14 декабря 2013 года мы прибыли в Сербию, чтобы создать и установить Поклонный Крест русским и сербским героям Первой мировой войны. В тот же день приехали в Тополу и поселились в доме на вершине горы Опленац, близ храма-усыпальницы династии Карагеоргиевичей в честь святого Георгия Победоносца. От нас до ворот парка всего метров сто. Парк был посажен тогда же, когда был построен храм - в 1910-1912 годах при участии и под присмотром Короля Петра I.
Храм св. Георгия построен сербским архитектором, но внутренняя отделка - мозаики, иконостас, королевский трон, пол выполнены по чертежам и эскизам наших соотечественников, изгнанников из России во время и после гражданской войны. Здесь покоится Король, просивший нашего Царя о помощи и помощь получивший скорую и всецелую. В первое мое посещение храма я настолько был захвачен переживанием, полученным от наконец-то состоявшейся встречи с Королем-витязем...так давно хотел я побывать на этой могиле, что на окружающее меня благолепие я мало обратил внимание. И если бы на следующий день я покинул Тополу, то, конечно же, ничего не успел бы увидеть и понять. Но Богу было угодно оставить меня здесь надолго.
В следующее посещение храма наиболее сильное впечатление, как ни странно, произвела на меня крипта. Первое, что бросилось мне в глаза, это «усеченные» колонны, на которых держатся своды ее центральной части. Их четыре, они, как полагается, имеют капители, но не имеют оснований. Кроме того, они по отношению к колоннам верхнего храма примерно втрое короче, но почти равны им в объеме. Эта странность заставила меня задуматься, я не мог, как ни старался, припомнить чего-либо подобного в храмоздании. Прием этот - более чем смелый, но ради чего? И лишь в третий раз до меня дошла вся мера гениальности такого решения! Стоит себе лишь только мысленно представить эти короткие колонны с «полноценными» основаниями, как низкие своды крипты мысленно придавят нас своей неимоверной тяжестью, захочется, конечно же, побыстрее покинуть это опасное место, особенно тем, кто страдает клаустрофобией. Но гений архитектора Николая Краснова избавляет нас от столь неприятных переживаний и даже идет еще дальше (и это уж вовсе на уровне чуда) - пол крипты, благодаря этому смелому решению, становится я в очень большой степени условностью, его как бы и нет. Ноги наши его, конечно же, чувствуют, но душа и зрение не замечают, не акцентируются на нем! И мы чудесным (я настаиваю на этом определении!) образом ходим(!) по воздуху под сводами полноценного высокого храма, а вовсе не крипты.
И все это - с высочайшего уровня мозаикой, усиливающей впечатление от архитектуры в десятки раз, создает живое ощущение присутствия здесь, на Опленце, в храме святого Георгия Царствия Небесного. Здесь вход в Него. Здесь сама Вечность, здесь нет времени и скоро замечаешь, что отсюда очень не хочется уходить, здесь хорошо остаться навсегда. Некое незнаемое, нигде в другом месте не испытываемое, тихое, но властное, влекущее за собой счастье, начинает охватывать душу. Здесь не страшно умереть - так велико очарование того невидимого мира, который столь осязаемо явлен нам гением русского художника.
Замечательно решение и верхнего храма святого Георгия. Коснусь лишь колонн в трех его апсидах (они-то и открывают нам душу храма). Гений Николая Краснова и здесь создал очень простое, но совершенно необходимое решение, без которого все остальное, как бы само по себе не было добротно сделано осталось бы, по большей части, всего лишь тщетой бренной плоти, пытающейся формами своими создать содержание, принадлежащее миру иному, миру Духа. Тогда как именно Дух и создает формы. Вспомним Книгу Бытия: «И сказал Бог...и стало так». Николай Краснов, будучи человеком имеющим духовное зрение, обратился к Духу и от него получил ответ духовный - веянье Духа Святого. Оно и выразилось в колоннах: их по две в каждой апсиде. В северной и южной - колонны взяты в обручи из темного металла (по три на каждой), они указуют (символично) на единство земного, тленного начала с небесным, вечным, в ожидании, чаянья Воскресения. Метал темен, тяжел, даже мрачен, колонны из белого мрамора легки, светоносны, устремлены в бесконечность, но металл не отрицают, не тяготятся им, а, напротив, смиренно, даже с нежностью, несут его на себе: это вселяет и в нас надежду - мы так же, как эти «обручи», будем в какие-то сроки унесены светоносной благодатью Божией в Его обители. И сердце наше трепещет и замирает в предвосхищении этого часа. Но еще поразительней колонны алтарной апсиды, восточной. Они именно тем и поразительны, что они во всей ослепительной чистоте и силе являют собой благодатный Фаворский свет. Они стройны и высоки, на них ничего нет от тварного (а ныне тленного) земного мира, и поскольку они держат своды алтаря, то они и изображают снисхождение Духа Святого на хлеб и вино, пресуществляя их в Тело и Кровь Христовы.
