Народная монархия и православный социализм как будущее России

      Неладно что-то в нашем королевстве. Продажность высших чиновников и «родственных» им бизнесменов/купцов достигла предела. Святая святых государства - структуры оборонного ведомства и космические системы - оказывается, продаются на корню. Спасибо верховной власти, что она этот нарыв вскрыла. Но что дальше?  Есть основания опасаться, что при неизменности существующего социально-экономического порядка страна будет окончательно «выставлена на рынок».

                                                Крах либерализма

        Нравится это кому-либо или нет, либерализм как социально-экономическая и тем более мировоззренческая программа в России провалился. В 1917 году власть либерального Временного правительства продержалась едва  8 месяцев, сменившись диктатурой военного коммунизма. В 1991 году казалось, что либералы победили навсегда - ценой разгрома Советского Союза, однако уже  через 8 лет популярность Б.Ельцина снизилась почти до нуля. Ныне, в 2012 году, либерализм испытывает всесторонний кризис в экономическом, политическом и нравственном отношении. Экономически Россия продолжает сидеть на сырьевой игле, политически вожди «болотной оппозиции» представляют собой пустое место, наконец, в нравственном плане  нашу общественную  жизнь разъедает чудовищная коррупция как естественное следствие  частной собственности на основные ресурсы страны, сопровождаемой тотальной  пропагандой потребления. Если действительный «бог» -- деньги, то всё позволено. И никаким следственным комитетам с этим лукавым «богом» не справиться.

       Однако долго так продолжаться не может. Стране нужен другой проект. Но какой?      

                       К советскому коммунизму возврата нет

          Коммунизм в России  нельзя расценивать как  европейское явление. Западнической  (да и то только отчасти) была марксистская  идеология, которую  Ленин и Троцкий истолковали  в стиле Стеньки Разина («грабь награбленное!»), а Сталин  использовал как подспорье для строительства  красной империи.  Идеология русского коммунизма, как и сами  коммунисты, много раз менялись - вплоть до того, что идейный представитель одной партийной эпохи/программы был бы немедленно расстрелян, вздумай он выступить с недавно ещё вполне правильными тезисами с трибуны какого-либо съезда  другой эпохи. Однако все коммунисты,  в определенном смысле, «дети одного отца» --  того самого идеала   справедливости на земле, которого они, в соответствии с заповедями своих основоположников,  надеются достигнуть путем построения рационально организованного общества как «единой фабрики». Иначе говоря,  коммунисты  забывают о роли личности в истории, которая непреложно требует уважения к своей первозданной свободе. Духовное, экономическое и политическое самоутверждение («самостоянье», по слову А.С.Пушкина) человека - такое же его божественное  право, как и право  раздать свое богатство нищим. Подлинно твое - не то, что ты взял, а то, что ты отдал,  но  такой поступок может быть только личным,  невынужденным.

       Вместе с тем,   новейшее технологическое оснащение  ХХI века отнюдь не отменяет  самого факта  эксплуатации наемного работника. При феодализме основным капиталом (то есть орудием экономического господства) правящего класса была земля, при классическом буржуазном строе Х1Х века - фабрики и заводы. Сегодня таким капиталом являются информационные потоки (виртуальные спекулятивные деньги, электронные биржи и т.д.). Наемник, продающий свою интеллектуальную  силу на информационном рынке, остается  фактическим рабом капитала, даже если он имеет свой дом, машину и носит те же джинсы, что и его финансовый хозяин. Сытый самодовольный раб - всё равно раб. Массовое общество и массовая культура  и рассчитано на управление подсознанием подобных «демократических рабов».  Фундаментальное противоречие глобального рыночного «человейника» ХХI века состоит в том, что здесь под влиянием виртуализации ключевых ценностей бытия («общество спектакля»)  человек  распадается  быстрее и внешне незаметнее, чем в условиях предшествующих эпох. Внутриисторический апокалипсис посткапитализма происходит в декорациях материального изобилия и технологического процветания. Постмодернистский Валтасаров пир в разгаре.

                                         У России ещё есть выбор

       Русскому капитализму всего лишь двадцать лет. Он не пропитал ещё все клеточки общества и все изгибы души русского человека. Можно сколько угодно иронизировать по поводу «абсолютного добра», возможного разве что в Царстве Божьем, но факт остается фактом: капитализм у нас никогда не имел - и до сих пор не имеет - духовных оснований. В Европе и тем более в Америке капитализм как царство частной собственности возник на волне протестантской Реформации ХVII века, вожди которой (возможно, сами того не желая) проложили путь для нового буржуазного бога, которого потом в Америке назвали «ОКЕЙ». Оставаясь на словах христианами,  евро-американские бюргеры фактически отдали свою цивилизацию/жизнь  богу наживы маммоне, превратившись из христиан в «маммонцев».

