Н.Я.Данилевский и самосознание России

10 декабря мы отмечали 190-летие со дня рождения русского философа и учёного с мировым именем Николая Яковлевича Данилевского, который более двадцати лет своей жизни прожил на южном берегу Таврического края в имении Мшатка, вблизи Фороса, и именно здесь написал свою знаменитую книгу «Россия и Европа». Посему у нас есть все основания считать его своим земляком.

В «России и Европе» Н.Я.Данилевский предстал перед учёной и читающей публикой и как философ, исследующий глубокие смыслы культуры и общества, и как социолог, формулирующий законы социального развития, и как геополитик, анализирующим государственно-цивилизационные противоречия в Евразии. Причём, Н.Я.Данилевский по праву может считаться первым в мире геополитиком, открывшим новое направление в общественных науках на несколько десятилетий раньше А.Мэхэна, Ф.Ратцеля и автора термина «геополитика» Р.Челлена. Более того, в своём культурологическом подходе к исследованию геополитических проблем Данилевский на сто лет опередил возникновение такой разновидности геополитики как геофилософия.

При этом Н.Я.Данилевского не следует обожествлять, понимая, что не все его выводы являются абсолютно бесспорными. Но, даже в своих небесспорных утверждениях он создаёт почву для размышлений.

Отсюда вполне обоснованным было посвятить очередное заседание Научных собраний в Русском доме в декабре именно творческому наследию Данилевского и, прежде всего, его книги «Россия и Европа», которую Ф.М.Достоевский называл «настольной книгой всех русских надолго»!

Анатолий Сергеевич Филатов, председатель Оргкомитета Научных собраний, заместитель директора по науке украинского филиала Института стран СНГ

+ + +

25 декабря 2012 г. в 14-00 час. в Русском культурном центре (Симферополь, ул. Фрунзе 8) состоялось очередное заседание Научных собраний в Русском Доме (Русские вторники). Организаторы: Русский культурный центр, Институт стран СНГ в Крыму, КРО «Таврический Союз».

С базовым тематическим докладом «Н.Я.Данилевский и самосознание России» выступил кандидат философских наук Николай Николаевич Кузьмин.

***

В докладе были освещены следующие положения:

Насколько адекватна концепция культурно-исторических типов современному положению России. Что она ей дает: самость или я-концепцию?

1. Концепции культурно-исторических циклов и локальных культур, жизненный цикл которых охватывает тысячелетия, невозможно оценивать с точки зрения истинности или ложности.

2. Принятие той или иной концепции исторического процесса значит очень многое для крупных культурно-исторических целостностей. В частности, идея прогресса стала одной из концептуальных основ бурного роста и экспансии западной цивилизации в 19-20 веках.

3. Поэтому концепцию Н. Данилевского, изложенную в книге «Россия и Европа», можно и нужно оценивать с позиции того, что она дает для осознания возможностей развития России. Кроме того, ее можно оценивать с точки зрения значения, которое они имела в конце 19-го века и в начале 21-го.

4. Концепция культурно-исторических типов безусловно может быть основой коллективной идентичности России, ее я-концепции, презентуемой «городу и миру». Однако способны ли идеи Н. Данилевского сформировать самость России, дать ее образ не для внешнего применения, а для самосознания, способного формировать систему действий, адекватных как современной ситуации, так и культурной природе России.

5. Для оценки концепции Н. Данилевского необходимо определить, какой статус имеет Россия в мировой мозаике культур и цивилизаций.

6. Именно понимание места России в мире определит ответ на вопрос: «Насколько адекватна концепция культурно-исторических типов современному положению России?».

***

О Данилевском спорно, или о чем на самом деле писал Николай Яковлевич Данилевский

            Если попросить любого человека, интересующегося философией истории или отечественной мыслительной традицией кратко охарактеризовать суть концепции Н.Я.Данилевского, изложенной в его труде «Россия и Европа», то можно будет услышать примерно следующее: «Данилевский обосновал идею о том, что человечество разделено на отдельные цивилизации, которые он называл культурно-историческими типами. Каждая из этих цивилизаций, подобно биологическим организмам, рождается, растет, приходит к расцвету, а затем угасает и умирает. В числе этих культурно-исторических типов Николай Яковлевич называл и славянский тип, олицетворяемый Россией, который находится в стадии роста и приближается к расцвету, в отличие от Европы, где этот расцвет уже пройден и приближается упадок». Кроме того, обязательно с гордостью добавят, что Данилевский предвосхитил Шпенглера или даже скажут, что немецкий философ просто содрал свою знаменитую теорию, изложенную в книге «Закат Европы», у русского ученого.

            Так, как правило, воспринимается у нас философско-историческая теория Данилевского. Но возникает два вопроса. Первый: стоит ли гордиться тем, что у нас опередили Шпенглера? Ведь немецкий философ подарил миру весьма неоднозначную и, прямо скажем, социально опасную философско-историческую концепцию. Второй: как мог человек, русский до мозга костей, увлечься идеей, расчленяющей человечество? Ведь для нашего менталитета, наоборот, свойственно стремление к целостности, всеобщности, соборности.

