Ко дню памяти (7 ноября /25 октября) великого русского патриота, неутомимого собирателя народного творчества, мыслителя, источниковеда, архивиста, историка, этнографа, знатока иностранных языков, переводчика, критика, одного из основоположников «классического славянофильства», Петра Васильевича Киреевского (1808-1856) мы переиздаем фрагменты из сборника «Калеки перехожие» (Вып. 4) замечательного продолжателя его дела - собирателя, хранителя, исследователя русского народного песнотворчества Петра Алексеевича Безсонова (См. подробнее о нем: «...Откуда возьмем, если бросим и загубим взятое?»)
Публикацию специально для Русской Народной Линии (по первому изданию: Безсонов П. Калеки перехожие. Сборник стихов и исследование. [Ч. 1-2]. Вып. 1-6. - М, 1861-1864. [Ч. 2]. Вып. 4. - Тип. Бахметева, 1863. - XIVIII, 252 с.) (в сокращении) подготовил профессор А. Д. Каплин.
Орфография приближена к современной.
Деление на части и название - составителя.
+ + +
Калеки перехожие
<...>
В конце Третьего выпуска мы поместили уже несколько стихов письменных и книжных, отличивши их от устных и чисто-народных, а вместе и Старших, именем Младших: господствующее в народе; название им, перешедшее впрочем из слоя образованного, Псáльмы и Канты. Настоящий Четвертый Выпуск содержит их гораздо более, даже на половину: а потому нам время высказать об них несколько объяснительных замечаний. Не думайте, чтобы мы выписывали эти стихи из книг: исключение за весьма немногими, помещенными для сравнения, или для того, что в них яснее черты происхождения. Напротив, как можно видеть из указаний, напечатанных нами внизу подобных стихов, почти все они из рукописей, вращавшихся или доселе вращающихся в обширном употреблении; притом мы печатаем из них только те, которые пелись, поются или сохранились нам на итальянских нотах и даже древних крюках. Откуда же эти явления, на первый взгляд совершенно нам чуждые, особенно по своему складу и языку?
Русская родина этих Младших стихов, этих псальм и кант, на Юго-Западе, в Малой и Белой Руси: но и там не без влияния более отдаленного.
Несомненные свидетельства убеждают нас, что индо-европейские народы, начиная со старших братьев своих, на пример индийцев и греков, имели еще в язычестве свои религиозные песнопения, подобные позднейшим христианским стихам. Особенно в сем отношении счастливы были те, которые, как например славяне и праотцы германского племени, жили долгое время вблизи и в общении с античною Грецией: связь творчества народного с богатым творчеством греческим не оставалась для них без плодотворных последствий; потому даже позднейшие, христианские былины Германии, на сколько в них есть творчества народного, носят на себе несомненный отпечаток воззрений, близко сходных с греческим язычеством; потому у нас, например, в стихе о Голубиной книге, не только вся основа древнейшая языческая, но и черты представлений, и творческий склад близко тождественны с древнейшими религиозными песнопениями греков.
Еще к большему счастью, на тех же местах жительства, от Черного моря и Дуная до нижней Фракии и Македонии, застигло эти племена христианство, проникшее в Грецию и развившееся в ней с таким же великолепным творчеством, как великолепно было её творчество в пору языческую. Пусть старания Греции, обратить этих соседей своих к христианству долго оставались безплодными; пусть некоторые племена, на пример германские за исключением ветви готской, ушли со старых поселищ, не унеся с собою полноты новой веры и связанного с нею творчества: влияние христианства в форме греческой невольно достигало их и сопровождало даже на новые места жительства, - первые христианские поэмы, былины духовные, стихи, во всех чисто-народных и истинно-творческих чертах своих, проникнуты влиянием вероисповедания греческого.
Тем более должны были понести на себе это влияние славяне, долее других племен остававшееся и до конца Византии оставшиеся соседями греков (мы не считаем здесь кельтов-волохов, как пришельцев и соседей временных, ни дикого их отродия - арнаутов или албанцев). Даже тогда, когда значительнейшие массы славянского племени, особенно с IV-го века пред P. X., двинулись с Дуная в Карпаты, а оттуда далее на Север и Запад, с греками постоянно оставались в соседстве их задние полчища, превратившиеся после в полчища передовые, когда в первых веках по P. X. движение переселений устремилось обратно на Юг и через Дунай пошли сотни тысяч славян, занявших более половины Византийской империи. Долго, до IX века, не принятое ими формально и политически, греческое вероисповедание или, короче, Православие, постоянно и изстари проникало разными путями в слои грозного и непокорного, слагавшегося народа славянского, действуя на глубины его духа, постепенно претворяя его народное языческое творчество в творчество христианское.
