Двадцать три года назад, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (будущим Святейшим Патриархом) было совершено освещение переданной Русской Православной Церкви после десятилетий запустения церкви Владимирской иконы Божией Матери на одноименной площади в Санкт-Петербурге.
За прошедшие годы храм, получивший статус собора, возродился к богослужебной жизни в былой красоте и величии. Немалая заслуга в этом принадлежит И.С.Раевскому, больше двадцати лет являющемуся председателем приходского совета собора.
Сегодня Иван Сергеевич рассказывает нам о ходе ремонтно-реставрационных работ в старейшем храме Санкт-Петербурга и о подготовке собора к празднику Светлого Христова Воскресения.
- К празднику Светлой Пасхи 2012 года у нас заканчиваются реставрационно-ремонтные работы верхнего храма и парадной лестницы. Эти работы проводятся в нашем соборе с периодичностью раз в три-четыре года. К сожалению, то обилие свечей (и их невысокое качество), которое ставится нашими прихожанами на подсвечники, способствует быстрому загрязнению стен и потолков храма копотью.
- Иван Сергеевич, действительно ли восковые свечи не коптят при сгорании так, как стеариновые (парафиновые)?
- Это заблуждение. К сожалению, те свечи, которые мы покупаем как восковые, на поверку оказываются на самом деле не чисто восковыми. Нет у нас и такого количества пасек. Натуральные восковые свечи можно встретить разве что в монастырях, имеющих пасеки, где их изготавливают (катают) из воска сами монахи. А все то, что делается в условиях производства, содержит примеси. Можно обратить внимание: монастырские свечи имею едва уловимый тонкий запах меда, не такой резкий, как у свечей производственного изготовления. Очевидно, что используются ароматические отдушки.
У меня есть дореволюционная книга, посвященная этой теме. Оказывается, проблема существовала уже тогда, потому что даже уже в те годы около восьмидесяти процентов восковых свечей оказывались на самом деле не восковыми. Как только научились перерабатывать нефть, свечи стали делать с примесями. В лампады наливали горное масло - смесь очищенной нефти с растительным маслом.
Есть такой препарат церизин, его получают из нефтяного сырья. По внешнему виду он напоминает пчелиный воск желтого или белого цвета, не имеет запаха. Используется для производства свечей, мастик и пропитки бумаги.
Ну и, конечно, в храме коптят свечи также из-за постоянных сквозняков. Кроме того, производство свечей это особое мастерство, даже наука в каком-то смысле. Должно быть соблюдено определенное строгое соответствие состава свечи, ее диаметра; фитиль должен быть определенной толщины, произведен из специального материала. Вот есть финские парафиновые свечи, они горят идеально и сгорают практически полностью. Финны подошли к этому вопросу с научной точки зрения, скрупулезно, по-западному. У нас, к сожалению, нет такого качества. Сейчас даже встречаются фитили из синтетического материала. Все это приводит к копоти.
Я был недавно с короткой поездкой в Иерусалиме и, конечно, обращал внимание на то, в каком состоянии там находятся храмы. Так вот, и греческие, и русские храмы сильно закопчены. Но почти во всех церковных дворах есть небольшие легкие беседки с несколькими иконами, где люди ставят свечи. А в храме во время богослужения на каждый подсвечник (их около 15-20 в храме) ставится по одной свече. Заметил также, что даже у Гроба Господня допускаются маленькие лампочки вместо лампадок.
В последние годы в связи с открытием церквей после безбожных десятилетий стало традицией заходить в храм, чтобы поставить свечи к иконам. Люди покупают охапку свечей, расставляют их к иконам по подсвечникам и с чувством исполненного долга уходят, не понимая того, что свеча возжигается в храме во время богослужения, соборной молитвы. Между службами свечи не должны гореть. Человек может зайти, купить свечу и положить ее на подсвечник, чтобы ее возожгли во время службы. Но объяснить это людям практически невозможно. Поэтому мы просим наших свечниц, следящих за порядком, чтобы они снимали свечи, когда те немного погорят. Но некоторые прихожане не позволяют им этого делать: стоят и караулят свою свечу, чтобы она догорела до конца...
