От редакции: Мы продолжаем публикацию глав книги постоянного автора «Русской народной линии» священника Сергия Карамышева «Святой Патриарх Фотий и судьба Православия в XXI веке». Книга представляет собой переработку его дипломной работы «Святой патриарх Фотий в связи с проблемой разделения церквей», защищенной в 2013 г. в Костромской духовной семинарии.
Стоит ли говорить, что судьба Православия и судьба России неразрывно связаны? И что в силу этого книга, выводящая перспективы ближайшего будущего из далекого прошлого, может оказаться весьма полезной для нашего времени? К тому же личность великого иерарха Православной Церкви IX века святителя Фотия мало известна современникам. В книге отца Сергия на основании авторитетных исследований русских и зарубежных авторов его облик предстает вполне отчетливо и живо. Этот святой явился деятелем, остановившим в свое время западную агрессию против Православия, понявшим ее сущность и не вступавшим ни в какие компромиссы с врагами истинной веры. Его пример способен вдохновить современных ревнителей святого Православия в их стоянии за истину.
К сожалению, автор не располагает средствами для издания книги. Поэтому мы обращаемся к читателям «Русской народной линии» с просьбой помочь о. Сергию в подготовке издания книги. Свои предложения можно направлять в адрес редакции info@ruskline.ru или на e-mail автора sergiuskaramyshev@yandex.ru.
Глава II. Взаимоотношения Восточной Церкви и Западной с начала первого патриаршества Фотия до Константинопольского собора 861 г.
2.1. Две церковные партии, существовавшие на момент избрания Фотия в патриархи.
Когда на Западе отчетливо обозначилось центростремительное по отношению к Риму движение, Восток вошел в очередную фазу разделения, раскола и разложения, которая касалась не только государства, не только противостояния православных еретикам, но и Православия как такового, ибо даже в его рамках образовались противоборствовавшие партии. Несомненно, именно благодаря этим разделениям, Папство смогло взять такую силу.
Профессор А.П.Лебедев говорит: «Корень, откуда рождаются эти две партии фотиан и игнатиан, было бы легкомысленно искать в личных отношениях Игнатия и Фотия, патриархов Константинопольских. Его нужно искать глубже, т.е. еще в предшествующих церковно-исторических обстоятельствах».[1]
Здесь Алексей Петрович имеет в виду деятельность святителя Мефодия, предшественника Игнатия по патриаршей кафедре. Его, совместными с императрицей Феодорой, энергичными усилиями в 842 г. было восстановлено иконопочитание, в память чего мы и по сие время в первое воскресенье Великого поста совершаем праздник Торжества Православия с особым чинопоследованием, автором которого является свт. Мефодий. Лучше всего умонастроение этого патриарха передает молитва из Последования Торжества Православия, сочетающая в себе твердость исповедания истинной веры и вместе евангельскую кротость в стремлении обратить заблудших к Православию: «Видяще многих поползновения, прилежно Тя, всеблагий Господи, молим: призри на Церковь Твою и виждь, яко Твое спасительное благовестие, аще и радостно прияхом, но терние суеты и страстей творит оное в неких малоплодно, в неких же и безплодно, и по умножению беззаконий овии ересьми, овии расколом противящеся евангельской Твоей истине, отступают от достояния Твоего, отревают Твою благодать и повергают себе суду Твоего пресвятаго слова. Премилосердый и всесильный... укрепи нас в правоверии силою Твоею, заблуждающим же просвети размныя очи светом Твоим божественным, да уразумеют Твою истину; умягчи их ожесточение и отверзи слух, да познают глас Твой и обратятся к Тебе, Спасителю нашему. Исправи, Господи, иных развращение и жизнь, несогласную христианскому благочестию; сотвори, да вси свято и непорочно поживем; и тако спасительная вера укоренится и плодоносна в сердцах наших пребудет... Подаждь, Господи, и пастырем Церкве Твоея святую ревность, и о спасении и обращении заблуждающих попечение их духом евангельским раствори. Да, Тобою вси руководими, достигнем, идеже совершение веры, исполнение надежды и истинная любовь, и тамо с лики чистейших небесных сил прославим Тебе Господа нашего, Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков»[2].
