалось на какое-то сопротивление, оно таяло, как дым: на трубочном заводе поручик Гесса застрелил агитатора, и вся толпа разбежалась, бросив и знамена, и лозунги[27].

Так что, может быть, хватило бы и семисот Георгиевских кавалеров генерала Иванова[28].

Но не пустили и их.

В Таврическом дворце от времени до времени вспыхивала паника: вот придут части с фронта - и тогда что?»[29].

А ведь действительно любопытно, как представишь себе: и что тогда?!

Учитывая, что действующий командир знаменитого 2-гобатальонаЛейб-Гвардии Преображенского полка «черный полковник» Александр Павлович Кутепов в Петрограде уже был, а солдаты и офицеры Преображенского полка «держали себя твердо и охотно грузились в выгоны, когда 1-я гвардейская дивизия получила приказ идти на Петроград для подавления беспорядков»[30].

Между тем, полковник Кутепов, уже сказал генералу Хабалову, в ответ на его приказ «оцепить и оттеснить к Неве мятежные толпы», что он не остановится не только перед оцеплением, но и «перед расстрелом всей этой толпы»[31]. Вот только войска верные нужны. И верные войска готовы были прибыть к своему командиру. Мы знаем это достоверно, из первых рук![32]

Но к этому времени сам Государь пребывал фактически в плену.

До сих пор можно только строить предположения, в какой форме было сделано так называемое отречение. Но то, что оно не было оформлено законным образом, это однозначно. А значит нельзя говорить и о легитимности пресловутого Временного правительства.

И конечно даже мнимая легитимность закончилась сентябрем 1917 года, когда Керенский своевольно объявил Россию республикой, нарушив условие так называемойвременной передачи власти этому правительству со стороны Великого Князя Михаила. Передачи, тоже вполне нелегитимной, учитывая, что сам текст подписанного Михаилом документа был личным творчеством известного кадета Набокова.

Тем не менее, условие передачи, напомним, состояло в немедленном созыве Учредительного Собрания. Только оно и должно было установить форму власти в стране, как во всяком случае утверждалось публично. Конституционная монархия как минимум, при этом отнюдь не исключалась. Созыв Учредительного собрания и был по существу единственной декларируемой задачей Временного правительства. И только в этом состояла весьма условная легитимность этой масонской группировки.

 

II. Священноначалие в Феврале

 

А Церковь-то что ж?

 

«Поразительнее всего то, что в этот момент разрушения православной русской государственности, когда руками безумцев [и предателей! ‒ БГ] насильственно изгонялась благодать Божия из России, хранительница этой благодати, Православная Церковь, в лице своих виднейших представителей, молчала.

Она не отважилась остановить злодейскую руку насильников, грозя им проклятьем и извержением из своего лона, а молча глядела на то, как заносился злодейский меч над священною Главою Помазанника Божия и над Россией, молча глядит и сейчас на тех, кто продолжает делать свое антихристово дело, числясь православным христианином»[33].

Князь Николай Жевахов, в те дни товарищ обер-прокурора Святейшего Синода, за неделю до псковского пленения Государя умолял митрополита Киевского Владимира, бывшего в Синоде первенствующим членом, выпустить воззвание к населению, чтобы оно было прочитано в Церквах и расклеено на улицах. Причем такое воззвание могло сыграть решающую роль в грядущих событиях. Прямо пойти сразу против Царя и Церкви, из русских людей мало бы тогда кто решился. Но предложение князя было отвергнуто:

«Я знал, что митрополит Владимир был обижен своим переводом из Петербурга в Киев; однако такое сведение личных счетов в этот момент опасности, угрожавшей, быть может, всей России, показалось мне чудовищным. Я продолжал настаивать на своем предложении, но мои попытки успеха не имели, и предложение было отвергнуто.

Принесло бы оно пользу или нет, я не знаю, но характерно, что моя мысль нашла свое буквальное выражение у католической церкви, выпустившей краткое, но определенное обращение к своим чадам, заканчивавшееся угрозою отлучить от св. причастия каждого, кто примкнет к революционному движению.

Достойно быть отмеченным и то, что ни один католик, как было удостоверено впоследствии, не принимал участия в процессиях с красными флагами»[34].

Князь Жевахов, добавляет, что «как ни ужасен был ответ митрополита Владимира», он усматривает в нем скорее оппозицию Синода Обер-Прокуратуре.

Что же, если так, то действия митрополита Владимира, а вслед за ним и Синода, возможно считать не прямой изменой Государю и православному царству, но ошибкой. Ошибкой, проявившей себя в полной мере по своим последствиям для совершивших ее в самом обозримом времени. Той ошибкой, о которой народная мудрость говорит, что она хуже преступления.

В этом контексте представляет интерес тезис, высказанный о. Сергием Карамышев в его работе «Церковно-государственные отношения в России на современном этапе»[35]. Он приводит слова Свят. Тихона Задонского «о христианском начальствовании и священной присяге», и далее говорит: «В приведенных выше словах Свят. Тихон утверждает принцип симфонии. В ее основании не какие-то формализованные учреждения, но живой страх Божий, который пророки называли «началом премудрости».

Если он присутствует в правителях государства и пастырях Церкви, будет симфония.

Если его нет - ничто не поможет.

Симфония - отличительное свойство живого церковно-государственного организма.

Когда архиереи к февралю 1917 года в значительной мере потеряли страх Божий, такой замечательный орган, как Святейший Синод, созданный именно для обезпечения симфонии, во мгновение ока превратился в богоборческую структуру и вскоре погиб».

Характерно, что по свидетельству того же князя Жевахова, назначенный «временными» обер-прокурор «дегенерат Вл.Н. Львов» - будущий обновленец, «живоцерковник» и активный член Союза воинствующих безбожников, то есть мразь,редкостная даже для деятелей Февраля, - «ознаменовал свое вступление в должность тем, что выбросил из залы заседания Св. Синода Царское кресло и что ему помогал в этом злодеянии и один из замученных впоследствии большевиками почтенных иерархов, член Св. Синода...»[36].

Мученическую смерть почтенного иерарха можно рассмотреть в данном контексте, как несомненную милость Божию - возможность искупить вину кровью.

 

Верные

 

Имена иерархов, сохранивших верность своему Царю, а по законам Российской Империи и Главе Церкви, известны наперечет и достойны того, чтобы читатель знал их, как знаем мы верных Царю генералов.

Верных Императору-Главнокомандующему высших генералов оказалось ровно два: командир 3-го Конного Корпуса граф Федор Артурович Келлер, лютеранин[37], немец по происхождению, убитый петлюровцами в Киеве в декабре 1918 года, и командир отдельного Гвардейского кавалерийского корпуса магометанин Гусейн-Хан Нахичеванский, расстрелянный уже большевиками в Петропавловке в году 1919.

 

 

 

 

Граф Федор Артурович Келлер    

         

  Гусейн-Хан Нахичеванский

 

С верными русскими православными генералами вышла напряженка[38]. Мало того. Называющие себя православными изменники-генералы скрыли от Государя телеграммы графа Келлера и Хана Нахичеванского, в которых лучшие командиры русской кавалерии предлагали тысячи лучших в мире сабель и шашек, и жизни свои и своих верных солдат в защиту Царя и Отечества.

Возможно на графа Келлера и Хана Нахичеванского пропагандисты «свободы, равенства, братства» потому и не обратили вовремя «достойного внимания», что они были «инородцами» в их глазах, не русскими. И потому их готовность идти до конца с Государем и за Государя, чуть не сломала в последний момент планы мировых кукловодов. Но инородцы- это всего-навсего люди иного рода, иной национальности, что отнюдь не означает отсутствие у них чести, совести, верности долгу и присяге...

Российской Империи изменили люди не иногорода, но иного духа.

От верных генералов перейдем к верным епископам. Сергей Фомин в своем приложении «Россия без Царя» к запискам игумена Серафима (Кузнецова) «Православный Царь-Мученик» предлагает следующий список таковых:

«Кто же из иерархов оказался верен Государю в те переломные дни февраля-марта 1917 года?

Митрополит Петроградский Питирим (Окнов, 1868 +1920), арестован 2 марта вместе с Царскими министрами, а 6 марта Постановлением Св. Синода уволен на покой с назначением пребывания в пределах Владикавказской епархии.

Митрополит Московский и Коломенский Макарий (Парвицкий, 1835 +1926). Определением Св. Синода уволенный на покой с 1 апреля 1917 года. Имеется свидетельство о том, что Святитель сообщался с Царственными Мучениками и в то время, когда они находились в узах, продолжая духовно окормлять Царя-Мученика до самой мученической Его кончины. Ему было от Господа откровение о том, при каком духовном состоянии русского народа возможно было спасение Царской Семьи[39].

Архиепископ (впоследствии митрополит) Харьковский и АхтырскийАнтоний (Храповицкий, 1863 +1936). В неделю Крестопоклонную 5 марта [1917] служил в Харькове в Успенском соборе. В проповеди сказал: "Когда мы получили известие об отречении от Престола Благочестивейшего Императора Николая Александровича, мы приготовились, согласно Его распоряжения, поминать Благочестивейшего Императора Михаила Александровича. Но ныне и Он отрекся и повелел повиноваться временному правительству, а посему, и только посему, мы поминаем временное правительство. Иначе бы никакие силы нас не заставили прекратить поминовение Царя и Царствующего Дома"[40]. Вскоре Владыка вынужден был оставить Харьков и поселиться в Валаамском монастыре.

