«Избави нас, Бог, от таких друзей...»

 Знаменитый британский историк XX в. А. Тойнби напрямую связывал возникновение, развитие и затухание цивилизаций с этими же процессами в религиозной сфере. Более того, он считал, что в основе цивилизационного развития лежат процессы, происходящие в религии, а в ряде случаев «цивилизации являются служанками религии». В общем плане цивилизации, утверждал Тойнби, «управляются духовным прогрессом человечества». Духовными, а не материальными. Трагедия же Западной цивилизации состоит именно в том, что она руководствовалась в своем развитии не идеей приоритета духовного прогресса, а преклонялась перед прогрессом материально-техническим. Парадоксально здесь то, что Католическая церковь стала не противником, а соучастником такого подхода вместо того, чтобы закладывать духовный вектор развития Западной цивилизации. В результате этого религия стала заниматься не своим делом, материально-технический и научный прогресс стали развиваться значительно эффективнее и быстрее, чем прогресс духовный. В связи с этим начался процесс расчеловечивания человека, разрушения духовных основ его жизни, что привело к «чистому идолопоклонству», а вместе с этим и к утрате исторической перспективы развития этой цивилизации.

Признание духовного кризиса в современной Западной цивилизации стало уже общим местом почти для всех ее аналитиков. Однако наши отечественные либералы, как светские, так и церковные, упорно навязывают российскому обществу идею о том, что без западных технологий, бытового обустройства жизни, культурных и духовных ценностей, вообще без восприятия и пересадки западного образа жизни на нашу почву, у России нет будущего.

Именно в духе этих представлений о Западе и его спасительной миссии для России выступает либеральное крыло в РПЦ, когда начинает упорно проталкивать сегодня идею активного диалога между Ватиканом и Московской Патриархией, игнорируя исторические корни и причины напряженности между нашими церквями, а также современные факты недружественных отношений со стороны Ватикана в отношении Русской Православной Церкви.

Такое положение порождает разномыслие в РПЦ, ведущее к напряженности и неизбежным конфликтам как внутри церкви, так и среди православной паствы. Такие расколы и конфликты современному российскому обществу не просто не нужны, но реально опасны для его стабильности.

Складывающаяся ситуация с диалогом двух христианских церквей понуждает снова к необходимости обратиться не только к истории наших религиозных отношений с Западом, но и к истории развития западного христианства (прежде всего в его католической форме), что даст возможность лучше понять, с кем мы имеем дело.

Наследники языческого Рима или христиане?

Христианство родилось на излете великой Римской цивилизации уже охваченной глубоким всесторонним кризисом. Религия этой цивилизации утратила внутреннюю духовную силу, выродилась в формальное обрядоверие и откровенное суеверие. Жрецы превратились в гадателей, распущенные императоры в земных богов, религиозные празднества в вакханалии, духовная жизнь в оккультные процедуры.

Печальную картину представляло и нравственное состояние римского общества. Рушились семейные узы, верхушка римского общества утопала в разврате. Римский историк Того времени Корнелий Тацит так описывал это развратное время: «Поруганы древние обряды, осквернены брачные узы, море покрыто кораблями, увозящими в изгнание осужденных, утесы красны от крови убитых. Еще яростнее бушует злоба в самом Риме - все вменяется в преступление: знатность, богатство, почетные должности, которые человек занимал или от которых отказался, наградой добродетели - неминуемая гибель. Плата доносчикам вызывает не меньше негодования, чем их преступления. Некоторые из них за свои «подвиги» получают жреческие и консульские должности, другие управляют провинциями императора и вершат дела в его дворце. Они распоряжаются по своему произволу, внушая каждому ужас и ненависть. Рабов подкупают и угрозами восстанавливают против хозяев, вольноотступников - против патронов. У кого нет врагов, того губят друзья»[1].

Разложилось нравственно все римское общество. Зашатался даже оплот нравственности - храм богини Весты, жрицы которого почитались за некий образец благочестивого поведения. В правление Диоклетиана за нарушение обета целомудрия были казнены несколько жриц этого храма.

