Самым первым памятником Полтавской баталии стала братская могила Рус ских воинов, возникшая на поле знаменитого сражения на следующий же день после его победоносного завершения, 28 июня 1709 года (11 июля по т.н. «новому стилю»). Пленные шведы тогда тоже хоронили своих соотечественников, и было их очень много - по разным оценкам захватчиков погибло от шести до девяти тысяч (а кое-кто из исследователей говорит и о десяти тысячах, и даже о двенадцати!). Но не дошли до наших дней следы этих гекатомб: Русская земля, похоже, напрочь растворила в себе кости скандинавов, пытавшихся поработить её. Священные же останки защитников Отечества трепетно сберегла она, что в полной мере подтвердилось 180 лет спустя, когда в преддверии 200-летнего юбилея Полтавского сражения учёными было вскрыто их захоронение, и бережно, на сей раз неспешно, они перезахоронили их. Однако прихотливой Судьбе было угодно именно это Место почему-то наименовать «Шведской Могилой» - быть может, в воспоминание и в назидание всем будущим «гостям», с мечом к нам приходящим?
Царь Пётр І сам лично, «со товарищи», хоронил «детей своих», устраивая их на ложе вечного покоя, и сам, собственноручно, установил на высоком кургане, насыпанном над местом их погребения, огромный дубовый крест с начертанными на нём пронзительными словами: «Воины благочестивые, за благочестие кровью венчавшиеся, лета от воплощения Бога Слова, 1709, июня 27 дня». Увы, и стойкий дуб не вечен: примерно раз в двадцать лет этот крест заменяли потом на новый. А старый оставляли внизу, за могилой, и он как бы сам собою растворялся в вечности - пока в 1894 году могилу Русских воинов окончательно не привели в порядок, устроив над ней курганную церковь во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла (позже осквернённую большевиками и до сих пор, увы, так и не восстановленную), а над самим курганом воздвигли на сей раз крест гранитный, вечный, на котором помимо упомянутой надписи добавили ещё и слова, сказанные Петром І накануне Полтавского сражения: «А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия». С обратной же стороны, у подножия креста, была учинена такая надпись: «Погребены: бригадир Феленгейм, полковники: Нечаев и Лов, маиоры: Кропотов, Ерст и Гельт, обер-офицеров сорок пять, капралов и рядовых тысяча двести девяносто три, всего погребено 1345 человек». Примерно так выглядит Братская могила Русских воинов и в наши дни, триста с небольшим лет после Битвы. Слева от неё, если смотреть от дороги, носящей тож достаточно странное название «улица "Шведская могила"», высится величественный храм святого Сампсония Странноприимца, в день памяти которого произошло сражение; справа - музей заповедника «Поле Полтавской битвы», расположившийся в бывшем госпитале инвалидов Русско-турецкой войны 187-1878 годов, построенном на средства знаменитого хирурга Н.В. Склифосовского, на территории его имения «Яковцы» (о чём, впрочем, ни на самом здании, ни внутри его, не сыскать ни малейшего упоминания).
Так всё это выглядит сейчас, но в преполовении этой даты (трёхсотлетия Сражения), в средине XIX столетия, курган ещё не был одет в гранит ступеней и чугун оград; крест на нём был упомянутый, деревянный (хотя и оббитый медью), а церковь Сампсония Странноприимца не имела добавленной через несколько десятилетий (в 1895 году) алтарной части, и ещё позже - в 1909 году - пристроенной, в связи с самим храмом, колокольни, что неузнаваемо изменило весь её облик. Тогда этот храм (заложен в годовщину Полтавского сражения 27 июня 1852-го, освящён 15 июля 1856 года), творение архитектора Иосифа Ивановича Шарлеманя, представлял собой практически точную копию знаменитейшей церкви Покрова-на-Нерли, - чем воочию утверждалась вековая и неразрывная связь всех территорий земли Русской... Именно храмы, так похожие на крепости, охраняли эту землю на высшем, духовном уровне. А покой воинов, почивших на Полтавском поле брани, кроме того, охраняли самим своим присутствием курсанты Полтавского Петровского кадетского корпуса, чьё «лагерное место» располагалось неподалеку - там же, где стояли Русские полки в канун и во время знаменитого сражения. Увы, не только быльём, но густыми чертополохом и дерезой поросло это Место сейчас. И даже само здание кадетского корпуса (в центре Полтавы!), с прежде имевшемся в нём храмом святого Сампсония, покровителя города, стоит ныне позорной руиной - ужели ли не нужны теперь защитники своей земли? Уже ли не бросают ей новые вызовы потомки галлов и гуннов, викингов и иных? Вопрос риторический, да только от ответов на него стараются нынче убегать.