Епископ Тобольский и Сибирский Гермоген (Долганов, 1858 +1918) запечатлел верность Царственным Мученикам даже до смерти. Возведенный при новом режиме на Тобольскую кафедру, находившийся к тому времени в Жировицком монастыре за преслушание Монаршей воли, Владыка нашел в себе духовные силы принести Царственным Узникам покаяние, сохранив Им верность перед лицом разлившегося зла. По его благословению в утешение Венценосным Страдальцам в Тобольск была "принесена в необычное время икона Абалакской Божией Матери".

Как известно, 25 декабря 1917 г. в Покровском храме Тобольска в присутствии Царской семьи диакон Евдокимов провозгласил Им многолетие, как положено по церковному чину. Будучи арестованным, на допросе настоятель храма прот. Алексий Васильев заявил, что не подотчетен "рачьим и собачьим депутатам", а диакон Евдокимов сказал: "Ваше царство минутное, придет скоро защита Царская, погодите еще немного, получите свое сполна"[41].

На запрос из совдепа епископ Гермоген, отказавшись от какого бы то ни было личного общения, письменно ответил, что, во-первых, "Россия юридически не есть республика, никто ее таковой не объявлял и объявить не правомочен, кроме предполагаемого учредительного собрания"; во-вторых, "по данным Священного Писания, Государственного права, Церковных канонов и канонического права, а также по данным истории, находящиеся вне управления своей страной бывшие короли, цари и императоры не лишаются своего сана как такового и соответственных им титулов", а потому в действиях причта Покровского храма "ничего предосудительного не усмотрел и не вижу"[42].

[16 июня 1918 года Владыка Гермоген был утоплен красными в Туре].

Епископ (позже митрополит) Камчатский Нестор (Анисимов, 1885 +1962), возглавлявший попытку, правда безуспешную, спасения Царской Семьи в декабре-январе 1918 г.[43]

Других иерархов, выказавших верность Императору Николаю II в 1917 г., к сожалению, не выявлено.

Чуть большее число Владык оказались верными монархическим принципам, как таковым; подавляющее же большинство проявило индифферентизм или, того хуже, - приветствовали революцию»[44].

К приведенному списку сделаем два замечания.

 

Первое. Многолетие благоверному Временному Правительству

 

Не сомневаясь в монархических чувствах митрополита Макария, следует с сожалением отметить, что его подпись стоит под таким документом, как «Определение Св. синода № 1207 "Об обнародовании в православных храмах актов 2 и 3 марта 1917 г." от 6 марта 1917 г.», в котором поминовение Государя Императора предлагается срочно заменить поминанием «Благоверного Временного Правительства»:

 

 

Второе. Почему не молимся за царей - по архиепископу Антонию

 

Архиепископ, а впоследствии митрополит Антоний (Храповицкий), как и остальные архиереи, не выразил ни малейшего сомнения в добровольном отречении Государя Императора, а его обращение к прихожанам в более развернутом виде звучит так:

Из поучения архиепископа Харьковского и Ахтырского Антония (Храповицкого), сказанного в Успенском соборе г. Харькова 5 марта 1917года[45].

«Меня спрашивают, почему я не отозвался к ожидающей моего слова пастве о том, кому же теперь повиноваться в гражданской жизни и почему перестали поминать на молитве царскую фамилию.

...Мы должны это делать [повиноваться Временному правительству], во-первых, во исполнение присяги, данной нами Государю Николаю II, передавшему власть великому князю Михаилу Александровичу, который эту власть впредь до Учредительного собрания сдал Временному правительству.

Во-вторых, мы должны это делать, дабы избежать полного безвластия, грабежей, резни и кощунства над святынями. Только в одном случае не должно ни теперь, ни в прошлом [о будущем архиепископ Антоний, видимо, предпочел умолчать] никого слушать ‒ ни царей, ни правителей, ни толпы: если потребуют отречься от веры, или осквернять святыни, или вообще творить явно беззаконные и греховные дела.

Теперь второй вопрос: почему не молимся за царей? Потому, что царя у нас теперь нет и нет потому, что оба царя от управления Россией отказались сами, а насильно их невозможно именовать тем наименованием, которое они с себя сложили[46].

Если бы царь наш не отказался от власти и хотя бы томился в темнице, то я бы увещевал стоять за него и умирать за него, но теперь ради послушания ему и его брату, мы уже не можем возносить имя его, как Всероссийского Государя. От вас зависит, если желаете, устроить снова царскую власть в России, но законным порядком, чрез разумные выборы представителей своих в Учредительное собрание.

А какой это будет законный порядок выборов, о том решат, уже не мы духовные, а Временное Правительство».

Отметим, что в своем Поучении архиепископ Антоний утверждает, что если бы царь томился в тюрьме, то он призывал бы «умирать за него». Однако, когда Государь с семье и немногими верными действительно будет томиться в заключении, никаких высказываний, не говоря про действия, от архиепископа не последовало.

Зато, когда Временное правительство демагогически отменило во время войны смертную казнь, что во многом спровоцировало окончательный развал фронта, архиепископ Антоний счел возможным откликнуться на этот акт приветственной телеграммой:

Телеграмма председателю Совета министров Львову собрания духовенства Харькова 16 марта 1917 года[47]

«Собрание духовенства города Харькова под председательством своего архипастыря[Архиепископа Харьковского и Ахтырского Антония(Храповицкого)] постановило в лице вашем приветствовать Временное правительство за проведение высокохристианской меры безусловной отмены смертной казни и молиться, чтобы промысел Божий помог России навеки упрочить действие сего закона».

Следует также отметить, что в дальнейшем, уже будучи за границей митрополит Антоний весьма скептически отзывался о возможности прославленияЦаря-Мученика в лике святых[48].

Неудивительно, что Сергей Фомин в дальнейшем изменил свое мнению о верности Владыки Антония Государю, отметив, что образ Антония «впоследствии до неузнаваемости был тщательно отретуширован последователями и почитателями Владыки. Напрасно сегодня пытаются нам выдать этого архиерея за почитателя Царя-Мученика»[49].

 

Едва ли не единственный архиерей в России...

 

Преподаватель Московской духовной академии протоиерей Валентин Асмус, говоря о позиции высшего духовенства в Феврале 1917, считает, что едва ли не единственным исключением среди принявших и поддержавших революцию архиереев был архиепископ Пермский Андроник (Никольский):

«Большевицкие мифологизаторы истории долго внушали народу, что «черносотенное духовенство» (термин Ленина, обозначавший ту часть священства, которая не соглашалась на обновленческий сервилизм) активно боролось за реставрацию.

Действительно, некоторая часть эмигрантского епископата делала громкие заявления за возвращение Романовых. Но это совсем не характеризует настроения духовенства в 1917 году.

В дни октябрьского переворота викарный епископ Новгородской епархии Алексий (Симанский) писал своему правящему архиерею: "Я 20-го служил в соборе соборне панихиду по императору Александру III ‒ едва ли не единственный архиерей в России".

У духовенства были свои счёты к "царизму", свой церковный идеал, внутренне противоречивый и потому несовместимый с любой наличной реальностью.

Оно мечтало, чтобы церковь была свободна, как в самой либеральной демократии, и при этом пользовалась неограниченной поддержкой государства, как в средневековой автократии: в итоге этих двух преимуществ церковь, как почему-то мечталось, должна была пламенеть самым высоким духовным горением, какое бывало в периоды гонений или расцвета монашества.

Февраль 1917 года, казалось многим, открывал дорогу для осуществления этих мечтаний... невозможно отрицать, что большинство архиереев и епархиальных собраний поддержали революцию. Трагически одинокая личность священномученика Андроника (Никольского), архиепископа Пермского, с февраля 1917 года и до самой своей мученической кончины не отрекавшегося от монархии ‒ редкое исключение.

Даже когда летом 1917-го Временное правительство начало решать вопрос об "отделении школы от церкви", отобрав у Синода церковно-приходские школы, разочарование духовенства в революции вовсе не означало возрождения в его среде монархизма.

Когда в сентябре того же года А.Ф. Керенский без всяких учредительных собраний объявил Россию республикой, московский Поместный собор ни словом не возразил против этого беззакония. Торжественным отречением от монархии прозвучала на соборе наиболее часто цитируемая речь, где сказано об "орле петровского, на западный образец устроенного самодержавия" и о "святотатственной руке нечестивого Петра".

Так не говорили о царях на вселенских соборах, где всегда превозносили императоров, даже иконоборцев. Получилось, что собор 1917 года отрекся от всей византийско-московской государственной традиции, а не только от петербургской империи»[50].

Конечно, были верные Царю епископы и кроме Андроника (Никольского). Одним из таких был, например, будущий Патриарх Алексий I (Симанский), что ясно видно,как из приведенной выше строки его письма, так и из всей его недавно опубликованной переписки за 1917-1918 годы.

К несчастью, подавляющее большинство священноначалия, да и многие из рядового духовенства, ‒ продолжает протоиерей Валентин Асмус, ‒ не были проникнуты пониманием того, «что исторический период от святого равноапостольного императора Константина Великого до святого царя-мученика Николая Александровича ‒ един в своих основах, в принципах соотношения императорской и церковно-иерархической власти.

Император, помазанник Божий, был не каким-то случайным, необязательным и заменимым элементом: он был краеугольным камнем церковно-государственного здания.

И когда возомнившие себя зиждителями этого здания отвергли его, рухнуло всё здание.

Отрекшаяся от Петра Великого и его потомства Россия не только потеряла право вернуть крест на Святую Софию, но и ввергла себя в бездну страданий, поставивших её на грань физического и духовного уничтожения»[51].

