Не пачкать икону

Переделка Богослужебных текстов на современный язык - это измена Богу, предательство предков, позор перед Святыми, это угождение сатане.

Именно так. Сказано нам, что Церковь Христова всегда будет гонима, и это постоянно сбывается. Атеизм сменился сатанизмом, мир не просто во зле лежит, в нём купается, безумствует и, как всякий заразный, пытается заразить и здоровых, в данном случае то последнее, что осталось в этом мире для спасения души - Веру Православную.

Кровь мучеников раннего христианства, кровь страдальцев нового времени вопиет к нам: за что они умирали, шли на Крест? За то, чтобы потомки отказались от главной иконы Богослужения, от языка, на котором свершается Богослужение? Переделывать язык Церкви в угоду современности? Какая современность? Её нет. У Бога нет времени, у Него всё враз, а у нас только летящие мгновения жизни от рождения к смерти. И истории никакой нет, есть одно в мире: мир или приближается ко Христу, или удаляется от Него. Несомненно, реформа языка - это удаление от Света.

Как можно испачкать икону, как можно замазать грязью огранённый алмаз и этим погасить его сияние. Мир стоит молитвой, а она произносится Богодухновенными словами. Напоминать ли, как отрок в Константинополе был взят на Небо и принёс оттуда молитву: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас»? Или приход ангела в келью афонского монаха и начертавшего на камне начало молитвы: «Достойно есть»?

«Пад на выю облобыза его...», «Распныйся волею...», «Господь воцарися, в лепоту облечеся». И как вы, очередные реформаторы (о, сколько вас было), как это переведёте? Мало вам примера латинян, протестантов, несчастных поляков, пошедших на сделки с духом века сего. Осовременивание языка повсеместно в Европе, и поэтому религии Европы всё дальше друг от друга. А и без того хрупкое славянское единство? Оно же хранится церковным языком. При всех наших разногласиях, мы - славяне - братья по вере, ибо в основе у нас единый язык. Ну как на него посягать?

И что это за зуд такой, страсть к переводам? С русского на русский? Устарело? Непонятно? Но есть же культура сносок, примечаний. И легко объяснить, что такое «чермнуется» и «дряселуется», и любое вообще место. Святые отцы в своих трудах шагу не ступят без ссылок на церковно-славянские тексты. Смотрите, как они бережно истолковывают Писание. Казалось бы, святитель Феофан Затворник вполне мог бы упрощать слова церковных текстов, нет, он берёт их, как неоспоримое данное и истолковывает. Вот, например, святитель берёт фразу: «Яко стропотно ходит с ним в первых». Речь о душе. Разве она больше получит благодати, если хозяин изменит точности, благочестию молитвы? «Сердце, не умягчённое благодатию - камень. Всё святое или меркнет в нём или отражается назад, оставляя его холодным по-прежнему» (Из «Писем о христианской жизни»). И далее: «Обращающийся грешник живо чувствует такую окаменелость и потому первее всего просит Господа, чтобы избавил его от окамененного нечувствия и даровал искренние слёзы покаяния». Тут святитель ссылается на седьмую молитву, читаемую на сон грядущим, давая пример и нам идти к первоисточникам.

Какую же благодать мы получим, если будем своевольно изменять слова, которые непонятны нам по нашей вине. Они и не устарели. Не может же благодать устареть.

Сторонники того, чтобы сделать молитвы понятнее, оправдываются тем, что якобы церковно-славянский язык мешает привлекать к храму молодёжь. Так могут говорить или простаки или, скорее всего, заградители дороги ко Христу. И о ком говорят? О новичках да лентяях. Новичкам, если они верят в Бога, если «со страхом» Божиим приступают к Христовым тайнам, через год-полтора всё будет ясно и понятно в Божественной Литургии. Да даже и раньше. Есть теперь, не советское же время, много хорошей литературы, истолкований. Ходи в храм и читай Священное Писание, труды святых отцов, которые, вот уж точно, были бы возмущены новыми нападками на тексты молитв. А подстраиваться под лентяев? Да им сто раз всё упрости и выхолости, все равно в храм не пойдут. Кстати, они очень резво, для успехов в бизнесах, бегают на курсы нужных языков, а свой, родной встречают в штыки. Как так? Не дикари же они, интеллигенцией называются. То есть какой отсюда вывод? Церковно-славянский им не родной, вот и всё. Ну не родной он вам, так остальным не мешайте на нём молиться. На нём молились предки, с ним рождались, с ним жили, шли на бой и на труд, с ним уходили в жизнь вечную.

Переделки Богослужебных книг - тонко рассчитанное нападение на душу православную, путь к расколу. Да, именно к расколу, ибо ни за какие коврижки не согласится православный отказаться от языка отцов. Молились так преподобные Сергий, Серафим, Тихон, Пафнутий, Андрей, Антоний, Герман, Силуан, Амвросий, Нестор... нет им числа! А мы их собираемся предавать. Кто запрещает реформаторам на деньги абрамочубайсов воздвигнуть безголовое здание неоновоязычного храма и читать в нём и газеты и осовремененные книги? Язык-то будет один. А почему безголовое? Потому что Крест православный такое кощунство не увенчает.

