Полтавский буревестник

 Бела береста, да деготь черен

Малороссия подарила жизнь не одной загадочной личности. Среди них - Г. Гапон. Он прожил всего 36 лет, но заставил говорить о себе весь мир. Долгие годы историки писали это имя лишь черной краской, руководствуясь не фактами, а «партийной целесообразностью». Но когда сегодня люди выходят на площади, в пикеты и демонстрации, давайте посмотрим на действия Гапона, которые так и остались не совсем понятыми. А окажет помощь нам, в том числе и книга Гапона «История моей жизни».

Родился Георгий Аполлонович Гапон в селе Биляки Полтавской губернии в селянской семье 5(18) февраля 1870 года, убит 10 апреля 1906 года. Свою судьбу связал с Церковью. Так в 1898 году за ходатайством преосвященного Илариона Полтавского: «о разрешении овдовевшему священнику Полтавской епархии Георгию Гапону, закончившему в 1893 году курс Полтавской семинарии по второму разряду, сдать приемные экзамены в академию». На знак уважения к похвальному отзыву о служебной деятельности священника кладбищенской Всесвятской церкви г. Полтавы Георгию Гапону было разрешено сдать вступительные экзамены в Петербургскую Духовную Академию, где он учился в 1898-1903 годах.

После окончания академии кандидат богословия Гапон становится священником петербургской пересыльной тюрьмы.

У американского историка Ричарда Пайпса в книге «Российская революция» есть слова что зовут быть рассудительными, не поддаваться домыслам и лжи как о противниках, так и о «соратниках». Давайте попробуем это сделать, избавляясь от навязанных стереотипов. 1905 год? С точки зрения здравого смысла, даже сегодня, можно по-разному относится к тем событиям. Но факт - шла концентрация антигосударственных, революционных сил. Каждая партия пыталась завлечь пролетариев, рабочих фабрик и заводов, на свою сторону, как главную революционную силу. В столицах и крупных промышленных городах начали создаваться профсоюзы. Будущие «приводные ремни» и «двоечники коммунизма». В Петербурге профсоюзы возглавил Гапон. В начале 1905 года под его руководством пребывало более 11 тысяч организованных рабочих. Гапон был известнейшим руководителем профсоюзов того времени. Его действия становятся настолько заметными, что 8 января, за день до кровавого воскресения, власти выдают ордер на его арест, а Синод отлучает Гапона от Церкви. Грозные события 9 января всколыхнули всю Россию, хотя согласия между рабочими и партиям не было. Большевики звали к восстанию, но Гапон начал действовать самостоятельно. Он написал личное послание к царю. В письме он предупреждал, что рабочие придут на Дворцовую площадь, веря в реформы. «Придут, веря в царя».

Но возле Нарвских ворот шествие остановили казаки, а от Александровского сада послышались первые выстрелы. (Первыми и по солдатам, казакам и по рабочим начали стрелять революционеры-провокаторы.) Гапон 8 января предупреждал рабочих, что в них могут стрелять. Но когда в колону врезались кубанские казаки, Гапон своим хриплым голосом выкрикнул: «Вперед товарищи! Свобода или смерть!» Прозвучал залп. Передние ряды падали. Гапон хрипло сказал: «Нет больше Бога! Нет больше царя!»

Рабочие искали себе идейного вождя и остановились на кандидатуре Гапона. Избрав его профсоюзным лидером. Почему? Он подходил для этой роли благодаря свойствам своей натуры: нервно восприимчивый, принимал чужие беды близко к сердцу, легко поддавался влиянию массовых настроений, ему помогал безусловно талант народного трибуна. Речь его была проста и понятна всем, завораживающая, это был язык Николая Гоголя. Но он не был подвержен влиянию партийности, уже тогда не одиноких партий. Это сегодня многие партийные лидеры понимают, что если не имеешь своего профсоюза, то надо создать профсоюзное приложение к партии.

Одни называют Гапона провокатором, зубатовцем, предателем интересов народа, другие называют его искренним борцом за народное дело. Он был способен и на великие дела и на роль хитрого попа, что мечтает о своей роли в истории и обществе. Но все-таки надо признать, что ему удалось стать во главе рабочего движения того времени.