 

Стоять перед Господом, а не перед временщиками

 

Но архиепископ Андроник Пермский действительно заслуживает своей несгибаемой верностью чтобы мы помнили о нем и делах его. Скажем хотя бы о главных.

Епископ (с апреля 1918 года архиепископ) Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский, 1870 +1918), духовный писатель, участник монархического движения, почетный председатель Новгородского и Пермского отделов Союза Русского Народа (СРН). С тяжелым сердцем принял владыка известие об отречении Николая II от престола. В своем «Архипастырском призыве ко всем русским православным христианам» от 4 марта 1917 года, он сказал:

«Среди грозных событий тяжкого времени, перед лицом стоящего у врат Отечества лютого и коварного врага, совершилось событие величайшей важности и священности.

Боговенчанный ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II АЛЕКСАНДРОВИЧ[52], в Своей неподкупной совести предавая Себя в Десницу Всевышнего Сердцеведца, сложил с главы Своей Царскую Корону, отрекшись от Царского Престола с передачей такового Своему Царственному Брату Великому Князю МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ.

Да будет воля Всевышнего.

Но сегодня Телеграфное Агентство принесло телеграмму о том, что Великий Князь МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ решил принять Верховную Власть в том лишь случае, если такова будет воля всего великого народа нашего через всенародное голосование.

Вместе с тем Великий Князь МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ просит всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, теперь облеченному всей полнотой власти, впредь до выражения всем народом своей воли.

Так Божиим испытанием пока остаемся мы в междуцарствии.

Ко всем тяготам переживаемого нами времени прибавилось это новое испытание [...]

Особенно же по долгу Архиерейства и от беззаветной любви моей к дорогому Отечеству призываю всех от мала до велика с горячим и откровенным усердием устремиться на молитву ко Господу Богу о Его всесильной нам помощи среди создавшихся трудных обстоятельств.

Будем умолять Его Всещедрого, да устроит Сам Он власть и мир в земле нашей[53]. Да не оставит Он нас надолго без Царя, как детей без матери. Будем умолять Его, да не попустит, чтобы прикоснулся к нам враг губитель, да не будет новою скорбию унижен весь народ наш.

Да поможет Он нам, как триста лет назад нашим предкам, всем единодушно и воодушевленно получить родного Царя от Него Всеблагого Промыслителя.

Призывая Божие спасительное благословение, вместе с тем призываю всех к послушанию, к миру, к усиленному труду, и тем более к усердной молитве перед Богом, Который только и может сохранить нас от новых бед, а существующие беды обратить в ничто.

Андроник, Епископ Пермский и Кунгурский»[54].

В своей проповеди от 5 марта Андроник называет вынужденное отречение Государя подвигом подражания Христу: «Он в этот исторический момент жизни нашего Отечества явил подражание нашему Великому Первоархиерею Христу. А Христос, видя, как погибает народ, расстраиваемый грехом, решил Себя Самого предать на Крест и принести в жертву спасения людей для примирения их с Богом»[55].

Несмотря на то, что в остальном Андроник признал власть Временного правительства и призвал к повиновению оному, послание и проповедь создали ему ореол борца за монархию. Обер-прокурор Львов хотел снять Андроника, на что тот ему ответил:

«Узаконяющий Временное правительство Акт об отказе Михаила Александровича объявлял, что после Учредительного Собрания у нас может быть и царское правление, как и всякое другое, смотря по тому, как выскажется об этом Учредительное Собрание. Посему и министр Милюков, по организовании Временного правительства, объявил собравшемуся к нему народу, что Исполнительным Комитетом [Государственной думы] намечена в России "парламентская и конституционная монархия" с царем из Дома Романовых (буквально - не помню его слов).

Подчинился я Временному правительству, подчинюсь и республике, если она будет объявлена Учредительным Собранием.

До того же времени ни один гражданин не лишен свободы высказываться о всяком образе правления для России; в противном случае излишне будет и Учредительное Собрание, если кто уже бесповоротно вырешил вопрос об образе правления в России»[56].

Разруха государственная и церковная становилась все глубже. 19 мая 1917 года епископ Андроник, тяжело переживая случившееся с родиной, в письме к архиепископу Арсению (Стадницкому), сравнил постфевральскую Россию с гибнущим ВавилономВалтасара[57]: «Ваше Высокопреосвященство.

Благодарю Вас за письмо, на которое до сих пор не удосужился ответить.

[Архиепископу] Финляндскому [Сергию (Страгородскому)] я послал письмо с полным разгоном теперешней политики Синода бесцерковного[58], а следовательно], и его самого[59].

Я был уверен, что он устоит и новых архиереев уговорит стоять на постановлении [Синода от] 9-13 марта [1917 г.][60]. Так и телеграфировал ему.

Но они[61] решили быть каким-то хоть временным исполнительным [церковным] комитетом до [созыва Поместного] Собора.

Да кто их уполномочил исполнять за всех?[62] а Собор-то [если] и не будет, - тут [тогда] как? У прежнего Синода была хоть малая тень преемства каноничности от признания когда-то его Патриархами Восточными[63].

А теперь ведь Синод [-] милостиювнерелигиозного [Временного] правительства и нашего архицезаря[64].

Только одно оправдание: нельзя оставлять Церковь без всякого начальства, особенно теперь, при полной разрухе и Церкви, и государства, дни коего сочтены, взвешены и найдены легкими и малыми[65] [...]

Уфимский князек[66] распинается, доказывая, что социалисты - лучшие, истинные христиане; а они на это кричат везде - и кресты поснимать с церквей, монастыри закрыть, и прочие безумные глаголы. Зато - первый кандидат под белый клобук столицы. [...]

Вы мечтаете о плодотворности собрания архиереев. А я и мало в это не верю: "как вы, друзья, ни садитесь, а в музыканты не годитесь". Так о большинстве можно сказать. Соберите хоть сотню дураков, не выйдет и пол-умника из них. Так и тут.

Надо, чтобы архиереи научились первому делу - стоять перед Господом, а не перед временщиками в том или ином отношении.

Сего же нет, посему и надежды нет на полезность всяких съездов и собраний. Теперь время лишь личного дела всякого. Это еще сможет при искренности и терпении собрать сочувствующих, чтобы началось и соборное дело. Вот тогда и совет большинства может быть. [...]

Замашка удержать "что-нибудь" - есть нетерпимый оппортунизм.

Если бы отцы во время арианства стояли хоть за "что-нибудь", то мы не были бы в Церкви.

А они и буквы единой - йоты - не хотели уступить компромиссу.

И отстояли чистоту Церкви. [...]

Простите и благословите грешного

Епископа Андроника».

Епископ Андроник по «телеграфному» голосованию архиереев стал членом Предсоборного совета, а затем принял участие в работе самого Поместного Собора. Епископ Андроник вошел в состав издательского отдела и был одним из энергичнейших его деятелей. «Огнь пылающий» - звали его участники Поместного Собора. Был избран заместителем членов Священного Синода и ко дню Святой Пасхи 1918 года указом Патриарха Тихона возведен в сан архиепископа.

В своем последнем пасхальном послании Пермской Церкви Андроник писал: «Прошел год - и все житие наше обратилось в прах от дуновения воли оставленного нами Бога. Такими грозными посещениями возвращал к разуму Господь издревле людей рода нашего[...]

Увидевши опасность лишиться свободы веровать и молиться... уже многие и живот свой за веру положили. Да упокоит Господь души их и молитвами их да помилует нас и Россию».

Уже с апреля ЧК стало преследовать архиепископа, 16/29 апреля у владыки был произведен обыск. 9 мая в Перми состоялся всенародный крестный ход в честь св. Стефана Пермского. Обращаясь к многочисленным агентам власти, прятавшимся среди молящихся, архиепископ сказал: «Идите и передайте вашим главарям, что к дверям храма и ризниц они подойдут только перешагнув через мой труп, а при мне и гроша ломанного церковного не получат».

В эти последние дни земной жизни в беседе с одним священником владыка сказал:

«За клятвопреступничество отнял Бог у народа разум и волю, пока не раскаются... а когда раскаются, то сначала постепенно, а потом целиком прозрят все духовно, почувствуют и силу, и как Илья Муромец - сбросят тот ужас, который окутал страну нашу. ...

Может быть, меня на свете не будет, но не покидает меня надежда и уверенность, что Россия воскреснет со своим возвращением к Богу».

Как сейчас сказано.

На случай ареста архиепископ Андроник подготовил распоряжение: «Арестованный рабоче-крестьянским правительством, запрещаю священно-церковнослужителям города Перми и Мотовилихи совершение богослужений, кроме напутствия умирающих и Крещения младенцев».

4/17 июня 1918 года архиепископ Андроник был арестован. Для ареста любимого народом святителя было поднято до полутора тысяч красноармейцев. Также арестовали и всех остальных, бывших в Архиерейском доме. На следующий день его перевезли в Пермскую ЧК, где он провел ночь.

Сохранились и свидетельства о нахождении архиепископа в ЧК. «6/19 июня 1918 года состоялся допрос архиепископа. Он снял с себя нагрудный крест, завернул его в большой шелковый лиловый платок, положил перед собой на письменный стол, поднялся с кресла и, обращаясь к нам, сказал примерно так:

"Мы враги открытые, примирения между нами не может быть. Если бы положение было противоположным, я, именем Господа Бога, приняв грех на себя, благословил бы повесить вас немедля. Других разговоров от меня не будет".