В словах этой молитвы запечатлелось горячее желание святителя оградить Вселенскую Церковь от ересей и расколов, держа которые в правой и левой руке враг рода человеческого, очевидно, с новой яростью набрасывался тогда на «Столп и утверждение истины» (1 Тим. 3, 16). Нераскаянных еретиков патриарх Мефодий смещал с их кафедр, но раскаявшимся оказывал снисхождение. Это вызвало возмущение в среде ревнителей, в особенности, - из числа монашествующих. Недовольство патриаршей кротостью, в конце концов, вылилось в неповиновение святителю. Будучи вынужденным отвечать, он запретил противившихся епископов и архимандритов в служении, что вызвало еще большее озлобление. Противники патриарха затаились, ожидая благоприятного для себя момента.
Ждать пришлось недолго, потому что свт. Мефодий скончался уже в 846 г. Тогда, по предложению императрицы Феодоры, в патриархи был избран игумен Игнатий, сын низвергнутого Львом Армянином императора Михаила Рангава, оскопленный уже в детстве и принявший монашеский постриг в 14-летнем возрасте. Целых 33 года он оставался в монастырском уединении, стяжав защитой гонимых иконопочитателей и подвигами благочестия уважение в народе. Профессор Лебедев, однако, пишет: «Нелегкое и, может быть, непосильное бремя брал на себя Игнатий, не знавший света, людей и жизни. Чем выше тогда было положение патриарха в Византии, тем менее согласовывалось оно с воспитанием и навыками Игнатия».[3] Итак, новый патриарх, будучи человеком неизощренным в таких сферах человеческих взаимоотношений, как политика и придворные интриги, вынужденно попал под влияние людей более в них опытных, став просто формальным главой их партии.
Враждебность Игнатия к сторонникам прежнего патриарха отчетливо проявилась при его посвящении. В службе должен был принять участие архиепископ Сиракузский Григорий Асвеста. Едва увидев последнего, Игнатий приказал ему удалиться. Тогда Григорий «бросил на землю свечу, которую держал в руках, и в слух всех назвал нового патриарха волком, противозаконно вторгающимся в Церковь. Затем Григорий, а вместе с ним епископы Петр Сардийский, Евлампий Апамейский и некоторые другие клирики покинули церковь».[4] Профессор Лебедев полагает, что своей резкостью по отношению к Григорию Асвесте новый патриарх выразил нерасположение к целой партии недавно ушедшего в вечность первосвятителя (Мефодий с Григорием были оба из Сиракуз, и сам же прежний патриарх поставил Асвесту в тамошние архиепископы). Вскоре после этого Григорий был осужден на соборе и низложен.
После 11 лет первосвятительства власть самого Игнатия подходила к концу. Патриарх проявил твердость, отказавшись постричь в монахини, по распоряжению императора Михаила III, его мать императрицу Феодору, восстановительницу иконопочитания, и двух ее дочерей. Также он навлек на себя гнев всесильного тогда дяди императора - Варды, которого отлучил от святого причастия по причине соблазнительности его частной жизни. В итоге Игнатий был отстранен собором, созванным по настоянию царя, от своей должности и отправлен в ссылку.
Наиболее авторитетные исследователи доказывают, что Игнатий, подражая древним великим святителям, которые были гонимы властями, отказался от своего епископства; но потом, возбуждаемый людьми строптивыми, восстал против вновь избранного патриарха.
2.2. Начало патриаршества Фотия.
Фотий происходил из аристократической фамилии. Его отец, спафарий Сергий, родной брат патриарха Тарасия, принадлежал к иконопочитателям. Два брата Фотия - Сергий и Тарасий - имели сан патрициев, первый был женат на сестре императрицы принцессе Ирине. Сам Фотий, получив наилучшее по тем временам образование, начал государственную службу в императорской гвардии; потом трудился в государственной канцелярии, а со временем и возглавил ее. Помимо этого, Фотий был профессором в высшей константинопольской школе, где преподавал философские науки. Принадлежа к партии Варды и стоя на стороне духовенства, отделившегося от Игнатия, Фотий признан был наиболее достойным кандидатом на освободившийся патриарший престол. В шесть дней - с 20 по 25 декабря - он прошел все степени церковной иерархии и в день Рождества Христова 857 г. был возведен в патриархи.
