Часть первая, история деятельности христианской по принципам
Образ и подобия Божии как основания для истории человечества
Для того, чтобы нам сделать общественно значимые выводы, ту же концепцию изложим как глобальный мировой процесс.
Начнём с известной истины о том, что Бог сотворил человека по образу и подобию своему: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему» (Быт.1:26). Образ и подобие изначально, от сотворения человека, настолько неразрывно связаны друг с другом, что богословы весьма неохотно разделяют их, - разделение это очень сложное методически и получается неуклюжим и нечётким[1]. В древности же и вовсе «среди писателей и учителей церковных одни различали образ от подобия, другие же склонны были считать эти выражения синонимами. Кроме того, не всеми учителями Церкви вкладывается в это выражение то же содержание и смысл»[2]. Однако, со временем, учение церковное об образе и подобии Божиих выработалось определённее: «Образ Божий есть то, что человеку дано: каждый человек, приходящий в мир, имеет образ Божий. Подобие же, напротив, есть некоторая заданность, задача, которая стоит перед человеком и которую он должен решать в течение всей своей жизни. Черты образа Божия относятся к сущности человека, это есть существенные свойства человеческой природы, в то время как черты подобия Божия раскрываются в результате направленности человеческой воли к добру. Чертами образа Божия обладают практически все люди, в то время как черты подобия Божия раскрывают далеко не все. Образ Божий в человеке неистребим, тогда как подобие человек может совершенно утратить. По словам свят. Григория Паламы, «после прародительского греха... утратив жизнь по божественному подобию, мы не потеряли житие по образу Его»[3]. Образ - это то, что имеет любой человек, независимо от религии и благочестия: умение мыслить, помнить, чувствовать, общаться, творить, передвигаться, производить на свет подобных себе, понимать, что такое добро и зло (в доступных образу Божию пределах), и прочее, и прочее, то есть, образ Божий - это все те дары, которыми все мы обладаем, что все люди имеют от рождения по природе.
Для того, чтобы сделать разделение образа и подобия Божиих более наглядным, используем простую, но достаточно эффективную формулу: Образ Божий - это всё то в человеке, что остаётся в нём, когда Бог покидает сердце человеческое. Вот почему только о святом мы говорим, что он «преподобный», то есть тот, кто вернул себе подобие Божие, в ком почивает Бог.
И здесь сразу же возникает противоречие, проистекающее как раз из принципиальной неотделимости образа Божия от подобия Божия: то, что осталось после отсечения подобия Божия, уже не назовёшь Образом Божиим, так как он становится образом богооставленным, образом безбожным, наконец, может стать образом звериным. Ведь звери во многом похожи на нас, отличаясь от нас по образу в первую очередь тем, что не имеют дара мыслить идеальными категориями и не способны к познанию Бога... Именно поэтому мы можем говорить о возможности вечной жизни для тех несчастных, у кого сильно повреждён образ - для имеющих критические генетические или психические отклонения от нормы, и которые, с точки зрения фашиствующей философии, даже не позволяют быть личностью, быть человеком... Подобие Божие ими может быть вполне удержано, если милостью Божией они крещены, а образ Божий может быть дополнен и проявлен по исходе из этой жизни, когда уже все «слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют» (Матф.11:5).
Образ же, лишившись подобия Божия, разрушается в той степени, в какой пожелает этого разрушения сам человек. Адам и Ева, утратившие подобие, сохранили здравомыслие и человеческое достоинство, покаялись в грехе своём, и в Церкви почитаются святыми, потому что вернули подобие Божие и снова были взяты Рай.
Если же отпавший от Бога человек не слушается естественного закона, остающегося в сердце и уме его - совести и разума, - то повреждает и образ, всё более приближаясь к звериному состоянию: его мышление и поведение всё менее логичны, слова не вразумительны, желания не соответствуют возможностям и устроению мироздания, гнев непредсказуем и бессмыслен, искусство и творчество его бесплодны и безобразны...
Подобие же Божие возникает только в присутствии в человеке, в сердце человеческом, Бога, в присутствии Духа Святого. Вот как об этом говорит преподобный Серафим Саровский в «Беседа преподобного Серафима с Николаем Александровичем Мотовиловым о цели христианской жизни»: «Очень уж мы стали невнимательны к делу нашего спасения, отчего и выходит, что мы многие слова Священного Писания приемлем не в том смысле, как бы следовало. А все потому, что не ищем благодати Божией, не допускаем ей по гордости ума нашего вселиться в души и потому не имеем истинного просвещения от Господа, посылаемого в сердца людей, всем сердцем алчущих и жаждущих правды Божией. Вот, например: многие толкуют, что когда в Библии говорится - вдунул Бог дыхание жизни в лице Адама первозданного и созданного Им от персти земной, что будто бы до этого не было души и духа человеческого, а была будто бы лишь плоть одна, созданная из персти земной.