Почему мы уделили внимание описанию духовно-нравственного состояния Римской Империи, бесславно заканчивающей свой цивилизационный путь? Во-первых, потому, что такое положение в обществе расчеловечило людей, живущих в условиях торжества зла, несправедливости и всеобщей распущенности. Остановить этот процесс духовно-нравственного распада могла только какая-то новая духовная сила, противопоставленная этой бездуховности и нравственному распаду. Такой силой оказалось христианство. Во-вторых, пример конца Римской империи оказался заразительным. Римская церковь дореформационного периода, как мы убедимся далее, существенно повлияла на возрождение самых неприглядных картин жизни позднего императорского Рима. Некоторые римские папы стали подражать самым распущенным римским императорам, а верхушка церкви - самым распущенным римским патрициям. Двор папы стал неким слепком императорского двора Рима. В-третьих, разгромленная язычниками - римлянами единственная в мире монотеистическая религия - иудаизм должна была быть восстановлена в новой, более высокой форме и окончательно лишить политеизм господства на религиозном поле по крайней мере на территории Средиземноморья.

История религиозного движения человечества не породила до христианства ничего подобного ему. Христианство как религия поставило перед человечеством сверхзадачу - формирование нового человека, очищенного от греха, достигнувшего духовного и нравственного совершенства. Оно указало и путь, который ведет к этому совершенству - принцип любви к Богу и ближнему. Когда некто подошел к Иисусу и спросил,что он должен сделать, чтобы получить жизнь вечную, Иисус ответил: «Не убивай; не прелюбодействуй; не кради: не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и люби ближнего твоего, как самого себя»[2].

Если предшествующие религиозные системы рассматривали религию как важнейшее средство управления человеком, то христианство главную цель и предназначение религии видело во внутреннем совершенствовании человека, в очищении его сердца от всякой скверны, «ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления...»[3]

Уже в древнем христианстве обозначились два основных направления его становления и развития. Восточное, которое мы ассоциируем сегодня с Византийской империей, и западное, получившее название римской, а последующем - Католической церкви. Святые отцы восточных церквей стремились строго следовать заветам Спасителя, разрабатывая основы христианской догматики и практической деятельности церкви. Эти идеи они стремились заложить и в проходящие Вселенские христианские соборы.

Иную позицию стала занимать церковь западного христианства. Она встала на путь спекуляции, объявив себя прямой наследницей духа апостола Петра, получившего от Иисуса Христа прямое указание на создание христианской церкви: «...ты Петр (т.е. камень - А.Ш.), и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее»[4]. Исходя из этого завета Спасителя, римская церковь объявила о том, что ее епископ имеет особые полномочия и права, которые дают основания на его руководящую роль во всем христианском мире. Сделав заявку на это руководство, Римская церковь начала игнорировать решения Вселенских соборов, стала вносить изменения в утвержденные соборами догматические положения, церковный устав и обрядовую сторону.

Предшественники Великого Инквизитора

После падения Римской империи в IV в. Европа стала представлять кипящий котел, в котором варится не весть что и неизвестно с какой целью. Не было ни единых государств, ни единых народов. Начался мучительный процесс по оформлению национальной государственности.

В этих условиях единственной организованной силой на территории Западной Европы оказалась Католическая церковь, которая сыграла на начальном этапе становления Западной цивилизации решающую роль как сила, выполняющая не только духовную и нравственную, но и социально-политическую функцию. Очевидно, именно по этой причине западная цивилизация и получила название христианской.

В нашу задачу не входит подробный анализ исторического и духовного развития Католической церкви. Наша цель сводится к выяснению причин, приведших сегодня к расхристианиванию Западной цивилизации и той роли, которую, вольно или невольно, сыграла Католическая церковь в этом расхристианивании.

В любой человеческой организации (церковь здесь не исключение) содержание, смысл и дух ее функционирования во многом определяется личностью ее руководителя. В Церкви - это ее Предстоятель, как бы концентрирующий в себе ее духовный и нравственный авторитет. Это лицо Церкви.

Исследуя историю Патриархата Восточных христианских церквей, мы не обнаружим, даже отдаленно похожих на тех негодяев, которые раз за разом появлялись на папском престоле Римской церкви и творили дела, недопустимые не только для главы христианской церкви, но даже ее рядового прихожанина. Их поведение, бесспорно, разлагающе и деморализирующе действовало на всю церковь, ее каноническое, духовное и нравственное состояние. Мы далеки от мысли создать видимость того, что римские папы были сплошь порочными людьми. Это не так. Папский престол за всю его историю занимали несколько сот человек, среди них около 30 антипап. Бесспорное большинство из них были достойными людьми и соответствовали своему посту. Были среди них и по-настоящему святые люди.