Подобно Мефодию, новый первосвятитель начал свою деятельность с привлечения в клир людей, отличавшихся грамотностью и благонравием, которые могли бы поднять в обществе уровень религиозного образования и нравственности. Сторонники патриарха Игнатия во главе с митрополитами Митрофаном Смирнским и Стилианом Неокесарийским, при поддержке монахов, в особенности, знаменитого Студийского монастыря, не скрывали своего недовольства по поводу избрания в патриархи Фотия. Среди противников последнего профессор Лебедев особо выделяет архимандрита Феогноста, «который позднее оказал услуги игнатианам в сношениях с папским престолом. Благодаря ему, игнатианская партия на Востоке вообще получает характер папистический. Феогност, а вслед за ним Игнатий, смотрят на папу как на единственного избавителя, который мог бы доставить партии игнатиан значение, которое она потеряла в Церкви. Печальное обстоятельство!»[5]
Как не поддержать это восклицание! Те, кого условно можно назвать «ревнителями Православия», благодаря крайней нетерпимости, заключали в себе семя раскола. Поэтому как-то подсознательно они потянулись к тем, которые куда более продолжительное время вынашивали в себе самый грандиозный в истории Церкви раскол (т.е. в Рим).
Через 40 дней после посвящения Фотия в патриархи игнатиане, убедившись в том, что его положение становится все более твердым, собрались в церкви св. Ирины, где произнесли анафему на первосвятителя и его приверженцев. Некоторые из присутствовавших на этом игнатианском соборе епископов дошли до такого фанатизма, что объявили себя заранее анафематствованными на тот случай, если впоследствии, находясь в каком-нибудь умопомрачении, признают Фотия патриархом.
Таким образом, инициатива церковного раскола принадлежала игнатианам. После столь дерзкой выходки в храме св. Ирины патриарх не мог оставаться безучастным к смутьянам: он составил собор в церкви св. Апостолов, на котором Игнатий был анафематствован, а его сторонники из числа священнослужителей - объявлены изверженными из сана.
Сделав этот совершенно необходимый в создавшихся условиях шаг, патриарх Фотий обратил все свое внимание, все свои выдающиеся способности на созидание Церкви Христовой, поступая как мудрый домостроитель этой, по словам апостола, «великой благочестия тайны» (1 Тим. 3, 16).
Гергенрётер так описывает достоинства патриарха Фотия и его соратников: «Мало-помалу Фотий образовал вполне благонадежное войско, состоящее из совершенно преданных ему приверженцев. Оно было прекрасно организовано. Высшие церковные сановники, в большинстве случаев обязанные ему своим возвышением, были его друзьями, его учениками. Образованных и ученых он привлекал к себе силой своего духа и ослепительным блеском своего образования. Многих из низшего класса он расположил к себе своею благотворительностью. В таком положении он мог начать борьбу даже с более мощным врагом, чем был Игнатий и его сильно ослабевшая партия».»[6]
2.3. Претензии папы Николая на главенство во Вселенской Церкви в связи с делом патриарха Игнатия.
В 859-м году из Константинополя в Рим было отправлено посольство, в состав которого входили 4 епископа. Основной его целью было склонить папу Николая I к признанию законности избрания Фотия в патриархи. В ответ папа отправил в Константинополь посольство во главе с двумя епископами и с ними письма, адресованные императору и патриарху. Папа Николай выставляет здесь на вид императору то, что он допустил в Константинопольской церкви «самоуправство»: «...собравшийся в Константинополе собор позволил себе без согласия Римского епископа лишить сана патриарха Игнатия».[7] Далее, папа требует, чтобы дело Игнатия было представлено папскому суду: «Все его показания тщательно будут проверены нашими легатами, дабы ясно было, соблюдены ли были канонические постановления в его деле или нет. Все дело в заключение должно быть представлено на наше благоусмотрение, дабы мы, по апостольскому авторитету, приняли такое решение, коим бы ваша Церковь, постоянно волнуемая смутами, предохранена была на будущее время в целости и непоколебимости».[8] Затем папа требует от императора возвращения ему юрисдикции над «Эпиром древним и новым, Иллириком, Македонией, Фессалией, Ахаией, Дакией береговой и средиземной, Мизией, Дарданией, Превали»[9], а также возвращения патримоний в Калабрии и Сицилии.
