Наш Столыпин

Почти сто лет прошло со дня смерти премьера Столыпина, убитого в сентябре 1911 года в Киеве. Резко изменился мир. Резко изменился Киев – город его погибели. И именно сейчас, на фоне всеобщей деградации, на фоне политических пигмеев новой эпохи еще яснее выразился исполинский масштаб его фигуры.

Мы можем критиковать его экономические реформы, которые были, быть может, не всегда правильны. Мы можем критиковать его взгляды на Союз Русского Народа, с которым он не всегда ладил. Но мы не можем игнорировать его смерть. Смерть за царя.

Либералы подняли на щит Столыпина – реформатора. Они думают, что его реформы превратили бы русский Третий Рим в какой-нибудь Манчестер. А мы вспомним его победу над смертью, его владение собой до степени самопожертвования. Его жизнь, отданную за Царя.

В противном случае мы сомкнемся с критиковавшими его безбожниками. В противном случае мы можем превратиться в Ленина, огульно критиковавшего Столыпина за его «реакционные» реформы. Или в предтечу Ильича – в преданного Церковью анафеме графа Льва Толстого.

«Непротивленец» Толстой, торящий дорогу революции, обзывал премьера «самым жалким человеком», указывая на его «ошибку»: Столыпин, мол, «начал насилием бороться с насилием». Трогательный союз революционных террористов и пацифистов…

И хор других больших и малых бесенят тоже вменял ему в вину «столыпинский галстук». Как будто казнь террориста не полезна обществу. Как будто убийца не должен получить кару за свой грех.

Недаром же в Писании говорится, что «Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13, 4).

Историк С. А. Степанов сообщал в 1992 году, что, согласно всецело достоверным сведениям, «в ходе первой русской революции только эсеры, эсдеки (социал-демократы) и анархисты убили более 5 тысяч(!) правительственных служащих», - а убивали тогда вовсе не только правительственных служащих. Для иных тогдашних партий - например, эсеров-максималистов - политические убийства вообще являлись главным или даже единственным «делом».

Известнейший историк и публицист В. Кожином отмечает по этому поводу: «В 1909 году, когда первая революционная волна уже улеглась, видный левый кадет (и не менее видный деятель российского масонства) В. П. Обнинский подвел итог предшествующим событиям в обширном сочинении «Новый строй». Он не мог не признать здесь, что «черносотенные» партии образовались исключительно ради сопротивления красносотенным и предстали как (по его определению) «заимствовавшие у последних большую часть тактических приемов».

….В. П. Обнинский осмелился даже сказать о «легендарном» предводителе восстания на Черноморском флоте в 1905 году лейтенанте Шмидте следующее: «... это был человеке весьма поколебленной психикой, если не душевнобольной... В любой момент он готов был выступить в качестве главаря военного бунта» (с. 83). Тем не менее из Шмидта все же сделали чуть ли ни «спасителя» России, и сбитый с толку Борис Пастернак сочинил о нем восторженную поэму...»

Нынешняя западная «мировая общественность» - наследница тех же западников, которые поддерживали революционный террор в начале 20 века в России, аплодирует сейчас убийству человека, похожего на Бен Ладена. Убитого без постановления суда, на территории чужой страны, без доказательств вины. А ведь при Столыпине были введены военно-полевые суды, строгие, но вполне справедливые, рассматривавшие каждое дело достаточно скрупулезно.

А главное – Столыпин был готов не только убивать врагов Царя и Отечества, но и умирать за свои идеалы. В современном мире трусливых политиканов-стяжателей таких премьеров практически не бывает.

