Конец фашистского логова

30 апреля 1945 года начался штурм рейхстага советскими войсками во время Берлинской операции. А уже 2 мая в плен сдался командующий обороной фашистской столицы генерал Вейдлинг. 

Его лично допросил командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского союза Г.К. Жуков. В личном фонде И.Сталина в Российском государственном архиве социально-политической истории мне довелось ознакомиться с расекреченным протоколом этого допроса, изложенном в письме Жукова к Сталину.

По сообщению Вейдлинга, в ночь на 17 апреля 1945 года части 56-го корпуса, неся большие потери, были вынуждены отойти. Советские войска продолжали оказывать сильнейшее давление на всем фронте, стремясь расширить прорывы между 11-м и 56-м танковыми корпусами, с одной стороны, и между 56-м и 101-м - с другой. Советское командование вводило в бой все новые силы, и разрыв между этими корпусами достиг 16 километров.

К исходу 17 апреля Вейдлинг был вынужден отвести войска корпуса. Советское командование ввело в этот прорыв очень крупные танковые силы, которые глубоко нависли над северным флангом. Части, понесшие огромные потери в предыдущих боях, не могли больше выдержать мощный натиск превосходящих сил и продолжали отход. К 23 апреля они вели бои на восточных окраинах Берлина.

Из показаний Вейдлинга: "23 апреля я послал в штаб 9-й армии командира разгромленной дивизии "Берлин" генерала Фойгтебергера. Он вернулся и доложил мне, что Гитлеру кто-то донес, что я со штабом переехал в Дебериц (западнее Берлина) и что туда послан генерал с приказом Гитлера расстрелять меня за это.

Я в этот же день поехал к Гитлеру в Берлин, так как обвинение против меня не имело никакого основания, ибо штаб 56-го танкового корпуса на самом деле находился в нескольких сотнях метров от передовой линии. Приказ о моем расстреле был отменен. Я был тут же назначен командующим обороной Берлина".

Вейдлинг показал, что при назначении командующим обороной Берлина он получил приказ Гитлера оборонять столицу рейха до последнего человека. С каждым днем положение обороняющихся ухудшалось. Советские войска сжимали кольцо, все больше и больше приближаясь к центру города.

Из показаний Вейдлинга: "Я ежедневно вечером докладывал Гитлеру обстановку. К 29 апреля положение с боеприпасами и продовольствием стало очень тяжелым, в особенности с боеприпасами. Я понял, что дальнейшее сопротивление с военной точки зрения безумно и преступно. Вечером после моего полуторачасового доклада Гитлеру, в котором я подчеркнул, что нет никакой возможности продолжать сопротивление, что все надежды на снабжение с воздуха рухнули, Гитлер со мной согласился и заявил, что он отдал специальное распоряжение о переброске боеприпасов самолетами. И если 30 апреля положение с доставкой воздушным путем не улучшится, он даст санкцию на оставление Берлина и попытку войск прорваться..."

Из показаний Вейдлинга (продолжение): "Между 19 и 20 часами я прибыл в имперскую канцелярию. Меня ввели в кабинет Гитлера. Там я увидел генерала Кребса (начальник генштаба сухопутных войск вермахта. - С.Т.), имперского министра Геббельса и личного секретаря Гитлера - Бормана. Они мне заявили, что в 15 часов дня (30.04) Гитлер с женой покончили жизнь самоубийством путем принятия яда... И что фюрер в своем завещании назначил правительство. Президентом, согласно завещанию, должен быть гросс-адмирал Дениц, канцлером - Геббельс, министром партии - Борман и т.д. Они мне также заявили, что... Гиммлер предложил безоговорочную капитуляцию Англии и Америке, он действовал как предатель, без полномочий, а мы хотим обратиться к маршалу Сталину, чтобы он первый узнал о создании нового правительства Германии".

Далее Вейдлинг рассказал о том, что в ночь на 1 мая Кребс в сопровождении полковника генштаба фон Дауфинга доставил условия перемирия советскому командованию. Днем Кребс вернулся и заявил, что советское командование настаивает на безоговорочной капитуляции Берлина.