Вечером 9 января Гапон сидел в кабинете Максима Горького, спрашивал у него совета, как поступать дальше. Русофобствующий Алексей Максимович со слезами на глазах, так утверждают очевидцы, тихо сказал: «Надо идти до конца. Даже если придется помирать!» Именно после этой ночи появился его Буревестник, обязательный в школьных программах нескольких десятилетий. Именно безумство храбреца Гапона было воспето в образе смелого Буревестника, а Гапон к рассвету в кабинете Горького составил свое знаменитое воззвание: «Родные! Братья товарищи-рабочие! Мы мирно шли 9 января к царю за правдой. Мы предупреждали об этом его опричников-министров, просили убрать войска, (в этой листовке Гапон подбирает слова, понятные народу). Пули, что убили рабочих, что несли царский портрет, прострелили портрет - и убили нашу веру в царя. Смерть им всем. Делайте шкоду всем, кто чем и как может. Я призываю всех, кто искренне хочет помочь народу свободно дышать и жить - на помощь! Всех интеллигентов, студентов, все революционные организации (социал-демократов, социалистов, социал-революционеров) - всех. Солдатам, что помогут народу добиться свободы - мое благословение. Дорогие товарищи! Не падайте духом! Верьте, скоро добьемся свободы и правды. Это мое послание и завещание, что зовет всех притесняемых и обездоленных на Руси восстать на защиту своих прав. Священник Григорий Гапон 1905 год».

С этой листовки видно позицию Гапона, можно уверенно сказать, был ли он провокатором. Провокатор в своем притворстве не зовет к борьбе с теми силами, с теми, кто как будто уполномочил его «обманывать людей в своих интересах». Тяжело бороться со стереотипами и ярлыками. Но вдумайтесь. Избегая ареста, Гапон эмигрирует за границу, где, собрав деньги, за свои выступления, книги, статьи купил целый корабль оружия и направил его в Россию, и не его вина что судно «Джон Крафтон» затонуло. Будучи за границей, Гапон вышел с партии социалистов-революционеров. Это ему не простили, эсеры теряли влияние на рабочих. Ему стали угрожать, а террористы у «селян» доставали министров и губернаторов. В Париже с ним случился нервный срыв, он самоустранился от революционной работы. Стал постоянным завсегдатаем парижских шинков. Другими словами, ушел в русский запой, при этом часто заказывал оркестру и артистам исполнение малорусских народных песен. Одной из любимейших его песен была «Реве та стонет Днепр широкий», которую он подпевал вместе с оркестром, а сам любил петь песни полтавки Маруси Чурай, в том числе и «Ой не ходи Грицю».

Но в России имя Гапона как и раньше привлекало рабочих, профсоюзные организации продолжали расти, он нелегально возвращается в Петербург. Чувствуя возросшее влияние Гапона на пролетарские массы, ЦК партии социалистов-революционеров решил избавится от Гапона физически. Чему конечно были рады и большевики, не любившее разделенную любовь пролетариев. Шла подковерная борьба за влияние на рабочую массу, или сегодняшним словом - электорат. А примеры смотрите на болотах. Кстати, когда высокопоставленный чиновник охранки раскрыл список провокаторов охранки, имени Гапона в этом списке не было. Меншиков, эмигрировавший на Запад, назвал более трехсот провокаторов, в том числе и Азефа, и будущих историков «Краткого курса», а имени «буревестника» нет.

В мае 1906 года на Успенском кладбище состоялся похороны Гапона. На похоронах присутствовала и коханка Гапона, Марья Кондратьевна Корелина, выступившая с речью, опубликованной в тогдашних газетах. Вместе с присутствующими рабочими она подчеркивала, что Гапон погиб от злодейских рук и звала к мести. Винила в смерти любимого она не власть, а революционеров. На кладбище были пропеты гимны «Свобода» и «Смело, товарищи, в ногу». На деревянном кресте читалась надпись: «Герой 9 января 1905 года Георгий Гапон».

Практически столетие, в угоду партийным амбициям, черной краской пачкали имя русского патриота Гапона. Ни на крупицу не подтвердилась его служба в охранке. Подтвердилось другое. Буревестником революции 1905 года был Гапон, который своими речами звал в бой за справедливое дело, звал к Свободе, разрушая Россию. Это должны помнить и сегодняшние памаранчевые политики Украины, особенно крысятничая на Козьем болоте и Печерских холмах, помнить и в Москве, на Болотной. Понимать, что они не застрахованы от участи полтавского буревестника, когда рядом, крысятничают: шендеровичи, немцовы, новодворские и оранжевые эсеры. Помнить, что история не учит, она мстит, особенно когда усердие превозмогает рассудок...