А тогда (ровно 150 лет тому назад, день в день!), к Братской могиле Русских воинов, павших на поле Полтавской битвы, вдоль толп собравшихся на молебен многочисленных полтавчан и ровного, как по шнурочку, строя кадетов-петровцев, шла процессия священников и диаконов, во главе с архиереем - епископом Полтавским Иоанном. О нём есть смысл упомянуть подробнее.
Владыка Иоанн (в миру Алексей Алексеевич Петин), уроженец Орловской губернии, окончил тамошнюю, Орловскую семинарию а затем Киевскую Духовную академию, стал кандидатом богословия. Был смотрителем Киево-Подольских училищ, затем ректором Екатеринославской семинарии, после наместником Киево-Печерской лавры. Принимал деятельное участие в строительстве Князь-Владимирского собора в Киеве и открытии пещер на Панкратьевском спуске. В 1862 году хиротонисан во епископа Полтавского и, забегая несколько вперёд, скажем - пробыл на полтавской кафедре 25 лет, оставив по себе богатую и благодарную память: при нем в 1868 году было открыто женское епархиальное училище, устроены новые здания для семинарии и мужского духовного училища, начали издаваться "Полтавские Епархиальные ведомости". И даже упокоение своё он нашёл в Полтаве: скончавшись 8 июля 1889 года, он был погребён в Крестовоздвиженском монастыре, в теплом Свято-Духовском храме, в склепе, по правую сторону от входа.
Большое внимание уделял архипастырь школьному делу, и много заботился о нем,- было написано в его некрологе. А ещё епископ, затем архиепископ был поистине «полтавским Златоустом», и с одной из его проповедей, произнесённой полтора столетия тому назад, в день 150-летнего юбилея Полтавского сражения, мы и хотим, по случаю, познакомить вас, читатель.
Но сначала вопрос: что это было за время? Шёл, говоря конкретно, 1863-й - год очень сложный и трудный для России. Он начался тем, что 10 января в Царстве Польском вспыхнул бунт (именуемый иными историками «восстанием»). Волнения назревали давно, их корни следует искать в бунте предыдущем, 1831 года - но подавленный тогда решительною рукою полтавчанина, генерал-фельдмаршала, графа Эриваньского, впоследствии князя Варшавского И.Ф. Паскевича, ставшего затем наместником в Царстве Польском и установившего жёсткий режим управления, не допускавший серьёзных осложнений, он на целых тридцать лет «умолк». Однако всё это время польская эмиграция не прекращала свою работу по разжиганию сепаратистских настроений как на своей «исторической родине», так и в прилегающих к ней Волынской, Подольской и Киевской губерниях (т.н. Юго-Западный край), а также в Северо-Западном крае, включавшем 6 губерний, и особенно в Гродненской. «Повстанцы» вели себя, как дикари - оскверняли православные кладбища и церкви, третировали, избивали и даже убивали русских, малороссиян и белоруссов - «количество повешенных повстанцами насчитывают около 2 тысяч человек», - сообщает одно справочное издание. В ответ же пеньковой верёвки отведало лишь 128 человек, причастных к восстанию, да ещё 800 было отправлено на каторгу. Общее же число участвовавших в «восстании» следствие оценило в 77 тысяч человек, - но лишь каждый пятый понёс вообще какое бы то ни было наказание, остальных простили. Тем не менее, графа Михаила Николаевича Муравьёва-Виленского, усмирителя бунта, либералы и народники мигом прозвали «Муравьёв-вешатель» и «Муравьёв-палач». Любопытно, что это был родной брат сподвижника И.Ф. Паскевича, повторимся - полтавчанина, Николая Николаевича Муравьёва-Карского, командира гренадёрской бригады 6-го пехотного (бывшего отдельного Литовского) корпуса, «покрывшей себя неувядаемой славой и особенно отличившейся при штурме Варшавы», за что её вождь был произведён 15 апреля 1831 года в генерал-лейтенанты и 18 октября того же года получил императорскую корону к ордену святой Анны 1-й степени. Таким образом обоим братьям представился печальный случай отличиться на поприще подавления польского сепаратизма.
