Пакт «Молотова-Риббентропа» и план «Z»

В конце августа принято вспоминать начало второй мировой войны, а в последнее время стало модно обвинять в разжигании ее уже не только и не столько Гитлера, сколько И.В.Сталина в связи с тем, что в августе 1939 года им был заключен договор с Германией о ненападении, называемый ныне не иначе как «пакт Молотова-Риббентропа». Мол, Сталин, заключив этот договор с Гитлером, развязал руки последнему для начала второй мировой войны, следовательно, первый такой же ее «разжигатель», как и второй, - делает вывод ряд современных иностранных историков, а также наши доморощенные историки-либерасты. В полемику с ними вступают русские историки-патриоты, обоснованно доказывая неосновательность этих домыслов. Хорошим примером такой полемики на РНЛ является статья Евгения Алтухова «Главнокомандующий нашей Победы».

Так, например, он критикует утверждение, считающееся аксиомой западной, советской и современной военной истории, что вторая мировая война, якобы, началась 1 сентября 1939 года нападением фашистской Германии на Польшу. Алтухов совершенно обоснованно подвергает сомнению эту дату. И действительно, а почему, например, не считать ею аннексию немцами Судетской области Чехословакии в сентябре 1938 года, а затем полную оккупацию ими этой страны в марте 1939-го? И в том, и в другом случае Германией было оккупировано суверенное европейское государство, вначале Чехословакия, а затем Польша. Правда, первая сдалась без боя, а поляки несколько недель повоевали, но в наш век «цветных» революций захватом той или иной страны, без традиционных военных действий против нее, а лишь путем дипломатического давления и психологической войны, - никого не удивишь. В наше время стало очевидно, что и это - военные действия, правда, нетрадиционные. Так что и в том, и в другом случае была явная агрессия против европейской страны и последующий ее захват фашистами. Поэтому естественно считать датой начала второй мировой, уж если не оккупацию Италией Эфиопии, как предлагает Алтухов, то, во всяком случае, - это не сентябрь 1939 года, а март, когда была оккупирована Чехословакия.

Что это меняет для русского патриота-историка? А то, что явно высвечивает основную вину Запада, т.е., в первую очередь, Великобритании и Франции, в развязывании войны. Как известно, эти страны предательски сдали Чехословакию Гитлеру в процессе своей политики «умиротворения агрессора», а вот что касается И.В.Сталина, то он никакого отношения к этому предательству не имел, но, наоборот, предлагал военную помощь чехам, если они будут сопротивляться немцам. Впрочем, это предложение о помощи было ими отвергнута, и они предпочли сдаться без боя, хотя имели хорошие шансы на сопротивление агрессору даже без посторонней поддержки. Например, танковые войска Чехословакии лишь ненамного количественно уступали немецким танковым армиям, а чешские танки 35 (t) и 38 (t) качественно были значительно лучше легких Т-I и Т-II, на начало 1939 года составлявших основную часть немецких танковых войск. Следует заметить, что все эти 35 (t) и 38 (t), а это около 1000 штук, после оккупации Чехословакии попали в качестве трофеев в руки немцев и активно в дальнейшем ими использовались. Составляя приблизительно треть их общего танкового парка в момент нападения на Польшу, четверть использованных против Франции и одну пятую на 22 июня 1941 года. И это при том, что заводы Шкода продолжали в течение всей войны, почти до 9 мая 1945 года, исправно изготовлять для вермахта уже новые, более совершенные танки. Естественно, вся эта, так сказать, «лавка с товаром», организованная Западом (Великобританией и Францией) для Германии, очень и очень поощряла последнюю на агрессию; и также естественно, что тезис о «вине» Сталина в свете данных фактов значительно меркнет. Однако, у меня возникают очень большие сомнения и в том, что в результате этой агрессии (против Польши) А.Гитлер желал разжечь пламя мировой войны, как это принято считать еще одной незыблемой аксиомой современной истории.

