Прощай, оружие

Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся? Внегда приближатися на мя злобующым, еже снести плоти моя, оскорбляющий мя, и врази мои, тии изнемогоша и падоша. Псалом 26

Оружие рано вошло в мою жизнь. Когда я учился в Университете, у нас с другом был небольшой бизнес с оборотом наличных денег, и обзавестись газовыми немецкими «Рексами» было жизненной необходимостью. Нравы в начале 90-х были такими, что люди спокойно стреляли из «Калашниковых» в центре Тюмени, и с этим приходилось считаться. Допустим, встречаешься с каким-нибудь пареньком с добрым именем «Кувалда», который хочет отнять у вас бизнес, потому что он - уважаемый бандит, а вы жалкие студентики, которые ничего не знают про «крышу», не хотят давать на «общак» и даже не знают, кому платить. Он говорит междометиями, а головой только бьет, как с таким говорить?

Но стрельба дело такое - если вдруг замешкаешься или пистолет даст осечку все - пощады не будет. Это очень важный момент, про который многие забывают. До того, как оружие лежит в кармане отношение к вам одно. Когда вы его достали - назад пути уже нет. Если раньше можно было договариваться, теперь вы сами объявляете, что договариваться с вами не о чем. Вы переходите грань, мир для вас становится невозможным, а к войне вы не готовы. Стрелять в людей - это совсем не то, что красоваться перед друзьями в уютном тире или играть в WORD of TANKS. Только когда вы это поймете, будет уже поздно. Если что-то пойдет не так, скорее всего вас просто убьют. Это только в красивых фильмах с Джоди Фостер злодеи начинают валять дурака и дают себя победить. В жизни настоящие преступники всегда готовы к самому жесткому и неожиданному развороту событий, готовы и умеют применять оружие. Они хищники на охоте, а вы жертва. Если жертву увешать с ног до головы оружием ничего не изменится - она останется жертвой. Только теперь обреченной.

Кто сегодня больше всего кричит о всеобщем разрешении носить оружие? Кровожадные злодеи, которым больше не хочется стесняться страсти к крови и насилию, и ягнята, мечтающие освободиться от страха перед волками. Они наивно думают, что «Глоки» «Вальтеры» и «Беретты» - это такая палочка-выручалочка, которая наполнит сердце мужеством и решит все проблемы. Но, правда в том, что на войне побеждают воины, а жертвы погибают. А вот безумных, обиженных на весь мир за свои комплексы мальчиков, с разрешением на ношение оружия и папиной кредиткой станет в разы больше. Это как с афганским героином. Пока Советский Союз противостоял наркотрафику, его оборот был под контролем. Когда наступила долгожданная свобода, производство героина выросло в 127 раз. Только за последние шесть лет оно удвоилось. Это по официальной статистике.

Чтобы противостоять злу никакого оружия не нужно. Нужен закон, карающий преступников неотвратимо и справедливо. И оружие к этому никакого отношения не имеет. К этому имеет отношение нравственность и мужское нормальное воспитание.

А в частном случае мужчине нужно быть мужчиной. Как-то раз мой друг, главный тренер сборной России по карате Георгий Хижняков, в одиночку разогнал человек пятьдесят хулиганов с цепями и палками, которые пришли громить турбазу, на которой молодежная сборная России готовилась к чемпионату Европы. Он вышел к хулиганам в домашних тапочках и так на них наорал, что, побросав цепи и биты, они в ужасе разбежались. Так он честь спортивную отстоял и показал ученикам, что значит боевой дух.

А пули ловить зубами никто не умеет. Поэтому из оружия у меня давно уже только четки. Все под Богом ходим. И я знаю, что без Его произволения волос с моей головы не упадет. И когда злодеи смотрят мне в глаза, я улыбаюсь им в ответ.

***

На старом кладбище

Все пацаны в детстве ходили на кладбище. Эта была такая суровая проверка на смелость.

