Государство и Церковь

 I

Прежде чем говорить о проблеме взаимоотношений государства и Церкви, необходимо определиться, как мы эти понятия разумеем, потому что из-за неопределенности, недосказанности возникает непонимание сторон, отстаивающих в споре разные позиции, а за непониманием зачастую следуют взаимная неприязнь и вражда.

Итак, что есть государство? Аристотель видел в государстве не омертвевшую структуру, не схему, не отвлеченный принцип, а живой процесс, который он именует общением: «...все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим.» («Политика»). Ясно, что политическое общение в разной степени охватывает всех членов общества, все в нем активно или пассивно участвуют.

Марксисты видели в государстве структуру, пронизанную классовым антагонизмом; инструмент, с помощью которого одна часть общества держит в подчинении другую часть. Причем угнетаемая часть стремится перевернуть общество таким образом, чтобы самой главенствовать.

И.А. Ильин определяет так: «Государство в его духовной сущности есть не что иное, как родина, оформленная и объединенная публичным правом, или иначе: множество людей, связанных общностью духовной судьбы, и сжившихся в единство на почве духовной культуры и правосознания.»

Для Ильина цель государства (как и для Аристотеля) духовна, а его основа национальна (идея родины, вырастающая из общей духовной культуры и общего правосознания).

Если мы берем марксистское определение, т.е. видим в государстве прежде всего структуру, инструмент, - ясно, что наличие какой-то иной, отличной от правящего класса, силы нежелательно, т.к. эта сила теоретически может оказаться претендентом на власть.

Нынешние пресловутые «право-(или криво?)-защитники», в свое время публично охаявшие коммунизм, в действительности до мозга костей проникнуты марксистскими убеждениями. Особенно отчетливо эти убеждения выступают наружу, когда их носители борются против влияния Церкви (объективно являющейся частью общества) на остальное общество. Т.е. получается: им, ничтожно малой части общества, влиять на него можно и должно, а Церкви – ни в коем случае. Вот такие «права» и такая «свобода» - в одни ворота.

Марксисты, спешно перекрасившиеся в либералов, демократов, либерало-демократов и даже «правых», видят в Церкви, по аналогии с государством (как они его понимают), прежде всего структуру с «правящим классом» (иерархией). Поэтому воспринимают церковную иерархию в качестве претендента на политическую власть, и как следствие – стремятся или 1) отделить такую «церковь» от государства, или 2) поставить ее под контроль государства путем сращивания правящего класса с иерархией.

А теперь посмотрим, как понимает Церковь святитель Московский Филарет (Дроздов): «Церковь есть от Бога установленное общество человеков, соединенных Православною верою, законом Божиим, священноначалием и Таинствами». ( Пространный катихизис»). Из этого определения видно, что священноначалие, будучи необходимой частью Церкви, все же стоит по своему значению не на первом, и даже не на втором, а лишь на третьем, после веры и закона, месте. Когда Господь учреждал земную иерархию, то не имел мысли создать некий правящий привилегированный класс. Напротив, Он сказал первоиерархам, т.е. св. апостолам: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом.» (Мк. 10, 43-44).

Если мы сопоставим определение Церкви свт. Филарета с определением государства Аристотеля или Ильина, то увидим, что рассматриваемые понятия являются (своими объемами) взаимопроникающими, т.е. члены Церкви суть члены государства, а члены государства суть члены Церкви.

Раньше в этом проблемы не видели. Просто говорили: «гражданин православного вероисповедания», «гражданин-лютеранин», «гражданин-мусульманин» и т.д. А потом вдруг государству, когда оно стало марксистским, потребовалось «хирургическое вмешательство»: именно так можно понимать требование «отделить Церковь от государства». Не должно быть русских? Не должно быть православных? Действительно, зачем они строителям Нового Вавилона? Должны быть просто граждане с универсальными «общечеловеческими ценностями» - иваны, не помнящие родства.