Нельзя не охранять святыни. Надо готовиться к отражению штурма на язык Православия, главной словесной иконы. Не на пустом же месте возникают разговоры о переводах. Даже и «Журнал Московской Патриархии», призванный, казалось бы, к защите чистоты Святоотеческого учения, предоставляет страницы учёным, которые всерьёз говорят об осовременивании языка Церкви. Раздел так и называется: «Новые переводы Библии: про и контра». Учёные и богословы убаюкивают: мол, речь не идёт о реформе, мол, надо только что-то где-то заменить, объяснить, упростить. Что-то, мол, звучит неблагозвучно, что-то вообще непонятно. Мол, это необходимые малости. Но вот я есть тот самый контра, который уверен: это-то и есть то самое лукавство, которое обязательно поднимет мутную волну нестроений и разногласий. А разногласие не есть разномыслие, в котором выявляются искусные. Разномыслий было не счесть, и мнение искусных давно выявилось и проверено веками. Оно в том, чтобы быть верными заветам отцов. Это гранитное основание, на котором стоим. А если начать по песчинке вымывать из него? Или доставать по кирпичику из нерушимой стены?

Молчать об угрозе, которая есть, которая реальна, нельзя. Молчанием Бог предаётся. Больше тысячи лет молились на языке приближающем нас к Богу, а теперь вот, видите ли, надо к жизни приближаться. Жизнь моментальна. А Бог вечен. И Россия живёт не во времени, а в вечности. Мы можем её лишиться, если откажемся от отеческих молитв. К расколу ведут нас теперь уже не неообновленцы, а неонео.

Наша надежда на мудрость наших пастырей и архипастырей. Ну как будет возглашать батюшка: «Вонмем!»? «Премудрость прОсти!»? И это, великое: «Во Христа креститеся, во Христа облекохтеся»? И как молитвы подгонять под язык улицы? Молитва Господня дана нам самим Иисусом Христом, Богородичная состоит из приветствия Архангела Гавриила и святой праведной Елисаветы. Как на это посягнуть? Католическая «Аве, Мария» - это не «Богородице Дево» - это стихотворение Вальтера Скотта, положенное на музыку Вальтером Шубертом. Да, красиво, да, трогательно, его и слушают в филармонии. Может, и Святое Евангелие понятнее, по мнению реформаторов, зазвучит на современном языке?

«И бысть буря ветрена велика: волны же вливахуся в корабль, яко уже погружатися ему?» (Мк, 4. 16) И как перевести? «Буря в шесть баллов, волны захлёстывают, корабль начинает тонуть?» Так?

«И восстав, запрети ветру, и рече морю: молчи, престани. И улеже ветр, и бысть тишина велия» (Мк. 4, 19).

Именно от того, что постоянно слышишь убаюкивающие речи, что ничего меняться не будет, особенно тревожно. Есть библейское предупреждение: пагуба придёт, когда будут говорить о мире и безопасности? Работает же комиссия по языку. Но как-то уж очень подпольно работает. Хотя уже и новые пробные тексты переводов появляются. Вот, как это вам покажется: «Счастливы те, кто желает слышать правду»? А это, оказывается: «Блаженны нищие духом, яко их есть Царство небесное». Может, храм на Красной площади называть Храм Василия счастливого? Или, уже совсем запредельно: Пресвятая Присноблаженная Матерь Божия получается «всегда счастливая». Даже когда и Сына ко Кресту пригвождают? Или: «Зван к ягнёнку на свадебный пир». Это-то что совсем шашлычное. Тут Агнца нет.

Если даже переводы точно передают смысл, все рано они не нужны. Они читаются как пластмассовые, бездушные. Из них, что самое главное, уходит молитвенность, благоговение, исчезает чувство святости. Почему же, спросим реформаторов, вы же люди начитанные и читали, конечно, истолкования Священных текстов, которые делали Святые отцы. Но хотя бы один из них посягал на подлинники, на Септуагинту, главный перевод Библии? А ведь там многое с разбегу не усвоить. Попробуй-ка продраться сквозь заросли «Кидарские», «пожре Дафана», «причастишися Веельфегору», «Мой есть Галаад и Мой есть Манассий, и Ефрем заступление главы Моея, Иуда царь Мой. Моав коноб упования Моего, на Идумею наложу сапог Мой»... Есть места ещё и понепонятнее. И что? Молящимся, нам, не специалистам, и понимать много не надо, главное, хранить в себе молитвенность. Или что-то не то говорю? Конечно, невозможно не забуксовать на строчках: «...Селения Идумейска, и Исмаилите, Моав и Агаряне; Гевал и Амон и Амалик, иноплеменницы с живущими в Тире, ибо и Асур прииде с ними, быша в заступление сыновом Лотовым. Сотвори им яко Мадиаму и Сисаре, яко Иавиму в потоце Киссове. Потребишася во Аендоре, быша яко гной земный. Положи князи их, яко Орива и Зива, и евеа и Салмана, вся книзи их, иже реша: да наследим себе святилище Божие...». Трудно? Ещё бы. И вместе с тем и разжевывать не надо, тут основное понимается: вот какое количество племён и народов посягало на святилище Божие, и что? Все они стали уже или станут, «яко гной земный», «яко трость пред лицем ветра». Тем более чуть ниже: «Да постыдятся, и смятутся в век века, и посрамятся и погибнут. И да познают, яко имя Тебе Господь, Ты Един Вышний по всей земли». И этого хватает. Для понимания возмездия Божия и для надежды на спасение грешных.

Да, можно тексты и разжевать и в рот положить, да не будут глотаться и перевариваться, ибо будут сильно опреснены, лишены соли мудрости веков. Почему мы должны молитвы подтаскивать к себе, а не к молитвам подниматься? Как по ступеням храма Иерусалисмского, как по «Лествице» Иоанна Лествичника. Постижение Богослужебного языка спасительно, а осовремение его губительно. А завтра будет новая современность, и, что, опять осовременивать?

Сколько ж можно мутить чистые воды Православия? С кого берут пример реформаторы? С тех, у кого в языке нет слов «соборность» и «истина», а есть всякие «саммиты» да «симпозиумы»?

Чего нам бежать от чистых родников к грязным водам безбожной повседневности? Ведь заболеем, ведь отравимся.