К храму во имя Нерукотворного Образа Спасителя в с. Россыпном Воронежской области подъехали к 16.00. Обрадовались, что успели, но это оказалось иллюзией. Время то у нас было украинское, мы его забыли перевести. Хорошо, что догадались подстраховаться, сказав, чтобы начинали вычитывать 3 кафизмы положенные на утрени, если мы будем задерживаться. В аккурат заканчивали читать 17 кафизму и без паузы началось всенощное бдение. На Литургии, которая как и всенощное бдение совершалась по-старому обряду, по благословению митрополита Воронежского-Борисоглебского Сергия, было 10 причастников. По окончанию службы беседовал с прихожанами о древнем благочестии, о реформе патриарха Никона. Приведу здесь отрывки из того, что мною говорилось тогда.
«Перед великим постом 1653 г. - патриарх Никон разослал указ по церквам, чтобы вместо земных поклонов, творили бы поясные и чтобы крестились бы тремя перстами. Под давлением патриарха Никона Собор русских епископов утвердил это решение в 1654 г., кроме епископа Коломенского Павла, епископа Вятского Александра и еще одного епископа».
«Полемисты в порыве ревности называли двуперстие «латинством», адовым вратами и т.д. Но Церковь не предавала порицанию и осуждению сами старые обряды, не находит их по существу и подлинному смыслу противным Православию».
Профессор Голубинский в книге «К нашей полемике со старообрядцами» (Москва 1906 г.) писал:
«Святой Владимир вместе с крещением принял и двуперстие, которое в то время было в общем употреблении у греков, а с конца 12 по вторую половину 13 веков вместо двуперстного у них вошло в общее употребление трехперстное сложение, а после них и у нас стало распространяться».
«О древности двуперстия свидетельствуют епископ Порфирий (Успенский), историки Голубинский, Каптерев, архиепископ Черниговский Филарет («в X веке на всем Востоке было двуперстие»). Проф. Ивановский (1897г.): «В древности, до XVI в., в Греции существовало двуперстие вместе с трехперстием, которое лишь в половине XVI века было признано обязательным». «Синодский служебник насчитывает 23 погрешности, старопечатный - 3». (Митрополит Платон, 1897 г.). Митрополит Никодим (Ротов): «Признавая за Собором 1656 года, право замены одного обряда другим, справедливости ради, мы все же должны признать приведенные Собором основания для замены двуперстия на троеперстие более чем сомнительными, а, следовательно, и клятву, положенную на двуперстников, как еретиков, совершенно неосновательною».
«Двуперстие не есть выдумка московских книжников, не есть обычай армянский или латинский, но обычай древний, православный, несомненно, существовавший и в Греческой Церкви, но затем ею оставленный». Проф. Субботин утверждал: «Двуперстие было новосочиненно в половине 15 века московскими книжниками». Проф. Каптерев возражал: «Но оно встречается и в Киевской Руси, и у сербов и у греков в 11-12 веках. Двуперстие имело господствующее значение на Руси со времени св. Владимира и до патриарха Никона. Двуперстие не есть новосочиненный в половине 15 века обычай, а обычай древний, практиковавшийся и в Греческой Церкви, вместе с троеперстием и ею нам преданный при Крещении Руси и потому, ставший у нас обычаем господствующим. Это, конечно, не исключает возможности существовании у нас рядом с двуперстием и другой формы перстосложения, но как обычая местного и менее распространенного по сравнению с двуперстием. А между тем, в Греции обычай креститься триперстно возобладал, вытеснил собою двуперстие и стал общеупотребительным не вдруг, конечно, а в течение значительного периода времени. Так как и все выработанное практикой Греческой Церкви с течением времени переходило на Русь, постепенно усвоялось русской церковной практикой, то вполне естественно было, что обычай креститься триперстно, возможно и ранее существовавший где-либо на Руси, как частный и малораспространенный обычай, все более и более стал проникать на Русь и стремился вытеснить здесь двуперстие, опираясь на подавляющий авторитет греческой практики. Авторитет греков стоял в то время еще высоко. Два митрополита, Киприан и Фотий, - греки по национальности, решали вопрос по разному (о двуперстии и триперстии). Очевидно, что греческая практика тогда еще не установилась, несмотря на это со стороны русских нет никаких обвинений. С падением Константинополя, авторитет греков в глазах русских пал, русские стали стремится жить собственной жизнью, независимо от греков, которым они уже более не доверяли».
