Какая разница между чудом и случаем, между молитвенной просьбой нужной и ненужной? Есть ли надежда нам, невежественным грешникам, попасть не в ад, а в рай? Как мы веруем или просто верим себе в том, что мы веруем? Об этом и есть размышления в данном рассказе.
Седая Ирина молилась сидя в постели, благо святые образа были повсюду. Она была одна в большой трёхкомнатной квартире. Ирина была старая, очень старая и очень больная. На вопросы о своём возрасте она не отвечала точно, а вроде того: так долго не живут; или: за 70-т. Ирина и сама боялась говорить о своих годах. Жила она в одиночестве давно, но в одиночестве только в квартире, в которой она в действительности и не жила, а только ночевала. Ирина была человеком деятельным настолько, что и любой молодой позавидовал бы. Она работала детским врачом в поликлинике уже около 50-ти лет, причём на одном месте почти всю свою жизнь - завидное постоянство. На своём участке Ирина вырастила, вылечивая, уже три поколения семей. А потому и понятно, что знали её в районе почти все жители постоянные, да и не только. Как и Ирина их. С ними отношения были почти семейные по той причине, что врач она была православный, т.е. лечила не только тело, думая о телесном, но и о душе больного ребёночка думала. Как? Да очень просто. Ну вот, например, детёночку всего-то несколько дней, а он уже болен. В начале её работы такое было редкостью, а ныне наоборот - редкость новорожденный здоровый. Как-то Ирина встретила главврача их местного роддома и, как своей подопечной в прошлом, сказала ей запросто:
- Наташка! Ты что это новорождённых через три дня выгоняешь?, а они больные у тебя! Ну как мне их лечить без больничного обследования?
- Тётя Ира! А куда мне их деть-то?? Мест-то нет, а бабы всё рожают. Сколько их понаехало-то ныне, они и рожают одного за другим, по вековой привычке. Мы их даже кладём в купальные ванночки - не во что больше.
Ирина всё это знала и была согласна с ней - ну что тут поделаешь? А младенчик ни что не скажет ей: где и как болит у него. Поэтому Ирина прежде, чем взять его в руки молилась, чтоб Господь просветил. А потом, после ребёночка, «лечила» родителей и дедов их. Мол, крещёный ли младенчик, а вы-то сами, а когда исповедовались и причащались? И прочее. Известно, дети до семи лет болеют по грехам родителей. Жестоко? А как ещё нас, окаянных, остановить от самогубства? В большинстве случаев все близкие ребёночка послушно делали то, чему их учила Ирина и в ближайшее же воскресение ехали с ней в святую обитель на позднюю литургию - причащаться. Даже если папы и дедушки не хотели, но везли своих женщин непременно.
Общее признание Ирины как врача было действительно беспредельным - и во времени (поколения) и в пространстве. Бабушки звонили ей со всех концов Света, чтобы спросить как вылечить своих заболевших внучат. Ирина послушно выслушивала их и говорила им, что не знает тех местных лекарств и не может сказать точно, не видя самого больного ребёнка. Но всё-таки советовала сделать испытанные простейшие средства, от которых плохо не будет никогда.
Работой Ирина жила. Каждый день она вела приём и ходила по вызовам. Ходила... Передвигалась, что будет точнее. Ирина была роста небольшого, с возрастной полнотой, с болезнью ног, которую называют слоновьей, как говорили в старину. Ноги у неё были толстые, одинаково толстые по всей высоте своей. И тяжёлые. Поэтому Ирина ходила медленно и с большим трудом. А если учесть все непременные ныне старческие болезни, то кого именно надо было лечить догадаться нетрудно. Но она ходила по огромному числу вызовов, а если в многоэтажке ломался лифт... Короче, работа - подвиг. Врачей на участке уже не было почти, после четверти века преобразований «ради народа». Матери ждали Ирину как чудо, а потому и встречали её хорошо, мол, слава Богу, дошла и до них. После осмотра ребёночка её могли и покормить, и поговорить с ней, пока она с силами собирается на следующий вызов.
Зачем Ирина работала будучи на пенсии и имея хороших и заботливых сына и внука? Ну а как без работы-то??? Так и помереть недолго. Да и старые православные батюшки говорили ей: работай. Действительно, движение - жизнь.
А работала Ирина не только по ремеслу своему, но и духовно и неизвестно где именно больше или тяжелее. Уверовала она с молодости, после развода, и тогда же начались её богомолья по святым обителям и местам. Понятно, что в советское время таких как она было не так уж и много. Ирина была человеком общительным, начитанным и честолюбивым. Правда честолюбивой не в желании лёгких и денежных мест, а в желании много знать. Хотя духовные знания больше нужны для жизни, чем для честолюбия, да вот только одно с другим связано нередко.
«Ищи и обрящешь». Но ведь надо знать что именно искать. В поиске духовного Ирину направили давно: с детства. Это история особая и очень нужная в понимании всего рассказа. Дело в том, что оба рода Ирины были избранные. Избранные у Христа - мученические. Деды с бабками Ирины были среди миллионов тогдашних мучеников за Веру в России. Тех, кто был по отцу, сослали на Соловки, а тех, кто по матери, в Казахстан. За что? Ныне может быть оно или дико, или маловероятно, или малознаемо, но именно за Православие. Когда богоборцы пришли к власти, то они стали уничтожать то, чего боялись больше всего: Православия и цвета народа. А как слабому уничтожить сильного? Подлостью и коварством, жестокостью и клеветой. Так и было. Ирина родилась в Казахстане, где дед с бабкой уже умерли. А поначалу деда посадили в тюрьму за якобы имеющийся у него царский золотой - монета была такая. Тюрьма была вроде сельского загона для скота, даже без крыши. Терпели непереносимые ночью холод, а днём зной, особенно при голоде и без вещей. Бабушка умерла прямо на куче продуктовых отходов, в которых собирала картофельные обрезки для семьи. Ирина же родилась всего-то 900-грамовой, но выжила, чудом каким-то в тех условиях. Так вот об её пастырях, которые направили по пути духовному. Они были или сосланные уже или несосланные ещё, а тем самым - подвижники духа. Это к слову о тех самых «советских КГБ-шных батюшках». Ныне эти батюшки прославлены дважды: пятой колонной как предатели-КГБ-шники; и Матерью-Церковью, которую спасали и спасли. Они причислены к лику святых или почитаются как духоносные старцы. Вот у этих светочах духа во тьме мiрской и училась Ирина. Повезло. А можно так сказать?, учитывая страшнейшие условия жизни. Жизни чего: тела или духа? Мы и ныне выбираем между двух огней: между телом и духом, не умея примирить их. Выбираем порой настолько неосознанно, что и ошибки делаем ключевые.
Так вот в молодости Ирина образовывала себя постепенно. В советское время духовные знания собирались по крупицам, чаще от одного к другому и тем самым вопрос общения был крайне важен. Понятно, что человек чем больше знающий, тем он и более ценен для общения. А кто мог знать много тогда, когда даже книга Нового Завета была под строжайшим запретом?, даже в храме. Священники не имели права распространять свои знания и привлекать к себе в храм молодёжь, а наказание - тюрьма. Да разве ж нас можно остановить?, если мы посчитаем нужным не останавливаться... Со временем круг церковных знакомых Ирины не только расширялся всё более и более, но и поднимался их уровень, в чём значение имела и её благотворительность. Да и как иначе? Известные священнослужители или сидели в тюрьме, или были под запретом светской власти, или нищенствовали в отдалённых от столицы сельских храмах. А у Ирины были не только деньги, но и продукты, что намного важнее. Второй муж Ирины работал в обкоме и был начальником отдела культуры, что давало ему богатый паёк и многочисленные льготы. Из него, а порой и полностью его, Ирина посылала колбасу и консервы бедным, но не по духу, а в мiру, священникам. Они ей помогали вечным, а она им - вещным. Ныне это может показаться смешным... А тогда было не до смеха, если в недостатке было всё и вопрос был только в том какого размера этот недостаток для того или иного сословия или общественного слоя людей, или места их проживания. Например, ко времени краха советской власти в глубинке не было почти ничего из житейского, особенно качественного. Как будто вся Россия жила только в столицах и в крупнейших городах, а состояла только из чиновников высшего ранга - они все и питались прилично.
Ирина делала хорошего людям много, но и отдачи ждала. Правда, не деньгами. Особенно от чернецов. Какую? Общение, что так или иначе, прямо или косвенно, но причисляло бы её к кругу избранных, т.е. тех, кто был вне общества мiрского - простого. И чем выше иерарх, тем приятнее было на душе её, когда Ирина сидела с ним за одним столом или просто беседовала. Также, как и общение с людьми избранными в мiру. Например, с такими, как Солженицын. Да и общения-то, как такового не было: привели её с собой к нему, а она и сидела в уголке молча - умных людей слушала. Кто привёл? Да вот как раз один из тех монахов, кому она помогала деньгами и продуктами после его отсидки за Веру в советских лагерях. Правда, она понимала, что читать Солженицына очень тяжело. Так ведь говорят-то про него сколько, что он умный!
