В калининградской газете «Дворник» N26 (934) за 15-22 июля 2014 года под заголовком «Первая неизвестная» было опубликовано интервью историка Константина Пахалюка. В электронном виде можно найти по адресу: http://rugrad.eu/smi/695142/
Излишней скромностью, видимо, сотрудники газеты «Дворник» не страдают. Заявлено было так:
«Историк Константин Пахалюк рассказывает о ходе боевых действий в Восточной Пруссии 100 лет назад, уроках и выводах, которые человечество не сделало».
Итак, человечество «уроков и выводов» не сделало. Это интригует. Может быть в интервью нам будет открыта какая-нибудь очень важная для судьбы мира истина, не осознанная до сих пор человечеством? Эта истина нам поможет жить долго и счастливо? Конечно, в таком случае интервью надо скорее прочитать! Начинаем:
«Как в России восприняли объявление войны Германии, Австро-Венгрии и Турции?
С широким патриотическим энтузиазмом. В основном среди интеллигенции и городского населения. Войне были рады, как это ни странно звучит...»
Да, таких речей про Первую мировую войну мир ещё не слышал. Бравший интервью Александр Адерихин, очевидно, нисколько не сомневается в том, что именно Россия объявила войну Германии и Австро-Венгрии, а не наоборот. Его интересует только то, как это объявление Россией войны Германии, Австро-Венгрии и Турции было воспринято внутри самой России. Историк Пахалюк не делает ни малейшей попытки разубедить собеседника, а описывает «широкий патриотический энтузиазм». В результате у читателя формируется чёткое убеждение: в Первой мировой войне Россия была агрессором. Да, до таких выводов человечество, действительно, ещё не доходило.
Напомним, что на самом деле Германия объявила войну России 1 августа 1914 года. Но не наоборот. Австро-Венгрия объявила войну России 6 августа 1914 года. Но не наоборот. Вот Турции Россия действительно объявила войну 15 ноября 1914 года. Но сделано это было уже после того, как 11-12 ноября турецкий флот внезапно, без объявления войны, напал на российские порты Чёрного моря: Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск, обстрелял их и потопил несколько российских кораблей. То есть Турция фактически уже начала войну. Таким образом, агрессором в Первой мировой войне была не Россия, а Германия, Австро-Венгрия и Турция.
Но из интервью Пахалюка получается, что агрессором была Россия. Многим сегодня в мире хочется представить себе Россию «империей зла». Между тем вся европейская политика России при императоре Николае II заключалась в недопущении крупного военного конфликта в Европе. Свой тезис я могу подтвердить фактами.
В конце 1896 года сложилась благоприятная международная обстановка для захвата Россией Босфора и Константинополя. На императора оказывали давление со стороны заведующего министерством иностранных дел Шишкиным и начальника Главного штаба генерала Обручева, а также некоторых иных государственных деятелей Российской империи. Николай II сам горячо сочувствовал этой идее, но твёрдо отказал всем призывающим захватить Босфор, так как этого грозило общеевропейской войной.
15/28 августа 1898 года император Николай II обратился ко всему миру с предложением созвать международную конференцию, чтобы положить конец росту вооружений и предупредить в будущем возникновение общечеловеческой войны. Правительства основных мировых держав к этому призыву отнеслись прохладно, но Гаагскую мирную конференцию в 1899 году России созвать всё-таки удалось. Она прошла под председательством русского посла в Лондоне барона Стааля. Плодом её стал ряд конвенций и учреждение Гаагского международного суда.
В 1912 году в результате Первой Балканской войны была разгромлена Турция и снова возникла возможность занятие Россией Константинополя и проливов. Однако это могло привести к развязыванию общеевропейской войны. Россия проявила твёрдость, не поддалась на провокационные предложения и смогла дипломатическими средствами не допустить общеевропейского конфликта.
Вышеперечисленные примеры показывают, что в европейской политике Россия прилагала завидные усилия к поддержанию мира на континенте. Следует обратить внимание и на то, что союз с Францией был заключен ради достижения именно этой цели. Любой здравомыслящий политик понимал, что в войне на два фронта Германия проиграет. Предполагалось, что Германией управляют здравомыслящие политики, которые, зная о союзе между Францией и Россией, никогда не начнут войну против одного из этих государств. Но маниакальная идея о господстве в Европе привела Германию к созданию авантюрного плана Шлиффена и к поиску повода для его скорейшей реализации. Печально, что в России сегодня находятся историки, утверждающие об агрессивности нашей страны, о том, что это Россия объявила войну Германии, Австро-Венгрии и Турции.
Эта идея проходит через всё интервью. Обратим внимание на следующие вопрос и ответ:
«- Для России и Германии война началась с вторжения русских в Восточную Пруссию?
- Да, 17 августа 1914 года по новому стилю войска Российской империи вошли в Восточную Пруссию...»
Как видим, и журналист, и историк солидарны: война началась с агрессии России, с вторжения русских 17 августа в Восточную Пруссию. А на самом деле? На самом деле было не совсем так. Граница между Германской и Российской империями была довольно протяженной. Кроме Восточной Пруссии, Россия граничила с Западной Пруссией, с Силезией... В состав России входило так называемое Царство Польское, глубоко вклинивающееся между Германией и Австро-Венгрией. Такое положение считалось опасным. В случае нападения на Россию враг мог сходящимися ударами с севера и юга окружить русские войска, находящиеся в Царстве Польском. Поэтому по планам войны не предполагалось размещение русских войск на левом берегу Вислы. Пара кавалерийских дивизий, способных быстро выйти из-под удара, должны были нести дозорную службу.
Немцы прекрасно знали ситуацию, поэтому сразу после объявления войны постарались занять своими войсками беззащитные российские города. Так, город Калиш был захвачен германским 5-м корпусом 2 августа. Русские пограничники без боя отступили в глубь российской территории. В 14 часов 2 августа в город вступили германские передовые части. Их встретил с ключами от города мэр Буковински. В первые часы оккупации эксцессов вроде бы не было. Германские военнослужащие польского происхождения (около 30 солдат) отправились на рынок, купили там пива и выпивали его с местными соотечественниками. Население города приветствовало немецкие войска и проявляло дружелюбные настроения. Понять это можно: поляки жили по обе стороны границы, многие солдаты германского 5-го корпуса были польского происхождения. Вскоре в город прибывают новые части, во главе которых стоят капитан Кайлд и майор Пройскер. Последний назвал себя комендантом города. Пройскер был недоволен - его солдаты-поляки панибратствовали с местными жителями.
3 августа 6-й германский корпус захватил ещё один город на российской территории - Ченстохову. Можно вспомнить знаменитый монастырь Ясна Гура, икону Божией Матери Ченстоховскую. Русские и здесь, как и в случае с Калишем, отступили без боя. Вскоре перебравшие горячительных напитков немецкие солдаты устроили перестрелку, в которой несколько из них погибли. В городе сразу же были взяты заложники, несколько из которых были тут же убиты.
В ночь на 4-е августа в Калише прозвучал одиночный выстрел, вслед за ним - пулемётная очередь. Среди немцев возникла паника, они думали, что русские их окружили. Немцы открыли беспорядочный огонь, в итоге было найдено 6 убитых немецких солдат, ещё 32 было ранено, погибших мирных жителей - 21. Для начала немцы взяли 6 заложников, далее Калиш был подвергнут неслыханному разрушительному разгрому. Наличные деньги из кассы местного магистрата были «конфискованы», после чего на город ещё была наложена «контрибуция» в 50000 рублей. Забрав с собою заложников и приказав жителям оставаться в домах под страхом смерти, немцы вышли из города и начали обстреливать его из мортир. Руководил этой варварской акцией майор Ганс Рудольф Германн Пройскер, командир второго батальона 155-го пехотного полка. Поводом назвали якобы имевшее место нападение партизан на немцев. Далее по команде Пройскера в город были посланы карательные команды. Они изымали дополнительных заложников. При малейшем подозрении расстреливали людей. Город подожгли. Всего немцы взяли в заложники порядка 800 человек. Из города началось массовое бегство, подчинённые Пройскера стреляли по бегущим.