Но традиция уже сложилась, и поменять здесь что-либо невозможно. И уже через год после ремонта храм становится закопченным, а через три года приходится делать новый ремонт, поскольку храм уже просто черен от копоти. Конечно, жалко сил и средств, которые приходится тратить каждые три-четыре года, ведь у нас масса других важных и более сложных работ.
В теории, в крупных храмах должна действовать система дымоудаления, вентиляция, вытяжка, как на специальных промышленных производствах. Но в храме, который датируется XVIII веком, это практически невозможно сделать. Есть у нас один проект в этом направлении, но пока нет средств на его реализацию. Да и еще неизвестно, как это поможет.
К сожалению, на Пасху мы пока еще не откроем центральный купол, где ведется большая серьезная работа. Там расположено восемь кованых окон размером полтора метра на четыре, которые находятся в очень плохом состоянии. Металл частично проржавел, утрачена его фурнитура. Как-то порывом ветра окна распахнулись, в храме было очень холодно. Потребовалась экстренная реставрация оконных рам. Поэтому ремонтные леса еще останутся на Пасху. Эта работа для прихожан почти невидимая, но сделать ее необходимо. Мы постараемся снабдить часть окон автоматической системой открытия для проветривания.
- Иван Сергеевич, в соборе идет большая работа по восстановлению исторического иконостаса. Расскажите о ней, пожалуйста.
- Сейчас наши мастера трудятся над левой нижней частью нашего иконостаса. Идет реставрация фонов - фоновое золочение. Практически полностью отреставрированы рамы. К Пасхе подготовлена нижняя часть фонов. Параллельно ведется работа по восстановлению центральной части верхнего яруса иконостаса. Когда мы приступали к реставрации наших барочных рам, они находились в очень плохом состоянии за прошедшие века: потрескались, раскололись, имели массу трещин, практически разваливались на глазах. Сейчас их отреставрировали, перетянули, переклеили на новую подоснову из липы.
И недавно наш резчик-реставратор Вячеслав Карабанов сказал мне, что примерно еще на век мы продлили жизнь нашего старинного иконостаса, созданного в XVIII веке знаменитым архитектором Бартоломео Растрелли для домовой церкви Аничкова дворца. Самой церкви уже не существует, нет даже интерьеров, а иконостас получил вторую жизнь в нашем соборе.
- Какие еще есть направления работы по восстановлению Владимирского храма?
- Сейчас перед нами стоит также важных задача возрождения нижнего трехпрестольного храма при.Иоанна Дамаскина. Для того, чтобы восстановить нижний храм, около двух лет мы проводили исследование фундамента здания собора. Это необходимо, поскольку культурный слой за время существования храма вырос от 50 см до 1,5 м. Нужно делать понижение отметки вокруг храма и, естественно, водоотвод и гидроизоляцию.
Работа осложнилась тем, что обследование фундамента затягивалось. Когда был сделан первый проект гидроизоляции фундамента (и нам даже выделили деньги из федерального бюджета) и начались работы, Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры (ГИОП) счел, что этот проект, который ранее был им утвержден, на тот момент уже не соответствует предъявляемым требованиям. Был сделан еще один проект гидроизоляции и обследования фундамента. В 2009 году этот проект был, наконец, ГИОПом утвержден, но в федеральной программе возрождения объектов культурного значения появилось требование о том, что этой программой финансируются только те памятники, которые являются федеральной собственностью. Наш же храм - памятник федерального значения, но находится в городской собственности...
А надо сказать, что смета по гидроизоляции и водоотводу составляла 20 млн.руб., сейчас будет около 24 млн. Городские власти обещали помочь, но грянул кризис, и нам отказали. Работы переносятся на будущее.
Теперь наш собор перевели в федеральную собственность, и мы можем претендовать на средства, которые выделяются из федерального бюджета на ремонт памятников федерального значения. Правда, нам обещают профинансировать только половину суммы. Параллельно для нижнего храма нами был заказан проект восстановления трех приделов, трех иконостасов в барочном стиле. Его создание завершает церковный архитектор Юрий Викторович Кирс, с которым мы сотрудничаем уже около пятнадцати лет. Также нами заказан проект на техническое оснащение нижнего храма. Предполагается замена полов, коммуникации, отопления, водопровода, электричества, канализации. Кроме того, мы планируем в нижнем и верхнем храме сделать приточно-вытяжную вентиляцию, поскольку храм древний и естественной вентиляции уже недостаточно. Планируем сделать теплые полы, чтобы нашим прихожанам и служителям храма было уютно.
Восстановление нижнего храма - насущная необходимость нашего прихода. Дело в том, что когда в 1989 году открывался Владимирский собор после десятилетий запустения, делалось все второпях, по временной схеме, чтобы быстрее возродить приходскую жизнь храма. Теперь предполагается, что когда мы откроем нижний храм, то верхний закроем на комплексную реставрацию. Там тоже очень большой объем работ.
Прихожане нашего собора знают, что в последние годы сделано два новых иконостаса: в честь свв.мчч.Веры, Надежды, Любови и матери их Софии и иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость. Они были полностью утрачены, не осталось ни фотографий, ни чертежей. Поэтому мы решили восстановить их по аналогии с нашим центральным, сохранившимся иконостасом, т.е. в стиле елизаветинского барокко, созданным по чертежам знаменитого архитектора Бартоломео Растрелли.
В 1610 году, когда в Аничковом дворце перестраивались интерьеры и неоклассицизм заменял барокко, появилось Высочайшее Императорское распоряжение о переносе иконостаса Аничкова дворца в церковь Владимирской иконы Божией Матери. Поэтому центральный иконостас нашего верхнего храма уникален еще и тем, что он двойной: существующий с момента строительства храма тоже барочный иконостас был развернут к алтарю, а иконостас из Аничкова дворца установили лицом к храму. Оба иконостаса сохранились. В 1930-е годы храм был закрыт, за это время многое было утрачено. Пропала самая ценная икона иконостаса - византийский образ прп.Алексия, человека Божия, царские врата были разломаны...
И только в 1948 году Комитет по охране памятников признал храм памятником архитектуры федерального значения, поставил на учет. Тогда был описан весь иконостас, иконы перенесли в Русский музей, мы благодарны за то, что там сохранились иконы собора. (Благодаря описи иконостаса мы узнали, что в те годы в храме находилась организация, называвшаяся Ленпромкомбинатфизкультспортснаб... Тогда здесь производилась спортивная одежда).
Сам иконостас был в те годы обшит необрезанными досками (что его и сохранило) и простоял так до времени возвращения храма Церкви.
Это произошло в 1989 году. Иконы из Русского музея были возвращены в храм. И после проведения небольших реставрационных работ в алтаре стали совершатся богослужения, потому что иконостас уже существовал. Нужно было восстановить интерьеры верхнего храма в историческом облике - в стиле барокко, что требовало большого труда и капиталовложений. Также были разработаны проекты боковых иконостасов, для того, чтобы в то время, когда мы приступим к реставрации главного иконостаса, богослужения совершались бы в боковых приделах.
Наш главный иконостас уникален тем, что это единственный иконостас Бартоломео Растрелли, сохранившийся на территории России. (Еще один находится в Киеве в Андреевском соборе на Андреевским спуске, но это уже заграница...) Хотя существуют интерьеры дворцов Царского Села, Зимнего дворца и многое другое, но церкви в них уничтожены, иконостасы не сохранились.