В Москве же Ирина была частенько - всезнающая столица притягивала не только её. Всё это были игры советской интеллигенции, плотью и кровью которой она и была. Но не той интеллигенции, что родилась в сталинское время в толще народной, а той, что с начала 19-го века игралась в просвещённость и избранность, особенно по сравнению с простонародьем, которое от образования было отрезано не только законом Российской империи, но и условиями жизни своего сословия. Суетность ума и духа - беда советского времени, в котором мирно сосуществовали два рода интеллигенции: научной и рабочей да умствующей по примеру разрушившей Россию в 19-м веке. Он всегда всё «лучше знают», против власти, против всего русского, а живут в выдуманном ими мiре знаний - тайных для непосвящённых. А уж в советское-то время тайного было больше, чем явного! Особенно в лихорадочно-суетливом воображении «борцов». Их честолюбие питалось этой «избранностью». Вот именно к этому роду интеллигенции и принадлежала Ирина по духу своему. Да и муж её был подобен ей. Это тот, что заведовал культурой в их крае? С партбилетом-то? Да запросто! Раздвоение сознания «всезнающей» интеллигенции и разрушило Россию в последний Переворот конца 20-го века. Из этой спесивой интеллигенции пришли завлабы в прорабы Перестройки.
Казалось бы, по меньшей мере противоречиво, что ответственный за культуру крупный краевой деятель мало того, что имел жену верующую, которая того не скрывает, но и делился со священниками, нередко очень известными, да и (о ужас!) порой принимал их у себя дома. Член партии, работник культуры, да не мог окультурить, т.е. просветить свою жену! А он просто-напросто её любил. И потому с лёгкой душой отпускал свою неуёмную Ирину в частые личные поездки по святым обителям. Она катила на их Москвиче-412 туда, куда хотела и высокопоставленный чиновник не боялся её отпускать ни по какой причине. Чиста была его Ириша. Жалко только, что совместных детей у них не было - не уговорил. А она побаивалась плохой наследственности в его роду по боковой ветви. Да и за сына своего, мужу чужого.
Ирин сын был от брака первого. Замуж она вышла за русса, будучи сама еврейкой. Но это было время, когда в России уже почти у всех народов, особенно проживающих в пространстве именно России, ослабевало вековое стремление к «чистоте крови» - размывалось в советском сознании всё. Да и не мудрено. Во все времена и во всём мiре до века 20-го народы строго блюли правило сохранения своей породы. А ныне даже слово это не применяется в отношении людей. По-род-а включает в себя всё самое определяющее для спокойной жизни человека: наследственность духовную, мiровоззрения, телесную, обычаев и прочего. А когда это у двоих людей едино, то и слитность их во всём. Предки говорили: «Равные обычаи - равная любовь». Главное же, у детей нет противоречий «кровей», порой противоположных, что мучает всю жизнь.
Первый муж Ирины был хороший, в 26 лет защитил кандидатскую, преподавал в институте, был связан с оборонкой, но вот только выпивал частенько, со всеми вытекающими из этого печальными последствиями. Естественно, ссоры становились всё чаще. Ирина терпеть это безобразие не захотела и с присущей молодости безоглядностью брачные отношения порвала. Мол, он меня на водку променял, а ведь я его предупреждала! На эту пору она хоть и была воцерковлённой, но не задумывалась что такое нести крест свой самой, а не передавать его потомкам. Конечно же, каждой матери не хочется, чтобы для его ребёнка был пример плохой, особенно, если это его отец. Но так ведь это может в наследство перейти и не глядя на отца... Да-да, в наследство, но не в вещное, а в вечное, что страшно, т.е. в духовное. Мы не знаем как действует это духовное наследство, но как-то действует, для нас непостижимо совершенно. Ведь это нельзя потрогать, сдать на анализ, как кровь например. Можно только отработать грехи самому человеку или его потомкам, чтобы их избыть напрочь. Ну а если человек отказывается от своего креста, проявляя свою волю супротив Бога, т.к. даже Христос не отказался от Своего креста, то всё одно неизбежно получит второй, но ещё тяжелее. Христос говорил: «...и кто не несёт креста своего и идёт за Мною, не может быть Моим учеником». [Н.З. от Луки, гл. 14, стих 27] Ирина не знала этого? Или не понимала? А на эту пору кто это знал в ставшей богоборческой России? Только те, кому повезло очень: Господь открыл через предков или людей, или события, или ещё как-либо. Известно, «Пути Господни неисповедимы».
После развода Ирина жила со своим сыном Леонидом в коммунальной комнате, в работе и в бедности - на дворе были хрущёвские 60-е годы. Но, благодаря своей общительности, иногда и чрезмерной, в одной из компаний она познакомилась с молодым человеком, как говорили, подающим надежды. Молоденькая, стройненькая, улыбчивая и добрая Ирина ему понравилась, вот только несговорчивой она была какой-то. Как-то было такое: он - красивый и хорошо одетый, пришёл к ней в гости в её убогую комнатёнку в обычной многокомнатной коммунальной квартире. Оглянувшись вокруг, он предложил этой бедняжке переехать к нему в квартиру отдельную, а на каких основаниях - не обозначил. Ирина отказалась. Тогда он предложил ей денег и положил на стол, покрытый обычной дешёвой клеёнкой, большую пачку их. Ирина отказалась. В следующий свой приход молодой человек предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась. Так в согласии и любви они и прожили все 25 лет, после которых он умер, рано. Уж 20 лет тому прошло. Есть какая-то закономерность в том, что нередко во втором браке после самочинного развода один из супругов остаётся один в старости ещё ранней. А у второго мужа Ирины их брак по любви был третьим. Предки предупреждали: «Не избывай постылого: приберёт Бог милого» или «Не изводи лихова: приберёт Бог любова». Так ведь не зря же Господом было сказано: «...кто разведётся с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от неё; и если жена разведётся с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует». [Н.З. от Марка, гл. 10, стих 11-12]
Теперь Ирина в одиночестве жила одна в большой квартире, наполненной книгами, из которых было очень много редких. Она приходила, а вернее приползала со своих обходов, очень поздно, ела что ни попадя, принимала душ и молилась допоздна, а вернее почти до утра, и рано утром - на работу. Молитва и чтение Заветов - Ветхого и Нового, было насущной необходимостью для неё уже давно. Правда, Ветхий Завет православные отцы не советуют читать без знающих толкований - повредиться можно от несоответствий и незнаний истории, но Ирина была добросовестной христианской: надо - вот я и читаю. Православные чтут только Пятикнижие как историю, но и оно в разных версиях было в веках, потому как изустное, через начётчиков. Ирина верующей была до мозга костей своих. В Вере сомнений для неё не бывало никогда. Спала она мало.
Сейчас же Ирина молилась усиленно - сын Леонид лежал в больнице. Было уже два часа ночи, но она всё ещё была погружена в молитву. Вдруг неожиданно брякнул мобильный телефон: пришло сообщение. Ирина прочитала: «Мама, молись за меня». Она набрала его номер и сказала:
- Сынок! Ну неужели ж ты думаешь, что я за тебя не молюсь, а??! Ну а что же я делаю-то?? Я и сейчас за тебя молюсь. Ну а как же, родной?
- Молись.
Сын ответил тихо, в палате он лежал не один, а была ночь.
К большому горю Ирины сын у неё был невоцерковлённый. Ну не то, чтобы неверующий вообще, но и не верующий глубоко. Ирина оправдывала себя тем, что воспитывала его не она, а государство. Буквально. С детства он мечтал поступить в Суворовское училище и поступил таки. Несмотря на очень большой конкурс и на то, что ему не хватало 9 месяцев до полного права на поступление. Тем самым, в их судьбе поначалу то мать не была очень воцерковлённой, то сын. Короче, в православном воспитании упустила Ирина парня в детстве и в юношестве, а потом уже поздновато стало. Конечно же, при отсоединении от семьи у отпрыска остаётся ещё уважение к слову родителей, но в советское время безбожия оно не укоренялось, как должно, а наоборот, мол, всё старое - глупое, а новое - умное. Главное же в воспитании - пример родителей. Но это бывает в семье цельной и духовно единой. А остальным - мытарства по жизни, пока они не приведут к Богу.
В военном училище Леонид учился отлично и ему нравилось всё, даже и жизнь в казармах - не маменькин сынок! Но перед получением диплома случилось так, что нужно было уходить и всё начинать сначала. А дело всё было в нраве Леонида - добром и благородном.
