Сто тридцать лет назад, 8 марта 1882 года, родился протоиерей Александр Михайлович Аваев, строитель и многолетний настоятель Свято-Успенского православного храма в восточно-прусском селе Эккертсдорф (Войново).
Митрополит Евлогий (Георгиевский), возглавивший в 1921 году русские православные приходы в Западной Европе на правах епархиального архиерея, вспоминает в книге «Путь моей жизни» обстоятельства возникновения православного прихода в Эккертсдорфе. Митрополит отметил, что до Первой мировой войны прусских единоверцев (старообрядцев, вошедших в состав государственной Греко-Российской Православной Церкви с условием сохранения старых обрядов) духовно окормлял протоиерей Алексий Мальцев, настоятель посольской церкви в Берлине, изредка приезжавший к ним. В селе Феодорвальде единоверцы построили небольшую молельню. С началом Первой мировой войны отец Алексей Мальцев был выслан из Германии, и духовное окормление единоверцев в Восточной Пруссии временно прекратилось. Ситуация была печальной. «Во время войны единоверцы попали в драматическое положение: по душе русские, а служить надо в германских войсках. Немцы с этим считались, поступали разумно - посылали их на итальянский фронт или назначали на нестроевые должности».
В конце концов война закончилась. Обосновавшись в 1921 году в Берлине, митрополит (тогда ещё архиепископ) Евлогий послал в Эккертсдорф священника Диодора Колпинского для переговоров с единоверцами с целью объединения в общину и постройки храма. У отца Диодора была сложная судьба. После кадетского корпуса он перешёл в католичество. Но в эмиграции вернулся в православие и стал даже священником. Он очень любил русскую старину. Поэтому владыка Евлогий и отправил его к старообрядцам. Но отец Диодор не справился с порученным ему делом и тогда на смену ему был назначен отец Александр Аваев, прибывший в Восточную Пруссию в сентябре 1922 года и поселившийся вначале в селе Кадилове, неподалёку от Эккертсдорфа.
Отец Александр Михайлович Аваев происходил из дворянской семьи. Был офицером гренадерского полка в Москве. Участвовал в русско-японской войне 1904-05 гг. В начале 1911 года в звании капитана он оставил военную службу. 31 сентября 1911 года поступил в Оптину пустынь, где стал рясофорным иноком в Иоанно-Предтеченском скиту. Первоначально был послушником старца Варсонофия. До 1914 года, по благословению старца Варсонофия, вёл летопись Оптиной пустыни. Затем наставником инока Александра стал старец Нектарий. Началась первая мировая война. Из русских монастырей до революции в армию не призывали только «манатейных» иноков (давших обеты), а «рясофорных» брали. Отец Александр был призван и 27 июля 1914 года отправился из монастыря на воинскую службу. Старец Нектарий сказал ему: «Ничего сам не проси, а иди, куда тебя пошлёт Господь через людей и обстоятельства».
Так Аваев оказался на фронте и участвовал в наступлении русской армии в Восточной Пруссии. В феврале 1915 года, во время Зимней битвы на Мазурах, он попал в плен. Войну провёл в лагере военнопленных, а после революции так и остался в Германии. Участие в войне не угасило в Аваеве монашеского духа, и в 1921 году владыка Евлогий рукоположил Александра в священника. Священник из него вышел прекрасный: скромный, беззаветно преданный своей пастве.
Отец Александр стал служить по старообрядческому уставу, сошёлся с приходом и стал любимым батюшкой. Один из крестьян, Иван Македонский, пожертвовал участок земли. Отец Александр собрал деньги и в 1922-1923 гг. выстроил прекрасную деревянную церковь Успения Пресвятой Богородицы и под одной крышей с ней - помещение для школы, настоятеля и сторожа. Владыка Евлогий был приглашён на освящение храма, что и совершил в мае 1927 года. В своих воспоминаниях он пишет: «Незабываемая поездка! Отрадные впечатления... Я с наслаждением прожил там с неделю... На станции меня радостно встретили крестьяне и повезли в храм. Дорогой встречались «беспоповцы» - старухи, бабы... Завидя меня, отворачивались, плевались, но всё же украдкой старались подсмотреть, что за архиерей приехал... С вечера в храме была всенощная. Длилась она с шести часов до часу ночи. Служба исполняется у староверов без малейших пропусков. Певчие знают слова песнопений наизусть, и поёт почти вся церковь. Я стою на правом клиросе, на виду - никуда не уйдёшь, а они всё читают и читают... без малейшего утомления! Шестопсалмие прочитала девочка лет десяти-двенадцати - художественно. Ни одному псаломщику так не прочитать. Молятся староверы истово, стоят благоговейно. Мужчины в поддёвках - на одной стороне, женщины в платочках - на другой. Ни одной шляпки. Ни одного бритого лица. Дисциплина среди молящихся железная - не смей присесть, не смей уйти. А если бы какая-нибудь девушка и вздумала отважиться уйти, - все старухи на неё зашипят. После службы я поделился своими впечатлениями с батюшкой. «Это - что... - сказал он, - а вот канон Андрея Критского - это действительно может сверх сил показаться. После каждой стихиры три земных поклона. Более тысячи земных поклонов! Но они к ним привыкли: бьют их, опускаясь на руки, так легко и ловко, - точно мячики от полу отскакивают...»