Потом сел, не спеша, развернул крест, надел на шею, спокойно поправил его на груди и превратился в будто бы отсутствующего человека»[67].

В ночь на 7/20 июня чекисты вывезли архиепископа в окрестности Перми и заставили его рыть себе могилу. Убийцы требовали, чтобы он снял свой запрет на совершение богослужений. Владыка отказался, его заставили копать себе могилу и лечь в нее. После этого чекисты начали забрасывать его живого землей. Затем произвели в лежащего несколько выстрелов и закопали могилу.

Архиепископ Черниговский Василий, расследовавший, по поручению Поместного Собора, обстоятельства гибели архиепископа Андроника, был расстрелян на обратном пути в Москву. Вместе с ним были расстреляны и члены комиссии, в которую входил ректор Пермской духовной семинарии архимандрит Матфей.

 

Будет литургия, - будет и Церковь, и Россия

 

К светлому имени архиепископа Андроника необходимо добавить по крайней мере еще одно имя. Это архиепископ (позже митрополит) Тверской и Кашинский Серафим (Чичагов, 1856 +1937), своей верностью монархии вызвавший приступ ненависти со стороны «временного» обер-прокурора Синода В.Н. Львова.

Священномученик Митрополит Серафим (1856-1937) родом из семьи знаменитых адмиралов. Герой русско-турецкой войны 1877-78 гг. Полковник гвардейской артиллерии. Духовный сын Св. Иоанна Кронштадтского. В 34 года подал в отставку и из воинов царя земного перешел в воины Царя Небесного. Один из инициаторов прославления Серафима Саровского. Был известен как ревностный борец за единство Российской Православной Церкви и за единство политики Российской империи.

Твердый монархист, что вызвало его конфликт с «февралистами» и «временными». Принимал участие в работе Поместного Собора 1917-1918 гг., возглавив столь близкий его сердцу Соборный отдел «Монастыри и монашество». Приложил усилия, чтобы был рассмотрен вопрос о клятвопреступлении Февраля.

Во время работы Собора некоторые члены Тверского епархиального совета, избранного на сомнительных канонических основаниях еще в апреле 1917 года, решили прибегнуть для изгнания святителя к помощи большевистских властей в Твери, которые уже в это время открыто выражали свои богоборческие настроения и не скрывали ненависти к владыке Серафиму как «церковному мракобесу и черносотенному монархисту».

Святитель Серафим, один из самых твердых и бескомпромиссных церковных иерархов в России, оказался первой жертвой кощунственного сговора рясофорных вероотступников с богоборческой коммунистической властью. Желая уберечь святителя от бесчинной расправы большевиков, Св. Патриарх Тихон за несколько дней до разгона Поместного Собора 17 сентября 1918 года, возводит владыку Серафима в сан митрополита и на заседании Священного Синода проводит решение о назначении его на Варшавскую и Привисленскую кафедру, находившуюся на территории свободной от власти большевиков Польши.

Но из-за сложившейся политической ситуации ему не удалось отправиться к месту нового назначения, и он два года прожил практически затворником в Черниговском скиту Троицкой Лавры. В 1920 году Владыка поселился в Москве и служил в различных храмах.

Но большевики не могли оставить в покое «черносотенного монархиста». Его первый арест произошел 12 сентября 1921 года. Он попал в Таганскую тюрьму, где пробыл несколько месяцев до своего освобождения 16 января 1922 года.

Началась его личная Голгофа, когда аресты следовали один за другим... Так в 1924 году был в очередной раз арестован по обвинению в организации прославления преподобного Серафима Саровского(!). 8 мая 1924 года Патриарх Тихон подал в ГПУ специальное ходатайство о немедленном освобождении митрополита Чичагова, при этом он писал, что ручается за него лично.

Следует подчеркнуть, что митрополит Серафим одним из первых признал декларацию митрополита Сергия (1927). На роковом рубеже русской церковной истории, придя к убеждению, что Православная Церковь должна открыто осуществлять свое служение в России, даже лишившись покровительства православных государей, святитель Серафим мужественно сделал свой окончательный духовный выбор и встал на сторону той части церковной иерархии, которая признала митрополита Сергия как единственно законного преемника Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, равного ему по своим каноническим полномочиям, и поддержала его политику отстаивания официального признания Православной Церкви государственной властью.

В 1928-1933 гг. будучи митрополитом Ленинградским и Гдовским противостоял как обновленчеству, так и «правой» оппозиции митрополиту Сергию со стороны сторонников митрополита Иосифа. Считал гибельным раскол для канонического единства Русской Православной Церкви. Знаменательны слова Владыки: «Пока совершается Божественная, спасительная литургия, пока люди приступают к Божественному причащению, дотоле можно быть уверенным, что устоит и победит Православная Церковь.

Что не погибнут во зле греха, безбожия, злобы, материализма, гордости и нечистоты русские люди, что возродится и спасется Родина наша...

Поэтому паче всего думайте о хранении, совершении и непрерывном служении... литургии. Будет она, будет и Церковь, и Россия»[68].

«Разные годы, разные имена - одно осознание: "Главное для нас - сохранить Таинства" (Патриарх Тихон). "Без Таинств? Без Евхаристии?" (митрополит Сергий.)

"Надо идти на всё, чтобы люди могли причащаться" (иеросхимонах Симеон (Желнин), старец Псково-Печерский). "Все то, что в деятельности Патриарха и Патриархии смущает и соблазняет ревностных ревнителей, - все это остается на совести Патриарха, и он за всё даст ответ Господу.

А из-за смущающего и соблазняющего, что иногда может быть не совсем таким, как нам кажется, - только из-за этого лишать себя благодати Святых Таинств - страшно". (Свт. Афанасий [Сахаров]). И вот что было сказано митрополитом Сергием келейнику, о. Сергию Лебедеву в середине 30-х годов: "Сережа, после моей смерти будут всякие толки, и трудно будет понять, чтó я вынужден был делать, чтобы сохранить Литургию"»[69].

14 октября 1933 года под давлением партийных властей митрополит Серафим был уволен на покой. 30 ноября 1937 года арестован и доставлен в тюрьму на машине скорой помощи, ввиду тяжелой болезни. 11 декабря 1937 года расстрелян на Бутовском полигоне вместе с еще 126 священниками и иноками.

Были все же верные архиереи. Слава Богу, были. Названы, безусловно, не все имена. Как были в армии верные генералы, к несчастью, не на высших должностях, и уж, конечно, были верные офицеры.

Но они, к несчастью, не делали погоду в февральско-мартовские дни 1917 года, в которые предстоит нам вновь вернуться.

 

III. Кинжал Брута не мог предусмотреть даже Цезарь

 

Попробуйте соединить точки...

 

Солоневич также утверждает, что, несмотря на то, что петроградские «заводы и склады были переполнены оружием, сработанным для действующей Армии», поживился им только «какой-то нерусский сброд, который уже после отречения Государя Императора заботился главным образом об одном: как бы внести возможно больше хаоса»[70].

Таким образом, ясно вырисовывается план, некоторые части которого, по-видимому, готовились задолго до Февраля:

«Попробуйте соединить все отдельные точки этого плана в одну линию:

срывается вооружение полиции,

в столице концентрируются сотни тысяч заведомо ненадежных людей,

НЕ выполняется Высочайшее повеление об их уводе,

НЕ выполняется Высочайшее повеление о переброске гвардии,

НЕ выполняется Высочайшее повеление о подавлении бабьего бунта...»[71].

По сути, для давления на Государя, даже не надо было выводить на улицы Петрограда много людей. Возможно, их там особо много и не было. Этого мы никогда уже достоверно не узнаем.

Занимаясь подробно тайнами Цусимского боя, пришлось достоверно убедиться, что свидетельствам людей изменивших, сдавшихся, или хотя бы не бывших верными приказу до конца, хотя бы и не по своей воле, доверять практически нельзя. Если их сведения не подтверждаются данными «верных».

В Цусиме верных оказалось достаточно, чтобы восстановить правду о сражении. В Феврале 1917 года в Петрограде верных практически не было. И уж во всяком случае, не было среди людей владеющих всем возможным объемом информации. Тот же Солоневич был все-таки только солдатом и немножко репортером. И если он утверждает, что народные массы практически не принимали участия в происшедшем, то скорее всего, он верен правде более чем на сто процентов.

Вполне допускаю, что народные массы вообще не принимали участия в том, что назвали потом Февральской революцией. И только после публикации фальшивого отречения Государя, а публикация по любому была фальшивкой, так как текст телеграммы в Ставку был замаскирован под Высочайший Манифест, народ разгулялся.

После и сразу случилось столько всего хорошего и разного, начиная с приказа № 1, уничтожившего армию, что подправить последовательность событий в нужном «революционной» хронографии духе было нечего делать.

 

О людских массах «революцией мобилизованных»

 

С такой «подправкой» автору пришлось столкнуться лично во время событий августа 1991 года. Вечер 20 августа примерно с 22 часов и ночь на 21 августа, когда «по достоверным источникам» ожидался штурм Белого Дома группой Альфа, мне довелось провести вокруг него, «в кольце добровольной охраны». Стыдно, конечно, сейчас вспоминать об этом, но тогда я искренне считал, что защищаю Свободную Россию от коммунизма, и честно говоря, не рассчитывал вернуться домой, так как Альфа команда серьезная. Но сейчас не об этом речь.

Речь о людских массах «революцией мобилизованных».

В 22 часа площадь у Белого дома была заполнена довольно плотно, хотя передвигаться в любом направлении можно было свободно. Ко времени закрытия метро число народа резко убыло и с часа ночи вокруг Дома стояло две или три узенькие цепочки. Одна непосредственно у периметра дома, другая метрах в сорока-пятидесяти от него. В общей сложности, пробовал потом рассчитать, никак не больше пары тысяч человек. И то вряд ли. Мне довелось стоять прямо против радиорупоров, или как это называлось. Вещали, по-моему, Белла Куркова и Попцов. Здесь же у садика стояло несколько танков с трехцветными флажками на стволах орудий. Никакого движения за всю ночь они не произвели. Около двух ночи послышалось несколько выстрелов с Садового кольца, как оказалось потом, когда бронетранспортеры столкнулись с энтузиастами.

Часа, кажется в три подошел Шеварднадзе с группой из человек двадцати. Больше ничего интересного не было, кроме радиосообщений, что все враги сдаются. И враги действительно почему-то сдавались, хотя к четырем утра распались последние цепочки за нехваткой людей.

Я уходил с товарищем один из последних около полвосьмого утра, когда по радио довольно вяло уговаривали еще подождать: «по Садовому кольцу идут-де бронемашины с узбеками». Но было ясно, что и сами говорившие в это не верят. Так что уезжать можно было спокойно.

Никто Белый Дом очевидно брать не собирался. Да и с четырех утра, как уже говорил, к нему можно было пройти кому угодно, а не только Альфе. Кстати, в семь тридцать утра метро давно уж открылось, но следующая порция храбрых демократов подходить что-то не спешила.

Но вот часа в два дня 21 августа, когда я подъехал туда снова, площадь была заполнена - не протолкнешься, с балкона размахивал рукавами рясы Глеб Якунин, можно было смело уходить. На следующий день 22 августа уже по телевизору смотрел репортаж с той же площади о победе Свободной России. Вот тогда там стоять было действительно опасно - задохнуться от тесноты можно было. Но героев это не смущало.

Вечером 22 начался стихийный демонтаж памятника Дзержинскому. Тут герои распоясались вообще, ну ничего не боялись. И большинство дизайна вокруг Белого Дома появилось именно за последние сутки, когда все уже было кончено. Но намекал этот дизайн, что поддерживал защитников в самые трудные и еще неопределенные часы.

Заметим себе, что народ в больших количествах гулял по Москве и 19, и 20 августа. И эти толпы, при большом желании, тоже можно назвать революционными, но пока власть официально не сдалась, никто памятников не свергал и «безобразиев» не учинял. А почему, кстати, сдалась власть в ночь на 21 августа, никто по сей день ничего связного сказать не может.

Как непосредственный свидетель, вдобавок слышавший все новости в ту ночь с 20 на 21 августа 1991 года в буквальном смысле в прямом эфире и из первых рук, могу высказать только то предположение, что если бы она - власть - до утра не сдалась - с утра пришлось бы снова брать ответственность за страну в свои руки, поскольку все противники стали разбегаться в связи с однообразием ситуации - сколько еще можно у этого Белого Дома стоять?

А вот ответственности ГКЧП, похоже, боялось больше, чем Лефортова.

Потом мне еще несколько раз довелось принять участие в тусовках, именуемых встречами «защитников Белого Дома», и меня каждый раз поражало, как стремительно растет их число. А через несколько месяцев, в кольце защитников в ту памятную ночь стояло уже пол-Москвы. Только когда пошло полное разочарование Ельциным и присными цифра эта хотя бы перестала расти.

И все это при радио, телевидении и прочих средствах, которые казалось бы, должны были запечатлеть правду истории.

 

Убийство. Сначала политическое

 

Нет основания предполагать, что не по аналогичной схеме развивались и события «Февральской революции». На самом деле, могло вовсе не быть ничего до самого отречения Царя, кроме Думского блефа, играющего в руку с генералами, и несколькими задействованными железнодорожниками. Плюс массовые гуляния петроградской публики по столичным улицам. В некоторых случаях с плакатами и лозунгами. Хулиганство тоже имело, конечно, наличие. Как же без него.

Остальное было просто работой телеграфа. И нам никогда не узнать правду.

Потому что это было никакое не революционное движение масс, а обыкновенное убийство, как Государя, так и назначенного Им Наследника, принявшее вначале политическую форму «двойного» отречения, а затем уже Ипатьевского подвала, и леса около города Перми, где был расстрелян Михаил.

Следует еще раз твердо, ясно и прямо сказать, что никакой революции, даже «цветной» в России в Феврале 1917 года не было.

Было цареубийство, задрапированное в «конституционные формы».

Революция началась после политического убийства, названного «отречением», и пошла далее, совершено не в той форме и не по тому пути, на которую рассчитывали «цареубийцы». Но раз начавшись развивалась она далее по схеме приблизительно Французской революции, и естественным образом привела к Октябрю.

 

Рецепт фабрикации концепций

 

Чтобы нагляднее понять, почему же Февраль 1917 именуют все же революцией, - вон даже генерал Кутепов свои воспоминания обозначил, как «Первые дни революции в Петрограде», - стоит вспомнить «такой рецепт производства артиллерийских орудий: нужно взять круглую дыру и облить ее сталью - получится орудие.

Целый ряд исторических концепций фабрикуется именно по этому рецепту: берут совершеннейшую дыру и обливают ее враньем: получается история. Или исторический факт»[72].

Убеждать в действенности этого рецепта нас, диалектику учивших «не по Гегелю» современников «Преображенского путча» 1991 года, не требуется. Только по нему и фабрикуется на наших глазах уже история последнего времени.

Но испытан в действии этот изумительный рецепт литья пушек был существенно раньше. В частности, «история - или, точнее, историография - Февральской революции с изумительной степенью точности повторяет рецепт артиллерийского производства: берется дыра и дыра обливается выдумками.

Самое занятное то, что в феврале 1917 года никакой революции в России не было вообще: был дворцовый заговор. Заговор был организован:

а) земельной знатью, при участии или согласии некоторых членов династии - тут главную роль сыграл Родзянко;

б) денежной знатью - А. Гучков и

в) военной знатью - ген. М. Алексеев.

У каждой из этих групп были совершенно определенные интересы.

Эти интересы противоречили друг другу, противоречили интересам страны и противоречили интересам армии и победы - но никто не организует государственного переворота под влиянием плохого пищеварения.

Заговор был организован по лучшим традициям XVIII века, и основная ошибка декабристов была избегнута: декабристы сделали оплошность - вызвали на Сенатскую площадь массу.

Большевистский историк проф. Покровский скорбно отмечает, что Императора Николая Первого «спас мужик в гвардейском мундире». И он так же скорбно говорит, что появление солдатского караула могло спасти и Императора Павла Первого.

Основная стратегическая задача переворота заключалась в том, чтобы изолировать Государя Императора и от армии и от «массы», что и проделал ген. М. Алексеев.

Самую основную роль в этом перевороте сыграл А. Гучков. Его техническим исполнителем был ген. М. Алексеев, а М. Родзянко играл роль, так сказать, слона на побегушках.

Левые во всем этом были абсолютно ни при чем. [Хотя очень старались!]

И только после отречения[73] Государя Императора они кое-как, постепенно пришли в действие: Милюков, Керенский, Совдепы и, наконец, Ленин - по тем же приблизительно законам, по каким развивается всякая настоящая революция.

Но это пришло позже - в апреле-мае 1917 года»[74].

 

Революции не было. Она начнется с часа отречения Государя

 

Приведенное свидетельство очевидца февральских событий в Петрограде, патриота и монархиста, преданного Государю, и при этом «человека из народа» Ивана Солоневича, было воспроизведено в первом варианте «Фантома Февраля», открывшем третью часть недавно вышедшей в свет «Царской школы»[75]. К некоторому моему удивлению, свидетельство это, некоторыми, в целом благожелательно настроенными читателями было не то, чтобы подвергнуто сомнению, но скорее сочтено не достаточным, именно в силу того, что автор его был «человеком из народа». А в описываемый период, и вовсе солдатом в казарме.

Желательно было бы найти свидетельство «человека из общества», желательно из общества высшего, то есть вполне информированного, но при этом также патриота, и преданного Государю монархиста, свидетельству которого в силу этого последнего можно было бы верить. Как уже было сказано выше, последняя задача представлялась практически неразрешимой, так именно «общество» и было движущей силой того, что до сих пор именуют «Февральской революцией».

Но совсем недавно, и как всегда «случайно», весной 2015 года такой свидетель мне встретился. Им оказался Николай Алексеевич Павлов (... ‒ 18[31].01.1931), видный деятель правомонархического направления, один из лидеров Объединенного Дворянства, и популярный правый публицист[76].Человек, вхожий и в правительственные, и в думские круги, одним словом, вполне компетентный, и вдобавок своими глазами наблюдавший развитие событий в Петрограде в конце февраля 1917 года. В 1924 году в эмиграции подготовил в Висбадене книгу «Его Величество Государь Николай II» (издана в Париже в 1927), посвященную памяти Государя, в которой обличил изменников-заговорщиков и показал высоту подвига Царя. В 2014 году книга Павлова была переиздана в РФ.

Раздел XVII этой книги и посвящен как раз разоблачению мифа о Феврале 1917. Предлагаю этот раздел вниманию читателя, все выделения в нем шрифтом принадлежат Н.А. Павлову:

«Не заглядывая дерзновенно вперед, вернемся к близкому прошлому. Санкция на переворот дана на совещании посла Англии ‒ на глазах правительства и, вероятно, с ведома союзных стран.