Однако национальность и вероисповедание не головной убор, который можно снять за секунду, тем самым отделив национальное и религиозное начала от гражданского. Это «отделение» происходит обычно куда болезненнее. Отделить Церковь от государства – все равно, что отделить членов Церкви от государства, все равно, что лишить государство части его граждан. Получается именно так, если мы находимся в координатах свт. Филарета-Аристотеля-Ильина. Как отделить? Изгнать, лишить гражданства, посадить в концлагерь, убить? Эти гипотетические выводы не столь уж абсурдны, если вспомнить, какую политику по отношению к Церкви проводили правительства пламенных марксистов Ленина-Троцкого или Хрущева.

Пойдем дальше по марксистским дебрям. В свое время была провозглашена «свобода совести». Если совесть – интимнейшее, никому постороннему недоступное начало внутренне свободной личности, то как назвать эту провозглашаемую «свободу интима»? Иначе, чем безстыдством, со временем переходящим в проституцию, или «свободу от совести» это назвать трудно, - что мы воочию и наблюдаем среди многих наших сограждан. И это закономерный итог «отделения Церкви» от государства.

Вроде бы уже учение Маркса не провозглашается единственно верным, вроде бы уже не пылают костры марксистской инквизиции, однако постулаты либерализма-марксизма (а между ними связь такая же, как между цветочками и ягодками) живут и здравствуют. К ним относятся понимание государства, Церкви, «свободы совести», принцип «отделения Церкви от государства».

                                                           II

Слава Богу, история человечества не исчерпывается XIX-XX веками. Как же понимали древние вопрос взаимоотношений между Церковью и государством?

Свт. Иоанн Златоуст учит: «Иные пределы власти императорской, иные – иерейства, одна ведает гражданские, другая – религиозные дела; император получил власть распоряжаться делами земными и больше этой власти не имеет ничего, а престол священства утвержден на небесах и иерею вверено устроять тамошние дела; императору вверены тела, а иерею -  души». Свт. Осия Кордовский наставлял императора Констанция: «Не вмешивайся в дела церковные и не давай нам приказаний относительно их, а лучше принимай учение от нас. Тебе вручил Бог царство, а нам вверил дела Церкви. И как восхищающий себе твою власть противоречит учредителю Богу: так и ты бойся, чтобы, захватывая в свои руки церковные дела, не подпасть ответственности в тяжкой вине… Посему как нам не позволено властвовать на земле, так и ты, царь, не имеешь власти приносить кадило». Свт. Амвросий Медиоланский учил, что император есть сын Церкви, что он «внутри Церкви, а не выше ее».

Существовало убеждение: мир создан Богом для целей, Им же указанных. Церковь и государство – божественные учреждения, призванные, друг другу помогая и друг в друга проникая, вести людей ко спасению. Отсюда – идея симфонии, согласного звучания, соработничества, однако же без смешения церковного и государственного начал.

Почитал ли равноапостольный царь Константин свои права ущемляемыми Церковью? Он почитал величайшим благом и честью для себя служить Богу и помогать Церкви, ибо через это сама жизнь государства освящается, приобретает высшее значение. Он не стеснялся исповедовать свою веру даже в государственных указах, в одном из которых писал: «Не будет, конечно, никакой гордости хвалиться тому, кто сознает, что благодеяния получил он от Существа Всевышнего. Мое служение Бог нашел и судил годным для исполнения Его воли. Начав от Британского моря, при помощи какой-то высочайшей силы, я гнал перед собою все встречавшиеся ужасы, чтобы воспитываемый под моим влиянием род человеческий призвать на служение священнейшему закону и, под руководством Высочайшего Существа, возрастить блаженнейшую веру…Я твердо верил, что всю душу свою, все, чем дышу, все, что только обращается во глубине моего ума, я обязан принести великому Богу.»