Обычный путь современного политикана СНГ: пограбить госсобственность, постараться подольше удержаться у власти, затем – политическая «пенсия». Затем - открыть свой «благотворительный фондик» - расширить социальную базу своей поддержки, пожертвовав небольшие деньги, чтоб не трогали основную часть наворованного состояния. Потом - заняться растлением детей под видом «антиспидовских программ», снять пару фильмов о холокосте – дабы не трогало «мировое сообщество», простило вольнодумство и фрондирование против Нового Мирового Порядка. Эдакая большая труба, потребляющая яхты и бриллианты, виллы и мерседесы. А после смерти детки-наркоманы и гуляки разграбят остатки состояния такого «государственного деятеля», и в конце-концов, все перейдет настоящим мировым хищникам, правителям Запада, которые и попустили появление такого очередного надутого и трусливого политического хама, из которого ну никак не выйдет пана. След в истории от таких любителей дорогих игрушек – гора оставшихся после них отходов. При этом свое, будем прямо говорить, трусливое жлобство, они считают «мудростью»…

Совсем из другого теста был сделан Столыпин – храбрый аристократ, слуга трона и России. Его карьера прошла под дамокловым мечом террора, поддержанного западными финансовыми воротилами и внутренними предателями.

Первое покушение произошло во время объезда мятежных деревень Столыпиным в сопровождении казаков. В него, тогда еще губернатора, дважды стрелял неизвестный, но не попал. Вначале Столыпин даже самолично кинулся за стрелявшим, но был удержан за руку чиновником особых поручений князем Оболенским. Он вовсе не испугался, Столыпин даже шутил по этому поводу: «Сегодня озорники из-за кустов в меня стреляли…»

В воспоминаниях его дочери, Марии, приводится описание ещё одного покушения на Столыпина, во время которого он вновь проявил потрясающую выдержку и спокойствие:

«Прямо с парохода он, в сопровождении полиции, отправился пешком к центру беспорядков на Театральную площадь. По мере того, как он приближался к старому городу, стали попадаться всё более возбуждённые кучки народа, всё недоброжелательнее звучали крики, встречающие папа́, спокойным ровным шагом проходящего через ряды собравшихся. Совсем поблизости от места митинга из окна третьего этажа прямо к ногам моего отца упала бомба. Несколько человек около него было убито, он же остался невредим и через минуту после взрыва толпа услыхала спокойный голос моего отца:
— Разойдитесь по домам и надейтесь на власть, вас оберегающую.
Под влиянием его хладнокровия и силы страсти улеглись, толпа рассеялась, и город сразу принял мирный вид».

Рискнем предположить, что не столько административные меры, сколько выдающийся личный пример помогли Премьер-министру Столыпину в подавлении революции 1905-1907 годов. В христианской империи, где все построено на идеализме, а не на выгоде и крючкотворстве законников, это и есть главное. Поэтому, например, американские журналисты не могли понять в 1916 году действий Императрицы и Ее Дочерей, которые лично перевязывали раны в госпиталях раненым воинам. Одна журналистка из США по этому поводу говорила, что им лучше было бы грамотно администрировать благотворительную помощь. Однако именно эти действия Царственной Семьи помогли преодолеть первые годы страшной мировой войны, когда народ воодушевился самоотверженностью лучших представителей правящей династии. Потом революционной прессе все же удалось замарать их светлый образ…

Таков же был и Столыпин – настоящий христианский традиционалист в этом плане.

Террор и остервенелые нападки оппозиции вызывают у него реакцию нормального мужчины, защитника того, что ему дорого.

«Не запугаете!» — сказано Столыпиным 6 марта 1907 года перед революционными депутатами Государственной думы II созыва. После выступления Столыпина о программе намеченных реформ представители разрушающей страну либеральной оппозиции подвергли намерения правительства резкой критике. Выслушав их, Столыпин вновь вышел на трибуну, где произнёс краткую, но ёмкую речь, которая заканчивалась словами:

«Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращённым к власти: «Руки вверх!» На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете!»

В. В. Шульгин спустя много лет писал: «К чему же стремились все эти люди, убивавшие и умиравшие?

Они стремились к Революции. Их средство был террор. Они стремились запугать Власть. Они были убеждены, что дрогнувшую власть они свергнут и сядут на ее место. Так и случилось. Родзянко сказал в первый день Февральской революции:

— Министры разбежались так, что собаками их не сыщешь.

Но пока был жив Столыпин, Власть не дрожала. Поэтому так и охотились за ним убийцы».