На сцене Царь... общество, армия и народ.

Повод к перевороту ‒ революция[якобы спонтанно вспыхнувшая в Петрограде], Распутин и недостаток продовольствия. Ложь и подлог в том и другом. Россия полна запасами, и новые правители будут три года ими кормить страну.

На этих "поводах" Дума произносит слово "измена" и обвиняет Власть.

Вынужден акт роспуска Думы. Дума решает не расходиться.

На улицу выпущена сытая интеллигенция требовать хлеба. Первые три дня "рабочих" почти нет на улицах. Лишь кое-где забастовки.

Россия совершенно и всюду спокойна.

Лишь на 4-й день, 1-го марта, на улицу вышли все солдаты...

Необходимо место, куда толпа может скопиться. До 1905 года такого места не было, и революция оттого и не удалась. В 1917 году это место ‒ Дума, для этого акта она и создана...

Очевидец всего ‒ я даю краткое показание.

По Невскому бродило общество, и на улицу с чердаков дано было с 23-го по 26-е несколько выстрелов; четверо убитых (всех "жертв" за 8 дней похоронено 83).

На углу Литейной и Сергиевской, на фоне горящего Суда (после кражи из арсенала старых ружей) была толпа человек 500. На двух телегах ‒ доски, и на них что-то кричали ораторы.

Взвод преображенцев был уведен с поста в казармы.

Лишь 28-го было серьезное скопление на Знаменской площади. В толпе одиночные солдаты четыре дня ведут себя чинно. Стрельба в воздух только в Литейной части.

Под командой генералов Хабалова и Балка ‒ до двух тысяч солдат, четыре дня топчутся с Гороховой в Адмиралтейство и назад. Разъезды там, где нет толпы (Забалканский, Набережная и площадь).

Лишь одна казачья сотня была послана 25-го, 26-го и 27-го разогнать толпу в 500 человек на углу Литейного и Сергиевской, но идя по Невскому, не доходя до Литейного ‒ сотня оба раза карьером поворачивает по Троицкому назад, через Забалканский на Гороховую.

Ни один из министров и генералов на улицы не выезжал.

На второй день выхода солдат из казарм войска генералов Хабалова и Балка, не сделав ни одной попытки очистить Невский от толпы (23-го, 24-го и 27-го февраля), ‒ мирно расходятся куда хотят. Весь генералитет сидит в градоначальстве, повязывается бантами и расходится, куда попало.

До 27-го рабочие скапливаются на острове, но в центре идут туго, а с 28-го стягиваются к Думе.

Вот что было первые четыре дня в Петербурге.

Никакой революции не было. Незначительные толпы были в районах: Невский, Литейный, Знаменская площадь.

Ни одной попытки разогнать эти толпы сделано не было.

Революция началась только в стенах Думы. От Думы зависит все остановить.

Туда скапливался не народ, а сброд, общество, интеллигенция, рабочие и солдаты.

Там произносится слово революция, не кем иным, как членами Думы, и слова эти разносятся всей, без исключения, печатью по России, которая несмотря на это, вплоть до 10 марта (Московское движение) невозмутима.

Эта справка приводится мною для следующего: когда в Петербурге (22 ‒ 28-е) не было и подобия революции, и вся страна была совершенно спокойна ‒ и пресловутые массы были численно ничтожны и мирны, Дума через Родзянко сообщала Государю в Ставку и всем командующим, что революция в полном разгаре.

Опровергнуть Государю этого подлога и новой лжи никто из бюрократии и военных чинов не посмел.

Обмана, подлога и преступления, равного этой буффонаде, история не знает...

От событий тех дней веет чем-то гнусным и мещанским.

Никто ничего не смеет. Все как ошалелое чего-то ждет, и по всей стране несется лживый голос председателя Думы и печати: "Революция!"

Она наступит, когда народ станет бесноватым, одержимым и начнет от этого клича пропадать...

Ленин ‒ на балконе Кшесинской ‒ сильнее всей Думы.

Ленин ‒ революция, он ‒ каторжник по призванию, наемник, шпион, насильник, наглец, но знает, чего хочет, глумясь над Россией, народом... миром.

А в дни 22 ‒ 28-го[февраля] идет подленький обман, беспричинный слом истории, под призыв Думы ‒ «спасения России и победы».

На Государя лгали все. Теперь Ему лгут все... общество, бюрократия, высшая власть, Дума, командующие...

Распад страны, начатый в 1904 году обществом и бюрократией, довершен.

Была ли попытка все это остановить? ‒ Не было никакой. Гражданская и военная бюрократия ‒ сразу и вся струсила и сдалась, не пробуя защитить ни России, ни Государя, ни строя, ни армии, ни самих себя...

Где же былое окружение Государей?.. Где Меньшиков, Шереметьев, Волынский, Бецкий, Потемкин, Румянцев, Ростопчин, Суворов, Кутузов, Киселев?..

Сколько славных имен! Сколько сильных людей! Где люди высокого уровня общества и бюрократии эпох Государей Николая I и Александра II?

Где Сусанин, Минин?

Ни вокруг Государя, ни в Петербурге ‒ нет людей. Все растворилось или в интеллигенции, или в снобизме, или в разгуле кутящего и спекулирующего тыла...

Останутся кн. Долгорукий, Татищев, Боткин... эти не оставят Царя... И позже не будет Кобленца... и пока не слышно о Минине...

Революции не было. Она начнется с часа отречения Государя[77]»[78].

Без комментариев.

 

Они готовили Февраль

 

Для полноты картины следует еще раз сказать о тех «жертвах прогресса», кто полвека - по меньшей мере - готовили Февраль, хотя непосредственно в нем роли и не играли. Обратимся вновь к «Великой фальшивке Февраля». Следует учесть, что здесь Солоневич употребляет слово «революция», как обобщающее для всего случившегося в 1917 году.

«Когда мы ищем виновника революции, мы должны по мере возможности четко разграничить два вопроса.

Первый: кто делал революцию?

Второй: кто сделал революцию?

Делала революцию вся второсортная русская интеллигенция последних ста лет.

Именно второсортная.

Ни Ф. Достоевский, ни Д. Менделеев, ни И. Павлов, никто из русских людей первого сорта - при всем их критическом отношении к отдельным частям русской жизни - революции не хотели и революции не делали.

Революцию делали писатели второго сорта - вроде Горького, историки третьего сорта - вроде Милюкова, адвокаты четвертого сорта - вроде А. Керенского.

Делала революцию почти безымянная масса русской гуманитарной профессуры, которая с сотен университетских и прочих кафедр вдалбливала русскому сознанию мысль о том, что с научной точки зрения революция неизбежна, революция желательна, революция спасительна.

Подпольная деятельность революционных партий опиралась на этот массив почти безымянных профессоров. Жаль, что на Красной Площади, рядом с мавзолеем Ильича не стоит памятник "неизвестному профессору".

Без массовой поддержки этой профессуры - революция не имела бы никакой общественной опоры»[79].

А вот кто сделал?

«Без поддержки придворных кругов она не имела бы никаких шансов.

На поддержку придворных и военных кругов наша революция не рассчитывала никак, - и вот почему Февраль свалился ей как манна небесная в пустыне.

 

26 февраля 1917 года: революция в России невозможна

 

М. Палеолог ... подытоживает:

"В 1917 году русские социалисты испытали такую же неожиданность, как французские республиканцы в 1848 году.

На докладе в Париже 12 марта 1920 года А. Керенский сказал, что его политические друзья собрались у него 10 марта (26 февраля) 1917 года и единогласно решили, что революция в России невозможна.

Через два дня после этого царизм был свергнут".

Об этом же собрании сообщает и С. Ольденбург ..., - хотя и в несколько иной редакции:

"Собравшиеся на квартире Керенского представители крайних левых групп приходили к заключению, что «правительство победило».

...Но в тот же день, - в день «победы правительства», 26-го - около четырех часов дня, произошло весьма серьезное событие:

4-я рота запасного батальона Павловского полка (в ней было 1 500 человек), столпившись на улице около своих казарм, неожиданно открыла беспорядочный огонь по войскам, разгонявшим толпу. (М. Палеолог подчеркивает, что агитация верхов шла именно в Павловском полку. - И.С.).

Были спешно вызваны несколько рот соседних полков...

Прибыл командир полка, а также полковой священник, чтобы урезонить солдат.

Те, отчасти под влиянием увещания, отчасти потому, что были окружены, ушли обратно в казармы и сдали оружие. 19 зачинщиков были арестованы и отведены в Петропавловскую крепость..."[80].

До этого - 25 февраля - Государь Император телеграфировал ген. Хабалову:

"Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны".

На эту телеграмму, утром 26 февраля Хабалов отвечал, что "в столице наблюдается успокоение".

"На другой день после отречения Государя М. Палеолог спросил Горького и Чхеидзе:

"Значит, эта революция была внезапной (sponiante)?

- Да, совершенно внезапной".

Эту внезапность сам А. Керенский в своей книге передает так:

"Вечером 26 февраля (то есть после провала восстания Павловского полка. - И.С.) у меня собралось информационное бюро социалистических партий.

Представитель большевиков Юренев категорически заявил, что нет и не будет никакой революции, что движение в войсках сходит на нет, что нужно готовиться к долгому периоду реакции"»[81].

 

Как один студент десять генерал-адъютантов запугал

 

Как видим, все силы, известные нам, даже из участвующих в заговоре, к вечеру 26 февраля признали, что финита ла комедиа.