«Без всяких предварительных изысканий, без всякого уважения к исторической правде, восточные иерархи, собиратели милостыни, голословно и бездоказательно, вопреки истинному духу и учению Христа, первые провозгласили у нас изначальное русское двоеперстие в крестном знамении арменской ересью, и первые произнесли анафему на всех, держащихся двоеперстия. Очевидно, пришельцы имели в виду только выслужиться перед всемогущим московским патриархом, только заработать себе возможно щедрую милостыню, а как, какой ценой- они над этим не задумывались.
Совершенно другая позиция Константинопольского Собора: «Те и другие одинаково правы и безразлично для веры, если только с ними соединяется Православное учение». Собор 1656 года проходил под влиянием подавляющего примера бывших тогда в Москве восточных святителей и, главным образом, под давлением страшного и скорого на самую суровую расправу Никона, им оставалось одно: или, безусловно, подчиниться желанию Никона, или же, по всем памятному примеру епископа Павла Коломенского, после позора и истязаний, отправиться в заточение. Естественно, что святители избрали для себя первое, путь полного смиренного подчинения желаниям Никона, хотя бы это и не было бы согласно с их мнениями и убеждениями. Патриарх Никон руководствовался указаниями Антиохийского патриарха Макария. Исправление осуществлялось по тогдашним печатным греческим книгам. Он действовал, правда, очень искренне и с увлечением, но по подсказкам других, под их руководством. Главная доля ответственности за реформы и характер ее исполнения падает на его (Никона) советчиков и руководителей -восточных патриархов, и из них, по преимуществу и главным образом, на Антиохийского патриарха Макария. Никон изменял, в действительности, древние православные греческие обряды, принятые русскими от древних греков и русскими неизменно сохранявшимися, тогда как позднейшие греки заменили свои обряды, и явилось с течением времени несогласие. Следовательно, Никон своими реформами не восстанавливал старый греческий обряд, как он думал и воображал, но только заменял новогреческим обрядом старогреческий, сохранившийся у русских. Слишком поспешная и крутая ломка русского церковного обряда не вынуждалась какой-либо действительно насущною потребностью и необходимостью тогдашней нашей церковной жизни, это понятно само собой.
Из соборной грамоты патриарха Константинопольского Паисия: «Не следует нам думать, будто извращается наша православная вера если кто имеет чинопоследование несколько отличающееся в вещах, которые не принадлежат к числу существенных или членов веры; лишь бы было согласие в важных и главных вопросах с Кафолической Церковью». Местные особенности церковного чина и обряда не должны «производить никакого разделения (в Церкви Вселенской), если только сохраняется неизменной одна и таже вера. Это потому что Церковь наша не с самого начала получила тот Устав чиноследования, который содержит в настоящее время, а мало-помалу». 24 февраля 1656 г., в Неделю Православия, Патриарх Антиохийский Макарий, Патриарх Сербский Гавриил и митрополит Григорий торжественно в Успенском соборе прокляли тех, кто знаменовался двумя перстами. Вскоре они подтвердили это письменно. Голубинский назвал это прискорбной погрешностью».