И в подтверждение этих сомнений процитирую довольно лукавое, но интересное даже своим лукавством мнение одного военного историка. Не все знают, что фашисты в процессе милитаризации Германии создавали не только могучую армию, но собирались построить и мощный военно-морской флот. Вот как комментирует эти намерения американский адмирал Нимиц: «К концу 1938 года главнокомандующий немецким военно-морским флотом гросс-адмирал Редер представил Гитлеру два плана. Первый, основанный на предположении, что война неизбежна (т.е. начнется в ближайшее время), предусматривал мобилизацию большей части сил и средств флота на борьбу против торгового судоходства противника; для этого предусматривалось использовать главным образом подводные силы, рейдеры, минные заградители и корабли береговой обороны. Второй, известный как план «Z» был рассчитан на длительный срок на том основании, что в ближайшие десять лет война не начнется. По этому плану Германия должна была построить такой надводный флот, который превосходил бы английский и мог бы оспаривать его господство на морях и океанах» (1).

Здесь необходимо вставить комментарий другого адмирала, уже немецкого, Ф.Руге по этому поводу, о чем Нимиц умалчивает: «Редер особенно настойчиво обращал внимание Гитлера на тот факт, что в случае принятия второго плана флот не будет готов к войне, если она начнется в первые годы выполнения судостроительной программы. Гитлер, тем не менее, избрал именно этот план, прямо заявив, что до 1946 г. флот не понадобится ему для достижения его политических целей» (2).

Теперь снова Нимиц: «Гитлер дал Редеру указание действовать в соответствии с планом «Z». Причину этого весьма ошибочного в свете последовавших событий решения понять довольно трудно. Гитлер, по-видимому, считал, что крупные военные корабли смогут оказать политическое влияние. Он, вероятно, был также охвачен желанием потягаться с Англией и превзойти ее, не предполагая, что его планы захвата территорий на континенте приведут к войне с ней. Ультиматум Англии в связи с вторжением Германии в Польшу ошеломил Гитлера. До начала 1940 года он продолжал надеяться, что Англия согласится на мир. Какова бы не была причина выбора Гитлером плана «Z», это решение привело к тому, что флот к войне готов не был. К концу 1939 года план «Z» начал осуществляться, но флот в соответствии с этим планом был бы готов к боевым действиям не ранее 1945 года» (3).

Но действительно ли так трудно понять причину этого весьма ошибочного решения А.Гитлера по развитию своего военно-морского флота, как это лукавит американский адмирал? Думаю, все гораздо проще: очевидно, Гитлер действительно не собирался начинать мировую войну в ближайшие 8-10 лет, поэтому и принял такое решение. Но почему же он всего лишь менее чем через год напал на Польшу? Очевидно потому, что считал: Запад с этим смирится и не будет в это вмешиваться, поэтому данная агрессия, как и в случае с Чехословакией, будет лишь локальным европейским конфликтом, и не станет началом новой мировой войны. Причем, очевидно еще и то, что фюрер заручился на эту свою очередную агрессию и негласным согласием Англии и Франции. Уж если он для ее обеспечения, как об этом сейчас многие говорят, заключил пакт о ненападении с СССР, который в этом конфликте представлял лишь потенциальную угрозу для Германии, то тем более ему было важно согласие на это, как я уже сказал, Франции и Британии. Ведь в те несколько недель после 1 сентября 1939 года, пока основная масса немецких войск была связана войной с Польшей на востоке, громадная французская армия плюс британские войска на западе нависали над многократно уступающим им западным военным контингентом немцев, грозя при малейшем своем движении на восток легко раздавить этот малочисленное ополчение и захватить если не всю территорию, то, по крайней мере, расположенные на западе основные военно-промышленные районы противника (в частности, Рур), без которых он в дальнейшем воевать бы не смог. Но они, почему-то, как и рассчитывал Гитлер, не двинулись, хотя Англия и Франция еще 3 сентября объявили Германии войну.

Как конспективно и опять же несколько лукаво пишет об этом все тот же Нимиц: «Я привез вам мир», - заявил британский премьер-министр Чемберлен, возвратившись из Мюнхена, где он встретился с Гитлером (заключив соответствующие договоренности, сделавшие возможным и сдачу Чехословакии, и нападение на Польшу; прим. мое, прот.Г.Городенцев). Менее чем через год, 1 сентября 1939 года, в 04.45 нацистские армии двинулись против Польши - и пламя пожара Второй мировой войны разгорелось. В соответствии с договором о взаимной помощи Англия и Франция должны были оказать помощь Польше, но Гитлер имел все основания рассчитывать на то, что эти страны будут верны своим обязательствам не более, чем они были верны моральным обязательствам перед Чехословакией. Подогреваемый нерешительностью Англии и Франции, немецкий фюрер намеревался молниеносно разгромить Польшу и поставить мир перед свершившимся фактом. Но он не учел возможности резкого изменения отношения к его действиям со стороны руководителей и народов двух западных стран...3 сентября... правительство его величества (Англия) объявило Германии войну. Во второй половине дня войну Германии объявила и Франция» (4).

Возникает законный вопрос, точнее, три вопроса: почему вышеназванные западные страны, сначала поощряли агрессора своей политикой «умиротворения» (первый вопрос), но затем, вдруг, после 1 сентября изменили свое отношение к нему на диаметрально противоположное (второй вопрос)? И, наконец, третий вопрос: почему они, формально объявив Германии войну, не вторглись на ее территории сразу же после 3 сентября, когда военная ситуация складывалась для них весьма благоприятно, но ограничились лишь пассивным сидением на линии Мажино, получившим название «странной войны»?

Как известно, советская школа исторической науки все сводила к маниакальному желанию вышеназванных западных стран руками Гитлера разгромить Советский Союз. Это же в той или иной форме утверждают и некоторые современные историки-патриоты, однако, вместо названия СССР употребляющие более правильное имя конечного объекта западной агрессии - Россия. Я с этим в значительной мере согласен, но не думаю, что все сводится только к этому. Почему неожиданно возродилась Германия, которая после первой мировой была разгромлена, экономически репрессирована, финансово обложена громадными репарациями, а ее армия - практически сведена к нолю? Это и следствие невероятных изгибов внешней политики основных западных игроков - Англии и Франции.

Вот что пишет по этому поводу В.Бешанов: «Возрождению Германии немало способствовало традиционное англо-французское соперничество. Великобритания всегда стремилась поддерживать равновесие сил в Европе. Английский военный теоретик Дж.Фуллер по поводу английской внешней политики писал: «Врагом становилось не самое плохое государство, а то, которое больше, чем остальные, угрожало Британии и ее империи. Так как такое государство обычно было сильнейшим из числа континентальных держав, британские государственные деятели в мирное время были на стороне второго по силе государства... Исходя из этого принципа, они вовсе не стремились к уничтожение противника, ибо это навсегда бы расстроило равновесие сил. Вместо этого целью войны было такое ослабление сильнейшего государства, чтобы можно было восстановить равновесие сил». Таким образом, идеалом британской политики было существование в Европе двух равных великих держав или групп держав, равновесие между которыми поддерживалось бы гирьками с Даунинг-стрит. Французская политика, напротив, была направлена на достижение гегемонии в Европе. Ее главной задачей являлось удержание в состоянии слабости Германии - единственной континентальной державы, способной соперничать с Францией. В 1919 году французы своего добились, но очень скоро две противоположные концепции столкнулись. После оккупации Рура Францией в 1923 году Великобритания постепенно вернулась к своей традиционной политике и начала выступать пользу Германии, чтобы создать противовес Франции - следовало восстановить равновесие. Это прекрасно понимали и использовали германские политики 20-х годов, а вслед за ними и «фюрер германской нации»... В результате в начале 1927 года, на пять лет раньше срока, западные страны отозвали Контрольную комиссию (обязанную следить за разоружением Германии). Английское, французское и бельгийское правительства настолько были единодушны в своем решении, что просто проигнорировали ее заключительный доклад, который сводился к одному убийственному выводу: «Германия никогда не разоружалась, никогда не имела намерения разоружаться и в течение семи лет делала все, что от нее зависело, чтобы ввести мир в заблуждение и осуществлять встречный контроль над комиссией, назначенной контролировать ее разоружение». К 1932 году Германия добилась снижения объема, а затем и полной отмены репараций. С приходом к власти нацистов и разрывом Версальского договора необходимость в фиговых листках отпала» (5). И милитаризация страны пошла полным ходом.