Подходя к описанию распри между папой Николаем и патриархом Фотием, архимандрит Владимир Гетте замечает: «Если с девятого века они /Римские первосвященники/ заявили... притязания, противоположные непрерывному и вселенскому учению первых восьми веков; если они задумали подчинить Церковь своему верховному авторитету; если заявили притязание стать необходимым центром единства и источником юрисдикции: то отсюда надобно заключить, что они решились захватить власть, на которую не имели права. Если же эти захваты вызвали энергическое сопротивление со стороны Восточной Церкви; если Римские епископы выставили признание похищенной ими власти условием sine qua non[10] единения, то отсюда надобно заключить, что именно папство есть первая и прямая причина разделения Церквей».[11]
Архимандрит Владимир следующим образом характеризует поведение папы Николая: «Иезуит Мембург, желая похвалить его, утверждает, что в течение своего семилетнего первосвященствования он возвысил папскую власть до степени, которой она еще не достигала, особенно же в отношении к императорам, королям, князьям и патриархам, с которыми он обращался со строгостью, как ни один из его предшественников, - и обращался так каждый раз, когда считал себя оскорбленным в... преимуществах первосвященнической своей власти». Этот факт неоспорим, но патер Мембург не замечает ни исторической важности того, что утверждает, ни позорных последствий этого развития папской власти. Равным образом он не видит, что это мнимое развитие есть лишь коренное видоизменение, и что с девятого века папство перестало уже быть римским патриаршеством первых восьми веков»».[12]
Письмо к Константинопольскому первосвятителю было только сокращенным вариантом послания к императору. Папа Николай обратился здесь к патриарху как к простому мирянину, хотя прекрасно знал, что Фотий уже второй год именно патриаршествовал. Под этим приемом скрывалась следующая мысль: никакой епископ не может быть признаваем законно посвященным без согласия Римского первосвященника.
2.4. Вопрос кафоличности Церкви.
Здесь будет уместным рассмотреть вопрос кафоличности Церкви с точки зрения догматической, для чего прибегнем к помощи русского богослова ХХ века В.Н.Лосского (1903-1958 гг.): «В свете догмата о Пресвятой Троице раскрывается в его истинном христианском смысле самое дивное свойство Церкви - ее кафоличность, и понятие это не может быть передано абстрактным термином «вселенскость». Ибо вполне конкретный смысл слова «кафоличность» (или соборность) содержит в себе не только «единство», но и «множество». Оно говорит о соотношении между тем и другим или, вернее, о некоей тождественности между единством и множеством, отчего Церковь кафолична как в своей совокупности, так и в каждой из своих частей. Полнота целого - не сумма ее частей, т.к. каждая часть обладает той же полнотой, что и целое».[13]
Свойство кафоличности делает излишней, а следовательно, ненужной и вредной, ради достижения единства Церкви, власть над церковной Полнотой какого-то одного епископа. Посягая на эту беззаконную власть, он по необходимости становится богоборцем, т.к. силится похитить власть, принадлежащую Одному Христу, Который Сам управляет Своей Церковью. Силится также похитить и власть Святого Духа, Который сообщает Церкви Полноту духовных дарований и не обязан действовать исключительно через лицо папы.
Рим, начиная с IX в. (ранее это были всего лишь единичные случаи), предпринимает систематические попытки заменить принцип кафоличности, предполагающий органический синтез единства и множественности, идеей одного лишь единства, даже, лучше сказать, тирании.
Именно поэтому усвоенное Папской церковью наименование Католической не соответствует ее природе. Действительно, в день Пятидесятницы Дух Святой сошел не на одного лишь апостола Петра, и не через него был сообщен всем прочим, а излился на них непосредственно. Именно Дух Святой - Источник единства Церкви. Пребывая в разных личностях, Он сообщает им единомыслие. Отдельные личности могут в разное время заблуждаться, и тогда Святой Дух вразумляет их через другие личности, как был, например, вразумлен апостол Пётр через апостола Павла: «когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?» (Гал. 2, 14).
Именно подобным образом пытался вразумить патриарх Фотий папу Николая, но, к сожалению, последний не имел кротости апостола Петра. Да и вообще, не место красит человека (чин апостола не украсил Иуду Искариота, чин папы не сообщает автоматической непогрешимости), а человек - место.
Архимандрит Владимир Гетте говорит вполне определенно: «Надобно избрать одно из двух. Стоите ли вы за учение божественное, сохраняемое Церковью? - вы христианин кафолический. Стоите ли вы за учение папства? - вы папист, но вы не кафолик. Только тот заслуживает этого последнего наименования, кто в вере своей следует правилу кафолического предания. Это предание противоположно папской системе... Пора перестать играть словами... Будьте папистом, если вам угодно, но тогда не называйтесь уже кафоликом. Хотите ли вы быть кафоликом? Тогда не будьте более папистом. Нет какой-либо другой, возможной мировой сделки; кафолик или папист суть два слова, взаимно исключающие друг друга».[14]
2.5. Константинопольский собор 861 г.
Прибывшие в Константинополь папские легаты содержались некоторое время под строгим надзором и лишены были возможности составить самостоятельное мнение о деле. В мае 861 г. в церкви Св. Апостолов открылся Собор, развеявший все сомнения по поводу законности избрания Фотия в патриархи. Приняты были все меры, чтобы придать ему необыкновенную торжественность, которая достигалась и личным присутствием императора, и числом отцов, доведенных до 318, как на Первом Вселенском Соборе.