Владыка Иоанн произносил свою речь летом 1863 года, и на это же время попадает самый разгар военных действий против поляков и дипломатических - против поддерживающих этих смутьянов французов и англичан. Последний наиболее крупный отряд - матёрого предателя Юзефа Гауке-Босака (был свойственником царя Александра II: его двоюродная сестра, Юлия Гауке, графиня Баттенберг, являлась женой Александра Гессен-Дармштадтского, брата императрицы), был разбит и рассеян лишь в феврале 1864 года; последняя группа (ксендза Станислава Бжуски) продержалась до половины апреля 1864 года... А последние политические казни последовали и того позже - в феврале 1865 года.
Тогда, в июне 1863-го, было ещё совешенно неясно, как поведёт себя в условиях бунта коренное население Малой и Белой Руси, где вспыхнули и разрастались очаги мятежа (но ни те, ни другие, Время засвидетельствовало, не впали в прелесть сепаратизма; для них действительно оказалось «ненавистно само имя измены», - как провиденциально говорит об этом в своей речи владыка Иоанн). Россия выстояла, хотя обстановка была, снова повторимся, тяжёлой и в достаточной мере непредсказуемой. Три месяца спустя, 4 октября 1863 года, современникам владыки Иоанна ещё надлежало вспомнить о десятилетнем «юбилее» начала печально известной Крымской войны 1853- 1856 годов, когда Россия волею судеб оказалась в практически полной политической изоляции перед приходом на свою территорию, под Севастополь и другие южные города тогдашнего «Евросоюза», причём с участием стран, ныне домогающихся участием в нём - той же Турции, например). Но какое упование на волю Божию, и какая непоколебимая вера в помазанника Божия - русского монарха звучит в речи Владыки! И ныне мы с полной ответственностью можем заявить (зная исход событий), что эта вера не была ни в коей мере посрамлена. Политической изоляции России удалось с самого начала избежать, подписав в Санкт-Петербурге, уже 27 января 1863 года, конвенцию Альвенслебена - соглашение между Россией и Пруссией о взаимной помощи против польских «повстанцев». Де-факто и Австрия, ещё помня нечто подобное, творившееся на её территории в относительно недалёком тогда 1848 году, когда был поставлен ребром вопрос существования самой династии Габсбургов (и каковую спасли от свержения и, быть может, уничтожения в иных смыслах русские полки под руководством всё того же полтавчанина, генерал-фельдмаршала И.Ф. Паскевича), тоже встала на сторону России. Окончательно же снял вопрос иностранного вмешательства (английское и французское правительства, чтобы ослабить Россию, решили ввязаться в польские дела, прямо заявив о «поддержке» восставших поляков), смелый и «ассиметричный», как мы сказали бы теперь, внешнеполитический ход - предпринятая экспедиция русского флота к берегам Северной Америки. Там, как известно, шла в это время Гражданская война. «Мировое сообщество» (Лондон, Париж, Мадрид), было также не прочь урвать своё, ввязавшись не только в европейскую бойню (во что в случае их поддержки неизбежно перерос бы польский конфликт), но и в американские дела, поддержав конфедератов («южан», сторонников рабства негров), в их борьбе против федерального правительства. Уже в начале лета в канадском порту Эскмольт появилась английская эскадра из пяти кораблей, в том числе двух фрегатов. Но в это же время из России (18 июля 1863 года) из Кронштадта вышла эскадра капитана 1 ранга Степана Степановича Лесовского, а из Николаевска-на-Амуре, курсом на Сан-Франциско, - вторая эскадра, под командованием контр-адмирала Андрея Александровича Попова. Обе имели в своём составе по шесть современных первоклассных кораблей. Русские фрегаты, корветы и клиперы гостили в американских портах вплоть до 4 июня 1864 года (в Атлантике), и до 1 августа того же года - на Тихом океане, обеспечив полное невмешательство любых третьих сторон в конфликт американцев, оказывая крупную моральную поддержку законному правительству. И этот 1863 год стал действительно переломным в Гражданской войне Северо-Американских Соединённых штатов. К тому времени - к весне 1864 года - был подавлен и польский мятеж. Стало быть, вопрос о вмешательстве англичан и французов в боевые действия между русскими и поляками отпал сам собой. Угроза огромной войны в Европе миновала. Вне всякого сомнения, были сохранены и жизни очень многих американцев, которые непременно пострадали бы в результате нападения вражеских эскадр.