Вообще же храм на Опленце, как я заметил, имеет три выражения, три, условно говоря, действительности - по времени суток и в зависимости от облачности, погоды. В пасмурный, облачный день, когда нет солнца, храм величественен, но видна его земная, преходящая природа. Мысленно поневоле видишь, как выламывают из горы Венчац глыбы мрамора, как везут их в камнерезную мастерскую, долго, тяжело пилят на плиты, потом везут их к стройке (это в десятые-то годы), монтируют на кирпичные стены, видишь этих людей, видишь их лица, слышишь голоса, сочувствуешь их тяжкому труду, за каждым положенным здесь камнем чьи-то души с их судьбами. Деревья же вокруг храма изображают нас, людей, хотящих войти в храм, но по разным обстоятельствам и причинам не входящих в него, но надеющихся, осознанно или нет, и взывающих непрестанно: «Бог Господь, явися нам!».... Словом, без солнца на Опленце можно видеть «мир сей» во всей его «земной славе», преходящий, тленный, хотя, повторяю, и величественный вместе. Здесь первая тайна Опленца, и непогода ее нам приоткрывает.
Ночью же Опленац невыразимо прекрасен и таинственен! Стены храма, весь он, совершенно перестают быть материальными, земными, камень приобретает совсем иные свойства, он исполнен некой неведомой нам энергии, делающей его вещество, вечным, нетленным, как в Горнем Иерусалиме. Энергия эта ясна, радостна, неиссякаема, можно даже почувствовать ее вкус. Не то ли было и на горе Фавор 2000 лет назад, когда ученики стали упрашивать Христа остаться с ними на ней навсегда? Настолько хорошо им там было! Так и наш Опленац - Фавор всего православного славянского мира. Ночь открывает нам эту тайну.
Но есть ведь и третья действительность: она являет себя в безоблачный солнечный день (на Балканах совсем не редкость). Сегодня, на Сретенье Господне, именно такой и был. Белые стены храма достигают при солнце предельной светоносности и выразительности, а звон колоколов, да еще синева небес, да необычайно чистый, с тончайшим ароматом, исходящим от пробуждающейся земли и леса, воздух возвещают нам вечную Пасху! Солнечным днем на Опленце являет наше Солнце Правды - Христос Бог. И в этом третья тайна Опленца, кстати, замечу, что все два месяца моего пребывания а Опленце до сего дня, одно небольшое недоумение сопровождало меня: я никак не мог понять, где устроена в храме колокольная звонница. Снаружи не видно, изнутри - тем более. Много раз я наблюдал, как в соответствующие моменты богослужения звонарь входит в боковую дверь при главном входе, после чего раздавался звон, но это ничего не объясняло, и только сегодня, стоя перед храмом во время звона колоколов, наконец-то разглядел их в бифории над кокошником западного входа, и еще раз поразился гению создателя храма архитектора Косты Йовановича. Потому что во время звучания колоколов при данном их размещении (столь необычном для нас, русских), из храма начинает слышаться ни что иное, как биение его сердца, он становится совсем живым, в каком-то даже земном смысле, - оказывается у него тоже есть сердце! Через этот, кажущийся таким простым, архитектурный прием наши сердца соединяются с сердцем храма и становятся с ним одним целым, и Христос Бог принимает их в десницу свою и вселяет в них веру и надежду в грядущее Воскресение. Такова сила, таково значение, таков смысл церковного искусства в нашей великой православной цивилизации! И на Опленце, может быть, все это явлено, как нигде лаконично, точно и вместе с тем символично. И правда, посмотрите, ведь Опленац весь устремлен в будущее, он возвещает нам о его скором пришествии, столько только внимательней вглядеться в его письмена: и вот вам письмо первое - от самой глубокой древности вершина горы была тем избранным Богом местом, где Он говорил с человеком (вспомним Моисея и его скрижали). На вершине иже горы Опленац Король Петр по внушению Божию возводит храм-задужбину, сам же наблюдает за строительством его, живя поблизости в небольшом доме, ныне носящим его имя. Здесь - символ: дом расположен напротив западного входа в храм, на некотором почтительном удалении от него, показуя собой предстояние Короля за свой народ пред Богом, Богом же ему порученного. Сам же народ расположился на склонах горы и возносит к Богу прошение о своем Короле. Из этого мы узнаем - таково должно быть устроение православного христианского государства, нам завещанного нашими отцами, жившими на этой же земле не так уж и давно.