И тут вдруг, как пишут источники, «в 7 час. утра [27 февраля] восстал запасной батальон Волынского полка. Унтер-офицер Кирпичников (сын профессора, студент, призванный в армию в 1915 г.) ночью собрал солдат и убедил их восстать протии "самодержавия"; когда на утро в казармы прибыл начальник учебной команды капитан [И.С.] Лашкевич, то солдаты отказались повиноваться, убили его и высыпали толпой на улицу»[82].

И, все пошло-поехало. На другой день в Кронштадте, подхватившие эстафету волынцев матросы убили адмирала Вирена.

Так что, получается теперь: Февралю 1917 года мы обязаны уже не «чухонским бабам Выборгской стороны», хлебный бунт которых был уже давно подавлен, а «сыну профессора»?

Интересно вот, юриста или историка?

Понятно, что как пишет «правая» эмигрантская, «белогвардейская», стоящая на страже доброго имени генеральского история, боевые генералы не в шутку испугались страшного студента - вдруг в Ставку ворвется и кусаться начнет. Недаром ему потом сам Корнилов орден Св. Георгия 4 ст. за № 423 492 вручал, впервые в русской истории замарав святую награду, и навсегда свои эполеты.

Но, вообще говоря, повод для награждения был. Жаль вот, Салтыкова-Щедрина не было. А то готовая сказка: «Как один студент десять генерал-адъютантов запугал».

Бессмертная вещь. Куда там «Фаусту» Гете!

И до сих пор про этот «революционный» бред тонны книг пишут.

Впрочем, другие источники подправляют, что Кирпичников был вовсе не студентом, и не сыном профессора, а вовсе даже «из крестьян». Возможно, анкета в каком-нибудь отделе кадров сохранилась.

 

   Первый из убийц русских офицеров Кирпичников Тимофей Иванович (март 1917)

 

Судя по фотографии этого красавца, с которого официально началась «русская революция», печатью интеллекта то, что именуется лицом, не обезображено. Хотя ведь и студенты разные были. Ко времени революции, напомним, дворян среди студентов было менее 10% ...

На случай «не студента», начало названия соответствующей сказки предлагаю на волю читателей - «в качестве самостоятельного упражнения», как любили говорить у нас на мехмате, но десять насмерть испуганных генерал-адъютантов остаются по любому.

Между прочим, «временные органы» даже в офицеры Кирпичникова произвели - в прапорщики. Поэтому, может и с большевиками что-то не поделил, на Дон сбежал. Но там конкретно не повезло, - нарвался на генерала Кутепова, верного офицера, пытавшегося еще 27 Февраля в Петрограде взять к ногтю кирпичниковых с присными. И георгиевский кавалер за № 423 492 был немедленно выведен в расход у ближайшей канавы.

Но было поздно, однако...

 

Кинжал Брута не мог предусмотреть даже Цезарь

 

Как видим, грозный призрак «народной революции», якобы происшедшей в Феврале 1917 года и вызвавшей, как следствие отречение, спровоцировавшего ее своим плохим правлением Царя, «ошибки правления» которого до сих пор тщательно муссирует историческая наука, что наша, что зарубежная, тает, как и полагается таять при свете любому призраку.

А вместо него проявляется то, что было на самом деле: предательское убийство - вначале бескровное, почти виртуальное, - Верховного Главнокомандующего и Государя, а также Его Наследников, осуществленное в форме гнусного сговора верхушкой генералитета, Госдумой и «олигархами». При попустительстве верхушки церковной.

Поистине: «Кинжал Брута не мог предусмотреть даже Цезарь»[83].

Цели думцев в их кадетской части мы знаем. Остальных, в общем, тоже. Небось не бином Ньютона.

«Олигархи» желали окончательно подмять под себя военную промышленность Империи, чтобы любой патрон стоил казне раз в сто дороже его себестоимости. Что касается генералов, то те, похоже, жаждали приписать себе лавры уже невооруженным глазом видимой победы. Церковная верхушка мечтала о свободе от Синода, получив которую она немедленно вновь сделает Русь Святой. К следующему понедельнику.

Но из всего сказанного следует однозначный вывод: раз вместо «революции» имеет место «цареубийство», то и поиск социальных, экономических и прочих причин этой не бывшей «революции» следует прекратить, как не имеющих отношение, к совершенному преступлению.

Оценку же личности и деяний Государя императора Николая II Александровича следует проводить «по факту». Именно, уяснить какой стала Российская Империи за двадцать два с половиной года Его правления, скажем на 22 февраля 1917 года - день отъезда Царя в Ставку. И каковы были бы ближайшие перспективы Империи, останься во главе ее Государь.

(Продолжение следует)

---

[1]Фабрицкий С.С. Из прошлого. Воспоминания Флигель-Адъютанта Государя Императора Николая II. - Берлин, 1926. С. 160.

[2]Галенин Б.Г. Потери Русской армии в Первую мировую войну. //Русский исторический сборник. Выпуск 6. - М., 2013. С. 126-172. /Galenin B.G. The Loss of the Russian army in the First Great War.

[3] Галенин Б.Г. Царская школа. - М., 2014.

[4]Галенин Б.Г. «Стоход - река, унесшая в Лету Русскую Императорскую Гвардию». /Рерберг Ф.П. Исторические тайны великих побед и необъяснимых поражений; Галенин Б.Г. Онтология измены. - М., 2014. От Мукдена до Стохода. Комм. 10. С. 556-637. В электронном виде «Стоход» размещен на сайтах Русской народной линии, КГБ-Информ и литературно-исторического клуба РусичЪ.

[5] Галенин Б.Г. Цусима - знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Тт. I-II. - М.: Крафт+, 2009, 2010.

[6] Об уровне советской элиты см., например, в «Царской школе».

[7] Солоневич И.Л. Великая фальшивка Февраля. //Россия и революция. - М.: Фонд ИВ, 2007. С. 334. В дальнейшем изложении будем опираться в том числе и на данное Солоневичем определение революции.

[8] Подпоручик Викторин Михайлович Молчанов (1886-1975) - станет в Гражданскую войну последним командующим Белыми силами на Дальнем Востоке. Командир 3-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Молчанов до 1922 года возглавлял сопротивление большевистскому режиму в Приморье, командуя белыми повстанческими отрядами Приморской области. - Филимонов Б.В. Белая армия адмирала Колчака. - М., 1999. С. 113-117.

[9]Последняя Большая Охота капиталистической эпохи. - Интервью Андрея Фурсова, директора Центра русских исследований Московского гуманитарного университета, академика InternationalAcademy of Sciences (Международной академии наук, Инсбрук, Австрия). //Свободная пресса. 02.01.12. 11:02.

[10] Там же.

[11] Подробнее об этом см., напр. ВолодихинДм. Инопланетяне или Бог. Кто движет цивилизациями, по мнению Гумилева? К 100-летию Льва Гумилева. //Фома. №10 (114) октябрь 2012.

[12]Последняя Большая Охота капиталистической эпохи.

[13] Во время войны Россия оставалась единственной из воюющих стран, в которой к началу 1917 года не ощущалось недостатка продовольствия. Напротив, в стране скопились излишки сельскохозяйственных продуктов в связи с некоторым сокращением хлебного экспорта. - БСЭ. - М, 1949-1957. Т. 50. С. 135, 202. До Первой мировой войны Россия ежегодно вывозила на европейские рынки свыше 600 млн. пудов зерна.

[14] Раш Кавад. Время офицеров. Письма русскому офицеру. - М., 2007. С. 202.

[15]Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917-1922 гг. - М., 1992. (Перепечатка из: Вестник РХД, №128, Paris, 1979). С. 27-28; Данилов Н.А. Влияние великой мировой войны на экономическое положение России. - Лекции, читанные в Военно-Инженерной академии. - Пг., 1922. С. 43-47.

[16] Стороны в гражданской войне. С. 27; Влияние великой мировой войны на ... С. 43-44.

[17] Великая фальшивка Февраля. С. 325.

[18] Солоневич И.Л. Миф о Николае II. //Россия и революция. - М.: ФондИВ, 2007. С. 225.

[19] Там же. С. 227; Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 65. С. 270.

[20] Великая фальшивка Февраля. С. 362.

[21] Там же. С. 363.

[22] Там же. С. 366.

[23] Мультатули П.В. «Господь да благословит решение мое...». - М.: Форум, 2007. С. 280-284.

[24] Милая химера в адмиральской форме. Письма А.В. Тимиревой А.В. Колчаку. - СПб, 2002. С. 159.

[25] Так Керенский позже писал: «Вечером 26 февраля (то есть после провала восстания Павловского полка. - И.С.) у меня собралось информационное бюро социалистических партий. Представитель большевиков Юренев категорически заявил, что нет и не будет никакой революции, что движение в войсках сходит на нет, что нужно готовиться к долгому периоду реакции». //Великая фальшивка Февраля. С. 350. Далее мы вновь вернемся к этой теме.

[26] Прочитавшие, например, в РНЛ, «Стоход - река, унесшая в Лету Русскую Императорскую Гвардию» знают об этом вполне наглядно.

[27] Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. - М.: ТЕРРА, 1992. С. 620. Цитируемое издание аутентично зарубежным.

[28] И уж точно хватило бы 2-го «Кутеповского» батальона Лейб-Гвардии Преображенского полка, взявшего в штыки германскую дивизию!

[29] Великая фальшивка Февраля. С. 369.

[30] Царствование Императора Николая II. С. 630; Стоход ‒ река, унесшая в Лету Русскую Императорскую Гвардию.