Но почему Франция категорически не воспрепятствовала этому, явно ей угрожающему, возрождению (особенно, военному) Германии? Потому что у французов были свои проблемы, которые они в значительной степени создали себе сами. Снова процитирую В.Бешанова. После поражения Германии в первой мировой войне и при заключении мирного договора с ней «Франция, вынесшая на себе основную тяжесть этой войны, не смогла отказать себе в удовольствии сплясать на костях поверженного противника. Премьер-министра Жоржа Клемансо обуревала лишь одна идея: наказать Германию и навсегда превратить ее во второразрядную страну. Условия договора состояли из трех блоков: экономического, территориального и военного. Первым делом Германию заставили принять на себя целиком вину за войну и на ее счет записать всю ее стоимость. Немыслимые выплаты по репарациям должны были окончательно подорвать и без того истощенные экономические ресурсы страны. Во-вторых, помимо колоний, Германия должна была отдать и собственные территории, том числе и часть Пруссии. Эти земли достались победителям - Франции и Бельгии, а частично - вновь созданным на обломках европейских империй государственным образованиям: Польше, Чехословакии, Литве. Сотни тысяч немцев (проживавшие до войны на этих территориях) оказались вдруг неизвестно кем (не правда ли, очень сильно напоминает судьбу СССР в 1991 году?!), и эти немцы вскоре с энтузиазмом будут приветствовать Гитлера. Кстати, наиболее дальновидные западные политики предвидели гибельность последствий этих решений. Так, премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж 25 марта 1919 года направил мирной конференции меморандум... В документе говорилось: «Вы можете лишить Германию ее колоний, превратить ее вооруженные силы в простую полицию, низвести ее военно-морской флот на уровень пятистепенной державы, однако, если в конце концов Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 года, она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмездия... Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты и прощены. По этим соображениям я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств... Я не могу не усмотреть причину будущей войны в том, что германский народ, который проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств»... Предостережение не было услышано. Франция стремилась создать блок независимых католических государств от Австрии до Нижнего Рейна. Особенно болезненным был вопрос о Польском коридоре. Как писал в 1929 году М.Фоллик: «Чтобы дать Польше морской порт, было совершено другое преступление против Германии: у нее отобрали Данциг... Но из всего наиболее немецкого в Германии Данциг является самым немецким» (6).