На следующий день было освящение храма, а после торжества меня повезли по хуторам и повсюду радушно угощали. Живут старообрядцы богато, извлекая доход главным образом из фруктовых садов, собственных или заарендованных у помещиков, и живут крепчайшим старинным русским бытом, благоговейно храня древние церковные традиции. Столько лет прожили среди германской культуры - и не поддались, хоть кое-какими плодами её и воспользовались. Так, например, есть у них прекрасная немецкая школа, а рядом своя, церковноприходская, где учатся по часослову и псалтыри. Достойные уважения, трудолюбивые, крепкие люди.
На освящение пришли посмотреть некоторые «беспоповцы». Я узнал об этом и за обедом спрашиваю моих сотрапезников: не надо ли мне заехать с визитом к «беспоповцам»? А один древний старик, который ещё сражался под Седаном, мне в ответ: «Пустяки всё это, пустяки ну а если уж поедете, ничего у них не ешьте, меня, столяра, из кошачьей миски там кормить хотели». Я всё же счёл нужным к «беспоповцам» съездить.
Приезжаю... Маленький домик в прекрасном цветущем саду. Кругом во все стороны волны белых цветов... Близ дома сидит молодая, красивая, с «нестеровским» лицом девица, в белом платочке, читает книжку - совсем Алёнушка... Вышла игуменья. Умная, она никакого угощения мне не предложила, а повела в моленную. Какая красота! Какие иконы! Старинное письмо, драгоценные серебряные и золотые оклады... «Беда, беда у нас большая стряслась - Владычицу во время войны у нас украли, Владычицу украли...» - плакалась игуменья. Когда вышли из моленной, повстречали старуху-начетчицу. «Иларюшка!.. Иларюшка!.. - окликнула её игуменья. - Поди-ка сюда, к нам умные люди приехали, нам бы у них поучиться...» Иларюшка, сумрачная молчаливая старуха, подсела рядом на скамейку. Однако беседа с суровой старицей не вязалась. Потом я узнал, что после меня скамейку омывали святой водой. А со мной хитрили: «Нам бы поучиться...» Старик-столяр торжествовал: «Я же вам говорил!»
Владыка Евлогий освятил Свято-Успенский храм и уехал. Отец Александр Аваев служил священником в Войново тридцать пять лет вплоть до своей смерти в 1956 году. Попутно он обслуживал православную общину Кенигсберга, старостой которой был профессор Кенигсбергского университета Николай Арсеньев, два-три раза в год выезжая туда на богослужения. 7 января 1931 года, на Рождество Христово, отец Александр был возведен в сан протоиерея. В годы второй мировой войны отец Александр миссионерски окормлял ещё и православную общину в Мемеле (Клайпеде). Дух Оптиной Пустыни сказывался на его деятельности. В Войново отец Александр Аваев начал собирать женскую монашескую общину.
Свои воспоминания об отце Александре оставил архиепископ Иоанн Сан-Францисский (князь Шаховской). С 1932 по 1945 гг. он, ещё архимандрит Иоанн, служил в Берлине и был благочинным православных приходов в Германии. Это были приходы Западно-европейского экзархата митрополита Евлогия, состоявшие с 1931 года в юрисдикции Константинопольского Патриарха. Войновский приход входил в их число, и архимандрит Иоанн (Шаховской) часто посещал по служебным делам Восточную Пруссию. Архиепископ Иоанн в воспоминаниях указал, что в его время старообрядцы в Восточной Пруссии жили «в трёх сёлах, и их насчитывалось до последней войны около тысячи душ. Главное их село называлось Войново... К тридцатым годам нашего века треть войновцев была уже православною... Церковь общины стала и усыпательницей русских воинов, убитых в 1914 году у Мазурских озёр». Про отца Александра архиепископ Иоанн вспоминает: «Был он терпелив и мужествен спокойным русским мужеством. Никакой ходульности религиозной в нём не было и в помине. Это был хозяин. Он укрепил, расширил приход, не прибегая ни к фанатизму, ни к елейности, а просто делая своё дело, молясь, примерно живя, трудясь на пасеке... Службы на приходе шли строго по древнему уставу, по дониконовским церковным книгам. Вся церковь пела старинными распевами; воскресная всенощная шла там шесть часов. Слыша эти распевы, глядя на эти бороды и платочки, трудно было подумать, что стоишь среди самой немецкой страны, в Восточной Пруссии, а не в скиту у Белого моря... Хозяйски относился отец Александр и к своим пчёлам. Я иногда пользовался его медком, а когда сам бывал в Войнове, то ради праздника отец Александр наливал ещё на трапезе гостям рюмку-другую мёда - того, о котором русские сказки и былины говорят: «мёд-пиво пил»... Впервые в жизни я тогда отведал у отца Александра в Войнове этот чистый напиток древней Руси...»