... Обедали у старосты храма р. Б. Игоря. Он и его супруга Екатерина - мои духовные чада. Вот уже 7 лет они живут в этом селе, которое вымирает на глазах. У них четверо детей, старший из которых, к сожалению, очень болен, заторможен, не разговаривает. Осмотрели их хозяйство, особенно понравились кролики. Удивило, что в их саду до сих пор много малины. В этом году умерла их соседка - иеговистка. Поразительно, но и её местные жители провожали по-православному, читали над усопшей Псалтырь, шли на кладбище с пением «Святый Боже». «Она же просила похоронить ее как брата» - в этом они усмотрели некое покаяние с ее стороны, достаточное для того, чтобы так проводить ее в последний путь. Вечерню совершал у поклонного креста в деревне, а точнее хуторе Переездное. Здесь родился мой отец Сахаров Сергей Яковлевич. В детстве я часто с отцом приезжал в Переездное, где жили его родители. Детская память очень цепкая. То, что сейчас воспринимаешь обыденно, например, переезд по понтонному мосту через реку Дон, тогда воспринималось, как что-то грандиозное. Вот ночью фары «Москвича» выхватывают силуэт огромного заброшенного сельского храма - и эта картина потрясает, а вот автомобиль скользит по весенней распутице как по маслу.... А вокруг безкрайние поля и множество прудов. Особенно умиляли соломенные крыши домов, лошади, мирно пасущиеся на лугу, стада овец. Совсем другой мир со своим ритмом, порядками, ладом, как писал наш знаменитый писатель-деревенщик В. И. Белов. Отец сажает нас с младшим братом на коня, и нашему восторгу нет конца! Вот я на коне по прозвищу Серко пасу колхозных коров, а отец меня огорчает: скоро не будет необходимости в лошадях, все будет автоматизировано. Купаю Серко в «цыганском» пруду (его вырыли после войны цыгане), конь ускользает из моих рук и выходит на берег, где начинает резвиться без всякой сбруи. Я в недоумении, что делать? Помог проходивший мимо мужчина. Веду теленка, опрометчиво накрутив на руку привязную цепь. Вдруг теленок, что называется, «с места и в карьер», - я падаю, волочусь по земле. Слава Богу, цепь постепенно разматывается, но след - небольшая вмятина на руке, остался. Еще запомнилась рыбная ловля - богатые уловы были у отца с братом.
Нужно сказать, что дед мой был репрессирован до войны. Рассказывали, что деревенские мужики стали возмущаться тем, что какой-то партийный активист стал без очереди проходить в баню. Кончилось все это тем, что всех мужчин деревни арестовали и направили на Беломорканал. Вернулся только один дед и то, только благодаря тому, что был возницей у начальника лагеря. В годы войны, в 1942 году, под Харьковом он попал в плен и был освобожден из лагеря только в конце войны. Освободившись, приехал в Донбасс на заработки, туда же приехал и мой отец после армии. Бабушка все это время оставалась с детьми одна. Хлебнула лиха...
Как духовно жила деревня в это время? В Павловском районе, где находится Переездное, кроме храма в райцентре были еще две действующие церкви. Много церквей было разрушено. В соседнем с Переездным селе Россыпном на куполе колокольни было видно множество отметин от пуль, - оставшихся следов Гражданской войны. Однажды священник оттуда пришел в Переездное, чтобы освятить куличи и яйца в Великую субботу, а пьяные мужики закрыли его в сарае, где он просидел всю ночь. Пасхальная служба была сорвана.... Помню еще рассказ родственника о том, как переезднянские мужики посмеялись над верующей старушкой: подменили ей сосуд со святой водой сосудом с чернилами.... И еще помню, как мой ровесник, снимая, по моей просьбе, икону у себя в доме, чтобы дать ее мне посмотреть, богохульствовал при этом. Несколько десятилетий после массового закрытия храмов в этих местах крестил детей и отпевал покойников раб Божий Федор Киприянович. Мне рассказывали, что он был безстрашным человеком и сильно страдал за свою веру. Бывало, после очередных крестин дадут ему нагоняй местные власти, отвезут в поле подальше от деревни, а он наутро уже в другой деревне молится об усопшем.