Соработничество Церкви и государства, символом и средоточием которого является Помазанник Божий – освященный Церковью глава государства – позволяет на земле стремиться к идеалу государственной жизни. Этот идеал так видел Л.А. Тихомиров, обратившийся из марксизма (с его безконечной борьбой всех против всех, с его завистью и ненавистью) в Православие: «Наш вековечный идеал состоит не в том, чтобы разрушать свое общество, а в том, чтобы хранить его и улучшать, вести  по возможности к совершенству. Мы желаем жить в таком государстве, которое дает всем здесь, на земле, тихое и благоденственное житие, по справедливости, по законам христианским, без ненависти и эксплуатации, но в благосостоянии и доброй нравственности. Мы не желаем господства какого-нибудь класса и не желаем борьбы за власть, а потому в нашем идеале Верховная власть выделена из классов, сословий и партий и вручена единому лицу – Царю, которому все одинаково подчинены и все пред ним равны. Он же должен всех одинаково любить и о всех одинаково заботиться, давая за все ответ Богу, Который поставил его на царство. Поэтому царь наш освящается Церковью и не может быть Царем, если не принадлежит к сынам Церкви, к которой и мы все принадлежим, и, по торжественному обету перед Богом, правит нами как отец детьми.».

Так что учение об отделении Церкви от государства живет не так уж долго на земле, и ничего хорошего это учение человечеству не принесло.

                                                                        III

Россия вот уже двадцать с лишним лет стоит на распутье, все топчется на одном месте, печально и меланхолично наблюдая, как ее обирают, пихают, смеются над ней и плюют в нее всевозможные «друзья» и соседи. Еще энное количество времени такого топтания, такого медленного, но неуклонного разложения, и все закончится более чем печально. Думающие люди в этой ситуации стремятся найти себе опору в Боге, в Церкви. Они считают, что непосредственное воздействие Церкви на жизнь государства может быть плодотворным. Таковых людей, как показал опрос фонда «Общественное мнение», произведенный весной текущего года, - 30%. Они за то, чтобы Православие имело в России статус государственной религии.

Такому рейтингу могла бы позавидовать любая политическая партия. И это, конечно, вызывает озабоченность в определенных кругах. Поднимается шум, раскручиваются антицерковные пропагандистские кампании, выступают эксперты и аналитики – одним словом, идет промывание мозгов, с одной целью – дискредитировать Церковь, понизить ее рейтинг в обществе, частью которого она является.

В это же время другие силы довольно активно подталкивают Церковь в лице иерархии в объятия государства (с условием марксистского понимания этих двух субъектов исторического процесса), но не для того, чтобы правящий класс внимал духовным советам, а чтобы использовать ресурс доверия, имеющийся у Церкви, в интересах этого класса, чтобы поставить Церковь в качестве силы, его поддерживающей.

Для правящего класса польза от этого очевидна, а вот для Церкви – далеко нет. В условиях, когда государство марксистского пошиба все более последовательно превращается в коммерческую структуру, готовую предоставлять «гос. услуги» населению за определенную мзду, поддерживать подобные начинания, извращающие высокий смысл государства (не по-марксистски) как-то зазорно.

                                                       IV

Со стороны Церкви, а это не только священнослужители (согласно определению свт. Филарета), но и все православно верующие, относительно вопроса взаимодействия ее с государством, разброс мнений очень велик: от желания продвигать священнослужителей (вопреки священным канонам) в существующие органы власти, что будет Церковь только дискредитировать в глазах населения, - до неприятия не каких-то отдельных направлений государственной политики, не каких-то отдельных поступков конкретных лиц, но абсолютно всей нынешней власти.

В связи с таким разбросом мнений в последние годы стало очень популярно высказывание св. апостола Павла из 13-й главы Послания к Римлянам: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены.» (Рим. 13, 1). Эти слова толкуются различно, в зависимости от политической позиции толкователей. Амплитуда колебаний мнений огромна: от безусловного преклонения перед существующей властью до тотального ее отрицания.

Первые говорят: всякая власть, поскольку она существует, благословлена Богом, и ей следует оказывать полное повиновение. Однако апостолы считали иначе. Св. Петр и Иоанн сказали членам Синедриона коротко и ясно: «...судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога» (Деян. 4, 19).