Попробуем ответить на эти вопросы.

Ху из Шпенглер?

            «Закат Европы» это, бесспорно, выдающее произведение. Культурологический анализ высочайшего уровня в нем явно превалирует над философией истории. Но известно то оно больше именно как определенная концепция исторического процесса, точнее обоснование отсутствия этого самого процесса. У Шпенглера нет никакой истории, никакого человечества, есть лишь абсолютно обособленные культурные организмы, рождающиеся, живущие по определенному плану и неизбежно умирающие.

Первый том «Заката Европы» вышел в мае 1918 года и сразу же стал тем, что сейчас называют бестселлером. Возникает вопрос, как могло стать суперпопулярным весьма сложное произведение, написанное довольно-таки непростым языком и требующее от читателя очень высокого уровня эрудиции. Напомним, что подходила к концу первая мировая война, Германия находилась в очень сложном положении, население почти голодало, значительная часть образованных людей была призвана в армию. И тут вдруг такой интерес к философским изысканиям! Кто же устроил «Закату Европы» такой промоушен?

Ответ на этот вопрос достаточно очевиден. Это те, кто был заинтересован в том, чтобы лишить человечество стремления строить лучшее будущее (какое будущее, если, согласно Шпенглеру, у Европы уже закат, а другие культуры давно умерли). Это те, кто был заинтересован в том, чтобы остановить историю, чтобы не нашлись силы, способные преодолеть кризисное состояние цивилизации. Не случайно Шпенглер открыто поддерживал национал-социалистов, хотя лидеры НСДАП ему явно не внушали симпатии. «Гитлер - болван, но движение следует поддержать», - говорил он в 1932 году. А ведь после ошеломляющего успеха «Заката Европы» мнение Шпенглера многое значило для немецкой интеллигенции того времени.

То есть, концепция обособленных культурно-исторических типов, доведенная до своей крайности, означает апологию невозможности прогрессивного развития человечества. Концепция культурно-исторических типов в своем завершенном виде - это своеобразная некрофилия, любовь к тому, что неизбежно движется к смерти. У Шпенглера эта порочная страсть явно просматривается.

Восприятие себя как отдельной обособленной цивилизации обеспечивает алиби для пассивности. С одной стороны - все ерунда по сравнению с тысячелетним циклом. С другой - к чему суетится, если, например, мы и так на подъеме, а наш конкурент - движется к упадку. Но разве Данилевский к такой мысли хотел подвести своих читателей? Любой, кто внимательно читал «Россию и Европу», понимает, что это не так. Стоит ли в этом случае гордиться тем, что Николай Яковлевич опередил Шпенглера? Вопрос риторический. Мы же не станем гордиться тем, что «Народная воля» предвосхитила, например, исламский терроризм.

«Россия и Европа» как политическая технология

            Самая знаменитая книга Н.Я.Данилевского писалась в условиях жесткой политической полемики между западниками и славянофилами. И направленность «России и Европы» в первую очередь полемическая. Это во многом объясняет и некоторую излишнюю эмоциональность текста книги, и определенную слабость в аргументировании идей. Автор явно делал выбор в пользу образности и простоты аргументов, в ущерб научной логической точности.

            В этом смысле «Россию и Европу» можно рассматривать как своеобразную политическую технологию создания картины мира, которая должна направить политическую активность в нужную сторону.

Говоря современным языком, Данилевский формирует идентичность России. Политтехнологи знают, что создание идентичности - это залог успеха для движения, партии. В конце концов, строительство национальных государств опиралось, в первую очередь, на конструирование, превращение слабого этнического самосознания в мощную национальную идентичность. Работа Николая Яковлевича может служить хрестоматийным примером такого конструирования.

Прежде чем мы покажем, как он это делал, необходимо кратко рассказать о том, как создается социальная идентичность. Ее формирование проходит в три этапа. Обретение идентичности основывается, во-первых, на выделении в социальном окружении индивида отдельных социальных категорий, типов. Это называется социальной категоризацией. Во-вторых, на приписывании категориям, группам, к которым человек относит себя, в основном положительных качеств, а другим - отрицательных, противопоставляя их своим. Этот второй этап в теории идентичности называется социальным сравнением или социальным творчеством. В результате этого становится возможным третий этап, на котором обретается идентичность как положительная «я-концепция», совокупность представлений о позитивных качествах группы, к которой принадлежит индивид, и, в основном, отрицательных - к которым он себя не относит.

Теория социальной идентичности была разработана в социальной психологии в 70-е - 80-е годы ХХ века. А вот как это делал Данилевский на сто лет раньше. В третьей главе своей книги он выделяет Россию из Европы, противопоставляя ей Россию и всю славянскую культуру (сама концепция культурно-исторических типов это пример расчленения окружающей действительности на отдельные категории). Россия в представлении Николая Яковлевича «не причастна ни европейскому добру, ни европейскому злу, как же может она принадлежать Европе»; одновременно она являет собой «весьма трудно преодолимое препятствие к развитию и распространению... европейской или германо-романской цивилизации».