5 августа из Калиша бежало 10000 человек. Немцы продолжали брать заложников и некоторых расстреляли. В дело вмешалась католическая церковь, после чего часть заложников была освобождена. Большая же часть была отправлена в концлагерь Коттбус в Германии.
7 августа в Калиш ввели дополнительные части из Саксонии. На главной рыночной площади города сорвалась и бросилась скакать лошадь, что спровоцировало панику и дезорганизованную стрельбу немцев, в ходе которой несколько из них погибло. После этого артиллерия провела очередной обстрел города, длившийся час. Погибло около 100 жителей. Отправленные в руины команды докалывали раненых штыками. Было расстреляно 80 заложников.
Выше были приведены официальные сведения. Каждый, переживший калишскую трагедию, мог добавить к ним свои впечатления. Вот, например, как описал разгром города Калиша ревизор Калишско-Петроковского акцизного управления инженер-технолог З. И. Оппман:
«... В ночь с 19 на 20 июля (с 1 на 2 августа) по получении губернатором телеграммы об объявлении войны, последним поездом, отошедшим около 4 часов ночи, успели покинуть Калиш лишь официальные лица и некоторые чиновники. Все жители города за полным отсутствием экипажей и подвод волей-неволей должны были с семьями оставаться в Калише...
В тот же день пополудни калишане извещены были о приближении к городу германских войск первым появившимся в городе немецким уланом, который в бешеном галопе проскакал от рогатки к Европейской гостинице и обратно, упав при этом два раза с лошади: улан был совершенно пьян и страшно перепуган; остановившись на рогатке вместе с другим подъехавшим к тому времени к рогатке уланом, он, еще не оправившись от испуга, стал сейчас же делиться своими впечатлениями с окружившей его толпой, причем рассказал, что он с товарищем должны были первыми прискакать в город по выпавшему жребию и шли, по их мнению, на верную смерть.
Спустя полчаса после появления в Калише 2 прусских уланов, вошел в город германский разъезд во главе с офицером. Навстречу разъезду вышли на главную Броцлавскую улицу с белым флагом президент города и 3 видных обывателя, знающих немецкий язык. Офицер беседовал с делегатами города около 15 минут, приставляя поочередно дуло своего револьвера к виску каждого из них, в это же время все солдаты разъезда держали в руках револьверы и пики направленными в сторону делегатов... В понедельник утром 21(3) на всех углах появились объявления коменданта Пройскера, в коих жители призывались к спокойствию; им предлагалось открывать торговлю, так как жизнь и целость имущества жителей вне опасности. В этот же день комендант ввел в городе военное положение, прекратил действие обывательской милиции и по городу стали ходить усиленные наряды солдат - дом телефонной станции, например, охранялся нарядом из 30 солдат... Затем началось обстреливание городских улиц пулеметами... и расстрел всех мужчин, живущих в домах, из которых якобы... были сделаны выстрелы в немецкие войска. Убито и расстреляно более 100 человек, в том числе много возвращавшихся из Ласка запасных...
... С утра во вторник 22 (4 августа) посыпались на город одна за другой репрессии:
1) Расстреливались все лица, имеющие при себе какое-либо оружие, а равно лица, у которых оружие найдено было на квартире, несмотря на то что 24-часовой срок сдачи оружия, указанный в объявлении Пройскера, еще не истек; расстрелян был губернский казначей Соколов, уничтоживший до прихода немцев наличные суммы казначейства;
3) Комендантом Пройскером наложена была на город контрибуция в 50 000 рублей; днем раньше в понедельник тем же Пройскером конфисковано около 30 000 рублей, хранившихся в Магистрате наличными;
4) Объявлено было распоряжение коменданта, что если кем-либо из жителей будет причинен малейший вред хотя бы одному прусскому солдату, например будет брошен камень, то каждый десятый мужчина в городе будет расстрелян, город подвергнется бомбардировке, а заподозренные дома будут гранатами сравнены с землей, окна во всех квартирах приказано было освещать до утра...