Толкователи противоположного полюса мнений говорят: «Несть власть, аще не от Бога» все равно что: «Если власть не от Бога, то это и не власть» - следовательно ее подобает отрицать и бороться против нее.

Мне обе крайности представляются ошибочными. Но даже если бы второе из рассматриваемых мнений было истинным, возник бы вопрос: а кто и как должен определять, насколько существующая власть «от Бога» и насколько «от сатаны»: 23% к 77%? или 37% к 63%? Ясно, что она не на 100% «от сатаны» - такая власть будет только в правление антихриста.

Ошибка, между тем (конечно, это всего лишь мое мнение), из разряда логических. Люди указанных крайних мнений понимают слово «власть» («архэ») лишь в значении «конкретный политический институт». Однако слово «власть»  имеет, помимо указанного, и другие значения: 2) возможность начальствовать, распоряжаться («Се даю вам власть над духи нечистыми»), 3) область, т.е. определенная территория.

На наш взгляд, в приведенной выше фразе апостол Павел употребил словосочетание «власти предержащие» в смысле «политические институты», а «несть власть, аще...» - в смысле «принцип начальствования». Затрудняет понимание  фразы двойное отрицание, однако древнее правило учит: duplex negatio est affirmatio – двойное отрицание дает утверждение. В итоге получаем: «Принцип власти – от Бога». Это утверждение согласно с другими местами Св. Писания на рассматриваемую тему. А фразу в целом можно понимать так: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо принцип власти – от Бога». Т.е. покуда власть не призывает к чему-то явно богопротивному, следует ей подчиняться – не за страх, а за совесть. Так поступали апостолы, так поступали мученики древней Церкви.

Хотя Диоклетиан всегда был язычником, великомученик Георгий верно ему служил до тех пор, пока император не издал указа, повелевающего уничтожать христиан, если те не перейдут в язычество. Когда же указ был издан и стал приводиться в действие, св. Георгий не стал составлять  заговора с целью государственного переворота, а разделил имение нищим и обличил Диоклетиана в грехе; принял мучения, и одержал над мучителем нравственную победу. Его пример типичен для древней Церкви. Христиане не абсолютизировали властных институтов и не проклинали их. Когда это не угрожало вере, подчинялись; когда угрожало, не подчинялись, обличая представителей власти в грехе против Бога; и надо сказать, эти обличения иногда имели действие на самих представителей власти – такое, что они из язычников становились христианами, из врагов превращались в друзей.

Если же следовать «логике» части нынешних толкователей, получается: «власть не от Бога, значит, повиноваться ей в чем бы то ни было грешно». Что же делать? Немедленно поднимать восстание? Объявлять бойкот? Бежать в леса и горы? Нет, апостолы так не поступали. Они были гонимы и убиваемы иудейской властью, т.е. богоборческой, властью богоубийц, распявшей Христа, - но и против нее не поднимали восстаний и не устраивали заговоров.

Власть – это принцип, имеющий происхождение от Бога, ибо существует небесная иерархия. Конкретные же проявления принципа могут быть различны. Так и способность, например, видеть у нас от Бога, но дар зрения можно употреблять различно. С помощью этого дара можно, к примеру, благоговейно писать святые иконы, и можно безстыдно разглядывать порнографии. Все зависит от воли обладателя божественным даром.

Точно так же властью можно пользоваться (даже властью над своими детьми) во благо, а можно ею и злоупотреблять, за что, конечно, всяк ответит перед Богом. Поэтому мудрые люди старались избегать обладания большой властью и принимали на себя ее бремя с сердечной тугой, т.к. понимали: чем выше власть, тем больше ответственность перед Богом.