Систематически я с членами нашей общины начал духовно опекать деревни с лета 1990 года, когда решил приехать в Переездное, чтобы молитвенно помянуть бабушку в день 20-летия ее преставления. Какой тогда показалась нам деревня? Уже вполне обозначились те негативные тенденции, которые в полной мере раскрылись позднее. Помню разговор с дояркой на скотном дворе. Она сетовала на крайне низкую себестоимость молока, что делало безсмысленным ее труд. В деревне стали появляться перекупщики, которые за безценок скупали живность. Потянулись беженцы из республик Советского Союза. Стало процветать воровство.
Четыре года назад Аграрная партия России наградила меня золотой медалью за работу на селе, в частности, за установку здесь нескольких десятков поклонных крестов. Первый крест мы установили в Переездном при входе на кладбище. Это был один из семи крестов, предназначавшихся для установки на куполах нашего храма. Реставраторы честно признались, что в деревянной основе этих крестов есть трещины, и поэтому они могут обломиться на высоте. Сделали новые кресты, а прежние мы установили в разных селах Воронежской области. Поклонные кресты в этих деревнях стали центром духовной жизни. Всего мы установили в Воронежской области 12 крестов. Организовали вокруг них небольшие общины, снабдили людей богослужебными книгами. Таким образом, собираясь у крестов в воскресные и праздничные дни, жители этих деревень не будут оторваны от общей соборной молитвы нашего народа.
Давали мы импульс и к возрождению заброшенных храмов. Происходило это следующим образом. Приезжали в какую-либо деревню, где был разрушенный храм, вешали колокола на дереве, начинали трезвон. Люди ничего сначала не понимали, потом собирались к церкви. Служили молебен, я говорил проповедь, и затем - общая трапеза. Потом приглашали всех на трудовой час. Бывали настоящие чудеса. Помню, через полтора месяца после нашего появления в селе Ерышевка, получаю письмо от местных жителей, в котором они мне сообщают, что уже покрыли крышу, настелили полы, вставили окна и даже цветник у церкви разбили.
Что касается местного начальства, то не было ни одного серьезного эксцесса с его представителями. У них без нас проблем «выше крыши». Со многими руководителями пришлось побеседовать. Говорили они примерно одно и то же: высокие цены на горючее обезсмысливают крестьянский труд, молодежь покидает деревню, народ спивается.
Руководитель хозяйства в селе Лесково после освящения правления и его дома рассказывал, что недавно уволил нескольких доярок за пьянство. Последние новости оттуда неутешительные: хозяйство в Лесково полностью развалилось, а в Переездном вырезали весь скот.
Занимались мы и реставрацией храмов, например, в селе Россыпном. С детства помню здесь храм во имя Нерукотворенного Образа Спасителя, стоящий на самой высокой точке Черноземья. В детстве, возвращаясь через поля в Переездное, я все время оглядывался на храм. Тогда он мне напоминал раненную птицу, взывающую о помощи. В храме было зернохранилище - это и спасло его от уничтожения при советской власти. Обойдя вокруг, обнаружил лаз-щель в окне и решил на другой день проникнуть внутрь. Это был урок: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня ». На следующий день лаз был заделан.... Думал ли я тогда, что совершу в этом храме первые службы? На престольный праздник, который здесь не забывали, собрался полный храм народу. Помню, сделав возглас на начало молебна, запеваю «Царю небесный», народу показываю рукой - подхватывайте, а в ответ какое-то нечленораздельное мычание - увы, разучились, забыли.
Храм был освящен в 1910 г. Строили его, как говорится, всем миром, кирпич изготавливали в самом селе, а белый камень на фундамент и ступени добывались здесь же, в Россыпном, из пруда в центре села. Местные кузнецы ковали двери и всю металлическую оснастку; дерево на пол привозили из знаменитого Шипова леса - Петр Ι строил из него первый русский флот. В начале 30-х годов храм закрыли. Измывались над ним, как могли. Один активист полез срывать крест, но только погнул его, а сам у всех на глазах упал на паперть и умер в луже крови. Красноармейцы стреляли в храм из винтовок, затем из пушки, но пострадала лишь часть колокольни.