Письмо второе - храм по заданию Короля Петра должен был в итоге явить собой некий византийско-сербский синтез. И, скорее всего, так бы оно и было, да промысел Божий, очевидно, что был иным. История человечества - процесс обоюдный: действуют Бог и Его сотворец человек. После блистательной и победоносной Балканской войны 1912-1913 гг. мир, однако, неуклонно стал сползать в величайшую в своей истории трагедию. Как говорится, «хляби небесные разверзлись». После выстрела в Сараево Григорий Распутин писал Царю: « Вот, Германию победят, а Россия? Подумать, как воистину не было от веку горшей страдалицы, вся тонет в крови...велика погибель, без конца печаль.». Какое отношение это имеет к Опленцу? А самое прямое. В его создании Небо через эту трагедию внесло свои поправки: после великой войны, приведшей русского Царя и его народ на Голгофу, в Европе появилось много образованных, талантливых, а то и прямо гениальных людей. Небольшая группа прибыла и на Опленац. Они-то и внесли решающее изменение в первоначальный замысел Петра I. Ко времени появления на Опленце того же Краснова в храме уже стоял готовый иконостас, троны и саркофаг Карагеоргия. Их и теперь можно видеть в храме Александра Невского в Белграде (кроме саркофага). Сравните их с ныне существующими на их месте и вы поймете то, о чем я говорю: вялость, приблизительность содержания, безвольное следование надоевшим клише и штампам постбарочной эпохи (да еще с наслоениями средневековья), казенное письмо икон - не сказали бы нам людям XXI века того вещего слова, которое мы так жаждем слышать сегодня, по которому мы так истомились, лишенные, и уже так долго, и Вождя и, и Пророка!
И третье письмо Опленца: сербские Короли, отец и сын, освободители Сербии и создатели Югославии, несомненно, после окончания Великой войны, остро чувствовали ужасающую несправедливость судьбы, постигшей Россию, ее Царя, русский народ. Принеся себя в жертву братской любви русский народ получил багряницу и терновый венец. Но как сказал преподобный Серафим Саровский, все вернется, как некогда вернулось Иову многострадальному. На Опленце огненными письменами об этом говорит Бог через своих верных слуг - Короля Петра I и Короля Александра I, архитекторов, искусствоведов, художников и множество безвестных тружеников, кои не перевелись и поныне. И храм, и парк содержатся нынешними сербами в идеальном состоянии. Впечатление таково, что будто в домике, расположенном против западного входа в храм и сегодня живет Король Петр, как жил он в нем сто лет назад. Наш Государь здесь же. Его присутствие чрезвычайно ощутимо, так как «синтез», задуманный Королем Петром, давно уже перерос в синтез всеславянский, и Опленац, который мы имеем сегодня перед своими глазами, есть образ Великого Всеславянского Царства, и он оплачен миллионами жизней русских и сербских солдат. Каинитская эпоха, начавшаяся 2 марта 1917 года, ныне подходит к своему концу. Большевикам так и не удалось отменить Бога. И теперь нам нужны только смелость, верность долгу, сподвижникам и безоглядная правдивость. Полуправда - самый страшный яд наших дней. Она съедает душу, лишает ее энергии и воли к сопротивлению, к созиданию. Омерзительны наши привычные формулы вроде: «Поживем - увидим; посмотрим, что будет; делаем, что в наших силах» и прочее в том же духе, придуманные для оправдания «измены, трусости и обмана». Это слова нашего Царя-Мученика. Ими он запечатлел нас, каинитов, без малого сто лет назад. Сегодня нужна жертва любви для преодоления проклятия, тяготеющая над нами и нашими детьми. И как сказал Государь: «Не зло победит зло, а только любовь». Зло будет побеждено любовью. В наши дни слова эти следует иметь девизом всякому общественному деятелю, всякому общественному движению, иначе все погибнем и все погибнет.
Вот что говорит нам наш Опленац, нам, живущим в XXI веке, наследникам Царства. Так вступим же в наше наследство. Христос с нами! И кто против нас?!
Александр Есинский, Февраль 2014