Власть должно уважать: «...отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» (Рим. 13, 7). Власти должно помогать в добрых делах. Однако не следует выставлять власть в виде какой-то неприкасаемой «священной коровы». Вспомним, что и во власти имеются члены Церкви, наши братья во Христе. Почему бы не относиться к ним, несмотря на то, что они во власти, по-братски, по-христиански? Если они нуждаются в конкретном случае в поддержке – поддержать; если нуждаются в обличении – обличить; если нуждаются в церковном прещении – запретить. Во всяком случае, они нуждаются в сугубой молитвенной поддержке, потому что им тяжелее нести крест Христовых заповедей, чем рядовому гражданину.

Древние святители не стеснялись даже и Помазанникам запрещать – ведь и они люди, а значит, и грешат, и нуждаются в духовном врачевании. Так свт. Амвросий Медиоланский отлучил императора Феодосия Великого от св. Причастия, и за это святое дерзновение святителя император благоговел перед ним точно перед ангелом Божиим.

                                                                  V

Да, хорошо мечтать о том, как бы к нам вдруг с неба упал Божий Помазанник и на нас снизошла бы идеальная, богоучрежденная власть. Но разве мы этого достойны? Не достойны ли мы, напротив, безчисленных казней от Бога?

Нужно учиться жить с тою властью, какую по грехам своим имеем. Да, учрежденную не Богом, а некоторыми далеко не лучших душевных качеств людьми. Только не льстить ей – это, по выражению И.А. Крылова, гнусно; а помогать: добрым советом, моральной поддержкой, где это уместно, конструктивной критикой, прещениями – когда другие меры недейственны.  Так и авторитет Церкви возрастет, и государство станет здоровее.

Существует безценный опыт сотрудничества Церкви с государством в годы Великой Отечественной войны и ближайшие послевоенные годы. Конечно же, власть тогда была богоборческой. Однако не в большей степени, чем иудейская власть времен св. апостолов. Отражением разницы между той и другой властью служит реакция Церкви на войну. Церковь, находившаяся в Иудее, не приняла восстания против Рима. Когда Веспасиан Флавий временно снял осаду Иерусалима, христианская община покинула город. А когда началась Великая Отечественная война, митрополит Сергий объявил ее священной и призвал верующих к оружию.

Верующие в начале войны могли много чего припомнить властям, что некоторые и сделали. Однако высшая правда была не на их стороне, а на стороне тех, что стали делать единое общее церковно-государственное дело. Государство, учрежденное по-марксистски, т.е. основанное на господстве одного класса (только, разумеется, не пролетариата) над остальным обществом, основанное на подавлении любой силы, могущей хотя бы только в теории претендовать на власть, стало трансформироваться в сторону государства общенародного. Правящий класс перестал быть замкнутой кастой, в него вошли свежие народные силы. Церковь тогда, очищенная от всего наносного в горниле богоборческих гонений (вспомним Златоуста: самое страшное из гонений – отсутствие гонения – потому что тогда христиане в значительной массе становятся изнеженными, неспособными к подвигу) стала тогда духовным вождем русского народа, ее живая сила пронизала собою государство, и оно изменилось к лучшему. Признанием этого факта служили консультации членов правительства с иерархами по важнейшим вопросам государственной политики. Этот уровень взаимоотношений на два порядка выше участия священнослужителей в работе нынешних «общественных палат» наряду с раввинами и муллами.

Только в значительной мере здоровый государственный организм способен вынести такую страшную войну, какой была Вторая Мировая, и победить в ней. И это здоровье было дано государству свыше. О том, что духовное здоровье народа было на высочайшем подъеме, свидетельствует фольклор военного времени. В конце XIX века исследователи русского фольклора отмечали деградацию его жанров. В годы же войны он неожиданно расцвел. Высокое дело, высокая цель объединяет и возвышает общество, превращая марксистское государство кастового строя в государство естественное, органическое, о котором говорит Аристотель. Так что не «десталинизация» нам сейчас нужна, а большое общее дело, способное воспламенить общество огнем веры, выдвинуть из толщи народа не дутых, точно мыльные пузыри, а настоящих лидеров.