Запомнился Крестный ход на праздник Воздвижения после Литургии из села Россыпное мимо деревни Переездное на хутор Пирогово - это около 12 километров от храма. Воздвижение у них - престольный праздник. С пением тропаря Кресту и молитв Матери Божией, величаний святым угодникам Божиим мы двинулись вперед. Последний дом этого хутора оправдал свое название: нам там вручили большой яблочный пирог. Окропили святой водой каждый дом и живущих в нем. Радости и удивлению у людей не было предела.
Размышлял вслух: «Если не направить этих людей в духовное русло, их может захватить украинский сепаратизм, ведь большинство населения этих сел - выходцы из Малороссии. И уже слышно о желании некоторых деятелей на Украине отрезать у России эту часть Воронежского Черноземья. А храм - мощное средство объединения людей».
Вспоминаю, как в храме села Россыпное проводилось учредительное собрание во главе с благочинным этого района о. Василием. Избрали трех человек в актив храма. Старостой единогласно стал Игорь Бабилич, молодой, трудолюбивый человек, всей душой стремящийся возродить храм. Мы с ним постоянно поддерживаем связь, приезжая в Россыпное, останавливаемся в его доме. В прошлом году он был у нас, весь свой отпуск посвятил знакомству с православными московскими святынями. Потихоньку растет у него библиотека духовной литературы. В начале собрания благочинный спрашивает: «слушаю Вас, каковы Ваши желания?» Кто-то робко: «Нам бы храм открыть». Благочинный: «Хорошее дело, я Вам помогу с документами». Голос из народа: «Нам бы его восстановить». Благочинный: «Ваши предки разрушали, вам и восстанавливать. У меня помочь возможностей нет».
Далее:
- Нам бы батюшку.
- У меня нет священников. Их не хватает.
- А Вы не могли бы иногда служить?
- Нет. У меня свой храм и т. п.
Я тогда почувствовал, что с таким подходом вряд ли удастся сдвинуть дело с мертвой точки.
После вечерни в Переездном общался с главой местной администрации Валерием Николаевичем. У него давнее желание построить в центре сельского округа в поселке Шувалово церковь. При въезде в поселок и выезде из него были установлены огромные поклонные кресты. С грустью говорил нам Валерий Николаевич, что на освящение крестов пришло не более 10 человек (при населении поселка в 800 человек). Я как мог, подбадривал его. В ожидании трапезы спустились с ним к сельскому пруду. Увидев, как замусорен берег, Валерий Николаевич сказал: «Вот как небрежно мы относимся к родной земле, а в Германии в автомобилях имеются специальные емкости для сбора мусора». Попрощавшись с ним я пошел прогуляться вдоль пруда. Навстречу мне машина. Водитель, увидев меня, говорит: «Неужели я вижу священника, разве здесь есть приход?». Я представился, объяснил, что регулярно приезжаю сюда на родину отца. Разговорились. Водитель оказался дальнобойщиком объездил весь бывший Союз. Возил фуры с паленной водкой и спиртом-отравой из Осетии, в чем покаялся. Рассказал о своей беседе с одним из старейшин осетинского народа. Тот, обращаясь к нему, говорил: «Осетия такая маленькая, на карте ее можно закрыть копейкой, а спаивает такой большой русский народ». Я тогда предупредил его, что будет беда, а он отмахнулся. И вот случилась Бесланская трагедия. А ведь Беслан был эпицентром целого анклава, где производилась это отрава. Мой собеседник сетовал, что везде развал. Я сказал, что динамику этого развала я ежегодно наблюдаю в здешних деревнях. Он мне в ответ: «Это еще ничего, а вот то, что происходит, например, в Ярославской и Костромской областях - это просто ужас. Не лучше на Урале и Сибири. Здесь я наблюдал, как суровой зимой мальчишки в резиновых сапогах просили хлеба, говоря: «Отец в тюрьме, а мать лежит пьяной». Идет война исламского мира против Православия». Особенно он сетовал на положение в Москве. О том, какие слова он произносил в адрес нашего руководства - лучше умолчу.