До настоящей «запредельности» доходит не только трусость, но и жадность современных политиканов. Вылезшие из грязи в князи бывшие комсомольские вожаки и парторги только и ищут, где бы урвать денег. Доходит до анекдотов, до совершенно смешной скупости, когда мультимиллионеры и даже миллиардеры из госдум и верховных рад стараются кататься в самолетах исключительно за государственный счет, не брезгуя выхватить у бедного государства и пару сот долларов, даже стараются оплачивать свои роскошные обеды и ужины государственными деньгами. В этой «элите», как рассказано в известной книжке, все время бушует «делопроизводитель ЗАГСА».

Из иного теста был сделан Столыпин. После очередного покушения на него - взрыва на Аптекарском острове, в результате которого тяжело пострадали двое его детей — сын Аркадий и дочь Наталья, Государь Николай II предложил Столыпину значительную денежную помощь, на что получил ответ: «Я не продаю кровь своих детей!»

Столыпин уважал Царя, но акцентировал его внимание на том, что рискует своей жизнью и жизнью детей вовсе не ради денег.

Современный политикан ради власти готов на любые перевороты и потрясения. Он в принципе не приемлет патриотизма, даже если иногда фрондирует перед своими хозяевами из вашингтонского обкома. Нынешние политики часто готовы разорвать все традиции Руси, путем майданов и терроризма «вписать» ее в «цивилизованный мир».

Из иного теста был сделан Столыпин. Из речи Столыпина от 10 мая 1907 года перед либеральными депутатами Государственной думы II созыва:

«Противникам государственности хотелось бы избрать путь радикализма, путь освобождения от исторического прошлого России, освобождения от культурных традиций. Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!»

При всем при том Столыпин не был просто храбрым солдатом. Он был настоящим, мудрым государственным человеком. Как политик, он проявлял настоящую прозороливость, стараясь не только наказаниями, но и мирной внешней политикой не допустить революционных потрясений. Он поставил себе за правило не вмешиваться в иностранную политику, кроме экстренных случаев. Так, во время Боснийского кризиса 1909 года понадобилось прямое вмешательство премьер-министра. Кризис угрожал перерасти в войну с участием балканских государств, Австро-Венгерской, Германской и Российской империй. Позиция премьер-министра заключалась в том, что страна к войне не готова, и военного конфликта следует избежать любыми способами. Так ему удалось отстрочить мировую войну и революцию. Почти на десять лет была отсрочена гражданская война, последующее разрушение храмов. За это время родилось множество детей, те, кто умирал, уходили по-христиански мирно и непостыдно, с исповедью и причастием.

Даже враги признавали верность его курса, хотя иногда, увы, задним числом. Интерес представляет отношение к Столыпину кайзера Вильгельма 2. 4 июня 1909 года Вильгельм 2 встретился с Государем Николаем II в финских шхерах. Во время завтрака на императорской яхте «Штандарт» русский премьер находился по правую руку от высокого гостя, и между ними состоялась обстоятельная беседа. Впоследствии, находясь в эмиграции, Вильгельм II размышлял о том, как прав был Столыпин, когда предупреждал его о недопустимости войны между Россией и Германией, подчёркивал, что война в конечном итоге приведёт к тому, что враги монархического строя примут все меры, чтобы добиться революции. Непосредственно после завтрака немецкий кайзер сказал генерал-адъютанту И.Л. Татищеву, что «если бы у него был такой Министр, как Столыпин, то Германия поднялась бы на величайшую высоту».

Недаром враги монархии и Церкви так ненавидели Столыпина, все время оттягивавшего их торжество. Они поливали его грязью при жизни, тем более не щадили его и после гибели. Всего через две недели после победы либералов Керенского в Феврале 1917, они снесли величественный памятник Столыпину, поостренный в 1912 году на Крещатике в Киеве. Им, видимо, очень хотелось стереть те самые крылатые слова, написанные на монументе: «Вам нужны великие потрясения — нам нужна Великая Россия». Сторонники потрясений из временного правительства временно победили Великую Россию… Чтобы вскоре бежать из нее в женских платьях… Всегда жалким образом заканчивается жалкая судьба либералов, «к топору зовущих Русь»…

И Столыпин прекрасно знал цену либеральным говорунам и идущим за ними остервенелым террористам, за что они его ненавидели еще сильнее. В этом плане поучительна судьба изменившееся вскоре после его трагической гибели топонимики Киева

Прошла пора царей, прошла пора героев… Пришла пора богоборческих стихоплетов.