Но завершим своё необходимое, на наш взгляд, предисловие, и послушаем Преосвященнейшего Иоанна, епископа Полтавского (приводится по сборнику «Собрание слов, бесед и речей», изданному крохотным тиражом в Полтаве в 1873 году).
«Речь при совершении торжественной панихиды на так-называемой Шведской Могиле, в память христолюбивых воинов Русских, мужественно за веру и отечество живот свой положивших в битве Полтавской,- сказанная 26 июня 1863 года.
Привет тебе, Священнознаменитая усыпальница наших доблестных братьев - героев; молитвенный, полный самого живого сочувствия, привет тебе и от меня, нового пришельца в стране тебе родной и искони к тебе благоговеющей!
Недавний жилец в пастве моей, в первый раз восхожу на твою священную высоту с фимиамом кадильным, в первый раз склоняюсь на молитву у святого креста, венчающего твою вершину, и о имени Самого Господа распятого приосеняю тебя крестным благословением; в первый раз, повергаясь ниц, отдаю земное поклонение заветным останкам, в твоих недрах сокрытым... Останки эти дороги сердцу каждого русского; они любезны и досточтимы для каждого верного сына России,- и я считаю себя счастливым, что могу ныне вместе с тобою, паства моя, исполнить и с своей стороны этот святой долг твоего всеобщего благоговения к ним.
Господь весть, написанная на небесах в книге жизни вечной, имена всех крестоносных страдальцев, принесших себя в вольную жертву на этом знаменитом поле кровавой битвы со врагами за веру, Царя и отечество. Но кто бы ни были сии страдальцы, каждому русскому, каждому верному сыну России вечно незабвенен тот высокий подвиг, который они совершили здесь во имя любви и неизменной преданности к Царю, Церкви и отечеству.
Вечная память вам, приснопамятные наши братья-герои! В кровавом бою против врага упорного и непримиримого, дружно отстаивая здесь своею кровию и жизнию независимость, единство и целость русской земли, вы точно и доблестно исполнили заветное слово отцов своих: легли здесь костьми своими, но не посрамили земли Русския; и сбылось над вами слово: «мёртвые срама не имут». Упование ваше безсмертия. Слава, которую вы стяжали себе на этом поле своею славною смертию, никогда не умрёт...
Вечная память Вам, Христолюбивые, царелюбивые и отчизнолюбивые наши братья-герои! Принеся себя в жертву на этом достопамятном, увлаженном вашею кровию поле, за верность к своему царю,- помазаннику Божию, за защиту веры и Церкви святой и за спасение родной земли, вы верно исполнили высокий долг любви самоотверженной. «Нет больше сей любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоанн. 15, 13). Вы свято исполнили это святое, заветное слово Самого Господа и Спасителя нашего: верные своему долгу и этому слову и до самой смерти, - положили мужественно свои души за други своя, но не изменили земле отечественной; - и кто из русских душею не отзовется благоговейным сочувствием к вашей памяти? Кто не вознесет здесь вместе с нами пламенной, сердечной молитвы о вашем вечном блаженном упокоении?..
Благословенна эта земная персть, мирно хранящая в недрах своих ваши заветные, дорогие для нас останки! - Тем паче благословен да будет и пребудет тот, чьё сердце первое подвиглось и подвигло других совершать, в урочный день и час, - эту священную память вашу, на память векам грядущим!