Каждому петербуржцу очевидно, что эту святыню и произведение искусства необходимо сохранить. Поэтому восстановление идет с максимальным сохранением каждого миллиметра родного левкаса, родной позолоты первоначального иконостаса XVIII века. Архитекторы, реставраторы занимаются скрупулезнейшей работой, восстанавливают утраченные фрагменты. В настоящее время в работе находятся четыре двухчастные барочные рамы нижнего яруса, которые были полностью утрачены. Работа над ними ведется уже два с половиной года. После разработки проекта нашим архитектором Ю.В.Кирсом частично были созданы модели из воска в натуральную величину. По этим моделям и по аналогии с оставшимися рамами три бригады резчиков и две бригады позолотчиков восстанавливают эти четыре рамы. Стоят эти работы дорого. проводятся на собственные средства храма. К сожалению, благодетеля на проведение этих работ не удалось найти. Общая смета на проведение реставрации иконостаса составляет пятнадцать млн. рублей. Это не очень большая сумма для многих состоятельных петербуржцев, но для храма - громадные деньги.
Мы разбили эту работу на шесть частей, демонтировали всю резьбу, сейчас восстановлена большая часть резьбы иконостаса. И теперь мы уже видим частицу восстановленного иконостаса, который сияет новой позолотой. Эта работа будет продолжаться еще около двух лет, быстрее не позволяют ни средства, ни технологический процесс.
Еще есть более мелкие работы: продолжаем восстанавливать киоты икон верхнего храма в стиле барокко, для иконы Божией Матери «Знамение», которая была преподнесена в дар нашему собору Патриархом Кириллом во время его визита, также создается киот.
Таковы ближайшие планы по восстановлению Владимирского собора в его былой красоте и величии. С Божией помощью будем стараться их реализовать.
- Иван Сергеевич, расскажите пожалуйста об исторической находке, обнаруженной позолотчиками собора при реставрации иконостаса.
- Бригада позолотчиков под руководством нашего реставратора Владимира Степановича Кайчука работала над правой верхней частью центрального иконостаса. Были демонтированы все резные рамы, декор, сняты иконы, которые тоже находятся сейчас на реставрации. То же самое сделано с внутренним иконостасом, поскольку у нас двойной иконостас.
Надо сказать, что со времени постройки храма во внутренних конструкциях каркаса иконостаса скопилась вековая пыль, грязь, сажа. Перед реставрацией необходимо было удалить эту грязь. И когда рабочие собирали ее пылесосом, однажды с потоком воздуха из конструкций иконостаса вылетела небольшая бумажка, на которой было что-то написано карандашом. Рабочих заинтересовала эта находка. Когда карандашная надпись была расшифрована, вот что мы прочли (публикуем дословно. Ред.):
«1900-м году золотили мы иконостас Абрамовым с позолотчики: старший Алексей Петров Пелевин, Ярославской губернии Рыбинского уезду села Михаила Архангела, и Федор Богданов, Иван Кулаков. Вспомните про нас, кто будет перезолачивать. Мы хоть будем померши, помяните. Сделали мы добросовестно, очень хорошо. Писал записку я, Пелевин».
Наш позолотчик, Владимир Степанович Кайчук, объяснил первую фразу: «Абрамов» - это фирма, производившая сусальное золото. Они назывались по имени владельца: «Смирновы», «Хазов», «Абрамов».
...Такая вот необыкновенная, трогательная весточка, можно сказать, с того света. Это чудо, что она сохранилась. Удивительно: нам не известны имена священников, которые служили в этом храме, мы не знаем первого архитектора собора, но вот, по воле Божией, до нас донесены имена позолотчиков, обновлявших иконостас в начале XX века.
Кроме того, эта записка является важным историческим свидетельством. Дело в том, что до этого времени считалось, что этот иконостас не перезолачивался с момента его создания в XVIII веке.
А поскольку это - уникальный старинный памятник, то Комитет по охране памятников требовал от нас максимального сохранения авторского левкаса, позолоты XVIII века. Но благодаря этой находке оказалось, что это не так. Как и всякая вещь, служащая Богу и людям приходит со временем в негодность, так и иконостас пачкался, с него стиралась позолота... Наши предки поступили очень просто: они поставили леса и заново позолотили иконостас. Поэтому открывшаяся нам сейчас позолота - это работа не XVIII-го, а начала XX века.