      В России Реформации не было. Русский человек трех последних столетий, как это ни странно для  либералов, сохранил в своем подсознании стремление в чему-то более значимому, чем собственность, комфорт, 300 сортов колбасы и т.п. Лучшим доказательством именно такого положения вещей является наличная  структура православно-русской цивилизации, которая при всех политических режимах - и царском, и советском, и буржуазном --  строится именно по вертикали, сверху вниз, от духовной и светской власти к частной собственности и колбасе, а не наоборот. Русский народный менталитет  никогда не отождествлял жизненный успех с большими деньгами. В этом главное отличие «русской идеи» от «американской мечты». «Не обманешь - не продашь», «от трудов праведных не   наживешь палат каменных» -- так оценивалось на Руси вожделенное для некоторых иных цивилизаций обладание богатством. Более того, душевное и телесное самодовольство прямо признается в православии  бедой, а не  победой человека. И червь беспокойства  гложет в России даже крутых миллиардеров и коррумпированных чиновников, уже давно переместивших свои капиталы на Запад. Сама тотальная коррупция есть своего рода реакция русского -- православного по истокам --  нравственно-культурного кода на фактическое господство  денег, наступившее в нашей стране.

                                   Народная  монархия 

           Почти все участники современного политического (и культурного, и правового) процесса в России клянутся в том, что они демократы, то есть выражают волю народа. Самое любопытное, однако, заключается в том, что сам российский народ (или «электорат», как нынче принято выражаться) ни в какую демократию, по существу, не верит и решения главных своих проблем от неё не ждет. Согласно, например, опросам ВЦИОМа, только 7,7% россиян  полагают, что объединить российское общество могут идеи  демократии, свободы и прав человека.   Вспомним, что вплоть до февраля 1917 года  у реальной власти в России находился  христианский государь - случай для  просвещенной Европы немыслимый (своих действительных королей она казнила ещё в ХVII - ХVIII веках).  Более того, даже после трех революций начала ХХ века российская (советская) власть сохранила свою персонифицированную сакральную природу - институт партийно-государственных вождей. Советская империя (при всем своем официальном марксизме) может интерпретироваться как извращенное  идеологическое наследие царской идеи - не случайно в красной армии воевало немногим

меньше царских офицеров, чем в белых («демократических») войсках. Что касается современности, то у нынешнего президента Российской Федерации по конституции  полномочий не меньше, чем у последнего петербургского императора - это ли не свидетельство традиционного для России способа построения   духовно-государственной вертикали. В чем же дело - неужели в каком-то  изначальном «антидемократизме» русского народа, имеющего за плечами тысячелетнюю историю?

           В одном из своих  выступлений заместитель председателя правительства России  В.Сурков выделил три особенности  традиционной  русской политической культуры - централизацию власти, её идеализацию и персонификацию. Несмотря на новейшую терминологию,  г. Сурков не открыл тут  ничего нового. По существу, именно об этом твердили все сколько-нибудь чуткие к своеобразию своего Отечества  мыслители ХIХ - ХХ веков, причем  как традиционалисты, так и либералы. Именно К. Кавелину  -- теоретику  русского  либерализма - принадлежит глубокая формулировка (правда, со ссылкой на славянофила Ю.Самарина): «В идеале русском представляется самодержавная власть, вдохновляемая и направляемая  народным мнением. Сама история заставляет нас создать новый, небывалый своеобразный политический строй, для которого не подыщешь другого названия, как - самодержавной республики». Под  этой формулой подписывались - и прежде всего делами своими  -- практически все значительные (но не разрушительные!) деятели русской истории. Если воспользоваться словами классика немецкой политической мысли К.Шмитта, в России имеет место глубинная народная легитимация (в отличие от формальной юридической легитимности) верховной власти.

Прав политолог А.С.Панарин: «В русской истории действуют два тайных принципа - союз грозного царя с народом против изменников-бояр и союз пророчествующей церкви с «нищими духом» против сильных и наглых».  Было бы замечательно, если бы у нашего правящей элиты  хватило  ума и воли  внести  в Конституцию «бессрочную» избираемость Президента --  до тех пор, пока  его хочет большинство народа. Если этого не произойдет, «избираемый царь» фактически будет управлять страной независимо от юридической процедуры, благодаря которой  он занимает в данный момент высший пост в государстве. Что касается отечественных политических партий, то они в России   всегда являлись не столько политическими, сколько мировоззренческими, например, «восточническими» (КПРФ) или «западническими» («Правое дело», «Яблоко»).  Менять мировоззрение каждые четыре года - безумие для  любой страны, особенно для России, где это прямо чревато перманентной гражданской войной. Положение общенародной державной партии в принципе могла бы занять «Единая Россия», но для этого ей необходимо, кроме «любви к президенту», выработать внятную идеологическую позицию. Высшую духовную и культурно-политическую цель подобной идеологии можно было бы определить как единство государственной  истины и народной справедливости -  ту самую русскую Правду, о которой на Руси вели речь со времен Ярослава Мудрого. В случае ориентации на указанный идеал российская государственная Дума стала бы современным продолжением знаменитых московских Земских Соборов, где не было бы «купленных» политиканов-лоббистов,  и где функции обратной связи народа (гражданского общества) с властью исполняли бы две крупные фундаменталистские партии - «единые» и «справедливые», «государственники» и «народники». В современном раскладе политических сил это могли бы быть, например, «Единая Россия» и КПРФ.   Нашлось бы там место и для эксцентриков-маргиналов - «зеленых», «оранжевых»...