Христианские начала торжествовали здесь гораздо прежде, чем открыто и явно принята была вся внешняя полнота нового вероисповедания: правда, здесь было еще много элементов языческих, но именно в их-то борьбе и взаимодействии с началами Православными состоял весь ход развития славянских племен, соседивших, враждовавших, и, в то же время, заодно живших с византийцами. Чрез них же, полуязычников и полухристиан, славян, позднее обозначившихся именем болгар и сербов, связывались и роднились с греками другие, ушедшие и отдалившиеся ветви славянского племени, между ними наша Русь: и к ней проникало влияние христианской Греции задолго до крещения Ольги и Владимира. В эту пору, до X и даже до IX века, долгим её течением, прежнее религиозное творчество славян, прежнее - языческое, мало по малу претворялось и претворилось в христианское.
Древнейшие наши стихи, как на пример о той же Голубиной книге или Егорие, носят на себе следы всех сих постепенных переходов, от отдаленной поры языческого творчества, облекавшейся в туман и таинственность, до торжества самых светлых православных образов: на эту внутреннюю историю нашего творчества, в былинах и особенно стихах, по всем ступеням переходов, мы указывали не раз в своих «Заметках», особенно ко II-му тому Песен, собранных П. Н. Рыбниковым.
Окончательное торжество Православия, вместе с открытым принятием его, как решительного вероисповедания, в лоне сложившегося народа и государства, с IX и X века, выразилось и в стихах народных торжеством светлых христианских воззрений и творческих образов. Эти воззрения, эти образы, в глубочайшей христианской основе своей, сменившей языческую, везде носят влияние древней Греции и первых времен Византии: народность славянская, со всеми своими средствами воспринятия, является здесь вместилищем, готовым и выработанным сосудом; полнота же цельного творчества заслуживает имя греко-славянской, в частности греко-русской.
Памятником того осталось самое имя народного стиха, несомненно вынесенное из связи с Грецией, слово древнегреческое. Посмотрите хотя на стихи Евангельские, печатаемые в нашем 4-м и 5-м выпуске: стих о Милосливой Жене Милосердой восходит к древнейшим христианским преданиям, усвоенным и развитым на почве греческого Православия; таковы же Хождения Святой Девы; таковы же все образы в стихах о Страшном Суде.
Другие народные великорусские стихи, позднейшего склада, протканы в творчестве именно теми цветами творчества, которые усвоены Православием в Богослужебных книгах, в церковных песнопениях, обязанных гению Греции. В таком виде дошли до нас Стихи, то есть лучшие из них, то есть чисто-народные, сперва болгарские и сербские, потом в особенности великорусские, те, кои мы называем Старшими.
Все они православные, все принадлежат греко-славянскому или греко-русскому вероисповеданию, как православны и сами народы, их сохраняющие, сами творцы и носители, их певшие и поющие. И здесь новая сторона дела. Если превосходство их творчества так неразрывно связано с Православием, то мы можем заключить, что Православие же главной причиной их превосходства: довольно того явления, что стихи во всей чистоте своего творчества и во всей красоте его сохранились лишь у православных.
В самом деле, Греческая древняя церковь никогда не препятствовала развитию творчества народного: Православием своим она лишь питала его, претворяла в светлость христианских образов и вела далее. Так поступала древняя Греция, покоряя Православием народы, и так же поступало Православие, принимаясь на почве их духа и переходя в их вероисповедание. Вот тайна того явления, отчего творчество Стихов наших никогда не перерывалось и почему они несут, в себе всю историю постепенного развития, по всем векам, от древнейших до IX и Х-го, оттуда до наших дней, от язычества до чисто-христианских образов, до современных православных воззрений, от эпохи слагавшегося языка до выражений нашего времени.
Потому-то стихи наши, во всем объеме их среди Православия, суть величайшее сокровище нашего творчества народного, наша истинная и праведная народная гордость: в такой чистоте и полноте их не имеют уже другие народы Европы, как не имеют они таких былин, таких полных, прекрасных и живучих, распеваемых доселе народом, болгарами, сербами и особенно великоруссами.
Причина явлений та же: свобода многовековой жизни народного творчества, в лоне народа православного, не знающая в христианстве препятствий, знающего в христианстве лишь питание постепенному развитию. Если чисто-народные песни, без творчества искусственного и художественного, вылившиеся из единого творящего народного духа и прошедшие чрез деятельность безвестных народных творцов, поются ныне в Европе всего более славянами: то былины и стихи, во всей чистоте народного склада, поются ныне единственно у славян, лучшие же у православных.
Но былевое творчество вообще, в геройских или в богатырских, потом в исторических былинах, имело свое богатое развитие и у других народов Европы, оставшись теперь для них памятником отдаленной старины, в книгах и изданиях: а стихов, в том виде как у нас, там даже почти не было и не могло быть.
(Продолжение следует)