Когда наши позолотчики расшифровали эту записку, они спросили у меня: «Иван Сергеевич, можно ли и нам тоже положить такую записку, когда закончим работу по золочению иконостаса?». Ответил им, что это можно будет сделать только при одном условии: если они смогут написать то же, что и их предшественники: сделали свою работу «добросовестно и очень хорошо».
- Иван Сергеевич, знаю, что эта чудесная находка - не единственное историческое свидетельство, найденное при восстановлении собора. В вашей приемной хранится осколок колокола старинной Владимирской церкви. Как он был обретен?
- Когда здание Владимирского храма (теперь - собора) передавали Русской Православной Церкви, вся территория между храмом и колокольней была застроена гаражами, складами, различными постройками советского времени, оставшимися от находившегося в здании церкви вычислительного центра.
Потом уже для реставрации храма были построены дополнительные склады, сараи для хранения строительных материалов, инструментов, инвентаря. То есть вся церковная территория была заполнена множеством нелепых построек. Те, кто сегодня приходит в собор молиться, даже не могут представить, в каком окружении находилось церковное здание в те годы...
Кроме того, вокруг храма наросло около двадцати огромных тополей, которые загораживали архитектурный ансамбль нашей церкви, и мусора от них было много: листва, сучья, птичий помет...
В 1995 году нами был заказан проект благоустройства церковной территории. Этот проект разработал наш архитектор Ю.В.Кирс, он был утвержден Комитетом по охране памятников истории и культуры.
В согласии с этим проектом мы потихоньку стали приводить территорию в порядок. Одним из этапов осуществления проекта было снятие грунта между колокольней и храмом.
Мы убрали все лишние постройки, сараи, гаражи. Эта земля не была занята никакими подземными коммуникациями, работать можно было спокойно. Фундамент церкви, цоколь колокольни оказались покрытыми слоем земли от одного до двух метров. Когда убирали грунт, было вывезено несколько сот грузовых машин так называемого культурного слоя. В процессе работы оказалось, что предшествующие арендаторы устроили в этом месте свалку. Крупногабаритный мусор в виде остатков кабеля, железа, арматуры, строительного мусора сваливали в огромные ямы и закапывали.
Когда начали уборку, то натыкались на эти несанкционированные могильники отходов советских времен.
Конечно, это были не археологические раскопки (на которые требуются время и средства), но наши сотрудники старались смотреть, что же в этой земле попадается. И, в частности, однажды ковш экскаватора вынул тяжелый предмет, похожий на камень. Земля от него легко отвалилась, и мы все увидели, что это часть колокола. Наши звонари (а им можно верить) потом определили по толщине и весу, составляющему около пуда, что это осколок главного колокола, который, согласно исторической справке, весил 11 тонн.
В 1930-е годы, когда началась индустриализация и колокола с церковных колоколен собирали на оборону и нужды промышленности, требовался металл, бронза, другие материалы. Хотя мы знаем, что на колокола идет не чистая бронза, а с примесями. Но главная причина, конечно, борьба с Церковью.
Колокола скидывались и с Владимирской церкви. Когда передали храм Церкви в 90-е годы, один человек рассказал мне, что он в молодости был свидетелем того, как автогеном срезали кресты с куполов. Они летели с высоты, падали и разбивались... Так же были сброшены и колокола. Осколки колоколов потом собирали, а этот, наверное, не заметили. Он глубоко врезался в землю при падении - мы его нашли на глубине 1,5 метра. Теперь эта часть исторического колокола стала экспонатом нашего пока импровизированного музея вещей - свидетелей того былого величия и одновременно поругания этой святыни - нашего храма.