В Киеве «потрясатели России» попытались полностью устранить русский дух.

Одним из способов искоренения его был повсеместно внедряемый культ Шевченко – хулителя Бога, Богородицы и святых, к которому Столыпин справедливо относился весьма отрицательно.

Бибиковский бульвар с подачи революционеров стал «бульваром Тараса Шевченко». Возник он в 30-40-х годах ХІХ столетия как Бульварная улица, переименованная позднее сначала в Шоссейный бульвар, затем в Университетский, а в 1869 г. – в Бибиковский, по фамилии киевского генерал­-губернатора 1837-52 гг. Д. Г. Бибикова. Он был верным слугою императора, ревностным исполнителем политики Николая 1. Т. Г. Шевченко обозвал его «Капрал Гаврилович Безрукий» (Дмитрий Гаврилович потерял руку в Бородинской битве). С наглостью восставшего хама он часто смеялся над физическими недостатками людей, даже над выкупившей его из неволи царицей, тяжело больной (поэма «Сон»).

А рядом с данным бульваром, в парке перед Университетом в Киеве с 1886 года стоял памятник его основателю - императору Николаю I. В 1918-ом большевики сняли статую с пьедестала, но гранитный постамент оставили. И разместили там того же Шевченко…

Впрочем, иногда «шевченкомания» доходила до вещей не столько возмутительных, сколько комических – даже госпиталь для душевнобольных на ул. Фрунзе, 103 — до 1936-го был ”Первой психоневрологической больницей им. Шевченко”.

В этом смысле наименование было, вполне возможно, оправданным. Для места, где лечат алкоголиков, где много одержимых, такое название может подойти. После смерти богохульника и бунтовщика Тараса Шевченко (а умер он из-за чрезмерного употребления спиртного в Великий Пост, без исповеди и причастия), киевское духовенство поначалу наотрез отказывалось его отпевать. Потом после долгих уговоров его поклонников, все же согласилось. И вот храм, в котором его отпели, потом снесли во время гонений. И даже когда восстановили, то сразу же отдали раскольникам, и теперь он - один из главных оплотов фактических безбожников-националистов - ярых врагов канонической Церкви, а Шевченко - своему «духовному» кумиру, они даже установили там барельефы. Хотя Шевченко как никто другой потрудился для того, чтобы безбожные идеи проникли в толщу народных масс. Этот храм был как будто сильно осквернен, и потом уже не смог ни выстоять, ни возродится...

Это, на первый взгляд, отвлечение от темы сделано, чтобы показать этапы духовного падения. Сначала – в этом городе убивают верного царского слугу. Затем – искореняют его память. Затем – переименовывают местность в имена его антагонистов. А уж потом неизбежен и приход современных ничтожных премьеров и президентов на осколки разрушенной величественной империи.

Однако русский Киев жив. И, не в последнюю очередь, благодаря тому, что в нем находится могила павшего смертью героя и мученика одновременно П.А. Столыпина. Причем его могила не была осквернена, и находится не где-нибудь, в Киево-Печерской Лавре. Заслужил…

И не случайно его почитает вся православно-патриотическая общественность Киева. Которая, несмотря на свое «оранжевое» окружение, помнит и почитает великое прошлое Города.

Вспоминаются стихи известной киевской поэтессы Марины Хомяковой.

Русский Киев

Затертый в толпе хамоватой,

Как старец иль робкий малыш,

Растерянно и виновато

В пенсне старых окон глядишь.

Когда-то как добрый хозяин

Ты хлебом и солью встречал

Весь люд, что к тебе из окраин

И дальних краев прибывал.

Твой голос глубок и спокоен,

Как древний церковный напев -

Манящий призыв колоколен,

Святое молчанье пещер...

И славу твою прибавляла

Алмазом граненым в венец

Суровая мощь Арсенала

И царский роскошный дворец.

Творцам на Андреевском спуске

Незримо всегда помогал

Твой дух в неизменности русский,

Неведомый нашим врагам.