Далее (в восьмой главе) автор принимается за «социальное сравнение» и «социальное творчество», приписывая России в основном положительные качества, а Европе - в основном отрицательные: «славянские народы самою природою (выделено мной) избавлены от этой насильственности характера, которую народам романо-германским... удается только перемещать из одной формы деятельности в другую»; «Причина догматической разницы между Церквами западною и восточною не имеет иного источника, кроме невежества, господствовавшего на Западе (выделено мной) в первые века средней истории».

В результате этих построений Н.Я.Данилевским конструируется идентичность России, ярко положительная ее «я-концепция», имеющая и эмоциональный подтекст (пятнадцатая глава): «Будучи чужда европейскому миру по своему внутреннему складу, будучи, кроме того, слишком сильна и могущественна, чтобы занимать место одного из членов европейской семьи... - Россия не иначе может занять достойное себя и славянства место в истории, как став главой особой, самостоятельной системы государств и служа противовесом Европе во всей ее общности и целости».

Нынешним шумным политтехнологам можно было бы поучиться у Данилевского как без клянченья денег и освоения непомерных бюджетов продвигать в общество нужные идеи, да так, чтобы их через полтораста лет вспоминали добрым словом.

Но, с другой стороны, политические технологии способны осуществлять политическую мобилизацию на основе сформированной идентичности, но не могут сформировать самость культурной общности, неспособны дать ей самосознание, которое может двигать ее вперед и обеспечивать раскрытие ее внутреннего потенциала,

Так о чем на самом деле писал Данилевский

Итак, концепция культурно-исторических типов для Данилевского - это политическая технология. Но сам то он не технолог, а значительный, самобытный и глубокий мыслитель. Что же он пытался нам сказать в своей книге?

Если у Шпенглера история не имеет никакой цели, и собственно истории как процесса нет, то для Данилевского такая цель есть, а, значит, есть и история. А если есть цель, то необходимы и усилия по ее достижению. Можно сколько угодно упиваться собственной цивилизационной исключительностью, но без приложения усилий, без напряженной работы духа никакой полноценной цивилизации не будет. А будет только этнокультурная экзотика, пригодная лишь для того, чтобы разводить туристов на бабло, и то очень небольшое.

Данилевский в своей работе прямо говорит о том, что единое человечество существует и у него есть цель, и есть путь движения к этой цели. Этот путь и есть реализация народом, цивилизацией своей самости, своей миссии.

В шестой главе Николай Яковлевич пишет: «Человечество и народ (нация, племя) относятся друг к другу как родовое понятие к видовому: следовательно, отношения между ними должны вообще те же, какие вообще бывают между родом и видом». Это вам не плоские и общепонятные биологические аналогии, которыми Данилевский обосновывает отношения между культурно-историческими типами. Это строгая формальная логика. Если народ - это вид, то человечество - это великая общая идея, вне которой народ сам по себе существовать не может. Только такой вывод логически следует из родо-видового отношения между человечеством и отдельным народом.

«Задача человечества состоит не в чем другом, как в проявлении, в разные времена и разными племенами, всех тех сторон, всех тех особенностей направления, которые лежат виртуально (в возможности, in potentia) в идее человечества. Ежели бы, когда человечество совершит весь свой путь или, правильнее, все свои пути, нашелся кто-либо, могущий обозреть все пройденное, все разнообразные типы развития, во всех их фазисах, тот мог бы составить себе понятие об идее, осуществление которой составляло жизнь человечества» - вот как в шестой главе представлял себе Данилевский картину исторического процесса и место в нем отдельных цивилизаций.

В этой же главе Николай Яковлевич говорит о том, что «всечеловеческая цивилизация» - это «идеал, достижимый последовательным или совместным развитием всех культурно-исторических типов, своеобразною деятельностью которых проявляется историческая жизнь человечества в прошедшем, настоящем и будущем».

Фактически это означает, что любая отдельная цивилизация выполняет свою особую миссию. И если Европа, по мнению Данилевского, - это уходящий культурно-исторический тип, а славянство в лице России - приходящий ей на смену и обладающий более высокими исходными качествами, то значит и должны стоять перед ним более значительные задачи. И только реализуя эти задачи, Россия может стать полноценной цивилизацией.

В этой идее и раскрывается настоящий Данилевский, именно в ней реализуется его русскость и православность, которым должно претить разделение человечества на изолированные единицы. Вспоминая Шпенглера и его симпатии к нацизму, уместно сказать и о том, какому типу религиозной ориентации угодно тотальная разделенность человечества. Это современное неоязычество, которое процветало в нацистской Германии и у которого, к сожалению, появились последователи у нас. Шпенглеровская разделенность - это возвращение в архаику, а идеал Данилевского - это путь в будущее.

Для Николая Яковлевича концепция культурно-исторических типов, осознание Россией себя как самобытной культурной целостности - это лишь инструмент, лишь стартовый пункт на пути осуществления всечеловеческого предназначения.

Именно такое понимание идей Данилевского требует от России осознания своего места в мировом историческом процессе, своей миссии по отношению к миру. И именно в таком качестве она может стать центром притяжения для славянского мира. А попытки отгородиться в самодовольстве культурно-исторической исключительности, как сейчас стало модно говорить, контрпродуктивны.