Неверно это толкование, ибо Господь Бог создал Адама от персти земной в том составе, как святой апостол Павел утверждает, да будет всесовершен ваш дух, душа и плоть в пришествии нашего Иисуса Христа. И все три сии части нашего естества созданы были от персти земной, и Адам не мертвым был создан, но действующим животным существом, подобно другим живущим на земле одушевленным Божиим созданиям. Но вот в чем сила, что если бы Господь Бог не вдунул потом в лице его сего дыхания жизни, то есть благодати Господа Бога Духа Святого от Отца исходящего и в Сыне почивающего и ради Сына в мир посылаемого, то Адам, как ни был он совершенно превосходно создан над прочими Божими созданиями, как венец творения на земле, все-таки пребыл бы неимущим внутрь себя Духа Святого, возводящего его в Богоподобное достоинство, и был бы подобен всем прочим созданиям, хотя и имеющим плоть, и душу, и дух, принадлежащие каждому по роду, но Духа Святого внутрь себя неимущим. Когда же вдунул Господь Бог в лице Адамово дыхание жизни, тогда-то, по выражению Моисееву, и Адам бысть в душу живу, то есть во всем Богу подобную, как и Он, на века веков бессмертную»[4]. Под подобием Божиим следует, таким образом, понимать такие божественные дары, которые перечислены в известном стихе пророка Исайи: «почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится» (Ис.11:2,3)... Семь перечисленных даров - родовые понятия, вмещающее в себя всю духовную составляющую жизни человеческой.
Грех как преступление образа за пределы подобия Божия.
Жизнь в соответствии с подобием Божиим полагает некий разумный предел жизни по образу. Например,
в соответствии с образом человек способен потреблять пищу и питие, но в соответствии с подобием Божиим человек не может потребить пищи и питья больше необходимого, (причём, именно «не может», как не мог иметь и представления о том в Раю, что можно съесть больше потребного);
в соответствии с образом человек может желать чего угодно, но в соответствии с подобием Божиим он не может пожелать того, что принадлежит другому;
в соответствии с образом человек может поклоняться и служить чему пожелает, но в соответствии с подобием Божиим он может поклоняться и служить только истинному Богу;
в соответствии с образом человек может любить всё, но каждой вещи должен уделять соответствующую ей честь в соответствии с подобием Божиим, чтобы не прелюбодействовать,
в соответствии с образом Божиим человек способен рассуждать, но в соответствии с подобием Божиим человек не может осуждать,
в соответствии с образом Божиим человек способен существовать как личность, но только по подобию Божию он становится личностью обоженной...
Следовательно, подобие Божие - это не воздержание от грехов, каковое возможно и необходимо и для ветхозаветного праведника (жившего до Христа), но особое состояние, в котором усилие для соблюдения заповедей уже не требуется, но возникает невозможность согрешать. У Адама до грехопадения не было даже представлений о грехе и о его последствиях, в чём и заключалась его наивность, а у новозаветного праведника уже будет знание о грехе, но невозможность согрешить будет присуща им обоим. Разница, следовательно, в том, что новозаветный праведник никогда уже не решился бы вкусить от дерева познания добра и зла, таких глупцов в новом Раю уже не найти.
Когда образ выступает за пределы, диктуемые подобием, эта разница между образом и подобием Божиими является грехом и преступлением.
История как борьба за образ и подобие Божии.
Теперь история спасения человека может быть нами разбита на периоды.
В первом периоде, по сотворении, Адам и Ева имели и образ, и подобие Божии. Человек даже не подозревал о возможности неправильного употребления образа Божия потому, что образ был подчинён подобию, а о возможностях потери подобия Божия человек не подозревал потому, что был защищён исполнением заповеди о невкушении от дерева познания добра и зла. То есть, ситуация в раю была такова, что Адам и Ева не могли согрешить никак, кроме вкушения запретного плода! В настоящее время, когда на каждом шагу нас поджидает грех, такая ситуация, действительно, видится райской.
После того, как Адам и Ева ослушались Бога и отпали от Духа Святого, подобие исчезло, но остался образ, и всё последующее человечество жило в соответствии с предоставленными образом возможностями. Люди сеяли хлеб, ходили на охоту, пели песни и танцевали, получали образование, участвовали в соревнованиях, женились, рожали детей, копили деньги, писали стихи и философские трактаты, размышляли о том, что такое хорошо и что такое плохо в пределах, доступных образу, то есть, в пределах гуманизма. Но даже праведники были тогда не святыми, так как страдали от ужасной внутренней неустроенности и дисгармонии. Их праведность заключалась в мучении от того, что они не имели подобия, хотя и жаждали его иметь. Дух Божий действовал на ветхозаветных праведников только внешним образом, внутренний же человек-праведник по сущности был таким же, как и грешник. «Ибо что говорит Писание? Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (Рим.4:3) - говорит об этом апостол Павел. И в дополнение сообщает, что так было со всеми праведниками до Христа. «И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства» (Евр.11:39,40).