В конце 20-х и особенно начале 30 годов то, о чем предупреждал Ллойд Джордж, начало осуществляться в действительности. Франция, особенно учитывая вышеупомянутую позицию Великобритании, не могла в одиночку противостоять этим объективным процессам, которые сама же в значительной степени и породила в 19-м году своим неуемным желанием, во что бы то ни стало, окончательно унизить и раздавить немцев. Поэтому она вынуждена была следовать в фарватере английской политики «умиротворения агрессора». Но при этом у французских политиков имелось свое, так сказать, ноу-хау (на поверку, правда, оказавшееся весьма устаревшим «хау»), навязанное им французскими же военными. Дело в том, что «на формирование военной доктрины Франции сильнейшее влияние оказали не новые веяния в военном деле, а непосредственные итоги Первой мировой войны. Эти итоги как бы подтверждали, что именно генералы Франции являются единственными носителями прогрессивной военной мысли. В отличие от британских теоретиков, французы считали, что победу Антанте принесло торжество стратегии истощения сил противника в ходе позиционной войны... Идея позиционной войны нашла свое практическое воплощение в строительстве многочисленных укрепленных позиций вдоль всей восточной границы (Франции) и (ее) морского побережья. Особые надежды возлагались на долговременные сооружения линии Мажино и бельгийские укрепленные районы Намюра, Льежа и Антверпена. Французский теоретик Шовино в книге, изданной в начале 1939 года, доказывал, что в современных условиях при соответствующем фортификационном укреплении приграничных районов вторжение противника вглубь страны немыслимо. При наличии на границе своевременно развернутых войск с необходимым количеством орудий и пулеметов можно будет «удерживать германскую армию в течение трех лет» (7).

Вот французики и рассчитывали в любом случае отсидеться за своей линией Мажино, одновременно в процессе «умиротворения агрессора» под нажимом Англии возвращая Германии то, что у нее сами же беззаконно отняли в 19-м году. Сначала Судетскую область Чехословакии, преимущественно населенную немцами, а потом без боя в марте 39-го сдали (предали) и всю эту страну. Затем пришла очередь и Польши. Ведь «самый немецкий», по словам М.Фоллика, город Данциг после первой мировой в результате раздела немецкой территории достался именно этому государству, вследствие чего Восточная Пруссия, будучи отделенной Польшей от остальной Германии, превратилась в анклав (8). Так что Гитлер имел серьезные основания считать войну против поляков «справедливой», а позицию Запада в соответствии с их политикой «умиротворения» по отношению к этой агрессии снисходительной. В чем, как я уже говорил, по всей видимости, был заранее заверен и западными политиками, особенно Чемберленом. Но почему же тогда 3 сентября 1939 года они объявили войну Германии, хотя могли сделать это гораздо раньше, когда агрессор был намного слабее, например, еще в сентябре 1938 года, во время Судетского кризиса? Причем, первой 3 сентября 39-го войну Германии объявила именно Англия, являющаяся основным проводником политики «умиротворения» Гитлера», а лишь затем Франция. Что за чудеса?

А все довольно просто, и, думаю, все объясняется все тем же немецким планом «Z». Как известно, Великобритания чрезвычайно трепетно относится, или, по крайней мере, относилась к своему военно-морскому флоту. И не без оснований. Ведь метрополия Британской империи - это острова. Если эти острова блокирует сильнейший флот противника, прекратив, таким образом, их снабжение, которое может осуществляться только по морю (9), метрополия вынуждена будет капитулировать. А это значит, что голова Британской империи будет отрублена. Пока Германия не имела и не собиралась иметь мощный военно-морской флот, Англия могла позволить себе проводить по отношению к ней политику «умиротворения», без боя сдавая те или иные европейские государства. Поэтому, как раньше сдали Австрию, так в сентябре 1938 сдается агрессору Чехословакия, причем ему одновременно дают карт-бланш на будущее возвращение «самого немецкого города» Данцига и захват Польши. Но вот в конце того же 38-го года Гитлер принимает план «Z», направленный на создание такого мощного флота, а к концу 1939-го этот план начинает осуществляться (10), что, вне всякого сомнения, не прошло мимо внимания британской разведки. Именно поэтому, думаю, британцы, наперекор желанию и мнению Гитлера, что большая война не начнется в течение ближайших 10 лет (которое он высказал Редеру в конце 38-го при принятии плана «Z»), первыми 3 сентября 1939 года объявили войну Германии, превратив, таким образом, локальный европейский конфликт вокруг Польши, Польского коридора и Данцига в мировую войну. Совершенно правильно рассчитав при этом, что в такой ситуации немецкий флот, как и предупреждал Гитлера Редер (11), окажется не готовым к войне на море. Поэтому он, по мнению британских стратегов, военных аналитиков и политиков, будет легко уничтожен во много раз более сильным английским флотов. Это подтверждает и следующий факт. У нас, особенно в советской военной литературе много говорилось о «странной войне», когда между «воюющими» немецкими и англо-французскими войсками с сентября 1939 до мая 1940 практически не велось никаких боевых действий. Но при этом забывают сказать, что это бездействие имело место только на суше. На море же в этот период времени, как и на протяжении всей войны, происходили ожесточенные сражения, в которых еще неокрепший немецкий флот нес значительные потери, особенно тяжелые из-за его крайней малочисленности. К примеру, в декабре 39-го англичанами был уничтожен крупный надводный корабль-рейдер немцев «Граф Шпее», один из всего трех «карманных» линкоров, имевшихся у Германии. А за первый год войны немцы потеряли 28 подводных лодок, столько же, сколько за этот период сумели ввести в строй (12). Громадные потери, от которых он долго не мог оправиться, немецкий надводный флот понес и в операции по захвату Норвегии в апреле 1940 года. Так что план Британии по нейтрализации плана «Z» и уничтожению немецкого флота путем «своевременно» или лучше сказать «преждевременно» начатой мировой войны, казалось бы, начал осуществляться.