Именитые граждане Полтавы! Более полутора века тому, как благочестивые предки ваши установили: в навечерии Полтавской победы совершать молитвенную память о тех, чьею кровию куплена эта победа. Благословляю вас, что вы свято храните доселе этот святой предковский обычай. Вы не напрасно каждогодно собираетесь в таком числе у этой досточтимой могилы. Без Полтавской победы не быть бы нашей Полтаве тем, чем она теперь; без живых жертв, которые сами обрекли и принесли себя здесь в жертву за спасение отечества, не быть бы Полтавской победе. Кровию почивающих здесь отцов и братий наших родной и дорогой нам Полтаве дана новая жизнь, наречено новое имя, почётное и славное между знаменитыми именами городов отечественных и грозное для самих врагов - завистников России: при этом имени дрогнуло некогда и сердце Наполеона І, когда находчивый ум русского патриота с достоинством напомнил ему, что «путь на Москву лежит через Полтаву». Да исполняют же роды и роды, на память и в поучение векам грядущим, верные вере и благочестию отцов своих, царелюбивые и отчизнолюбивые полтавцы, да исполнят свято свой предковский святой обычай: совершать в этот день и час молитвенную память о тех, мужественною смертию коих искуплены здесь жизнь и слава не только Полтавы, но и всей России!...
Доблестные вожди и воины Православного Царя всея России! Благородные юноши, питомцы науки бранной, готовящиеся быть некогда вождями победоносного воинства Русского! Не напрасно и ваши полевые шатры раскинуты так близко к этому священному месту. Не напрасно и вы предстоите здесь с нами на нашей соборной молитве. Если для кого, то для вас преимущественно должна быть дорога и досточтима эта заветная могила; и если кому, то вам особенно, по естественному сочувствию к своим славным братьям, должна быть доступна и близка сердцу вашему молитвенная наша память о них. У этой могилы есть что вспомнить вам и есть чему поучиться. В геройской кончине почиющих здесь для вас есть живой пример, как должно стоять и умирать, свято исполняя долг веры и верности Царю и отечеству! А эта торжественная наша молитва о них, а это всенародное благоговение наше к священной памяти их, - а этот святый храм (во имя преподобного Сампсона Странноприимца, в нескольких шагах от усыпальницы, постронный в исполнение заветной мысли Петра І, в царствование Государя Императора Александра ІІ, в память Полтавской победы, одержанной 27 июня в день памяти преподобного Сампсона, - примечание в публикации речи владыки Иоанна), где приносится и будет приноситься всегда безкровная искупительная жертва о проливших здесь кровь свою, не есть ли для вас живое свидетельство о том, какой святой и досточтимый подвиг в глазах церкви и отечества - такая честная смерть за святыню и честь отечественную?...
И для всех нас, здесь предстоящих,- и не для нас только одних, но и для всех сынов России эти достопамятные поля, и всё, что совершилось на них, полны глубокого смысла и значения, особенно в настоящую важную годину, которую переживает Россия, со всех сторон легкомысленно угрожаемая врагами.
Из глубины этого священного холма кровь братий наших, мужественно положивших живот свой на брани, как бы так говорит всем нам: «Верные сыны великого, дорогого нам царства Русского! Где бы ни были вы, к какой бы России ни принадлежали вы,- Великой и Малой, Червонной и Белой: север и юг, восток и запад великого народа Славяно-Русского! Единством крови, единством языка и веры все вы призваны в один великий братский союз, предназначены составлять одну нераздельную Россию, как одну мирную семью, тесно связанную собюзом родственной любви, под одною отеческою властию отца-Монарха. Мы запечатлели кровию свою верность этому единству; не смотря ни на какую лесть измены, мы искупили своею жизнию эту целость и нераздельность России. Поймите же и вы своё высокое призвание и умейте сберечь и отстоять то, что приобретено для вас столькими жертвами, такою дорогою ценою. Поминая нас, будьте верны,- даже до смерти,- своему Царю-отцу и готовы на всякие жертвы за благоденствие и славу отечества».