В период третий, когда пришёл в мир Христос, снова появилась возможность святости, появились и святые, которые стяжали благодать и стали преподобными. Христианская цивилизация в начале этого периода даже в какой-то степени как бы пренебрегла образом Божиим. Некоторые древние апологеты и учители церковные даже высказывались против образования, которое само по себе, действительно, спасения не даёт и к вечной жизни не приводит (см., например, труды Тертуллиана). Но затем церковные учители вернули уважительный тон в отношении заботы о проявлении образа Божия в человеке (Иустин Философ, Иоанн Златоуст, Василий Великий). Однако в течение всего средневековья подобие Божие являлось куда более предпочтительным для христиан, нежели образ, и это вполне понятно и оправданно в перспективе вечной жизни.
При этом в средневековье, особенно в латинской части Римской империи, наиболее дисциплинированной, имело место сдерживание излишней «жизни по образу» - с помощью дисциплинарного давления. Есть такое искушение, знакомое каждому родителю: контролировать своего ребёнка, оберегая от трагических ошибок. Тогда мы роемся у детей в карманах, подсматриваем и подслушиваем, нанимаем шпионов, угрожаем и наказываем, но главное - «перестраховываемся», то есть, запрещаем даже позволительное, не надеясь на сознательность и благонамеренность подопечных удержаться в пределах подобия Божия. В семье это - явление обычное, в монастыре, представляющем собою большую семью - тоже, хотя в обоих случаях возможны серьёзные конфликты, например, Сталин распростился с семинарией именно по причине «шмона», проводимого воспитателями в поисках революционной литературы и прочего не положенного семинаристам имущества[5]. Но в государстве, где много неверующих и тех, кто не потерпит над собою такого контроля, такое положение ещё и противозаконно. Католический же мир пытался представлять собою огромную семью во главе с папой и вопреки желанию многих. Всё было в нём под жёстким принудительным контролем, начиная от короны королей и заканчивая мыслями подследственных инквизиции. И всё это - последствия тех отклонений, о которых упоминалось выше, и в частности, результат светской власти римских пап. Желание спасти как можно больше граждан Священной Римской империи - желание похвальное, но не решаемое в административно-принудительном порядке.
После отделения Католической Церкви от Православия на Западе наступает эпоха Возрождения, что является возрождением «жизни по образу», ранее часто неоправданно сдерживаемой и угнетаемой. Мощь Возрождения была пропорциональна силе дисциплинарного подавления всех тех проявлений образа, которые не могли, как думалось представителям католической церкви, приводить к подобию Божию или были для этого бесполезны. Проявления природы человеческой (образа Божия) рассматривались как слабость, это достаточно хорошо и обстоятельно описано у Алексея Фёдоровича Лосева в его «Эстетике Возрождения». В период Ренессанса Европа вспомнила об образе и как бы уравняла его с подобием Божиим, на православном же Востоке (в Византии и России) такого дисциплинарного угнетения не было, поэтому не было и Ренессанса. Европа как несмышлёный подросточек, осознавший, наконец, что он личность и «имеет право», решила освободиться от ненавистного контроля... Западный человек оборотился на себя, залюбовался своей красотой и красотой творения, пожелал экспериментировать и знать, летать и плавать, свободно мыслить о том, что казалось недоступным, позволять себе то, что уже многие века запрещалось. На всю вселенную раздался хохот Гаргантюа и Пантагрюеля и стали, наконец, доступны широким массам добрых христиан размышления о подтирках. И в своём таком ребячестве и в радости об «освобождении» западный человек не может остановиться до сих пор.
Период четвёртый - катастрофа.