На трапезе в школе тоже было много разговоров. В школе осталось только семь учеников. Людмиле Михайловне - бывшему директору школы с большим трудом удалось продлить лицензию на деятельность школы еще на шесть лет. Когда В.В. Путину задали вопрос при его общении с народом в прямом эфире насчет закрытия сельских школ, он сказал, что понимает, что это влечет за собой вымирание села, но все-таки важнее дать детям качественное образование. Вспоминая эти слова нашего премьера, Людмила Михайловна сказала: «В нашей школе было шесть учителей высшей категории, а в Шувалово, куда нас хотели перевести, только один, и ЕГЭ мы сдали лучше многих других». Как и в других местах, здесь также требуют большое количество отчетных документов. Ежемесячно отправляется отчет по электронной почте в Москву. Людмила Михайловна совершила десятки поездок за свой счет в райцентр и в Воронеж. Часто придираются пожарники, которым то и дело приходится выплачивать штрафы. Запомнилось возмущение новым учебником для первого класса, представляющего опасность для нравственности детей. Сидя в коридоре этой уютной школы, где учился мой отец, рассматривая стенды музея, я подумал: «Ну как только может рука подниматься на разрушение такого очага». В Переездном особенно плодородная земля, а кругом нищета, обшарпанные хибарки. Вспомнился Блок: «Неуютная, жидкая лунность». В этом году закрыли медпункт, а точнее перевели его из старого здания, обреченного на разрушение, в помещение школы. «Нет денег на ремонт», - часто звучало как заклинание. До сих пор не сделан в школе отдельный вход для медпункта и люди остаются без медицинской помощи. Я подумал: «Ну, ёлки-палки, постройте красивое новое здание, посадите симпатичную, внимательную, компетентную медсестру, дайте ей хороший оклад, снабдите медпункт достаточным количеством лекарств и помогайте людям по Божеским ценам». В огромном селе Воронцовка закрыли больницу. Теперь нужно ехать в райцентр, где, по словам людей, к врачу не пробьешься. В местной школе раньше было по нескольку параллельных классов, в каждом из которых было не менее 30 человек. В настоящее время только в один класс еле набирают учеников. Не раз слышал, что земля, на которой располагается Переездное - это золотое дно. Но нет, нищета и разруха прогрессируют, работы нет, молодежь уехала на заработки в Москву.
Рассказали, как живет другое село - Пирогово. Здесь, у здания школы, которая вот уже десять лет в осадном положении из-за стремления ее во что бы ни стало закрыть, мы тоже установили поклонный крест на месте порушенного Михайло-Архангельского храма. До 1991 года в Пирогово было 800 голов дойного стада, 1,5 тыс. бычков и тёлок, более 3 тыс. свиней и более 3 тыс. овец. Была также своя птицеферма, ветеринарная лечебница, мельница и лучший в районе детсад. В этом году на ремонт школы, в которой располагается и библиотека, не выделили ни рубля. Рабочих мест нет. Немногие рабочие «ООО» получают зарплату 2,5 тыс. руб. в месяц. Осталось только около 300 свиней и тех в октябре собираются резать. Столовую, располагавшуюся в бывшем поповском доме, тоже закрыли. Клуб действует только в летнее время. Жители села на своих сходах настойчиво отстаивают школу. В неё в этом году пошло учится 16 человек (в прошлом году было 21). Говорили, что на рубеже 50-60 гг. в первых классах школ в селах Рассыпное и Медвежье училось по 30 человек. Школа в Рассыпном давно закрылась, а в школу в Медвежьем в этом году в 1-й класс пошли только 3 ребенка. Новые хозяева везде стремятся посадить подсолнухи, что приводит к истощению земли. Из-за передозировки химических удобрений исчезли грачи и воробьи. Многие люди за бесценок продали свои земельные паи, потому что не знали, что с ними делать. Где достать удобрения, технику, бензин? Людям внушали: «Продавайте поскорее свою землю, иначе скоро она никому не будет нужна, продавайте или мы так заберем». Пять гектаров продавали за 40 тыс. руб., хотя нормальная стоимость одного гектара 268 тыс. руб. Жаловаться некому. Один человек в селе Меловатка часто жаловался, так его упекли в психушку. Очень высокая смертность. В Пирогово за последние пять лет умерло около 20 молодых людей. Пьют по страшному. В селе Юнаково в ларьке из под полы продают паленую водку, от которой, по словам местных жителей, «мужики дуреют». Женщины тоже стали пить. Стоимость бутылки была до недавнего времени 25 рублей, теперь 50. Все попытки убрать этот ларек, даже с помощью местного депутата, успехом не увенчались.