Желательно ночью потемней, когда у мертвецов-зомби самое веселье. Прийти, и ни капли не испугаться. А потом в кругу друзей, рассказать между прочим, как там таинственно и страшно. Эти рассказы у меня никогда не получались - не знаю почему, но мне там никогда страшно не было. Как-то невесело там было. И грустно как-то по-особенному. А чему радоваться? Умрем же все...

А потом воскреснем! С приходом в Церковь, кладбище обрело новый противоположный детским воспоминаниям смысл. Христос - Бог живых, а не мертвых, и все, о ком убивались и плакали, зарывая их в землю, смотрели сверху и недоумевали нашему горю. Какое страшное и печальное зрелище - смерть у неверующих людей! Люди плачут, рвут на себе волосы, терзаются и стенают, проливая горькие бессильные слезы. Ужас, уныние и отчаяние на лицах. Все было так хорошо, так прекрасно - и вдруг смерть. Но когда отвалился камень, оказалось, что это не конец, а дверь.

Трудно найти более подходящее и спокойное для молитвы место, чем на кладбище. Жизнь там, в сияющем залитом солнечным светом голубом небе, и жизнь тут, в траве под ногами, среди покосившихся старых крестов. А ты посередине. Боже, милостив буди мне грешному! - только и можешь вымолвить. Верую, Господи, помоги моему неверию! Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй меня грешного! Кричишь в сердце слова древних молитв, цепляешься за них, как за паутинку. После них на душе становилось тихо, спокойно, иногда радостно, но никогда тоскливо.

Однажды с погоста сбросили старый большой крест. Я поставил его подальше от дорожки возле покосившейся сосны. Идешь, остановился, помолился, дальше пошел. Возвращаешься с рыбалки, кепку снял, постоял, подумал. Зимой из-за белых берез крест хорошо было видно, едешь зимой на лыжах, поклонишься. Три года крест у сосны простоял - пока его мальчишки в реку не выбросили.

А еще можно сесть тихонько на скамейку у старой могилки и просто помолчать. Люди под крестами молчат, и ты молчишь. Молчать с Богом хорошо. От этого молчания всякая суета и уныние как ветром сдувает. И в сердце возникает давно не слышимая тишина. И надежда.

Смерть любит негодяев и праведников. Первые ее страшатся, вторые ждут, как дорогую гостью, ибо там, лучше, чем здесь, и для них открыто Царство Небесное. Я хорошо помню, как умирала моя бабушка Катя. Она была настоящей христианкой, всю жизнь работала и сколько себя помню, помогала людям. Последнее отдавала. Никогда не жаловалась. Песни пела, стихи читала. У нее улыбка с лица не сходила. Когда стало приходить ее время, она была совершенно спокойной. Тихой и радостной. Мы ходили с ней в осенний сад, смотреть на цветы и улетающих птиц, и я спрашивал, страшно ли ей умирать. Она гладила меня по руке и улыбалась. Мой друг, отец Олег, ее постоянно причащал. Исповедавшись и причастившись, бабушка тихо отошла на Покров. За день до этого все родные, вроде бы случайно и не сговариваясь, съехались в гости. Бабушка читала нам наизусть поэму любимого Пушкина «Руслан и Людмила», расспрашивала о делах и всех обнимала. А утром меня разбудила мама и сказала, что бабушки умерла и нужно позвать отца Олега отпевать. Я зашел в ее комнату. Она совсем не была похожа на мертвую. Лицо спокойное, светлое, с тихой улыбкой в уголках, словно ей снилось что-то очень хорошее. Я поцеловал ее в лоб и поехал в храм.

...На Темновское кладбище, где покоятся мои прадеды: дед Андрей и бабушка Мария, дедушка Витя и бабушка Катя, я стараюсь ходить один, без мамы. Она будет вздыхать и плакать. От этого настроение испортится и будет тоскливо. А чего моим родным на мою кислую физиономию глядеть?