Послали их - выпускных курсантов, в командировку в Калининград. Там Леонид должен был с двумя подчинёнными ему солдатами охранять отведённый им участок. И вот, когда они ночью делали обход, то услышали женский крик о помощи. Конечно же, не раздумывая ребята побежали на этот испуганный зов. Оказалось, что какой-то мужик хотел изнасиловать девушку. У Леонида было оружие с боепатронами и он предупредительно выстрелил вверх. Но тот мужик не испугался, как следовало бы ожидать, а, напротив, вытащил оружие своё и начал стрелять в Леонида. Трое военных этого «крутого» всё-таки скрутили и сдали в милицию. Молодого будущего офицера наградить бы надо было, а на него завели уголовное дело. Вменили ему: превышение полномочий - стрелял, да и участок был не его, а надо было вызвать милицию, которая и повязала бы этого мужика. А он бы сидел бы и ждал этого. Да и не удивителен такой бред, в 80-е годы в стране уже было почти безвластие - власть слабая, прогнившая и тупая, да и уголовщина была наверху, а здесь - низ. Ну у кого могло быть оружие в мирное советское время?? Конечно же, только у отпетого бандита, да ещё и крупного. Не удивительно, что он оказался с деньгами и связями. Ирина это понимала хорошо и потому, когда сына вызвали на суд в Калининград, она сказала ему резко и как отрезала:
- Не поедешь!!! Не пущу!! Тебя там убьют, как только ты выйдешь из поезда!
- Мама!! Ты что?! Я же офицер! Я же член партии.
- Я поеду с тобой!!
- Мама! Я же мужик!
- Тебя убьют! Они там все в сговоре!
- Мама! Если я не поеду, то я поставлю на себе крест как на офицере!
- Всё!! Начнём всё с начала!
Леонид был сыном послушным и уважительным и никогда за всю свою жизнь на мать не поднимал ни голоса, ни руки, чтобы не случилось. И тут он говорил тихо, но с ужасом. Будь по-другому, так на этом всё и кончилось бы, но Ирине жалко было мечты и трудов сына. Что делать? Молиться. Она молилась о вразумлении и помощи ко Господу и особенно к Богородице. Потом Ирина прошла к самому высокому краевому военному начальству - больше никто не мог быстро и весомо решить этот срочный вопрос. Непостижимо... Это не шуточки: пройти туда, да ещё и не военному, а человеку обычному. Но Ирина не была человеком обычным, а была Матерью и православной. Конечно же, без крика не обошлось. Главный довод был: вы все тоже родители! Ирина орала. Грубо, от отчаяния. Для того, чтобы недостижимые чиновники её услышали, для того, чтобы не отмахнулись от беды её сына. И добилась-таки своего, с помощью Божьей и Богородицы, в чём она не сомневалась никогда, т.к. молилась им денно и нощно о своей беде. И тогда в Калининград с Леонидом направили двух офицеров, которым накрепко было сказано, чтобы ни одного волоса не упало с головы этого отчаянного парня, под их личную ответственность. Вот с таким сопровождением сын Ирины приехал в Калининград, а в гостинице они поселились вместе. Всё прошло благополучно. Вот только один раз этих офицеров чуть кондратий не хватил. А дело было в том, что как-то вечером Леонид от них сбежал. К своей девушке. Попробуй, удержи молодца! Он и тогда уже был своевольным.
Потом Леонид получил распределение в военную комендатуру их крупного города в Сибири. Его войска были отборные, естественно, с разными льготами. А женился он не спросив матери, но уже по необходимости, как это повелось в безбожное новое время. С невестой он познакомился в ресторане, что тоже уже стало естественно для советского времени. Соответственно тому и знакомство... Правда, к счастью, у Леонида-то жена оказалась добропорядочной и домовитой. Как и все украинки, она любила делать заготовки, вкусно поесть и богато одеться. Но, к сожалению, что такое духовное она не только не знала, но и знать не хотела. Напрочь. Ни для себя, ни для мужа, ни для сына, а свекровь, то бишь Ирину, и слушать не хотела. Мол, чокнутая какая-то, фанатичка, так уже давно не живут. Тоже не удивительно для богоборческого времени. Хоть и не работала никогда жена Леонида, но родила ему только одного ребёнка - сына Сашеньку. В общем, жили-не тужили.
Правда, служба у Леонида была трудная по своей ответственности и, главным образом, тонкости отношений ко всем и вся - заместителем военного коменданта в сибирском крае. Конечно же, для в некоторой степени элитного офицера двери были открыты почти во все советские кабинеты, но и тут с умом надо было быть - с народом непростым общался. А где льготы, там и искусы... В советское время если людям простым рыбку да колбаску вкусные купить было негде, то для «блатных» все склады были открыты. Шутка такая ходила: в СССР хорошо живут только «чёрные», в отличие от Америки. Наши ездят на чёрных «Волгах», в магазины ходят с чёрного хода и едят чёрную икру. Так вот и Леонид, а теперь уже Леонид Иванович, привык вкусно попить и много поесть... Без ограничений себя, что тоже было привычно уже - о страстях никто не говорил. Одни не знали - знания предков у них отобрали, а другие отбирали их. Объедство и опивство - страсти, а уж пьянство - и того хлеще. Так ведь все вокруг такие были и Леонид не выделялся ничем! И то правда. В конце советского времени пьянство размножилось как паутина, всё больше и больше опутывающая Россию. Начиналось всё с младых ногтей, чего в старину, а уж и не говоря о древности, не бывало. Православие держало, обычаи, стыд и позор в общине и в своём народе. Правда, ныне нам в мозги вкладывают обратное - мол, исконная русская болезнь. Врёте вы всё, господа. Искони, русский, а значит православный, народ держали Вера, земля и община, а как порушили их, так и дух народный согнулся.
Уволился Леонид по выслуге лет, а дослужился он до полковника. К этому времени он был мужчиной ещё не старым, но ожиревшим, страдающим пьянством т.н. бытовым, т.е. тихим и якобы умеренным - по-советски привычным. Конечно же, пил Леонид красиво: очень дорогое вино и с отменной закуской. Так ведь «Хрен редьки не слаще», как справедливо говорили предки. Наследственность он получил и хорошую - был мужик умный и здоровый (без единого больничного прослужил), но и плохую - духовную - пьянство. А у него самого сын Александр закончил два ВУЗа, защитил кандидатскую, работал следователем в Прокуратуре. Правда, время шло, а семьи всё ещё не было у молодого парня...
Конечно же, Ирина страдала от образа жизни своих потомков: сына и внука. Как только она не пыталась просветить их духовно, но было уже поздно, а у них самих в душе зова к Богу не было. Глухо. От грехов душа сохнет, без благодати Божьей хиреет и заболевает. К Ирине же сын и внук относились уважительно, заботились, а потому обижаться грех было.
Вот только, например, в голодную Перестройку Леонид мог стащить у матери мешок с сахаром и сделать из него самогонку... Ох, грехи наши тяжкие! Так ведь с голоду не помирал никто из них, а сахар по карточкам давали. В стране началась борьба с пьянством и спиртного было не достать. Выпивки сына были душевной болью Ирины. Кому это не знакомо ныне? Беда в России, а ведь в старину так не было. Конечно же, в царской России православный мужик был крепок духом и телом от рождения, Бога любил и боялся, да и людей - общину, землячество, артель и т.д. А ныне что? Все врозь да вразнос. Ныне мало кто за собой греха пьянства не знает, так и кого осуждать тогда? Ирина больше всего боялась как бы сын не умер в пьяном виде. Оно и понятно: чем оправдаться, если на Страшный суд пьяным пришёл? Конечно же, Леонид не был ни пьянью подзаборной, не пропащим пьяньчугой, ни безнадёжным безпробудным выпивохой. Он, пока служил, так ещё и подрабатывал в охране, а потом после 35-ти лет выслуги уволился в чине непростом. Так ведь это мерки-то современные и мiрские... Ирина, как и предки, знала, что: «Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своём: не скоро придёт господин мой, и начнёт бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, - то придёт господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечёт его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов». [Н.З. от Матфея, гл. 24, стих 48-51] Вот этого-то Ирина и боялась. А Леонид - нет. Не то, чтобы он был неверующим полностью и не уважал Церковь, нет, конечно же, всё ж-таки он был с русской кровью, но он как-то не задумывался над тем, что у него есть обязанности духовные перед собой и сыном своим. По доброте душевной Леонид и батюшкам храмовым помогал - Ирина пыталась привлечь его к Церкви поближе, но духовных обязательств на себя не брал никаких. Да и успеется как-нибудь о душе подумать, вроде не старость ещё... Ирина любила ездить по святым обителям на богомолья, а вот её сын - нет. Мать так вперивала ему Православие, что он отмахивался ото всего её просвещения. А кто ещё скажет-расскажет? Старцы, каких много было в Руси искони, сами к нам не ходят - дело добровольное. На эту пору жил под Псковом старец прозорливый отец Николай (Гурьянов), так о нём и знал мало кто, да и добираться трудно, особенно если не хочется. «Отец Николай старался привить своим чадам память о смерти. Говорил, что если бы люди знали, что им уготовано, то они вели бы себя по-другому. Часто он для вразумления и наглядности показывал гостям икону Страшного суда, объясняя её и напоминая о возмездии за грехи. Наставлял очень убежденно, евангельскими словами и примерами. Указывал на изображении, где и за какой грех человеку предстоит мучиться. Это многих отрезвляло и заставляло задуматься и помнить всегда о смертном часе».