Из показаний Вейдлинга: "Вновь собрались Геббельс, Борман, Кребс и я. Геббельс и Борман отклонили требования русских о капитуляции, заявив, что фюрер запретил капитулировать. Я в сильном возбуждении воскликнул: "Но ведь фюрера уже больше нет в живых!" На что Геббельс ответил: "Фюрер все время настаивал на борьбе до конца, и я не хочу капитулировать". Я ответил, что держаться больше не могу, и ушел. Прощаясь с генералом Кребсом, я пригласил его к себе на командный пункт, но он ответил: "Я останусь здесь до последней возможности, затем пущу себе пулю в лоб". Кребс сказал мне, что Геббельс решил в последнюю минуту покончить жизнь самоубийством.

Я отдал приказ частям: кто может и хочет - пробиваться, остальным - сложить оружие. В 21.30 1.05 я собрал работников штаба обороны Берлина с целью решить, будут они пробиваться или сдаваться русским. Я сказал, что дальнейшее сопротивление бесполезно и что прорываться, даже при успехе, означает попасть из котла в котел. Все работники штаба меня поддержали, и в ночь с 1.05 я послал полковника фон Дауфинга парламентером к русским с сообщением о том, что немецкие войска прекращают сопротивление".

В показаниях Вейдлинга есть интересные наблюдения, связанные с последними днями Гитлера. Наверное, сегодня есть смысл процитировать некоторые из них, потому что кому-то и в ХХI веке не дают покоя лавры несостоявшихся устроителей "нового мирового порядка".

Из показаний Вейдлинга: "Хотя я был командующим обороной Берлина, положение в Берлине было таково, что после принятого мною решения (сдаться в плен. - С.Т.) я почувствовал себя в безопасности только у русских. Я солдат и впервые в последние дни попал в водоворот политических событий. Я был поражен увиденным и услышанным мною. У меня сложилось впечатление, что Гитлера в последнюю минуту все покинули, за исключением Геббельса. Мне рассказывал генерал Кребс, что 25.04 или 26.04 Геринг прислал телеграмму Гитлеру, в которой напомнил, что в речи в рейхстаге в 1939 году Гитлер заявил, что в момент, когда он не будет в состоянии дальше руководить государством, он передаст власть и руководство Гессу, а в отсутствии Гесса - Герингу. Геринг указывал, что наступил момент, когда Гитлер оторван от страны, и он должен передать ему руководство. Гитлер, по словам Кребса, категорически отклонил требование Геринга и принял против него какие-то меры. Когда я увидел Гитлера 24.04 (до этого я его видел в последний раз в прошлом году), я был поражен: передо мной сидела развалина (руина) человека. Голова у него болталась, руки дрожали, голос был невнятный и дрожащий. С каждым днем его вид становился все хуже и хуже. 29.04 я был совершенно потрясен его видом, при этом (это был мой последний доклад ему) он мне показался просто фантазером. Так, например, на мои слова: "Мой фюрер, как солдат я должен сказать, что нет больше никакой возможности защищать Берлин и вас. Может быть, есть еще возможность для вас выбраться отсюда", он ответил: "Бесцельно выбираться. Мои приказы все равно никем не выполняются". При этом присутствовали Кребс, адъютант Гитлера генерал пехоты Боркдорф, Геббельс, Борман. Гитлер начал строить совершенно несбыточные планы, он мне заявил: "Положение должно улучшиться, 9-я армия подойдет к Берлину и нанесет удар по противнику вместе с 12-й ударной армией генерала Венка, которая должна подойти с юго-запада, этот удар последует по южному флангу наступающих на Берлин русских войск; с севера подойдут войска под командованием Штайнера и нанесут удар по северному крылу русских. Эти удары должны изменить положение в нашу пользу".

Я знал, что 9-я армия уже не боеспособна. Армия Венка имеет большие потери и пробиться не может. Заявление фюрера было, мягко говоря, бредовым".

Полная потеря человеческого облика, разума - вот закономерный финал очередного претендента на мировое господство. Но, видно, не для всех история - учитель, если на протяжении многих десятилетий после омерзительной, ужасной агонии бесноватого фюрера мир постоянно слышит призывы (в самых разных вариациях) к установлению "нового мирового порядка". Сейчас в этом особенно преуспевают американцы, которым, вероятно, не дают покоя лавры фюрера.

 

Российский героический календарь