Взяв заложников, Пройскер решил выйти с войсками из города и расположиться лагерем в нескольких верстах от Калиша ближе к прусской границе. Заложникам приказано было идти впереди войск, а во время обстрела заподозренных домов им приказано было ложиться ничком на землю - над их головами стреляли. Повторялось это несколько раз и в конце концов больной сердцем и растяжением жил на ногах богатый фабрикант Генрих Френкель не мог самостоятельно подняться. Комендант сейчас же велел ближайшему солдату заколоть штыком Френкеля и сбросить тело его в ров; затем вдове убитого, пожелавшей взять его труп, делались всевозможные препятствия до вымогательства включительно (потребовали за выдачу тела 60000 марок). Дорогой перстень с бриллиантами исчез с пальца убитого.
Лишь только войска с заложниками покинули Калиш, началась бомбардировка города в наказание якобы за пролитую кровь прусских солдат; сделано было около 70 пушечных выстрелов, причем повреждены главным образом верхние этажи зданий. Пушечные ядра пробивали насквозь четыре стены подряд... Обстреливались одинаково как частные дома, так и больница, церковь и костелы. Все жители города в паническом страхе попрятались в подвалы, откуда многие, боясь возобновления бомбардировки, не выходили несколько дней, терпя холод и голод...
С утра в пятницу 25 (7 августа) через Калиш стали проходить саксонские войска, пехота и уланы, сопровождаемые пресловутым 155 полком во главе с комендантом Пройскером. Часть войск направилась по Ставишинскому шоссе, другая часть, пройдя по городу, возвращалась в прежний лагерь. От стрельбы из пушек, винтовок и пулеметов повреждены были многие телефонные столбы, и телефонные провода в большом количестве застилали улицы. Лошадь одного молодого офицера так запуталась в проволоку, что упала на передние ноги; офицер, не отдавая себе отчета о происшедшем, выстрелил из револьвера. Выстрел послужил поводом к всеобщей панике; опять началось обстреливание окон домов, некоторых открытых магазинов и расстрел людей, случайно проходивших по улицам. Стреляли из пулеметов по всему городу. Солдаты врывались в дома и в магазины, грабили, поджигали и вырезывали целые семьи - женщин, детей и старцев. Убито и ранено несколько сот человек. В здании магистрата, где по приказанию коменданта собрались городские служащие, зарублены были топором на смерть городской кассир Пашкевич и три сторожа. На Бабиной и Броцлавской улицах лежала масса трупов людей, детей и даже лошадей. В общей свалке и панике немцы опять стреляли по своим и потеряли убитыми и ранеными много солдат (не менее 12).
Населением города овладел панический страх в ожидании мести тевтонов, которые не заставили себя долге ждать. Вскоре костром запылало красивое здание магистрата и начались пожары в разных местах города. Небольшие, оставшиеся в городе отряды войск, подобрав своих раненых и убитых и побросав, по свидетельству очевидцев, убитых солдат своих в огонь, быстро удалились из города. В 8 3/4 часов началась по городу пушечная пальба (пулями, гранатами и шрапнелью), продолжавшаяся непрерывно до 5 1/2 часов утра. Сделано было в город свыше 400 выстрелов, после каждого выстрела раздавался шум обваливающихся частей зданий и истерический крик женщин и детей.