БУДЬТЕ ВСЕГДА РАДОСТНЫ! Старец Николай Гурьянов в воспоминаниях современников http://www.pravoslavie.ru/put/81520.htm
С 17-го века убрали из наших храмов обязательную стенную роспись Страшного суда на западной стене, мол, чтобы не омрачала на выходе, так и сами воцерковлённые о нём мало думают, а уж об остальных что и говорить... Духом расслабленные мы ныне стали. «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна». [Н.З. от Матфея, гл. 11, стих 12-13] Оружие военное знаем, на поле брани не отступим, а вот в брани духовной - проигрываем. Так и с нашим полковником Леонидом было. Эх, мы, легковерные и ленивые духом!
На пенсии Леонид занялся предпринимательством, причём, получалось у него это очень успешно. Жил он за городом, где развёл шикарное сельское хозяйство - в полном наборе, а потому и в питании всё было своё, т.е. отборное. Правда, в поленнице дров жена не раз обнаруживала бутылочки с вином... У них с женой война была на этой почве непримиримая, что и хорошо, с одной стороны, т.к. если в доме «пьянству бой», то и пьянство побаивается. Вот только в этой войне заходить надо было с другой стороны: с духовной. Если больна рука, то какой смысл лечить ногу?, а если болен дух, который главенствует над телом, то какой смысл лечить только тело? Вот поэтому-то и пришла беда. Да только ли у Леонида?..
Ирина хорошо видела беду настоящую и будущую, вот только предотвратить уже не могла никак. «Чужую беду рукой разведу, а свою - не могу», не зря же говорили наши предки. Если чужие люди шли за ней в храм, то свои - нет. Конечно же, если бы была помощь жены сына и матери внука... «Жена мужа не бьёт, а под свой норовок ведёт». Но было вечное противостояние чванливой снохи и Ирины внешне смиренной, а вернее боязливой. Что ж, «Нет большего врага человеку, чем он сам себе». Конечно же, она молилась за своего любимого сына, так ведь, известно, как молимся, так и получаем... Ещё в старину была поговорка: «Знают святые угодники какие мы молитвенники». Молитва - труд, тяжёлый и кропотливый. Он очень опасный духовно, т.к. можно легко впасть в прелесть - самообольщение. Враг всякой молитвы - сатана, будет наводить его на неискушённого да в гордыне непременно. Образец молитвы - духоносного старца. Например, опять же, отца Николая (Гурьянова). «Анна Ивановна Трусова вспоминала: «Я приехала на остров вместе с моим племянником. Он защищал одного человека, на которого напали хулиганы. В результате на него пало несправедливое обвинение. Следователь давал ему две статьи. Мы поехали к старцу Николаю просить его святых молитв. Батюшка не стал спрашивать, за что, почему, только я вдруг увидела, как изменились его глаза - таких глаз я не видела ни у кого в жизни. Он ушёл далеко, он не присутствовал здесь, среди нас. Я прямо-таки затрепетала от этого батюшкиного взгляда. Не знаю, сколько он так молился. Пять минут или больше, но только потом он глубоко вздохнул и сказал: «Не осудят. Оправдают». Так за какие-то несколько минут старец вымолил человека».
БУДЬТЕ ВСЕГДА РАДОСТНЫ!
Старец Николай Гурьянов в воспоминаниях современников http://www.pravoslavie.ru/put/81520.htm
Да уж, вымолить - об этом много матерей и отцов мечтали, да не у всех получилось. Вот для того и нужны нам старцы да духом чистые молитвенники. Так ведь священников много, слава Богу, а вот молитвенников - мало, как видится. Особенно в кругу общения Ирина, в котором и чернецов было много.
Кроме того, Ирина начала пилить сына, чтобы он начал худеть, т.к. тело Леонида становилось полноты всё более необъятной. Матери было жалко смотреть на сына, особенно когда после её неожиданной операции он покорно дежурил около неё в палате, сидя на крошечном для него стуле. Но её слабовольный сын, а разве ж не слабовольный при таких-то страстях?, никак не мог собраться с духом настолько, чтобы взяться за дело похудения серьёзно. Вкусно поесть и вкусно выпить - искушение большое, да ещё и при хороших деньгах - вот тебе и страсти. «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно». [Н.З. от Луки, гл. 21, стих 34]
Наконец, Леонид взялся за себя. И вот тут-то беда и началась...
Понятно, что любое дело надо делать не только с умом, а и силой, желательно воли. Но главное, с духом чистым, т.к. он просветляет всё: и ум, и душу. А как узнать: чистый дух или нечистый в человеке? Хороший вопрос, правильный и нужный. Конечно, мы все сами у себя «беленькие и пушистенькие» - чистенькие. Кроме как у опытных духовно. Они знают, как и что затемняет дух человеческий, а что - просветляет. А они откуда знают? Из православного учения - древнего. Что нового может быть в этом мiре? Зорко нужно следить за собой, чтобы не замутиться... Ну а если это уже случилось, то как же высветлиться? Пост и молитва, причастие и благодать Божья в храме, чистая жизнь, добрые дела, труд и милосердие. И ничего из этих составляющих убирать нельзя - кирпичики в стене нерушимой духовной. А наш Леонид мало-много пил-выпивал с молодости, и первую - главную, половину этой защитной стены не возводил.
За похудание он взялся круто: по-мужски и по-военному. Нужно было снижать число калорий в день на четверть, а он снижал на треть, не только просчитывая, но и взвешивая каждую порцию еды. Ел Леонид помалу, но часто: любящая жена подавала ему 8 раз в день. При этом нужно было ходить не меньше двух часов в день, заниматься телесными упражнениями. Ходить он не ходил, а ездил, но тренажёры купил. Правда, пока Леонид ими не пользовался, т.к. они были рассчитаны не на его вес. И пить нельзя ни грамма. Ну уж только не это!!! Дураки!! Наоборот, спиртное помогает распаду жиров! Это было написано в тех «умных» книгах, которых Леонид начитался. Ныне много всякого мусора издаётся. Такое впечатление, что только для того, чтобы мы все повымерли и землю нашу освободили, вместе с её богатствами.
Кроме того, ныне главное в войне с нами - лекарство. Мы не только подопытные кролики, но и поедаем яд. Известно, что лекарство и есть яд, только в малых дозах. Так вот именно в них и кроется вся загвоздочка. Как-то в аптеке Леониду провизор, если ныне они ещё не вывелись естественным образом, буквально навязала ему очень дорогое лекарство для похудания, мол, я сама на нём худела. Так вот из-за него из Леонида выходил не только, простите, кал, но и сало. Зачем так грубо об этом? Так ведь ныне идёт война против русского народа, а подобные лекарства, в т.ч. и это, есть одно из военных оружий. Да и в истории этой именно данное лекарство имело значение немаловажное.
Тем самым, Леонид худел успешно, что его крайне радовало. Особенно, когда он менял дырочки в ремне на уменьшение размера талии, которая начала проявляться уже видимо. Как довольно говорил один неумный предводитель народа нашего, «процесс пошёл». А с этим злополучным лекарством было как наваждение бесовское. Сатана любит посмеяться над тем, кто у него на крючке и неважно из-за какого именно греха. Против убеждений матушки, Леонид прельстился на простоту в достижении цели, а инстинкт самосохранения притупился. Ныне это привычно нам. Мало кто понимает, что «Нет большего врага человеку, чем он сам себе». Мiр сошёл с ума без ясности в благодати Божьей.
Когда наш Леонид продвинулся в похудании уже на десять дырочек в ремне, он, случайно, взвесился. Ранее у него такой возможности не было, т.к. никакие бытовые весы его вес не выдержали бы - не рассчитаны. А тут он пошёл в ветлечебницу делать прививку любимой кошечке, т.к. у них в доме было две собаки и четыре кошки - жена любила. Вообще замечено, что такое число животных в доме от любви именно к ним, безответным, а не к людям. Да и не случайно же Церковью содержание собак в жилище человека не разрешается. Ну да ладно. А в ветлечебнице для животных весы особые - большие: тигра можно взвесить. Вот Леонид и встал на них и увидел: 187 кг. Да уж, «хорошего человека должно быть много» - ещё одна неумная советская поговорка.