                                                                     VI

Мы должны вспомнить о том, что Церковь заключает в себе не одних только клириков и работников катехизаторских, миссионерских и социальных структур. Она состоит в том числе из рядовых членов, и некоторые из них имеют отношение к власти. Нужно им напоминать, что они имеют отношение и к Церкви и что это их морально кое к чему обязывает. Сейчас воздействие иерархии на христиан, сущих во власти, к сожалению ограничивается (за редкими исключениями) раздачей церковных наград («пряников»), но хорошие родители для воспитания своих детей иногда, образно выражаясь, и кнут употребляют. Просто нужно объяснить обществу, что это в порядке вещей: требовать от христианина во власти христианского поведения.

Для чего священнослужителям, нарушая священные каноны, идти в органы власти, когда в этих органах достаточно рядовых христиан? Пусть они выполняют свои гражданские обязанности по-христиански. Если у них это получается, их следует поощрять. Если не получается – учить или запрещать.

Нужно требовать, чтобы идущие во власть открыто объявляли о своей религиозной принадлежности, потому что это: 1) характеризует личность не менее, чем второстепенный анкетные данные; 2) будет к чему-то обязывать человека, открыто заявившего о том, что он, к примеру, чадо Русской Православной Церкви. И конкретно от чад Русской Православной Церкви можно требовать перед вступлением в должность проходить не языческую «инаугурацию» (в языческом Риме так посвящали в жреческую коллегию авгуров, что давало доступ к занятию высших в государстве должностей), а христианскую присягу перед Крестом и Евангелием, принимая которою пастырь давал бы соответствующие наставления о необходимости жить и работать в согласии с христианским законом, прибегая в многотрудном деле начальствования к благодатным средствам Святой Церкви.

Вот как говорил о христианском начальствовании и присяге свт. Тихон Задонский: «Идущие в честь и начальство дают присягу. Сила присяги в том, чтобы заботиться о пользе обществу, по совести поступать, истину искать, неправду искоренять, правду наблюдать и насаждать; словом, промышлять со всяким усердием об общей пользе. Многие христиане или ради одной только церемонии присягают, или, присягнувши и за порог церковный выйдя, присягу забывают. Такие люди идут на честь для своей, а не для общей пользы, и хотя внешне являются христианами, однако же внутри безбожны. Ты таковым начальникам не подражай и не будешь страдать с ними на праведном суде Христовом. Столько примут мучений такие начальники, сколько здесь свирепствуют и неправды делают, грехи их и беззакония  к небу взывают и отмщения им просят. Возлюбленный! Берегись таким начальникам подражать; но в чести будучи, помни присягу твою и поступай по христианской совести и силе присяги, помня страшный суд Христов, ибо там за каждое слово будешь отвечать праведному Судии. Будь же подчиненным твоим как отец детям, и заботься о них, как отец о детях.»

Тот же свт. Тихон наставляет пастырей Церкви: «Когда люди, какие бы они ни были, нарушают закон и ты точно это знаешь, крайне берегись молчать, но везде беззакония их в слове твоем обличай, чтобы не уподобиться псу немому, который не лает, когда воры нападают на дом и разворовывают его, и волки нападают на стадо и уничтожают его. Будь тверд в этом, возлюбленный, и делай пастырское дело свое, хотя бы следовало тебе и пострадать в этом; имеешь в пример себе Пророков и Апостолов и Святителей Христовых, в древности живших. Богатым и знатным людям, которые в роскоши и гордости мира сего живут, оказывать ласку берегись и пороки их уменьшать, или, что горше того, ни во что ставить, чтобы не быть вместо учителя ласкателем; но всякий порок прямо обличай и истину везде и всегда свидетельствуй: Божие ведь слово говоришь, как посланник Божий. Пусть все они знают, что ты есть пастырь и их учитель и слово о них имеешь воздать праведному Судии.»

Будем внимать великим святым, а не Марксу и прочим мудрецам века сего, ибо их «мудрость» - безумие перед Богом. Государство же христианское строится медленно и трудно, начиная с отдельных семей, отдельных улиц и деревень, с отдельных трудовых коллективов, а с неба оно только в сказках падает.