Так или иначе, либеральная демократия вообще (тем более в её американизированном варианте, где реально правят «300 семейств», а на выборах меняются только фотографии жен на столе президента) не может быть самоцелью для древней русской  цивилизации. Подобная демократия - не более, чем ширма для скрытой власти олигархических кланов и сетевых корпораций. Русская политика - это выбор между добром и злом, а не между марками автомобилей. Народная (соборная) монархия в этом смысле куда демократичнее, чем любой парламент.

                                 Православный социализм

         Принципиальное отличие России от Запада заключается ещё в том, что русская цивилизация не экономикоцентрична. Базисной основой национальной жизни у нас  является духовная и государственная идея/энергия, а вовсе не капитал, как в Европе и особенно в Америке. «Всякая власть от Бога» -- эта  мысль имеет прямое отношение к нашему Отечеству. Пока в России сильна  православная церковная вера и государственная - царская, имперская, «генсековская», президентская - властная вертикаль,  страна идет вперед, и перед ней, по словам Н.В.Гоголя, «постораниваются» другие народы и государства.  Напротив, как только  социально-политический перевес в России получает капитал (тем более компрадорско-спекулятивный) и связанный с ним  либерализм, страна впадает в смуту, кризис, революцию. Когда  всё идет на продажу, народ чувствует, что страна утрачивает свой онтологический фундамент- религиозно-государственное начало. Исчезает сверхличная цель, ради которой стоит идти на жертвы, и тогда «черт побери всё», как выражается одни из персонажей «Мертвых душ» Н.В.Гоголя. Грозные  строители  России - Иоанн 1У, Петр Великий, Иосиф Сталин - хорошо понимали это, опираясь в своей деятельности на преданную им личную гвардию (опричнину). Если угодно, это и был своего рода «православный социализм», где единство державы и большинства народа  (вопреки эгоистическому боярству,  продажной бюрократии и «пламенным интернационалистам») достигалось  часто жестокими, но единственно возможными и необходимыми  для России средствами. В ином случае всё шло в разнос - Смута начала ХУ11 века, Февраль 1917 года, распад СССР в 1991 году. Самое страшное для нас - это хаос.

      Если мы хотим укрепления и усиления нашей страны - а иначе  не стоит и жить в ней  -  мы должны способствовать усилиям президента В.В.Путина по централизации  и одновременно  социализации власти в России. Верховная власть должна пойти на сближение с  государствообразующим народом, избавляясь по мере этого процесса от жуликов и предателей в своих рядах. Для этого президенту понадобится собственный Преображенский полк, разделяющий его религиозно-державные взгляды и готовый не за страх, а за совесть их осуществлять. Параллельно с этим должны быть сделаны постепенные шаги в сторону национализации основных средств производства и богатейших природных ресурсов  России.

      В отличие от  советского коммунизма, это должна быть гибкая система взаимосвязей  частных, общинных и государственных видов собственности, при доминировании, в конечном счете, религиозно-государственного начала.

Православный социализм - это одновременно мировоззрение, идеология и политическая практика, которая одна в состоянии гарантировать российское будущее в современном тревожно-нестабильном мире, над которым всё отчетливее нависает  угроза очередной войны. Не случайно на оборону выделены в последнее время громадные деньги. Любые другие проекты «наших плюралистов»  -- либерально-западнические, ортодоксально-коммунистические, язычески-националистические -- суть утопии, снова подставляющие Россию под  удары внутренних и внешних чуждых сил.

     Подводя итог, замечу, что капиталистическая система вообще, а посткапиталистическая система спекулятивной банкократии в особенности, есть самая антихристианская. Как писал в свое время Н.А.Бердяев, коммунизм прав в своей критике капитализма. Другое дело, что советский эксперимент рухнул, потому что ориентировался на марксистский материализм, опускающий духовую планку человека и общества до производственно-потребительской активности. Православный  социализм будущего будет лишен этих недостатков, так как его опорой станет вечная истина христианства, подкрепленная опытом великой и трагической русской истории. Не повторяя прошлых ошибок и крайностей, надо взять от неё лучшее, что в ней было. Во всяком случае, если мы хотим выжить.

Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор