Бабочки полет
Будит тихую поляну
В солнечном свету.
(Басё)
Замер поэт в утренней тишине, видит, читает развернутые перед его взором письмена, перетекают они извне в его сердце - бабочка легким своим крылом наносит их
на него, словно кисть рисует иероглифы на рисовой бумаге.
Но, в общем-то, человечеству не интересны и не важны эти письмена, и уж никак оно не признает их истинности. Красивый мотылек, и сказанное, что, дескать, всякое дыхание да славит Господа - ваша невежественная, поверхностная иллюзия или аллегория.
Чтобы узнать всю правду о бабочках, надо насадить их на иглу и рассматривать в лупу или микроскоп. Говорите «легкая», «порхает», «играет с лучом солнца», «ласкается к цветку»? Нет, извольте убедиться - это монстр. Если он придет к вам во сне, то будет кошмаром. Но к этому надо привыкнуть, истина - вот она, она такая. Ее вы не увидите на лугу, не услышите в утренней тишине или шуме волн - ее можно только добыть, исследуя объекты, проникая вглубь. Она от нас скрыта, но мы ее добудем.
Но почему же Красоту мы видим и постигаем сразу, своими глазами, из того положения, которое изначально нам дано, которое соотносится с нами? Радуемся, подаемся навстречу ей встрепенувшимся сердцем? Она открывается нам сама, наши органы чувств, сердце и душа вполне приспособлены и настроены, чтобы увидеть, услышать, воспринять ее. Изначально мы видим красоту и только потом или поверяем ее гармонию алгеброй, насадив на иголку и поместив под микроскоп, углубляемся в такие глубины и подробности, где теряются, становятся ненужными такие понятия как Красота, Добро и Истина. Красоту и Добро мы воспринимаем непосредственно, почему же не верим, что и Истина ДАНА, пришла и предложила Себя нам?
Насаждей ухо, не слышит ли? Или создавый око не смотряет ли? (Пс.93:9). И человеку, которого Бог создал по образу и подобию Своему, Он дал глаза и уши, чтобы видеть красоту Божьего мира и слышать глаголы уст Его. Но, охваченный страстью к исследованию скрытого от него, человек погружается во все более невозвратные глубины, очарованный фосфоресцирующими призраками, и, как самонадеянный ныряльщик, уже не в силах подняться на поверхность, придавленный водяной толщей над ним. Вооружившись уже не оптическими, а электронными микроскопами, он ищет тайну жизни и ключи от нее во мраке микромира, надеясь победить смерть. Единственного Победителя он знать не хочет, надеется вырвать у него победное знамя, объявив неудачником. Уже в руках у нас чудеса генной инженерии и хирургии, лазеры, монбланы лекарственных средств. Но странным образом все уходит, как в песок, победа, вырванная здесь, оборачивается поражением там, и как было, так и остается: Дние лет наших, в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осмьдесят лет, и множае их труд и болезнь (Пс.89: 9).
Неустанно возводим вавилонскую башню научного мировоззрения, втаскиваем на нее все более изощренные телескопы, чтобы заглянуть на самый край, за край. В безумном убеждении, что там найдем оправдание и спасение.
Космический аппарат совершил успешное приземление на ядро кометы! И вот президент некогда христианской Франции в упоении возглашает: «Очень важно знать откуда мы на этой планете, чтобы знать, как нам развиваться дальше». Ловим радиошорохи и излучение звезд и галактик, приходящих из немыслимых глубин космоса и не видим, не слышим глаголы жизни вечной, сказанные и явленные здесь, нам, раз и навсегда.
Погружаясь в глубины скрытого, уносясь в недоступное - уходим от Света, от Него во тьму, во тьму кромешную.
И в искусстве, области, имеющей дело с душой, происходит то же самое. От света Христовой правды - во тьму подсознания, где кишат гады страстей. Жизнь нашего тела, сколько бы ни изучали анатомию, физиологию и биологию, остается скрытой от нас, нам не дано видеть и знать ее непосредственно. Не для того ли, чтобы смотрели вовне? Возвыси мой ум к Тебе, долу поникший. Не углубляться в темные закоулки подсознания, а подниматься на поверхность своей души, освобождаясь от присосков спрутов-страстей к свободе силой молитвы и поста.
Но свет и во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин.1, 5). Верующий во Христа взыскует не премудрость мира сего, а Божиих простых заповедей и встал на дорогу света к подлинному познанию. Оно бесконечно как сказал пророк: широка заповедь Твоя зело (Пс. 118:96). Там, в вечной жизни с Богом, облекшись в преображенную плоть, будет неисчерпаемая радость бесконечного познания Бога и Его преображенного мира, соработничества с Ним верных чад. Во свете Его узрим свет.
Поэт чувствует сердцем:
Запад или Восток -
Всюду одна и та же беда,
Ветер равно холодит.
(Басё)
Апостол Христов знает:
Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. (Ин. 6, 68)