На удивление быстро Леонид худел, как говорили предки, «не по дням, а по часам». Радостный, он не слушал никаких предупреждений матери-врача. Да и неудивительно, т.к. человек, одержимый страстью сильной, хотя бы даже и одной, слышать умом уже неспособен почти. Ну а как иначе?, если он о-держи-мый... Кем? Как кем? Нечистой силой, бесом, т.е. врагом человеческим - сатаной. От него и затемнение духа у человека. Так же было и у Леонида. Ныне для нас, привычных к пьянству невиданному в прошлом в России, пьяница тот, кто уже не соображает ничего и не способен ни на что путное. Современная планка распада личности опускается всё ниже и ниже. Да и не мудрено, т.к. если Бога нет, то и мудрости Его нет, а главное - Божьей благодати, что даёт нам силу. Она идёт к нам от обрядов, от молитвы, но главное - от нашего покаяния. С кем или с чем сравнивать себя - вот в чём вопрос, в отличии от принца Гамлета. Если с вещным, мол, сосед вообще подзаборный пьяница, то я сам - хорош; а если с вечным - Новым Заветом, то иди и не греши больше. Две тысячи лет назад апостол Павел говорил: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники - Царствия Божия не наследуют». [Новый Завет, Апостол, 1-е послание к коринфянам св. апостола Павла, гл. 6, стих 9-10]
Наш Леонид обманывался так же, как и отец его. Тот всю жизнь пил, но при этом ещё и преподавал в ВУЗе. Леонид тоже всю жизнь пил, но при этом ещё и Государю и Отечеству служил. Когда служил, то через трое суток на сутки уходил, а после Перестройки ещё и свою фирму завёл. Леонид много работал, а пил много тогда, когда не работал и не садился за руль. Как это привычно ныне!.. Друг друга отец с сыном не видели - дурного примера не было перед глазами. Так ведь не только кровь была одна, но и дух тоже, о чём мы ныне плохо себе представляем. Не зря предки говорили: «Яблочко от яблоньки недалеко падает». Отец с сыном не избывали - не отрабатывали духовно и делами этот свой грех. Они не только не видели как именно это сделать, но и не хотели видеть, т.к. шли по дороге другой, удобной, только лишь мiрской. «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими;.. ...потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их». [Н.З. от Матфея, гл. 7, стих 13-14] Предки точно знали как жить надо, а не хочется. Действительно, если знаешь дорогу проторённую и верную, то не только минуешь чащи-дебри и идти будешь прямиком, но главное - придёшь к цели. А цель у нас у всех одна - в вечности жизнь благая - в раю. Вот наши предки и шли с Божьей помощью по дороге православной - трудной, но надёжной. Христос сказал: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него». [Н.З. от Луки, гл. 16, стих 16]
Но Леонид благую весть - Евангелие, знать не знал, а вернее знать не хотел. Так ведь это его нечистая сила не пускала, как водится у неё веками уже, видать уже большую власть заимела над ними с отцом. Счастье, что Ирина была подвижницей, вот она-то и отмаливала сына. Уже старая Ирина не только не пропускала ни одной литургии воскресной и причащалась на ней, но уже и после службы катила на своём стареньком, но надёжном Москвиче-412 куда-нибудь в Годеново или другую какую обитель. А милостыня её была не только деньгами, но и делами, да не только для святых мест или батюшек, но и для мiрян. Христос говорил: «...давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясённою, нагнетённою и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам». [Н.З. от Луки, гл. 6, стих 38]
А у нашего Леонида было дальше-больше. Когда он начал худеть уже обвально, то Ирина уговаривала его заняться телесными упражнениями и давать большую нагрузку на мышцы. Дело в том, что когда теряется мышечная масса, то они просто перестают работать. Леонид похудел до 87 кг. Ура! Сто килограмм скинул! Он был счастлив и доволен собой. Теперь Леонид расслаблялся уже только грузинским вином, а не дагестанским коньяком, но двигался мало по-прежнему. Слабоволие и лукавство самооправдания - следствие болезни духа. В конце своего похудания он обездвижил. Совсем.
Теперь Леонид не понимал, почему он не может поднять не только руку или ногу, но даже и голову. Стало страшно. И вот тут на помощь пришли близкие. А кто ещё-то? Накормить и опорожнить тело - труд неимоверный для них. Жена надорвалась. Наняли двух сиделок. Одна приподнимала и держала тело Леонида, другая голову, а жена кормила его из ложечки. Что делать дальше? Ну конечно же обследоваться и начать лечиться! А что ещё-то? Но как обследоваться?, если он даже лежать не может - задыхается. Нанятые грузчики переносили Леонида на кресле из машины и в машину. Врачи признали болезнь крайне редкую, но как лечить - не знали. Прописали аппарат дорогущий - за триста тысяч рублей. Купили. Только и он не помог. Не помогало всё, что им советовали. А они всё покупали и покупали - денег не жалели. Всё было напрасно. Но вот обнаружили непроходимость двух артерий к головному мозгу. Одна была непроходима на 90%, а другая - на 70%. Крах. Нужна операция. Леонид лежал в больнице имени Бурденко и ждал операции. Он понимал её опасность. Опасно всё, что касается головного мозга, т.к. недоумком можно остаться. Кроме того, он мог не выйти из наркоза или уже после него, став ослабленным ещё более, скоро умереть. Вот тогда-то он и написал сообщение своей любимой матушке: молись за меня.
После ночного разговора с сыном и усиленных молитв, Ирина с раннего утра обзвонила всех своих знакомых из духовных и мiрских. Она просила их молитв и заказать сорокоусты за Леонида. Те, кто был из духовного звания, жили, как правило, в святых обителях. Среди них у Ирины были знакомые самые разные - от высоких до простых. Они давали ей советы, что почитать и в каком русле держать мысли. Да и сама Ирина понимала, что главное - воля Божья даже при том, что хотелось ей самой. Ирина обзвонила и мiрян, т.к. чем больше молитв, тем лучше. Православные хорошо знают это духовное средство от бед.
Вечером, после работы, а она работала за четверых, т.к. все детские врачи поувольнялись после как всегда якобы «прогрессивных» преобразований правительства, уставшая телом, но не духом Ирина догадалась почитать письма, которые были обращены к ней ещё в молодости. Один из сидельцев тюремных - священник, осужденный «за пропаганду», переписывался с ней не один год. Ирина вспомнила о том самом письме, которое важно было ей именно сейчас. Вот оно, нашла. Ещё раз Ирина читала о крайне поразившем её случае. Этот священник уже зрелого возраста рассказывал ей о своей жизни и выводах из неё. Так вот когда он был ещё юным, то служил алтарником в храме, находящемся в небольшом городке в сибирской глубинке. У настоятеля заболела дочь каким-то особенным энцефалитом. Если она выживет, то останется или обездвиженной, или недоумком. Настоятель поехал в соборный храм в Иркутске и взял с собой этого самого юношу. Когда они пришли в собор, то там кроме них не было никого. Настоятель стал горячо молиться у мощей святого. Вдруг послышался громкий голос: «Не знаешь чего просишь». Юноша оглянулся - вокруг не было никого. Тогда настоятель стал молиться и просить вновь: «Чтобы ни было, оставь мою дочь в живых, она у меня единственная». Опять послышались те же слова. Любящий отец не отступал и в третий раз начал просить о сохранении жизни своей маленькой драгоценной дочери. Голос сказал: «Не знаешь чего просишь. Ты подменяешь волю Бога своей. Но будь по-твоему». Дочь выжила. Она стала недоумком. Но беда была даже и не в этом. Выросшая дочь его блудила и для этого каждый вечер уходила в палисадник рядом с домом, откуда был слышен шум разврата. Отец сделать с ней не мог ничего. Если бы она умерла маленькой, то пришла бы в тот мiр чистой, а теперь... Наконец, как-то зимой за настоятелем пришли арестовывать. А т.к. богоборческое правительство давило священство налогом так, что не только не было дохода, но наоборот, в расход вводился сам священник, то этот настоятель был нищим очень. В тот злополучный вечер священник сидел около печки и одевал валенки, чтобы идти в тюрьму. В это время в дом вошла дочь, взяла второй валенок отца и кинула его в горящую печь. Других валенок не было. Отец вымоленной у Бога дочери, ставшей недоумком и блудливой грешницей, ушёл на снег в мороз босым. Так и сгинул где-то. А этот юноша в Отечественную был призван. Необученный, он быстро попал в плен, в концлагерь в Дахау, где славян было больше, чем евреев. Там он решил, что если выживет, то уйдёт из мiра. Так и сделал.
И без этого случая Ирина понимала, что подменять волю Бога нельзя ни в коем случае, т.к. Он - благ и делает для своего любимого создания - человека, только полезное ему. Но при этом Бог дал человеку волю и Сам свято чтит её. Поэтому главное искусство в жизни человека - соблюсти волю Бога, т.е. Его промысл о нём, и при этом проявить волю свою, как того ждёт Создатель. В молитвах Ирина просила о своём сыне и в конце добавляла непременно: «Но на всё воля Твоя, а не моя».
У Леонида же как-то уж очень быстро подошла очередь на операцию. А его как осенило и он попросил врачей перед операцией провести обследование ещё раз. Ему ответили, что анализ этот очень дорогой и его можно сделать повторно только за плату, немалую. Леонид согласился. Оказалось, что на этот раз проходимость одной артерии полная, а другой на 30%, что встречается у большинства людей. Удивлённые врачи сказали, что он не их больной и операция была отменена. Да, случилось чудо. Ирина ему не удивилась нисколько, а только тихая и радостная, глубокая благодарность разлилась в её душе. Православные привыкли к чудесам в повседневной жизни своей и других, в истории. Может быть потому, что видят их, а не случайности, а когда просят помощи, то, получая, знают откуда она пришла.
Леонид задумался, серьёзно. Сила молитвы, столь очевидная для православных, была для него внове. После этого чуда он согласился причаститься и пособороваться. Счастливая Ирина наконец-то сделала для своего любимого сына то, что делала не одну сотню раз для людей чужих. Так в дом её сына приехал знакомый черноризец и совершил все нужные обряды. В Православии соборуют не перед смертью, а перед болезнью опасной, которая может отойти по воле Божьей. Если же не отойдёт болезнь, то отойдёт в мiр иной душа умершего уже чистая - без грехов. Соборование включает в себя понятие прощения грехов даже забытых и дарование благодати. Даже отошедшие от Веры истинной католики соборуют перед кончиной, причём, только перед ней, понимая важность границы между жизнью и смертью.
Но Леонид не выздоравливал. Наоборот. Он мучился, а врачи не знали как помочь. Теперь уже Леонид не мог даже и говорить, а только шипел или показывал глазами. Ирина очень боялась, что сын покончит самоубийством от таких мук телесных. В доме было охотничье лицензионное огнестрельное оружие и вдруг её сын попросит свою жену ему подать. О-о-о-й! Трепещущая от такого страха Ирина даже говорить боялась с ней об этом. Последнее время - уже три недели, он ничего не ел. Его исхудавшее и на вес полегчавшее за полгода тело очищалось. Так положено человеку перед смертью, что и происходит, в зависимости от обстоятельств его смерти. Леонид понимал, что скоро он умрёт. Сын Александр старался побыстрее вернуться домой с работы, т.к. его очень сильно ждал отец и просил его об этом. Удивительным образом они прекрасно понимали друг друга без слов, лучше, чем до этой страшной болезни. Отец с сыном стали одним целым, понимая, что эти дни были последние для их общения. Сын стал переводчиком отца. Жена попрекала Леонида: «Вот, допился», помня свои переживания в прошлом, а сын просто любил. Да и жена любила, неся свой тяжкий крест, хоть и подумывала сбросить его ради здоровья своего - устала. Но всё-таки она не сдавала своего немощного мужа никуда и никому.
Как-то, за несколько дней до своей смерти, Леонид попросил сына съездить в их деревенский дом и привести оттуда особую Библию, которую ему подарила когда-то матушка. Ирина много надарила ему духовных книг, но ему нужна была именно эта. Почему? Она была красивая, с большими буквами, но главное, он уже читал её, именно её. Долго Леонид объяснял сыну своё желание, а тот удивился, мол, ты же даже читать не можешь, даже голову поднять не можешь, руку. Леонид ответил, как мог, с улыбкой, мол, ты будешь держать, а я буду глазами водить. Сын съездил, но не нашёл в большом доме Библии именно этой. Леонид сильно расстроился. У Ирины было много старинных книг и она могла бы дать ему другую подобную, но Леонид не захотел этого. Отвело его опять от святого.
Но он всё одно был с Богом. Леонид познал Бога душой, открывшейся после очищения болезнью, исповеди и соборования. Он молился своими словами. Может быть для этого Бог сотворил чудо и опасной операции не было, чтобы Леонид остался в здравом уме и смог придти к Нему? Сын видел духовное состояние отца и не мешал ему, когда тот был совершенно отрешённым от внешнего. Леонид был в окружении близких его душе: Мира Небесного, матери, сына и жены. Он был счастлив и улыбался. Да и всегда Леонид был улыбчивым, но ныне - по-другому. Его новая улыбка была глубже и тише - сокровенная. Ведь он познал ранее закрытое для него.
В последнюю ночь любящий сын сидел около Леонида до двух часов ночи. Отец не разговаривал, а только неотрывно смотрел в одну точку на потолке и улыбался счастливо. Леонид был в мiрах уже двух. В этом мiре находилось его месяцами измученное больное тело, а в том он уже видел своего ангела и красоту мiра того - нам ещё невидимого. Красоту несказанную. Леонид знал, что скоро он туда придёт и этим был счастлив. Из его немощного тела уходили последние силы, но это было ему важно только постольку, поскольку приближало его к Царствию Небесному. При этом Леонид чувствовал своего любимого сына и этим был счастлив тоже. Он улыбался своей привычной, русской, открытой душевной улыбкой. Как в детстве, когда ничто не гнетёт. Как в самые счастливые дни своей жизни. Как любимой матушке. Как всем людям, которых любил. За эту улыбку и любили его самого всю его жизнь.
Но вот сына сморило и он пошёл спать - завтра на работу. Александр вернулся к отцу ровно в восемь утра, сразу же после прозвеневшего будильника. Полулежавший в подушках отец был наклонён вперёд и голова его оказалась между колен - так он упал мёртвым. Предположительно это произошло в четыре часа. Так нередко это бывает по непонятному нам правилу - 4 часа утра или дня. Сын откинул легчайшее тело отца на подушки и кровь, ещё способная отхлынуть, медленно уходила от его багрового лица. Постепенно лицо Леонида светлело. Но дело было не столько в цвете кожи, сколько в просветлённости выражения его лица. Леонид улыбался. Улыбка эта была какая-то внутренняя, потаённая и чистая. Отстрадал - отработал, всё своё тёмное. Теперь - просветление.
Кто способен описать горе матери, пережившей своего ребёнка? Никто. А если этот ребёнок единственный? Каждый ребёнок - единственный, даже если их у матери и десять было.
Ирина ждала неизбежную смерть сына, но когда она пришла, то обвалилась на старую мать всей своей свинцовой тяжестью. В среду утром, перед работой, позвонила невестка и сообщила страдающей в напряжении страха матери эту страшную весть. С этого мгновения мiр рухнул. Ирина боялась сойти с ума. Она понимала, что если под этой леденящей тяжестью она падёт духом, то падёт и телом тоже и уже не встанет из-под неё никогда. Нельзя. Ей надо отдать сыну последнее его и её. Это её долг. Ирина пошла на работу. Она вела приём детей и не сказала никому о своём горе. Иначе бы, рассказывая, рухнула. Только потом зашла к заведующей и попросила свободную пятницу, не объясняя ничего, боясь разрыдаться до истошности. Такой просьбы раньше не бывало и заведующая быстро согласилась. Да и вообще, уйдёт старая Ирина - работать будет некому.
Вечером, дома, Ирина села на телефон и начала очередной обзвон знакомых. В первую очередь - церковных. Знакомый митрополит Вениамин приказал ей не реветь, т.к. всегда Господь забирает к Себе человека вовремя, когда он уже готов или пока не стал хуже. Надо верить промыслу Божьему. Ирина попросила поминовение своего сына у всех своих знакомых напрямую или косвенно через одного другого. Православные не отказывают в таких просьбах. Они понимают, что ушедшей в иной мiр душе нужно пройти мытарства, которые начнутся после трёх дней пребывания на земле. Потом бесы не будут давать ей пройти через семь Небес к Богу, а будут по соделанным в плотской жизни грехам тащить её в ад. Вот это-то и есть самое страшное. Если жизнь человеческая - путь для построения души, как истинно считали наши предки, то какая душа - туда ей и дорога. Неправда, что люди не знают что именно есть за порогом смерти. Знают и очень хорошо знают, веками уже. За века много людей оживало и они рассказывали о том, что там видели и пережили, многие возвращались с того света и отвечали на вопросы. К счастью, православное учение знает много о мiре загробном.
Ирина боялась за уже там пребывающего сына ещё больше, чем когда он жил здесь. Здесь исправить, изменить что-то он мог и сам, а теперь - уже нет. Она начала делать всё положенное по православному правилу и, конечно же, читать Псалтирь. При этом Ирина боялась остаться наедине с собой, со своими мыслями и потому молилась всё время. То ли спала несколько часов, то ли не спала - и сама не знала. Утром следующего дня она ушла на работу, но перед тем позвонила в свою взрослую поликлинику и знакомая врач стала её временным опекуном.
В пятницу был день похорон сына - самый страшный день в её жизни. Утром - в шесть часов, приехал друг Леонида. Они вместе учились в училище, а с его матерью Ирина дружила когда-то. Ныне он - генерал, высокопоставленный чиновник. Старый друг тоже взял на себя опеку над Ириной. Они с женой приехали так рано потому, что боялись не проехать в утренних пробках. Но, супротив строгому генеральскому указанию сесть к нему в машину, Ирина села в машину к своей знакомой врачихе и тот смирился, т.к. врач рядом - надёжнее. Недалеко от больницы они с женой подождали машину с Ириной, т.к. её подружка не знала с какой стороны нужно было подъезжать, а тот знал хорошо - своего отца генерала уже хоронил там. Предусмотрительный генерал сделал правильно, как выяснилось позже. Когда они подъезжали к моргу, то Ирину удивило уж очень большое скопление машин, да ещё и два автобуса стояло. Ирина не понимала зачем их всех так много именно здесь и сейчас. До неё дошло только тогда, когда она увидела, что в большом зале для прощания не могли поместиться все желающие и многие из них остались на улице. Кроме многочисленных военных, было очень много людей светских, которые работали с Леонидом в последнее время. Оказывается, все они к её Леониду приехали, попрощаться!.. Надо же... Сама идти Ирина уже не могла и её держали с двух сторон, а ей надо было только ногами передвигать, что для неё было очень трудно. Со второй стороны её поддерживал другой генерал - тоже друг молодости её Леонида. И его Ирина знала давным-давно. Но вот и гроб в зале прощания.
Ей предстояло невероятное и жуткое для любой матери: увидеть мёртвое лицо рождённого ею для жизни. Со страхом Ирина взглянула на лицо уже мёртвого сына, который навсегда останется для неё мальчиком. В эту непостижимую минуту ей захотелось назвать его лицо ликом, но даже про себя тихо она боялась такого кощунства. Сейчас её Леонид был молодой на вид, лет 25-ти, и выглядел очень хорошо, как будто не было изнурившей его болезни. При этом, он слегка улыбался. У матери было такое впечатление, что сейчас сын встанет и заговорит, настолько он казался живым. Рядом с ним его друзья генералы и полковники, с которыми он выпускался из военного училища, были старыми, обрюзгшими и помятыми, а Леонид как будто и был и остался тем молодым выпускником. Навсегда. Уже не было тех грехов и ошибок длиною в жизнь, что неизбежно оставляют казалось бы неизгладимую печать на лице человека. Рядом с лежащим в гробу Леонидом его молодой сын выглядел и старше, и намного хуже лежащего во гробе своего отца. Александр ревел беспрестанно, а голова его не поднималась от плеча бабушки. Всё было как во сне и как будто не с ней. Иногда Ирина оглядывалась вокруг, отзываясь на те речи, которые говорили о её сыне. Они её удивляли. Такого она и не знала о своём сыне. Конечно же, в таких обстоятельствах плохое не скажет никто, но и хорошее выдумывать не станет. И тут Ирина вдруг увидела подушечки с наградами сына. Это его награды???! Так много??! И даже ордена... Их несли впереди красивого гроба. Нет, это невозможно, чтобы в этом уже закрытом гробу находился её сын. Нет, нет, это - неправда. Процессия двинулась на кладбище. Ирина была как в забытье.
На кладбище она шла за гробом вдоль шеренги из с двух сторон нарядных и вышколенных парадных солдат. Оказывается, это их привезли в автобусах. Солдатики были очень красивые и Ирина очень боялась упасть на кого-нибудь из них - сомнёт-примнёт. Зрелище было очень торжественное, что она отмечала как зритель казалось бы посторонний. Раздвоение сознания было от горя великого. Царские похороны у её сына - кортеж дорогих машин был очень большой, а число людей - неожиданно великое. Военный оркестр душу надрывал и поднимал одновременно. Православная Ирина хорошо понимала, что её Леонид тоже всё видит и слышит сейчас. Он рядом не только в душе у близких.
Но вот произошло самое потрясающее: её Леонида клали в землю. Навсегда. Она уйдёт, а он тут останется лежать, закопанный. Это невозможно. Она должна остаться здесь вместе с ним. А зачем ей уходить, если её сыночек останется один? Она же мать и не должна бросать одного своего сына! Поистине, если Господь хочет наказать или помочь, то Он отнимает разум у человека. Ирина задумала броситься к сыну в могилу. Но как это сделать, если с обеих сторон её крепко держали два дюжих генерала? Тогда она попросила у них разрешения нагнуться ей за землёй, чтобы бросить комочек на крышку гроба с её спрятанным там сыном. На прощание, по обычаю. Ирина думала, что, нагнувшись, она сможет быстро спрыгнуть в могилу к сыну. Но не тут-то было. Мудрые генералы сами подали ей горсть сырой земли. А когда в салюте стреляли солдатики, то Ирина мечтала, чтобы они попали в неё. Потом её увели от могилы насильно. Самое тяжёлое было пережито. Конец.
Друзья-генералы пасли её весь день, даже стоя около неё в нужнике и не отступая, когда она просила их об этом. Да оно и понятно: ведь она им как мать, а это - святое.
На поминках, а всех пригласить не смогли - уж очень много народу было, Ирина много слушала о своём сыне. Она даже и не знала, что он настолько хороший и его любят так сильно совсем чужие люди. По-русски скромный, Леонид рассказывал ей очень мало о своих подвигах. Ирина попросила застолье рассказать ей за что именно её Леонид получил награды. Оказалось, что каждый раз за спасение людей. То есть он жалел своих подчинённых и в опасных обстоятельствах у него не погиб ни один из них. А ещё он вытащил из воды беременную женщину после аварии на мосту. Он кинулся на помощь вслед за упавшими машинами. Ей много чего рассказывали, а она в это время думала, что этими своими делами сын будет откупаться от бесов в своём прохождении через столь страшные всем мытарства. Ирина вспомнила притчу о старце. Его духовная дочь в молодости была грешницей, а в старости женщиной благочестивой, но всё одно боялась прохождения через посмертные мытарства. Тогда старец сказал ей, что после её смерти даст ей свой мешочек. И правда. Когда она поднималась к Богу, а бесы ей мешали, то вовремя появился мешочек старца с добрыми делами. Её ангел-хранитель вытаскивал их каждый раз, как только нечисть не пропускала её наверх из-за грехов. Ангел кидал им добрые дела старца и черти в очередной раз отходили от этой женщины.
А ещё всё-таки жаль было матери те 54 года её сына, что он прожил. В отношении духа и души его годы юные и зрелые были прожиты Леонидом не в полную свою силу, а порой были даже и не тусклые, мутноватые какие-то... Силу отсекло безбожие и рабство грехам. А как именно духовно чисто и ярко мог бы прожить её Леонид с такой-то от рождения хорошей душой!.. А сколько ныне их, таких вот бедолаг?.. Много.
Чего ждёт народ заблудший? Христос говорил и нам тоже: «Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своём: не скоро придёт господин мой, начнёт бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, - то придёт господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечёт его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов». [Н.З. от Матфея, гл. 24, стих 48-51]
Шли дни и душа Ирины постепенно успокаивалась. Эта душа православная - есть уверенность свидится в мiре ином. Следуя учению, Ирина подала поминовения за сына и сама, и друзья сына тоже - аж на Афон, в Америку. И того оказалось поминовений почти в шестидесяти обителях. Все очень многочисленные знакомые тоже поминали новоприставленного Леонида. Ей звонили, поддерживали, а потому прозвониться к ней было почти невозможно. Позванивал и митрополит Вениамин. Домашний телефон был или занят, или не отвечал, т.к. дома старая и немощная Ирина почти не бывала - боялась уйти в своё горе, остаться с ним наедине. Себя боялась, своих мыслей, отчаяния, сойти с ума. Спасал православный образ мыслей, молитва - разговор с Богом, с Богородицей. Господь забирает человека тогда, когда это лучше для самого человека, если только он не пошёл против промысла Божьего о нём. Ирина знала, что она должна держаться и умирать ей нельзя, т.к. ей надо вымаливать сына теперь уже умершего, а кроме неё - некому. И она работала во всех отношениях. Глубоко верующая Ирина хорошо понимала, что в эти дни решается жизнь её сына в вечности. Отмолит ли? Сможет ли? А ведь теперь-то вопрос стоит поважнее, чем был при земной жизни сына, т.к. сам-то он изменить уже не сможет ничего. И потому Ирина неустанно ездила по обителям и батюшкам, что было ей тоже, как и молитва, привычно. Запросто она могла поехать и своим ходом на своём старичке-Москвичке 412. Ирина не покупала себе новую машину, т.к. боялась, что не пригодится она ей надолго. Мол, и зачем зря деньги тратить, уж лучше монахам в обитель отвезти. Последние годы обязательно находился кто-нибудь, желающий поехать с ней в очередную обитель. Это если в далёкую, а в ближнюю она и сама доедет на транспорте общественном, благо, что недалеко. Теперь работы у Ирины прибавилось: она просила за сына, заказывала за него особые поминовения, сама читала Псалтирь по усопшему, и непрестанно молилась за упокой его души. «Материнские молитвы со дна моря подымут и из тюрьмы выведут», не зря же предки столетиями говорили это. Милостыню она не жалела нисколько, что было ей привычно. А когда Ирина была одна дома, например, в выходные дни, то вся отдавалась молитве и чтению духовных книг. Привычная молитвенница Ирина после смерти сына молилась ещё больше, почти сутками, если это был выходной день. Она не доверяла читать Псалтирь по сыну чужим - самой надёжнее, а потому уже и забыла сколько раз прочитала её, вместо одного раза в течение сорока дней по отходу души сына в вечность. Своей душой раненой - оголённой, она острее и яснее поняла давно привычные молитвы и особенно Псалтирь, идя по ней в очередном круге прочтения. Псалтирь показалась Ирине другой, давая наслаждение духовное и умственное более яркое, чем обычно. А ведь по ней веками простой русский народ учился не только читать, но и жить... Да, действительно, в православных обычаях есть смыл глубочайший и «Век живи - век учись».
Лицо Ирины изменилось: оно сияло. Это после такого-то?! Да, именно после страданий и молитв оно стало у неё как фарфоровое, как бы светилось. Да оно и понятно: Ирина собиралась в иночество. Об этом она думала уже не один год, а теперь уж... Раздумывая о монашестве до смерти сына, Ирина хотела сразу в схиму - высший ангельский образ среди людей живущих. Это - для избранных. Но она считала, что готова к нему, т.к. у неё уровень высокий - дела праведные и молится много. А при этом её сын и внук были вне Церкви... Почему? Говорят, что неправедных Бог не слышит. А кто тут, у нас, праведный? Поди узнай умом грешным. Так ведь и узнать несложно: заповеди есть и учение Матери-церкви. Например. О правоверности и добрых делах Ирины откуда могли широко знать окружающие? От неё же в разделённом городском обществе. А ведь Господь наш Иисус Христос предупреждал: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». [Н.З., от Матфея, гл. 6, стих 1-4]
Где граница между Верой истинной и самолюбованием себя в Вере? Гордыня: я выше простых смертных по набожности своей, я в обществе людей высокодуховных. Честолюбие в жизни перед людьми, о чём Ирина сама о себе не поверила бы никогда, и страх перед Богом - между двух огней жила она долгие годы. В православии известно: спасись и около тебя спасутся. Спаслась ли? Кто из них больше веровал, т.е. был христианином? В монашество Ирина пошла чтобы спастись самой, а не спасти близких. Для неё было привычно многое чтение молитв и ежевоскресное причащение, так, мол, какая разница между домом и обителью: стены сменить? Правда, в обители воли своей не будет, что страшно. Но зато будет большая вероятность спастись. А то и в святых обителях не погибают душой, особенно ныне! После смерти сына Ирина с трудом, но попала к знаменитому старцу, которого любят и почитают православные все, кто хоть как-либо узнал его или о нём. Вот он-то и благословил Ирину на постриг. А ведь это чин ангельский... К нему нужно подготавливаться по правилу, которое она и соблюдала. Ирину вели и она полностью отдалась на волю Божью. Теперь решать о её душе будет Бог, Ему иноки вверяют свою волю и мысли. Весь вопрос в том, какой сама Ирина будет перед смертью. Православие - состояние души, а не обряды. Они помогают душе, но не делают её. Это работа самой души - только её, в чём и есть смысл жизни земной - для вечности.
На душе Ирины легчало от мысли о том просветлении, которое посетило её Леонида в конце жизни, перед смертью. Сподобил Господь, управил. Худо-бедно, рано или поздно, а сынок её пришёл к Богу и познал Его благость. Через страдания. Ну а как ещё нас, непослушных, остановить и вразумить?? Похоже, отстрадал он крест свой, а может и отцовский тоже. Кстати, ему о смерти сына Ирина не сообщила. Да и не знала, жив ли он ещё, где обитает, хотя найти его помогли бы друзья сына просто и быстро, а кроме того и внук работал старшим следователем в прокуратуре. Да, конечно, отец пил несравнимо дольше, так ведь за него и не молился никто так, как Ирина молилась за сына. Жестокость души: отец и сын не простились перед смертью, т.е. не сказали прости друг другу, а значит и перед Господом. Ирина и забыла об отце своего ребёнка: он чужой для неё стал за многие годы. А сыну? Будучи православной даже в советское время, она не воспитала, не внушила сыну главную заповедь: почитай отца и мать своих. Как же будет ему и ей на Страшном суде? Не думала тогда. Иногда она напоминала сыну об отце, но воспитания главной заповеди не было, вот он и не шелохнулся вовремя. Хотя, сама Ирина так и не думала даже, а про своего первого мужа уже давно и забыла. Такой расклад их с сыном жизни она не делала, а жила как жилось - как Бог на душу положит.
Молилась Ирина много и искренно - набожная, но ведь таки не отмолила ни пьянство сына, ни неприкаянность внука. А жили-то они все в одном городе... Сын не жил по обрядам, а перед смертью Господь сподобил его просветлению. Почему? Леонид хотел очистить своё тело от многолетнего жира с помощью лекарств вещных легко, а тяжело очищал душу от пожизненных грехов с помощью лекарства вечного - искупляющего страдания. Пути Господни неисповедимы.
Может для того ещё и пожила очень старая и немощная Ирина?, чтобы хоть и на смертном одре, но помочь сыну в своей материнской мечте и обязанности в обращении его к Творцу... Но сама Ирина уверена, что помогли им с Леонидом их предки. Молитвы предков-страдальцев, сосланных за Веру, вели не только её по духовному пути, но и Леонида вывели, в конце концов. Почему-то она уверена, что именно их он и видел перед смертью, когда уже совершенно неподвижный смотрел в потолок и улыбался. Общеизвестно, что предки встречают нас на грани двух мiров и провожают в загробный. Услышали её молитвы Господь и Богородица - материнские же. Хоть и в некоторой прелести, но ведь Ирина старалась, если уж Они помогли её сыну. Эта молитва всегда слышна Небу - святая. Да, ктому же, и самого Леонида дела были достойные: вон сколько наград за спасение людей получил от людей!, а от Бога награда есть всегда, особая ... Вот и сподобился достойной смерти. Православные веками, зная ключевое значение перехода из одного мiра в другой, молятся о кончине жизни земной «мирной и непостыдной». Хотел Леонид очистить тело своё от жира, а очистил душу... «Пути Господни неисповедимы». Даже и грешнику великому Господь может простить. По словам самого Господа: «Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой; выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно, и им сказал: «идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, дам вам». Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: «что вы стоите здесь целый день праздно?» Они говорят ему: «никто нас не нанял». Он говорит им: «идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, получите». Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: «позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых». И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию; и, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: «эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной». Он же в ответ сказал одному из них: «друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною?» возьми своё и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своём делать, что хочу? или глаз твой завистлив оттого, что я добр?» Так будут последние первыми, и первые последними, ибо много званых, а мало избранных». [Н.З., от Матфея, гл. 20, стих 1-16] Никогда не поздно для спасения придти к Богу, вот только недоделанной самим собой жизни жалко...
Кто знает всё доподлинно? Не нам судить, а Христу. Католики называют этот суд Последним, а православные - Страшным. Страшно потому, что там уж ничего не изменить, а отвечать по делам своим придётся. Да, Господь милостив, только ведь и ад не отменён... Но просветление Леонида в последние дни жизни и его лицо после смерти телесной говорит о многом... Небезнадёжно. За всё слава Богу. Это написали на памятнике, сделанного в виде восьмиконечного православного креста.