Наконец, в 5 1/2 часов утра в субботу 26 июля (8 августа) пальба прекратилась и все как будто замерло кругом. Однако тишина продолжалась недолго. Внезапно во все окна и ворота по Броцлавской улице с неистовым криком и шумом стали вламываться рассвирепевшие немецкие солдаты и, врываясь во все квартиры с криком "руки вверх", арестовывали всех попавшихся мужчин, женщинам и детям приказано было забиться в один угол и стать на колени. Когда жена моя подскочила к солдатам и стала по-немецки упрекать их за то, что они издеваются над детьми и хотела отбить от них моего 12-летнего сына, которому также приказано было поднять руки вверх и следовать за всеми арестованными, то подоспевший к тому времени офицер ударил ее так сильно прикладом ружья, что она упала на пол и сейчас же получила горловое кровотечение. Арестовано было более 700 человек, в том числе много подростков и старцев; арестован был также в числе других 80-летний старик, ксендз Виктор, монах-реформат. Все арестованные сейчас же были обысканы самым тщательным образом по несколько раз, меня ругали площадной бранью за то, что нашли в кармане две полных коробки спичек... После обыска всех нас окружили сильным конвоем солдат и, приказав все время держать руки вверх, повели в свой лагерь. Дождь шел проливной, а многие из арестованных были в одном лишь нижнем белье, без сапог. По дороге нам было объявлено, что нас ведут на расстрел в наказание за пролитую кровь немецких солдат; кто не в состоянии был идти скоро, того ударяли прикладами ружей и ранили штыками так, что многие истекали кровью. Когда мы прибыли в поле около лагеря, там только что кончилась экзекуция расстрела 19 мужчин, взятых в тот же день из заподозренных домов. Всех нас поделили на несколько партий и рядов, по 10 человек в ряд, приказано было смотреть лишь вперед, с одной стороны недалеко от нас стали на колени немецкие солдаты с направленными к нам ружьями, с другой стороны поставлен был все время молившийся старик-ксендз. Офицеры давали какие-то поручения солдатам. Словом, полная картина расстрела. Продержали нас под страхом ежеминутного расстрела около часу, затем каждой из партий в отдельности приказано было отправиться в один из трех недалеко находящихся бараков пограничной стражи. Нам было объявлено, что сейчас состоится над нами полевой суд и, пожалуй, расстреляют лишь каждого десятого. Барак закрыли и оставили нас в полном неведении относительно нашей судьбы в удушливой невыносимой атмосфере (человек стоял вплотную к человеку). Несколько раз немецкий офицер, желая что-то сообщить нам, открывал дверь барака и сейчас же ее захлопывал, не сказав ни одного слова, задыхаясь от удушливого воздуха... Около 4 часов пополудни нам принесли в корытах немного грязной воды и запретили даже послать за хлебом на собственный счет. В томительном ожидании проходили минуты за минутами. Наконец, в 7 часов явился в барак фельдфебель, приказал нам выстроиться в ряды опять по 10 человек и под усиленным конвоем вывел нас в поле, где опять повторилась утренняя картина, так похожая на приготовление к расстрелу... Затем нам приказано было разойтись по домам. Немецкие солдаты во главе с офицером провожали нас до города, а затем, быстро повернув, ушли по направлению к Скальмержицам, передвинув свой лагерь ближе к прусской границе.
На обратном пути в город повсюду видны были пылающие костры домов в разных частях города. Оказывается, что после ареста мужчин другая партия немецких солдат ходила по городу с соломою и керосином и поджигала оставленные на попечении женщин и детей дома и магазины, открывая везде газовые рожки. В тот же день вечером город, насчитывавший до 80 000 жителей, опустел совершенно. Люди убегали из города в чем кто стоял. Никто из жителей города после стольких кошмарных сюрпризов не хотел оставаться дольше под покровительством немецких культуртрегеров. Когда в воскресенье утром 27 июля (9 августа) я с семьею покидал город, в нем царствовала мертвая тишина, и лишь дым догоравших зданий, разбросанные по улицам ценные вещи и кое-где валявшиеся еще не прибранные трупы людей свидетельствовали о только что пережитой Калишем страшной кровавой трагедии...
Инженер-технолог Э. И. Оппман.
(ЦИА, ф. Ставки, отд. Дипломатической канцелярии, оп. 617, д. 37, л. 2 - 6.)».
Вышеописанное происходило в российских городах Калише и Ченстохове 2-8 августа 1914 года после начала вторжения германских войск. Если же поверить Адерихину и Пахалюку, для России и Германии война началась 17 августа вторжением русских в Восточную Пруссию. Без комментариев...