Не думал тогда ты, что гости

Коварством тебя окружат,

Что ныне химеры-уродцы

Над Банковой хищно кружат.

В былом твоем доме - руина,

И как свое имя сберечь,

Ведь мачехе злой - Украине -

Чужой стала русская речь?

Теперь над твоими холмами

Кружится, как смерть, воронье,

И давит своими стенами

Стеклянные монстры-жлобье.

Со взглядом смиренным и грустным

Бредешь ты по улице в храм,

Но дух твой останется русским

Назло оккупантам-врагам.

Но вернемся к нашему герою. К его величественной кончине. Ведь именно по кончине судят в первую очередь об ушедшем человеке православные христиане. Достойная смерть может искупить даже недостойную жизнь, хотя и жизнь Столыпина была достойной, а если и были грехи, то, как известно, нет человека, который бы не грешил.

Недаром же Столыпин так поддерживал христианство. Он подчёркивал, что «многовековая связь русского государства с христианской церковью обязывает его положить в основу всех законов о свободе совести начала государства христианского, в котором Православная Церковь, как господствующая, пользуется данью особого уважения и особою со стороны государства охраною».

И свои слова он подписал своей кровью. Смерть делает человека человеком, превращая биологию в биографию. Смерть может превратить биографию в Житие, когда человек, жертвуя жизнью за других людей, последними словами славит Бога. В своей смерти Столыпин просто просиял святостью.

В Писании сказано, что «большей любви никто из нас в жизни сей явить не может, разве кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15, 3).

Агент охранки, еврей по национальности, Богров дважды выстрелил в Столыпина: первая пуля попала в руку, вторая в живот, задев печень. После смертельного ранения Столыпин нашел в себе силы перекрестить Царя. Потом он тяжело опустился в кресло и произнёс: «Счастлив умереть за Царя».

Он так долго жил под дамокловым мечом террора, что встретил смерть со спокойствием святого мученика. Недаром раскаявшийся террорист, а позднее верный слуга трона и теоретик монархии Лев Тихомиров писал о нем: «… с той необоримой силой, которую дает вера, он (Столыпин – прим. авт), ничем не смущаясь, стоял на руле в то время, когда кругом кипела буря и корабль трещал по всем швам, а шквалы ежеминутно готовились снести самого кормчего в бездну. Я говорю не о смерти. Это не в счет. Он сам говорил мне: «Когда я выхожу из дому, я никогда не знаю, возвращусь ли назад». Но не в этом дело, а в шквалах политических. Все время нашего знакомства я только и слышал о хронических готовящихся его «падениях». Сколько раз тончайшие политики назначали чуть не дни этого. Но он не падал и не упал до конца. Его держало на месте то, что вместо него невозможно было найти другого человека, и у самих противников в последнюю минуту не подымалась рука на него. Всякий понимал, что таких талантов, такой находчивости, такой вечной бодрости не найти. Где взять человека, имеющего в себе такой неистощимый арсенал правительственных средств? И не было, и нет такого. Он один в самую трудную минуту умел найти способы сделать, казалось бы, невозможное, или предотвратить, казалось бы, непредотвратимое. Его личность заменяла все, и государственный корабль, скрипя и треща, двигался, вез сто миллионов пассажиров и подчас даже отражал врагов пальбой из своих подбитых орудий с видом некоторой победоносности… И, наконец, сложил свои кости за Царя и Родину в такой же чарующей красоте смерти, как умел жить».

Столыпин не цеплялся за власть, подобно нынешним жадным и трусливым политиканам. Он точно знал, что идет на смерть, и прозорливо предвидел свою кончину. Поэтому в первых строках вскрытого после смертельного покушения в 1911 г. завещания Столыпина было написано: «Я хочу быть погребённым там, где меня убьют». То есть, твердо знал, что таки убьют. И Божьим промыслом он был убит не где-нибудь, а недалеко от самого святого места Руси – Киево-Печерской Лавры. Именно там Бог сподобил его быть похороненным. Рядом с мощами киевских преподобных, рядом с могучими соборами и святыми иконами…

Верный Царский Слуга прежде своего Государя пошел в Царство Небесное…

Игорь Друзь, Председатель «Народного Собора» Украины