[31] Кутепов А.П. Первые дни революции в Петрограде. /Генерал А.П. Кутепов: Воспоминания. Мемуары. - Минск: Харвест, 2004. С. 160.

[32] Стоход ‒ река, унесшая в Лету Русскую Императорскую Гвардию.

[33] Жевахов Н.Д. Причины гибели России. 14/27 мая 1928. /Игумен Серафим (Кузнецов). Православный Царь-Мученик. /Составитель С.В. Фомин.- М.: Паломникъ, 1997. С. 743-746; Газета «Град Китеж», 1993; сайт Москва - Третий Рим. //http://3rm.info /Публикация А.Н. Стрижева.

[34] Жевахов Н.Д. Воспоминания. Том 1. - М.: Родник, 1993. С. 288-289.

[35] Карамышев Сергей, иерей. Церковно-государственные отношения в России на современном этапе. Часть третья. РНЛ. Русское собрание. 06.05.2014.

[36] Там же. Т. 2. С. 191; «Последнее заседание Св. Синода [4 марта] произвело на всех иерархов глубокое впечатление. Церемония вынесения царского кресла из зала заседаний Св. Синода прошла при молчании всех иерархов. Когда докладчик [обер-прокурор] после слов обер-прокурора о том, что впредь не должно существовать цезарепапизма в Св. Синоде, взял кресло и сдвинул его с своего места, ему помог первенствующий член Св. Синода митрополит Владимир [Богоявленский]». //Биржевые ведомости. 2-е изд. - Пг. 1917. № 55, 7 марта. С. 4.

[37] Во всяком случае, по послужному списку. /Граф Келлер. - М.: НП «Посев», 2007, с. 809.

[38] В данном случае речь идет о высших командирах - генералах, за которыми стояли крупные воинские соединения. Просто верных генералов было, все-таки, больше. В том числе, православных. Так, в книге игумена Серафима (Кузнецова) «Православный Царь-Мученик» говорится, что верность Государю в эти страшные дни гибели России выказали, в частности, адмиралы К.Д. Нилов и А.И. Русин, генерал-лейтенант А.Д. Нечволодов, и генерал-майор В.Н. Воейков. За верность Государю в первые же дни "бескровной Февральской" жизнью заплатили адмиралы Р.Н. Вирен и А.Г. Бутаков. Так что верные генералы были, как были верные епископы. Но не они определяли развитие событий в Феврале 1917 года.

[39] Царю Небесному и земному верный. Митрополит Макарий Московский, Апостол Алтайский (Парвицкий-«Невский»). /Сост. Т. Гроян. - М. Паломник, 1996. С. XXXIII; Гибель Царской Семьи. Материалы следствия об убийстве Царской Семьи (Август 1918-февраль 1920). /Сост. Н. Росс. - Франкфурт-на-Майне: Посев, 1987. С. 245.

[40] Письма Блаженнейшего митрополита Антония (Храповицкого). - Джорданвилль, 1988. С. 57.

[41]MarkowA. Rasputinunddieurnihn. - Konigsberg. 1928-1932. S. 24.

[42] Там же. S. 35.

[43] Митрополит Нестор (Анисимов). Моя Камчатка. Записки миссионера. - Св.-Троицк. Сергиева Лавра, 1995. С. 14-15.

[44] Православный Царь-Мученик. С. 709-710.

[45]Пастырь и паства. Харьков, 1917. № 10. Часть неофициальная. С. 280-281.

[46] Как видим, мысль о том, что Государь все равно остался Помазанником Божиим почтенному пастырю в голову не приходит.

[47]ГАРФ, ф. 1778, оп. 1, д. 95, л. 18.

[48] См. подр.: Фомин С. Царь в Саккосе. К восстановлению Симфонии в России. /Русская линия.

[49] Там же.

[50] Асмус В., прот. Вступительное слово. /Бабкин М.А. Священство и Царство (Россия, начало XX в. - 1918). - М., 2011. С. 12-13.

[51] Там же. С. 13.

[52]Здесь и далее выделено самим архиепископом Андроником.

[53] В этом месте в экземпляре «Призыва» поставлена неизвестной рукой звездочка, а к ней дана сноска: Явная пропаганда и подстрекательство против Нового Правительства.

[54]РГИА. Ф. 797. Оп. 86. 1917. III отдел. V стол. Д. 12. Л. 89а.об. Типографская печать.

[55] ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 96. Л. 3-7о6. Машинопись. Подлинник; 2-й экземпляр.

[56] РГИА. Ф. 797. Оп. 86. 1917. III отдел. V стол. Д. 12. Л. 80-80об. Машинопись. Подлинник; ГАРФ. Ф. 550. Оп. 1. Д. 232. Л. 158-159. Машинопись.

[57] Валтасар - последний вавилонский царь, имя которого упоминается в библейском рассказе о падении Вавилона По преданию, отразившемуся и в Библии и у греческих авторов (Геродота, Ксенофонта), в ночь взятия Вавилона персами устроил пир («валтасаров пир»), на котором пили вино из сосудов, захваченных Навуходоносором в иерусалимском Храме.Во время пира возникшая из ниоткуда рука начертала на стене слова: «мене, мене, текел, упарсин» [мене, мене, ткел у-фарсин (КСЭ. Т. 1, кол. 603)]. Вавилонские мудрецы не сумели их прочесть и истолковать. Только призванный по совету царицы пророк Даниил смог прочесть и объяснить их. Слова были начертаны по-арамейски.

«И вот значение этих слов: мене - исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел - ты взвешен на весах и найден очень легким; упарсин - разделено царство твое и отдано мидянам и персам». (Дан. 5:25-27).

[58] Имеется в виду новый состав Св. Синода, назначенный Временным правительством.

[59] Данное письмо обнаружить не удалось.

[60] 8 марта 1917 года шесть архиепископов членов Св. Синода, среди них будущие патриархи Тихон и Сергий сделали Заявление Св. Синоду, что отказываются быть присутствующими в Синоде, в связи с неканоничными и незаконномерными действиями обер-прокурора В.Н. Львова. 9-13 марта вышло Постановление Св. Синода в связи с заявлением шести архиепископов. Суть Постановления сводилась к тому, что признавая правоту высказанного шестью владыками, Синод считает невозможным оставить в столь сложное время Церковь без руководства. 14 апреля 1917 года все члены Синода были уволены министром-председателем князем Г.Е. Львовым и обер-прокурором Синода В.Н. Львовым; оставлен был только митрополит Сергий (Страгородский). Новые члены Синода были назначены временной властью.

[61] То есть члены Св. Синода весенней сессии 1917 г.

[62] Так в тексте.

[63] При учреждении в 1721 году Св. синода (тогда - Духовной коллегии) императором Петром I было испрошено на проведение этой церковной реформы благословение восточных патриархов. 23 сентября 1723 г. оно было получено со стороны Константинопольского и Антиохийского патриархов (Александрийская кафедра в тот период была вакантна, а Иерусалимский патриарх болен) (см. подробнее: Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. - СПб.:Библиополис. 2004. Т. II. С. 374-377).

[64] Имеется в виду обер-прокурор Святейшего Синода при Временном правительстве В.Н. Львов.

[65] Дан. 5:25-27.

[66] Имеется в виду епископ Андрей (князь Ухтомский Александр Алексеевич; 1872-1937). Епископ с 1907 г. С 1913 года епископ Уфимский и Мензелинский. 1925 - перешел в старообрядчество (запрещен в священнослужении митрополитом Петром (Полянским). Арестован в октябре 1928 года, заключен на 3 года в Ярославскую тюрьму, по освобождении жил в Москве. Арестован в феврале 1932 года. Расстрелян в Ярославской тюрьме.

[67] Священномученик Андроник (Никольский). Житие. //«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Июнь». - Тверь. 2008. С. 73-175; Россия воскреснет. Ее тело - наша государственность. Памяти Новомученика Андроника Пермского. //Монархист-Дайджест. Автор: Спиридонов Сергей.

[68]Житие священномученика митрополита Серафима (Чичагова). - СПб.:Сатисъ, 1997; Краснов-Левитин А. Э. Лихие годы 1925-1941. Воспоминания. - Париж, 1977, л. 108.

[69]Фомин С.В. Страж Дома Господня. Патриарх Московский и Всея Руси Сергий (Страгородский). - М.: Правило веры, 2003. С. 174, 252, 363.

[70] Великая фальшивка Февраля. С. 363.

[71] Там же. С. 364.

[72] Великая фальшивка Февраля. С. 326.

[73] Точнее после опубликования мнимого Манифеста. - БГ.

[74] Там же. С. 327-328.

[75] Галенин Б.Г. Царская школа. - М., 2014.

[76] Подробнее биографию Н.А. Павлова см., напр. в кн.: Черная сотня. Историческая энциклопедия 1900-1917. Отв. редактор О.А. Платонов. М., Крафт+, Институт русской цивилизации, 2008.

[77] Вернее, ‒ с часа сообщения в СМИ о так называемом отречении. - БГ. См. также прим. 66.

[78] Павлов Н.А. Его Величество Государь Николай II. //Павлов Н.А. Его Величество Государь Николай II; Попов А.В. Патриарх Тихон о Царской власти. - СПб., 2014. С. 114-117.

[79] Великая фальшивка Февраля. С. 349.

[80] Царствование Императора Николая II. С. 622.

[81] Там же. С. 349-350.

[82] Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. С. 623.

[83] Солоневич И.Л. Еще о Феврале. //Россия и революция. С. 380.