Внимаем с живым сочувствием вашему заветному слову, наши доблестные, приснопамятные братья; слагаем его в сердце и даём вам обет свято исполнить его. В виду грозящих опасностей, Россия, нисколько не колеблясь, изрекла уже в слух всего света свой нелицемерный обет на неизменную верность Царю, Церкви и самой себе и свою пламенную готовность на все жертвы. В слух всей России и наша именитая Полтава засвидетельствовала уже пред своим Царем-отцем тоже обеты непоколебимой преданности и свою непринужденную, горячую готовность на жертвы доказывает самим делом, с ревностным усердием быстро и спешно снаряжая полки вольных сынов своих на поражение буйства и измены. Остаётся после сего: - за себя и всех сынов России повторить эти обеты ещё в душе своей на знаменитых полях Полтавских, где самым делом засвидетельствована была испытанная русская верность этим священным обетам. И мы, с благоговейною любовию к памяти вашей, повторяем их над самым местом вашего земного покоя, над священным для нас прахом вашим, наши приснопамятные братья...
Да услышат эти наши обеты все явные и тайные враги России! Пусть ведают они, что народ, для которого доселе священны поля Бородина и Полтавы, который доселе свято чтит память Сусаниных, Пожарских, Мининых и Палицыных,- непреодолимых в любви к отечеству Иовов и Гермогенов, для которых доселе дорого славное имя великого Богдана Хмельницкого; народ, - который из самых отдалённых концов России каждогодно стекается сотнями тысяч к матери городов Русских,- к нашему русскому Иерусалиму, древнепрестольному Киеву, и там, в знаменитой лавре Киево-Печерской, благоговейно поклоняясь отечественной святыне, с крестным знамением на челе и с лубоким молитвенным сочувствием в сердце любит останавливаться и на достопамятной могиле знаменитых страдальцев Кочубея и Искры; народ,- для которого ненавистно само имя измены,- такой народ сумеет, при помощи Божией, постоять и отстоять неприкосновенность и целость земли своей. Не изменят России верные сыны ея: лягут костьми, положат души за други своя, но не запятнают своей памяти малодушием и предательством.
Примите от нас за всех верных сынов России эти обеты перед вами, приснопамятные наши братья, как нелицемерную жертву сердца, после нашей молитвы о вас, единую достойную священной вашей памяти.
А ты, обращаюсь опять к тебе, священнознаменитая усыпальница, храни, как доселе хранила любезные нам останки славных поборников и спасителей отечества: не тяготи собою их праха... Зеленей и цвети до того великого и пресвещённого для, когда возсияет заря вечности, когда Солнце правды ожитворит сущие во гробех! Но - бурный ветер! не носись так шумно над дорогим заветным для нас местом; не нарушай своим шумом покоя почиющих в нём сном праведным; не прерывай нашей речи; пронеси скорей эту, уже льющуюся на нас так безвременно дождевую тучу от нашей любимой могилы; вместо дождя, пусть лучше орошают её благодарные молитвенные слёзы сынов России; дай нам продолжить нашу молитву. Со всею горячностию любви к нашим братья, мы желаем молиться, мы молимся и неперестанем молиться молитвою веры о блаженном упокоении их в селениях святых. Аминь».
Остаётся лишь добавить, что «речь эта», как явствует из редакционного примечания, «имеет свою особую, достойную замечания историю. Бывший прокурор Священнейшего Синода, А.П. Ахматов имел счастие представить её, в составе 15 № «Полтавских епархиальных ведомостей», за 1863 год, на Высочайшее воззрение; и вот что, между прочим, писал он, по сему случаю, на имя Его Преосвященства, от 30 ноября 1863 года за № 7,623-м: "Речь эта обратила на себя внимание Государя Императора по теплоте и силе патриотических чувств и прочтена Его Величеством с особым удовольствием"». А также то, что обретённая одним истым любителем старины, жителем Полтавы (который, по скромности, пожелал остаться неизвестным), она мало что обретает «вторую жизнь» в настоящей публикации, но и будет произнесена в Полтаве, на поле Битвы, в тот же день и при почти таком же стечении народа, как и 150 лет тому назад...
Полная версия авторского текста. Сокращенная версия публиковалась на сайте «Одна Родина»