В пятницу 19 сентября в последний день пребывания на Воронежской земле служили молебен по- старому обряду Покрову Пресвятой Богородицы в Покровском кафедральном соборе г. Воронежа. У меня было благословение митрополита Сергия на служение этого молебна, о чем я за неделю предупредил настоятеля собора. Когда мы в соборе напомнили, что молебен будет по-старому обряду, то настоятель и его помощники как-то напряглись, долго отсутствовали, уточняя в епархии насчет нас. Молебен прошел нормально. Выходя из собора, я услышал неестественно громкий мужской голос настойчиво потребовавший: «Батюшка, подойдите сюда». Я сразу почувствовал угрозу для душевного мира, опасность искушения. Быстро говорю дежурному: «Оградите меня, пожалуйста, от этого человека» и бочком-бочком удаляюсь к выходу. В 18.00 у нас был намечен молебен свт. Тихону Задонскому в одноименном храме обители. На это было благословение архиепископа Липецкого и Елецкого Никона, которое было получено мною через секретаря епархии, моего однокашника по семинарии, о. Василия. «Подойдешь к благочинному монастыря и все вопросы с ним решишь», - сказал мне о. Василий. Решили позвонить в епархиальное управление и узнать телефон благочинного. Телефон нам дали, но предупредили, что звонить бесполезно, ибо благочинный трубку не берет. Посоветовали послать смс, что мы и сделали. Когда мы появились у входа в храм, то никаких признаков, что нас ждали, не просматривалось. На вопрос как найти благочинного был ответ, что он на полевых работах. О. Василий посоветовал пройти в резиденцию владыки, но там никто не открыл. Молебен, в конце концов, мы отслужили. Сталкиваясь со всевозможными накладками в поездке, я размышлял: «Вот я часто говорил своим прихожанам, что такого хаоса, как у нас, нет нигде.
Теперь же после этой поездки я думаю иначе: Берсеневка «отдыхает» по сравнению с той путаницей, с которой мы сталкивались в дороге в разных местах». Еще я осознал важность инструкций, над которыми столько иронизировали. И при наличии инструкции происходят десятки сбоев, а без них были бы сотни. А ведь все это выбивает из колеи, нервирует, мешает сосредоточиться на молитве и проповеди. Приводит к столкновениям, недоразумениям, опаздываниям и т.п. Ночевали в Подмосковье. Здесь ситуация не лучше: разваленное хозяйство, незасеянные поля, распроданная земля. За державу было обидно. В дороге нас взбадривала песня известного нижегородского певца-патриота в которой был такой припев: «Долой оккупацию! Свободу русской нации!»На всенощном бдении под праздник Рождества Пресвятой Богородицы были у себя в храме. Перед всенощной в храме б. Симонова монастыря совершили молебен по-старому обряду у гробницы преподобных Александра Пересвета и Андрея Осляби.
.jpg)