Эту «своевременно» начатую войну 3 сентября 39-го поддержали и французы, которые и до этого с недоверием относились к английской политике «умиротворения агрессора», усиливающей фашистского зверя на их восточной границе, но по вышеупомянутым причинам вынуждены были следовать в фарватере этой политики. Однако почему же эти страны не перешли в решительное наступление против Германии на суше еще в начале сентября 1939 года, когда относительно легко можно было уничтожить противника? Думаю, французы в соответствие со своей стратегией позиционной войны и пацифистскими настроениями, развитыми во Франции после первой мировой, рассчитывали, как и было сказано выше, отсидеться за линией Мажино и победить немцев без больших потерь путем мнящегося им «истощения» врага. А англичане вообще не стремились к полному разгрому Германии, ведь, как сказал об их политике Дж.Фуллер, «они вовсе не стремились к уничтожение противника, ибо это навсегда бы расстроило равновесие сил» (13) в Европе, столь для них желанное. Они хотели лишь уничтожить потенциально угрожающий им, возрождающийся по плану «Z», немецкий военно-морской флот. Поэтому на суше в тот период времени было полное затишье, а на море шли ожесточенные бои.

К тому же у западных политиков и стратегов появился еще один, казалось бы, серьезный повод думать, что им действительно удастся в течение всей войны отсидеться без крупных сухопутных сражений и потерь. Дело в том, что с конца 39-го года и начала 40-го

идея канализации фашистской агрессии на восток, против СССР, которая до этого лишь витала в воздухе, казалось бы, стала обретать вполне конкретные очертания. Во-первых, в это время у Германии и СССР появляется продолжительная общая граница, которой у них до этого не было. Во-вторых, что самое главное, Сталин и его военачальники тогда допустили серьезную стратегическую ошибку, масштабы которой, впрочем, западные аналитики явно переоценили. Как известно, в это время границы Советского Союза передвинулись далеко на запад. При этом долговременные оборонительные сооружения, в течение многих лет создававшиеся на старой границе, были оставлены советскими войсками, и начался их демонтаж. Но укрепрайоны на новых рубежах СССР только начали создаваться. Естественно, что французские стратеги, получив эту информацию от своей разведки, и оперирующие только категориями позиционной войны, рассуждали так: на западе против Германии стоит «неприступная» линия Мажино, а на востоке - практически открытое пространство. Куда же двинет свои танковые армады Гитлер? «Легко» догадаться?! Как говорится, «гладко было на бумаге...», а в действительности, в мае 1940-го, когда немецкие танковые армады, обойдя с фланга линию Мажино, двигались на Париж, все вышло совершенно иначе.