С возникновения же протестантизма начался новый период, четвёртый: образу Божию в человеке протестантская цивилизация уделила первенствующее место. Произошло это потому, что вера в протестантизме ограничилась верою в божественность Иисуса Христа, и которая, как уже отмечалось выше у преподобного Серафима, есть лишь только начало нашего соединения с Богом, а вторая составляющая, - дела веры, была отсечена, вместо же дел веры рекомендовалось теперь заниматься профессиональной и благотворительной деятельностью и прочим подобным. Остановившись в своём развитии на первой стадии, на стадии веры, протестант барахтается на поверхности духовной жизни, и не может достичь Божественной любви, не участвуя в церковных таинствах, почти отсутствующих у протестантов. Апостол Павел об этом пишет так: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею [дар] пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что [могу] и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор.13:1-3). В православном же понимании, как уже отмечалось у преподобного Серафима, «дела веры суть: любовь, мир, долготерпение, милость, смирение, несение креста и жизнь по духу». Конечно, и не без благотворительности и профессиональной деятельности обязана проходить жизнь православного христианина, но, опять же, кому как Бог даст - и только по Его святой воле (по послушанию), а не из принципа делать что-нибудь доброе в нагрузку к вере во Христа. И так произошло освобождение деятельности человека-протестанта от Божественной Благодати, - успех его деятельности более не был связан с приближением к Богу, но только со внешними показателями «успеха» - качеством продукта и его количеством. А преподобный Серафим Саровский учил: «Только лишь ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, но мзды в жизни будущего века не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает. Вот почему Господь Иисус Христос сказал: »Кто не собирает со Мной, тот расточает» (Лк. 11:23)[6]. Вся жизнь протестанта становится областью проявления образа, но не возвращения подобия Божия. Свобода проявления образа в человеке стала делом чести и делом освобождения от католического диктата, опекавшего западного христианина даже в мелочах. То есть, свобода проявления образа стала восприниматься как праведность и добродетель, чем по сути она не является, она стала демократическим завоеванием поступать в соответствии со своей совестью и под свою ответственность... Катастрофа заключалась в том, что необходимость стяжания подобия Божия была предоставлена личному произволению христианина и теперь не вменялась ему в обязанность, но заменялась нравственными правилами, которые вполне доступны общечеловеческому гуманистическому сознанию.
И произошло следующее. Огромное количество европейцев, не живущих духовной жизнью и потому не понимающих, зачем их ограничивали в тех или иных проявлениях человеческого духа, и, с другой стороны, не понимающих вообще чего, их ограничивая, от них хотят, решительно сбросили с себя дисциплинарные путы Католической церкви. Так удерживание католической цивилизации в приемлемых для христианства пределах с помощью в первую очередь дисциплины, обнаружило свою ошибочность. Удерживание это должно было производиться не дисциплиной, более уместной внутри Церкви, но культурой, более уместной в обществе.
И с этого момента начинается качественное совпадение двух культурных периодов: современного и языческого, Нового времени и античного времени, времени до Христа. И тогда, и сейчас цивилизация шла по пути проявления образа Божия в человеке. «Святыми по образу» и достойными всяческой похвалы и славы в этом случае становятся артисты и спортсмены, знаменитые учёные и писатели, художники и музыканты, изобретатели и бизнесмены, просто красивые и успешные люди, наконец, даже те, кто съест больше гамбургеров, святость же «по подобию» Божию исчезла и забыта. Это и есть катастрофа, что в переводе с библейского древнегреческого языка означает «переворот, ниспровержение и смерть». Это есть поворот назад, к античной «духовности», а античный языческий мир был настолько несчастным и безнадёжным, что лучшие его представители считали достойным завершением жизни самоубийство...
Мир всегда, порою с желанием, порою нехотя, следовал за христианской цивилизацией, - ничего иного ему не остаётся. Теперь же мир идёт за протестантской христианской цивилизацией, с особенным пристрастием проявляя образ (бывший Божий) в человеке, пренебрегая подобием Божиим и идя, таким образом, к неполноценному бытию человека на Земле - к бытию не в соответствии с замыслом Божиим о человеке, и не в соответствии с «инженерным» решением человека как творения. Мир не просто изменился и стал «грешнее», всё куда хуже, мир идёт вспять, к катастрофе.
Мистическое совпадение Нового Времени и дохристианской эпохи на основании жизни по образу
Образ Божий, вне сомненья, важнейшая составляющая человеческой природы. Им в Православии никогда не пренебрегали, хотя и предпочитали подобие. Это предпочтение ощущалось ещё недавно и давало поводы обвинять Церковь в мракобесии[7]... До сих пор иногда и проворчит какой-нибудь «проповедник»: зачем в космос летать? Зачем в горы ходить? В знаменитой песне пелось[8]:
Я спросил тебя
- Зачем идете в горы вы?
А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой!
- Ведь Эльбрус и из самолёта видно здорово!?
Рассмеялась ты и взяла с собой!
Недоумение при виде того, как жизненные силы тратятся на бесполезные для вечной жизни или хотя бы для материального благополучия занятия, возникают из непонимания того, что именно в этих поступках - хождениях в горы - и проявляется в чистом виде жизнь «по образу».
В чём же состоит притягательность жизни по образу Божию? Жизнь по образу Божию даёт радость бытия и бытие само по себе. Радость же бытия запретить нельзя, как и само бытие. Нельзя запретить играть в футбол, летать в космос и ходить в горы, потому что это даёт радость бытия. Можно только указать, что это может быть не полезно и даже пагубно, если этой радостью злоупотреблять и ради неё забывать о стяжании подобия Божия, - значительно большей радости, - радости бытия божественного. Апостол Павел об этом говорит так: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но не все назидает» (1Кор.10:23).