Жизнь шла своим чередом. В 1930 году в Войново открыли новую школу. В 1935 году в ней работало 3 учителя и училось 118 школьников. Обучение велось только на немецком. Дома дети говорили только по-русски. 1930-й год отмечен началом массового паломничества немецких туристов. Толпы немцев глазели на ночное пасхальное богослужение. В воскресенье 13 июля 1930 года старообрядцы отпраздновали столетие своего прибытия в Войново. Главным организатором празднования юбилея был некий Егор Крассовский, в 1929 году вернувшийся из Польши, где жил какое-то время в её украинской части. Энергичный Крассовский мобилизовал молодёжь. Само собою, состоялись богослужения у единоверцев и старообрядцев. Затем было народное гуляние, то ли ярмарка, то ли фестиваль. Через Эккертсдорф (Войново) проехала кавалькада возов, на которых сидели изображающие первых переселенцев старообрядцы в народных костюмах. Они различались по одежде: рыбаки, крестьяне, ткачи, лесорубы... Стройные парни в казацких шапках несли зелёные знамёна, символизирующие надежду. Хор подготовил около 30 русских народных песен. Состоялось представление спектакля под названием «Солнце взойдёт!» В память о событии был освящён камень с надписью «1830-1930», до сих пор лежащий на дороге к Свято-Успенской церкви. Празднование юбилея произвело сенсацию в Германии. Много газетных статей было посвящено этому событию, выпущено несколько почтовых открыток с фотографиями праздника. Естественно, число немецких туристов в Войново многократно возросло. Соответственно росло и благосостояние русской колонии. Но и напряжённость духовной жизни не ослабевала.
Архиепископ Иоанн (Шаховской) в своих воспоминаниях отметил, что «в Войново отец Александр основал и женскую обитель, ради миссии. Наблюдая действия раскольниц, он, кажется, пришёл к убеждению, что женское миссионерство в сёлах выше мужского... Начало обители положила одна престарелая вдова, прихожанка берлинская, Елена Ивановна Коренева». Елена Коренева была из Харькова. Её муж был очень богатым человеком, но после революции, потеряв почти всё, супруги переселились в Берлин. Там они владели небольшим рестораном. Бедствия революции и гражданской войны вызвали у мужа психическое заболевание, приведшее к самоубийству. Елена решила после этого уйти в монастырь. Этот монастырь решила основать сама и приехала в Войново, где на свои средства построила кирпичный домик с черепичной крышей. Он и стал монастырём. Вместе с Еленой жило несколько русских монахинь. К началу второй мировой их было пятеро. Все они испытали в жизни много бед и горя, что иногда сказывалось на поведении. Одна монахиня, Афанасия, ходила обычно очень бедно одетой и просила подаяния. Во время своего последнего путешествия оказалась аж в Гданьске, где и умерла в больнице. И тут выяснилось, что в её поясе было зашито множество бриллиантов.
Сам отец Александр жил при церкви. Рядом, в деревянном домике, жил его прислужник Александр Пантелеймонович Лопухов, казак царской армии, с которым Аваев был вместе в немецком плену. После завершения Второй мировой войны и перекроя границ в Европе Свято-Успенская церковь села Войново (Эккертсдорф) оказалась на польской территории. Приход был включен в юрисдикцию Польской Православной церкви. 14 июня 1946 года в клир Польской православной Церкви был принят и протоиерей Александр Аваев. Отец Александр Аваев остался настоятелем Свято-Успенского храма до своей кончины в 1956 году. Вёл аскетичную и молитвенную жизнь. Почитался верующими старцем в миру. Погребен за алтарем церкви. В 1995 году на основе Свято-Успенского храма был создан женский монастырь. Могила отца Александра Аваева ныне почитается как одна из святынь этого монастыря.