Сейчас эта часть колокола хранится в моей приемной. Но есть идея: когда откроем нижний храм, в одном из его помещений поставить несколько витрин, где будут выставлены археологические и прочие находки, которые мы обнаружили при реставрации храма. Также мы нашли крест, пока не знаем, откуда: для накупольного он великоват, для могильного мал. Но из исторической справки известно, что на территории храма располагались беседки, в оформлении которых были использованы изображения на библейские сюжеты. Может быть, такой крест венчал подобную беседку.
Находили мы и косточки, передавали на экспертизу, пока не подтвердилось, что это человеческие останки. Находили бутылочки из-под лекарств и вина, монеты. Все собираем, храним. Но, конечно, самая важная находка - часть колокола, сброшенного в свое время с нашей колокольни.
За двадцать три года, истекших с передачи Владимирского храма Русской Православной Церкви, дважды появлялись у нас благотворители, бравшиеся за воссоздание звонницы Собора. На ней находился, конечно, не один 11-тонный колокол, был набор колоколов. Но когда люди узнавали, какие огромные деньги требуются на восстановление всей звонницы, оказывалось, что пока это никому не под силу.
Хотя в русских православных семьях была традиция: на рождение первенца или другие значительные семейные события дарить храмам церковные колокола. На них размещали дарственные надписи с изображением святых покровителей дарителя. Это считалось вечной молитвой ко Господу...
Надеемся, что появится и у нас такой благодетель, который сумеет подарить нам 11-тонный колокол, который будет звать людей в храм Божий на праздник.
С нашей звонницей связана еще одна интересная история. Когда храм открылся и стала работать звонница, ко мне пришла делегация во главе с одной пожилой женщиной из близлежащих домов с письмом, содержащем десятки подписей с требованием прекратить колокольный звон. Они грозили, что будут жаловаться в районную, городскую администрации...
Хотя у нас по Колокольной улице ходят трамваи, а улица узкая, пути и вагоны были тогда старые, грохот стоял неимоверный. Помню, как мне пришлось принимать работу на куполе колокольни, мы тогда золотили на ней крест, это было мое первое восхождение на такую высоту - 68 метров у нас колокольня. Снизу кажется, что луковица креста, сам крест - маленькие, на самом деле они огромные. И вот, когда я поднялся туда, вдруг колокольные леса затряслись подо мной как осиновый лист. Я вцепился в леса, спрашиваю: «Что такое?» - «Да, трамвай проехал», - ответили мне позолотчики» - «Леса-то не развалятся?» - «Да нет...»
Вспоминая тот случай, я и спросил у инициативной группы: «Надо тогда и трамваи запрещать, они-то очень сильно грохочут». - «Нет, мы же на них ездим, как же... Мы к этому привыкли...» - «Вот и к колокольному звону придется теперь привыкать, такое время...»
Хотя колокола-то у нас небольшие. Представляю, если бы у нас был 11-тонный колокол... Но в такие колокола звонят редко, только по самым большим праздникам: Рождество и Пасха. Поэтому жителям не стоит бояться.
Да и на самом деле, давно доказано учеными: влияние колокольного звона благотворно воздействует на здоровье человека. От звуковой частоты, которая возникает при колокольном звоне, погибают микробы.
Во времена холеры все время звонили в колокола, потому что заметили, что звонари не болеют чумой, холерой, вирусы гибнут. Поэтому колокольного звона бояться, конечно, не надо. Ему можно только радоваться и благодарить Господа за возможность славить Его. Пользуясь случаем, поздравляю всех с наступающим праздником Светлого Христова Воскресения!
Беседовала Марина Михайлова, фото автора
* * *
Братья и сестры, собор Владимирской иконы Божией Матери нуждается в пожертвованиях на дальнейшее восстановление. Пожертвования можно высылать на счет:
Православный приход Собора Владимирской иконы Божией Матери ИНН 7825336851, Куйбышевский филиал ОАО "Банк СПБ"
р/счет 40703810619000000212,
к/с 30101810900000000790,
БИК 044030790,
ОКОНХ 98700, ОКПО 39428091, КПП 782501001
Доброхотно дающего любит Бог!