Он получил высокий авторитет в Церкви и вошел в историю как Двукратный Константинопольский. Его деяния помещены в сборник Правил святых Поместных Соборов и снабжены комментариями знаменитейших канонистов - Аристина, Зонары и Вальсамона, живших в XII веке. Профессор Лебедев скептически относится к их свидетельствам о Соборе, выставляя в качестве довода то, что они называют представителей Римской Церкви «инославными» или «еретиками». Но для писателей XII, а не IX, века это было вполне естественным: они всего лишь экстраполировали современное понятие в более раннюю эпоху, ибо в основе конфликта было не что иное, как ересь папизма.
Вальсамон следующим образом объясняет название Собора Двукратным: «Некоторые, читая надписание (настоящих правил), недоумевают, почему этот собор, будучи одним, называется Двукратным? Решение. Во дни святейшего патриарха господина Фотия, составившего Номоканон, был созван Вселенский Собор против блаженнейшего патриарха Игнатия. Когда (на Соборе) были подвергнуты обсуждению догматические и другие церковные вопросы, произошло смятение и разделение, так как инославные, потерпев поражение, не хотели придти в единомыслие с православными. Посему-то и нужно было божественным отцам, чтобы состоялось второе собрание, на котором бы записано было то, о чем прежде было рассуждаемо и что было утверждено».[15]
Правила 12-17 указанного Собора особенно запечатлели в себе черты того бурного времени. Так, 12-е запрещает литургисать священнослужителям без соизволения законного в определенной местности епископа. 13-е - запрещает им отступать от общения со своим епископом прежде соборного о нем суждения. За подобное они извергаются из сана, миряне же отлучаются от Церкви. 14-е правило, подобным образом, регулирует отношения епископов к митрополиту, а 15-е - всей паствы к патриарху. 16-е правило косвенно свидетельствует в пользу добровольного (после изгнания) отречения от кафедры патриарха Игнатия, а также определяет, как поступать впредь в сомнительных случаях, возникающих вследствие неопределенности положения архипастырей. Оно гласит: «По причине случающихся в Церкви Божией распрей и смятений, необходимо и сие определити: отнюд да не поставляется епископ в той Церкви, которой предстоятель жив еще, и пребывает в своем достоинстве, аще сам добровольно отречется от епископства.».[16]
Замечательно и 17-е правило Собора, воспрещающее поставлять в епископа сразу из чтецов в течение нескольких дней, показывающее неподдельное смирение патриарха Фотия перед теми, кто его лично порицал за принятие епископского достоинства прямо из мирского звания, хотя подобное в истории Церквей Востока было далеко не в первый раз.
[1] Лебедев А.П. Борьба папы Николая с патриархом Фотием. // Лебедев А.П. История разделения церквей. С.- Пб.: Издательство Олега Бабышко, 2010. 248 с. - С. 76.
[2] Чиновник архиерейского священнослужения. Книга 2. Издание Московской Патриархии. М, 1983. 175 с. - С. 75-76.
[3] Лебедев А.П. Борьба папы Николая с патриархом Фотием. // Лебедев А.П. История разделения церквей. - С. 78-79.
[4] Лебедев А.П. Борьба папы Николая с патриархом Фотием. // Лебедев А.П. История разделения церквей. - С. 80-81.
[5] Лебедев А.П. Борьба папы Николая с патриархом Фотием. // Лебедев А.П. История разделения церквей. - С. 83-84.
[6] Цит. по: Лебедев А.П. Борьба папы Николая с патриархом Фотием. // Лебедев А.П. История разделения церквей. - С. 88.
[7] Цит. по: Успенский Ф.И. Ук. соч. - Т. 3. - С. 81-82.
[8] Там же. - С. 83.
[9] Там же.
[10] В пер. с лат. - «необходимым (условием)».
[11] Владимир (Гетте), архим. Ук. соч. - С. 173.
[12] Владимир (Гетте), архим. Ук. соч. - С. 181-182.
[13] Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. // Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: 1991. 288 с. - С. 133.
[14] Владимир (Гетте). Папство как причина разделения церквей. - С. 244.
[15] Правила святых Поместных Соборов с толкованиями. М.: Издание Московского общества любителей духовного просвещения, 1880. 876 с. - С. 788-789.
[16] Правила святых Поместных Соборов. - С. 855-857.