Итак, исходя из всего вышесказанного, зададимся главным вопросом: кто же, наряду с Гитлером, виноват в развязывании второй мировой войны? Очевидно, что виноваты в этом западные политики, в первую очередь, английские (конкретно, - Чемберлен и его правительство). Они, исходя из своекорыстных национальных интересов, сначала раззадорили Гитлера и вскормили фашистскую Германию, жертвуя ей одну за другой европейские страны в рамках своей политики «умиротворения» агрессора. А затем, исходя опять же из этих своих узко понимаемых интересов, они, не желая воссоздания немецкого военного флота по плану «Z», искусственно и искусно превратили локальный конфликт вокруг Данцига, Польского коридора и Польши в мировую войну. Гитлер, скорее всего, как он и заявил Редеру в конце 1938 года, не собирался начинать большую войну еще лет 10. Прекрасно понимая, что не только немецкий флот, но и армия нуждаются в глубоком перевооружении новым и более совершенным оружием, разработки которого успешно велись в Германии (14). Но для этого также, как и для создания мощного военно-морского флота, требовалось длительное время. Которое западные политики ему не дали, спровоцировав его на преждевременную большую войну. При этом, в «лучших» традициях западного внешнеполитического и дипломатического фарисейства и лицемерия, сами оставшиеся в тени и изобразившие Гитлера и фашизм единственным ее виновником. Что и было «канонизировано» Нюрнбергским трибуналом.

Сейчас, однако, данная «каноническая» установка на Западе активно пересматривается в сторону обвинения в соучастии данному преступлению нацизма Сталина и СССР. Хотя И.В.Сталин в вышеупомянутой игре западных политических акул никакого участия не принимал, а СССР тогда обще считался ими «второразрядной» страной, годной лишь на роль очередной жертвы фашистского агрессора. Статус великой державы Советский Союз, т.е. историческая Россия, вернула себе лишь после того, как под руководством своего Главнокомандующего 9 мая 1945 года одержала Победу в самой больной, страшной и кровопролитной войне в истории человечества. А затем, под этим же руководством, создав ядерное и термоядерное оружие, предотвратила этим куда более чудовищную и разрушительную, третью мировую войну с массированным применением этого оружия новым, уже западным агрессором - агрессивным блоком НАТО.

В принципе, русского патриота-историка устраивает версия Нюрнбергского суда, обвинившего во всем одного Гитлера и фашизм. Однако, поскольку она сейчас на Западе, как я и сказал, активно пересматривается в сторону обвинения в соучастии этому их преступлению нашей страны и ее бывшего руководства, то и мы можем пересмотреть ее, достаточно легко показав, что в разжигании второй мировой войны виноват именно Запад. Чему и была посвящена данная статья.

Примечания:

1. Ч.Нимиц, Э.Поттер. Война на море. Смоленск, 1999, с.11

1. Ф.Руге. Война на море. СПб-Москва, 1998. с.37
2. Ч.Нимиц. Там же
3. Там же, с.9
4. В.Бешанов. Танковый погром 1941 года. Минск-Москва, 2001, с.26-27
5. Там же, с.11-12
6. Там же, с.46.47.
7. Совсем как в наше время, когда эта же территория (Калининградская область) стала анклавом уже России.
8. До второй мировой таким образом ввозилось 50 млн.тонн грузов, а Черчилль установил минимальную цифру импорта в 43 млн. тонн (см. Ф.Руге, там же, с.38)
9. Ч.Нимиц. Там же, с. 11
10. Ф.Руге. Там же, с.37
11. «Волчьи стаи». Пер. с анг. М.Иванова, М., 1998, с.71
12. В.Бешанов. Там же, с.26
13. См. Ю.Ю.Ненахов. Чудо-оружие третьего рейха. Минск. 1999