Протестантская культура стала развивать то, что развивали и так во все времена и во всех народах, но стала развивать не как это было в древности - стихийно, но целенаправленно и с предельным напряжением сил. Провозглашение верующего во Христа спасённым лишает необходимости работать над достижением подобия Божия, но стимулирует к достижению радостей «по образу»: к творчеству, образованию, спорту, комфорту, коммерции и прочему подобному. При этом, с течением времени, жизнь «по образу» получает всё большее распространение и популярность, а жизнь по подобию Божию всё более сокращается и забывается. Что какая-то глобальная перемена происходит в мире, заметили многие. В начале христианской эры перспективы открывшейся новой вечной жизни будоражили всех без исключения, даже низы общества, и создавали единый стремительный культурный поток. Вот как с иронией описывал этот поток в IV веке святой Григорий Нисский: «Ныне, подобно этим афинянам (Деян. 17:21), есть люди, ни в чём ином не упражняющиеся, кроме того, чтобы говорить или слышать новое. Иные вчера и за день, оторвавшись от трудных занятий, стали какими-то внезапными преподавателями богословия; иные, может быть, слуги, не раз бичеванные, бежавшие от рабского служения, с важностью любомудрствуют у нас о непостижимом. Вы, конечно, знаете, кого в виду имеет слово, потому что все в городе наполнено такими людьми: улицы, рынки, площади, перекрестки. Это торгующие платьем, денежные менялы, продавцы съестного. Ты спросишь о волах, а он любомудрствует тебе о Рожденном и Нерожденном. Хочешь узнать о цене хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше, а Сын у Него под рукой; если скажешь, что пригодна баня, решительно говорит, что Сын из ничего. Не знаю, как надлежит назвать это зло - бредом или сумасшествием и такой повальною болезнью, которая производит помешательство в рассудке»[9].
И вот что о культурном потоке нашего времени говорит наш современник святой Паисий Святогорец: «Бог примет во внимание и особенности нашей эпохи, и условия, в которых нам приходится жить, и спросит с нас в соответствии с этим. И если мы предпримем хотя бы малый подвиг, то увенчаемся больше, чем христиане древней эпохи. В старину существовал подвижнический дух. Каждый старался подражать другому. При этом ни зло, ни нерадение не могли устоять.
Было изобилие добра, был подвижнический дух, и поэтому человек нерадивый не мог устоять в своем нерадении. Его увлекал за собой общий поток добра. Помню, как-то в Салониках мы ждали сигнала светофора, чтобы перейти улицу. Загорелся зеленый, человеческая масса тронулась, и я почувствовал, что меня несет вместе со всеми. Мне оставалось только переставлять ноги и приближаться к противоположной стороне улицы. Я хочу сказать, что если все идут в одно и то же место, то кому-то одному сложно не идти вместе со всеми - даже если он этого не хочет. Другие увлекают, ведут его вместе с собой. Но сегодня, если человек хочет жить честно, духовно, то в мире ему не находится места, ему приходится нелегко. И если он будет невнимателен, то покатится под горку, его унесет вниз мирской поток. В прежние времена было обилие добра, обилие добродетели, хватало добрых примеров, и зло тонуло во множестве добра. То немногое бесчинство, которое существовало в миру или в монастырях, было незаметно и не вредило людям.
А что происходит сейчас? Злых примеров изобилие, а то немногое добро, что еще осталось, - не ставится ни в грош. То есть сейчас происходит прямо противоположное: малое добро тонет во многом зле, и у власти находится зло»[10].
Старые люди во все времена ворчали о том, что раньше всё было лучше, согрешая при этом явным субъективизмом. Но святой старец Паисий в данном случае говорит не о том, он говорит о вполне объективной смене направления жизненного потока европейской цивилизации. Знающий историю, литературу и культуру христианской цивилизации, в особенности в нравственном их аспекте, не может не согласиться с тем, что общий культурный поток сменил своё направление в Новое Время и устремляет его всё с большей скоростью в неизведанную и непредсказуемую даль «прогресса».
Так что можно с уверенностью говорить о качественном совпадении двух культурных периодов: современного и античного языческого, Нового времени и времени до Христа, потому что в эти периоды человеческая цивилизация живёт только возможностями образа Божия в человеке, заботясь о его наилучшем устроении, но в реальности имеет дело деградация духовной жизни. Деградация эта становится особенно безнадёжной по той причине, что извращённое христианство становится уже неспособным спасти человечество, но наоборот, благословляет его и стимулирует идти по пути деградации. При отсутствии же в человеческом роде подобия Божия никакие успехи «по образу» не принесут счастья: ни успехи технического прогресса, ни медицина, ни наука, ни искусства или природа, ни изобилие продукции, ни сама вечная земная жизнь. Именно об этом написана и свидетельствует целая библейская книга, - книга Экклезиаста. Вся она посвящена утверждению мысли о том, что, несмотря на кажущееся бесконечное разнообразие проявлений жизни «по образу» и вместе с тем, кажущуюся бесконечность удовольствий, однажды, когда пройдёт период детской психологии увлечений, обязательно наступит ощущение суетности и неполноты такого бытия. Единственный выходом из такой суетной жизни «исключительно по образу» есть взыскание жизни по подобию Божию, которая, напротив, хотя внешне и не разнообразна, и вовсе не требует многочисленных форм, но она даёт удовлетворение в любых жизненных обстоятельствах. У автора книги, мудрого царя Соломона, еще не было такой возможности преодолеть суету земной юдоли - суету жизни исключительно «по образу». Современный же человек, имея такую возможность во Христе и не используя её, остаётся навсегда ребёнком, ищущим удовольствий и никогда не достигающим блаженства. Набрасываясь на всё новые удовольствия, переступая ради этого через все положенные Богом границы, и не получая удовлетворения, такой ребёнок остаётся ребёнком навечно, непослушным, дерзким и озлобленным на весь мир.
Именно об этих злых детях, в которых превратится всё человечество, писал апостол Павел: «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся» (2Тим.3:1-6).
Разгадка обломовщины.
Возвращаясь к проблеме Обломова, можно теперь утверждать, что в его образе показана не ущербность православной культуры, но потерянность её. В романе описана встреча людей разных культур: человека той культуры, в которой преследовалось когда-то восстановление подобия Божия в человеке, преследовалось, да забылось, с человеком, представляющим культуру, где все попечения об образе. А жизнеспособен он только потому, что живёт в своей культуре, а Обломов нежизнеспособен потому, что жить в своей культуре не умеет, и только неопределенно тоскует об этой жизни...
Обломов и Штольц - это явление двух вселенных, расширяющейся и сужающейся, встретились они на полупутях своих, но обе вселенные идут в небытие.
Под Обломовым и Штольцем можно подразумевать и нынешнюю Россию и нынешние Соединенные штаты Америки. Россия растерянная, потерявшая свой путь, живущая прекрасным прошлым (Святой Русью) и неопределенным будущим. Америка - уверенно деловая и не подозревающая, что идёт в никуда.
Единственное, но совершенно необходимое условие наших культурных и политических побед
В послании коринфянам у апостола Павла есть слова, в которых он показывает и то, что бывает жизнь по образу и бывает жизнь по подобию, и то, что эти жизни различны, и что они требуют серьёзных усилий: «Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы - нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор.9:24-27).
Все в этом мире находятся в состоянии соревнования. Одни, живущие только по образу, - стремятся более других иметь, другие, предпочитающие жить по подобию, - предпочитают более других быть[11].
Если русская культура и государство со всеми вслед последует за протестантской цивилизацией - то не получит ни венца нетленного, ни даже венца тленного, потому что для России это не естественная среда, и победы на чужом поле и в чужой игре ожидать не приходится. Она будет прозябать в бесплодных попытках и погибнет как Обломов.
Но и напротив, если русская культура и государство будут преследовать только возвращение подобия Божия своим приверженцам и своим гражданам и пренебрегать жизнью «по образу», как это было принято в допетровской Святой Руси, то это тоже будет ошибкой, потому что в масштабе государства и цивилизации мы в этом случае снова отстанем от мира, поспешающего за протестантской цивилизацией, как это было уже в допетровской Руси. И очередному правителю снова, как Петру Великому, придётся вздыбливать Россию, чтобы её не погубить в соревновании с соперниками, живущими только лишь «по образу». Такие болезненные вздыбливания, только менее интенсивные, имели место и после Петра Великого, и до него - это хроническая болезнь Святой Руси, которая со времён Хрущёва уже имеет и своё историческое название «догнать и перегнать»[12] (сокращенно ДИП), и эта болезнь доказывает, что Русь всегда ориентирована на духовное преуспеяние, а не на прогресс (на стремление быть, а не на стремление иметь) и просто вынуждена догонять страны, ориентированные более на прогресс, чтобы выжить в конкурентной с ними борьбе.
Отсюда вывод может быть только один, - православная позиция на уровне государственном и на уровне строительства культуры, заключается в том, что успевать необходимо на обоих фронтах, чтобы главной задачей была задача быть - задача восстановления подобия Божия, и при этом всячески способствовать проявлению образа Божия в человеке, но там, где это не противоречит подобию. Нельзя лишать человека радости бытия под предлогом дарования большей радости от бытия Божественного, но способствуя всячески проявлению образа Божия в человеке, всячески способствовать приобретению и премирного, небесного бытия.
Нашим лучшим оружием является наша вера и наша культура. Об этом оружии нет необходимости умалчивать, потому что этим оружием не могут воспользоваться неправославные общества, им нужно было бы для того сменить веру, но это вряд ли возможно, так что им останется только ухватиться за вперед идущими и плестись в хвосте, как нам сейчас приходится плестись в хвосте в погоне за успехом «по образу».
Но и в проявлении образа Божия в человеке, но именно образа Божия, необходимо быть впереди протестантской культуры, и этого легко будет достичь, если, во-первых, не будет противоречий между жизнью «по образу» и жизнью «по подобию», а во вторых, если мы естественным образом будем пользоваться преимуществами православной культуры, которые позволяют с куда большим размахом и эффективностью, куда с большим искусством, чем кому бы то ни было, использовать образ Божий.
То, как это может быть, нам показал советский период, где, несмотря на все недостатки и закомплексованность атеистического сознания, забота о нравственном развитии человека достигла высокого, во многом недостижимого Западом уровня.
Всем в нашей культуре и стране должны руководить здравые православные принципы общественного устройства, и обо всём этом, конечно, следует серьёзно и специально размышлять, в том числе и богословам, как это было в древности в христианских странах, когда внутри- и внешнеполитические проблемы не давали на откуп полуграмотным самозванцам и представителям оккультных сект, как это происходит при современной демократии. Как ядовитые грибы, повсюду в мире появляются приходы масонских церквей, целью которой является не возвращение подобия Божия в человеке, но всё более удобное проявления безбожного образа. «Если не будет христианского творчества и христианского строительства жизни, христианского строительства общества, то антихристианское и антихристово творчество и строительство будет захватывать все большие и большие районы, будет торжествовать во всех сферах жизни»[13].
Предпочитающим стяжать подобие Божие препятствий не бывает. Но воспитание молодёжи, заботы о спасении ближних и о государстве требуют таких условий, в которых те ближние наши и те граждане наши, которые знают только жизнь «по образу», должны получить для этой своей жизни возможности бóльшие, чем те, которые предоставляются в обществах, живущих исключительно ради радостей «по образу». И ближние наши, и граждане наши тогда будут понимать, что выгодные условия эти проистекают из жизни «по подобию Божию», и что полноценная жизнь должна проходить на обоих фронтах и с двумя мечами (Лук.22:38).
Всецелая забота и об образе, и о подобии Божиих в человеке - гражданине, воспитание человека по-христиански нравственного с одной стороны, и предоставление свобод бóльших, чем те, которые предоставляются человеку в протестантских культурах, но не противоречащих подобию Божию, а значит, по-настоящему справедливых - вот единственное, но совершенно необходимое условие наших культурных и политических побед и побед всего человечества.
О наших союзниках
Союзниками России, как известно, являются её армия и флот. Но круг искренних союзников при советской власти был куда шире, потому что, хоть и неуклюже, губя дело, но коммунисты строили общество, в котором главным была не экономика, но нравственное начало, то есть, не образ, но подобие Божие. Коммунисты, вместо Православной Церкви, пытались делать освящающую работу в обществе, но делали её неуклюже и погубили дело, потому что освящающую работу могут делать только освященные верой. Но Церкви с начала XVIII века не позволялось совершать в России освящающую общество работу. Петр Первый совершил ошибку: вздыбливая Русь ради строительства жизни «по образу», чтобы догнать и перегнать Европу, он одновременно, не подозревая об этом, пресёк развитие общественной жизни «по подобию», поэтому на нее, отчаявшись, решились наши неверующие, но чутко ощущающие необходимость этой работы соотечественники. И все нации, которым приятно в первый черед подобие Божие, последовали интуитивно, не отдавая себе в том отчёта, за страной Советов. Но, после экономической неудачи, не осознав сути исторического процесса и сущности и причин тупика, в котором мы оказались, мы оставили строительство нового общества, таким образом соблазнив и бросив союзников. В недоумении остались в первый черед страны православные, затем многие страны Латинской Америки и Азии и многие, многие другие наши друзья, предпочитающие интуитивно подобие Божие образу и не чувствующие удовлетворения только в капиталистическом соревновании. Впрочем, и протестантские страны нуждаются в путеводной звезде, хотя сознают это менее иных.
Строительство общества по образу и по подобию Божиим - вот цель для современной России, без которой вряд ли удастся вообще выжить в конкурентной борьбе с принимающим звериный образ миром. Возобновление же строительства общества вдохновлённого, общества по образу и по подобию Божиим, вернёт нам нами же оставленных союзников.
Заключение.
Церковь не может и не имеет права не просвещать. Верующие просвещаются светом Христовым в Церкви, неверующие - должны просвещаться и вне её ограды, - в жизни общества, государства и цивилизации. И на это у Церкви есть благословение Христа, сказавшего: «Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Матф.5:13-16).
Если духовная жизнь доступна не для всех, к тому же, доступна она, бывает, чаще всего, не от юных лет, то стремление к социальной справедливости присуще любому человеку и в любом возрасте. Если увидят все из чьих рук они принимают этот ранее невиданный, неповторимый и ценный для любого человека дар социальной справедливости, то поймут и то, что такой даритель может дать нечто большее, не только земное, но и небесное. И эту справедливость, в максимально возможном на этой Земле виде, хотя бы на малое время, оставшееся до торжества Антихриста, человечество должно получить из рук Христа и Его Церкви, чтобы пребывали в нашем мире как можно дольше и беспрепятственней вера, надежда и любовь.
Протоиерей Александр Добросельский, кандидат педагогических наук, доцент кафедры теологии РГУ им. С.А. Есенина, заведующий кафедрой общенаучных дисциплин Рязанской Православной Духовной Семинарии
[1] См. труды по христианской (православной, католической и проч.) антропологии.
[2] Киприан (Керн), архимандрит. Антропология св. Григория Паламы. М., «Паломник», 1996. С. 353
[3] Давыденков О., прот. Догматическое богословие: Учебное пособие / Протоиерей Олег Давыденков. - М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. С. 308.
[4] Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима. - М.: Отчий дом, 2013. С. 226.
[5] Беседа Сталина с писателем Эмилем Людвигом // Огонёк, № 23, 1932.
[6] Беседа преподобного Серафима с Николаем Александровичем Мотовиловым о цели христианской жизни
[7] См. Е. Ф. Грекулов. Православная церковь - враг просвещения. Академия наук СССР. Научно-популярная серия. Издательство АН СССР. М.: 1962 г. и др.
[8] Песня «Скалолазка» Владимира Высоцкого
[9] ῞Οτι καὶ νῦν εἰσι κατ' ἐκείνους τοὺς ᾿Αθηναίους, εἰς οὐδὲν ἕτερον εὐκαιροῦντες, ἢ λέγειν τι καὶ ἀκούειν καινότερον, χθιζοί τινες καὶ πρώϊζοι ἐκ τῶν βαναύσων ἐπιτηδευμάτων ὁρμώμενοι, αὐτοσχέδιοί τινες τῆς θεολογίας δογματισταὶ, τάχα τινὲς οἰκέται καὶ μαστιγίαι, καὶ τῶν δουλικῶν διακονημάτων δραπέται, σεμνῶς ἡμῖν περὶ τῶν ἀλήπτων φιλοσοφοῦσιν. Οὐκ ἀγνοεῖτε πάντως, πρὸς τίνας ὁ λόγος βλέπει. Πάντα γὰρ τὰ κατὰ τὴν πόλιν τῶν τοιούτων πεπλήρωται, οἱ στενωποὶ, αἱ ἀγοραὶ, αἱ πλατεῖαι, τὰ ἄμφοδα·οἱ τῶν ἱματίων κάπηλοι, οἱ ταῖς τραπέζαις ἐφεστη-κότες, οἱ τὰ ἐδώδιμα ἡμῖν ἀπεμπολοῦντες. ᾿Εὰν περὶ τῶν ὀβολῶν ἐρωτήσῃς, ὁ δέ σοι περὶ γεννητοῦ καὶ ἀγεννήτου ἐφιλοσόφησε· καὶ ἀγεννήτου ἐφιλοσόφησε· κἂν περὶ τιμήματος ἄρτου πύθοιο, Μείζων ὁ Πατὴρ, ἀποκρίνεται, καὶ ὁ Υἱὸς ὑποχείριος. Εἰ δὲ, Τὸ λουτρὸν ἐπιτήδειόν ἐστιν, εἴποις, ὁ δὲ ἐξ οὐκ ὄντων τὸν Υἱὸν εἶναι διωρίσατο. Οὐκ οἶδα τί χρὴ τὸ κακὸν τοῦτο ὀνομάσαι, φρενῖτιν ἢ μανίαν, ἤ τι τοιοῦτον κακὸν ἐπιδήμιον, ὃ τῶν λογισμῶν τὴν παραφορὰν ἐξεργάζεται» Gregorius Nyss. De Filii et Spiritus Sancti. 46.557 (Григорий Нисский. Слово о божестве Сына и Духа и похвала праведному Аврааму).
[10] Блаженной памяти старец Паисий Святогорец. Слова. Духовное Пробуждение. Том I. Издательский дом «Святая гора». М., 1999 г. Сс. 31-32
[11] См. классику психологии - книгу Эриха Фромма «Иметь или быть»
[12] Известный лозунг хрущёвских времен и соревнования с Западной Европой и США.
[13] Бердяев Н. Спасение и творчество. Два понимания христианства. "Путь", Париж, 1926, №2, с. 26-46