Роль папы в католической церкви велика. Папе принадлежит верховная каноническая и апостольская власть в церкви. Он следит за чистотой вероучения, руководит распространением веры, созывает Вселенские соборы, ведет их заседания, утверждает их решения, переносит или распускает соборы. Он наделен высшей судебной властью в церкви. Ему неподсудны только те кардиналы, нунции и епископы, которые обвиняются в уголовных преступлениях. Папе принадлежит высшая исполнительная власть в церкви: он назначает, утверждает в должности, переводит и смещает епископов; заполняет вакансии, распоряжается церковным имуществом, осуществляет право посвящения в блаженные и святые.

Широта и значимость полномочий папы, его неприкасаемость становились для части пап соблазном. Они и шли на этот пост, преследуя свои корыстные цели, которые расходились с интересами церкви. Деянием одного из таких пап посвящена книга Александра Парадисиса «Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы, Папы Иоанна XXIII».Она вышла в свет накануне II Ватиканского собора в 1959 г. (в русском переводе она издавалась в 1961 и 1990 гг.).

В этой книге автор приводит ужасающие примеры поведения некоторых римских пап в период от первого римского епископа до начала XIII в., ссылаясь на книгу католического кардинала Борония по истории католической церкви этого периода. О папах, подобных Бальтазару Коссе (Иоанну XXIII) Бороний писал: Неисчислимые бедствия, которые причинили народу чудовищные скоты, сидевшие на святом престоле, покрыли его вечным позором»[5].

Вот характеристики некоторых пап, занимавших святой престол в X веке, данные кардиналом Боронием. О папе Сергии III (904-911): «Не было преступления, которое не совершил бы этот подлый папа, не было позорного поступка, которым бы он себя не замарал. Это был негодяй, палач из палачей, узурпатор на папском престоле»[6].

О папе Иоанне XII (955-965): «Это был дьявол. И как дьявол, он ненавидел Создателя. Он оскверняет святыню, он невоздержан, для него не существует справедливости. Он окружен женщинами, ради обладания которыми идет на святотатство и убийство. Он насильник и кровосмеситель. Все честные римлянки - девушки, замужние женщины и вдовы бегут из Рима, чтобы не стать его жертвами. Латеранский дворец, в прошлом неприкосновенная святыня, превращен им в публичный дом»[7].

Этот распутный папа любил появляться перед верующими в военных доспехах. Будучи в папском одеянии никогда не осенял себя крестом, постоянно сквернословил. Постоянно играл в карты и молился греческому богу Зевсу, прося его об успешном выигрыше. Во время застолий поднимал тосты за здоровье дьявола, производил хиротонию (посвящение в епископы) в конюшне. Давал распоряжения об убийствах тех, кто подвергал его деятельность и поведение критике.

Шли годы, проходили века, а негодяи на папском престоле появлялись вновь и вновь. XV век ознаменовался явлением папы Иоанна XXIII (Бальтазара Коссы). Бывший в молодости морским разбойником, он по велению своей матери, которая решила прервать пиратские похождения своего сына и сделать из него священнослужителя, и благословила его на учебу «Дитя мое, - сказала она, - ты уже юноша, тебе двадцать лет. Пора ступать на путь, который мы с отцом избрали для тебя, на путь, который приведет тебя к могуществу и богатству (выделено нами - А.Ш.), на путь служения церкви. Вместо того, чтобы убивать время в пиратских набегах, как твои три брата, ты быстро добьешься сана священника, станешь епископом, потом кардиналом и без особого труда получишь все блага мира»[8]. Очень своеобразное наставление, которое короче можно сформулировать так: «Иди в церковнослужители и будешь иметь богатство и власть».

Получив такое родительское «благословение» 20-летний Бальтазар отправился в знаменитый Болонский университет и поступил на теологический факультет. Будучи от природы наделенным незаурядным умом и организаторскими способностями, он скоро стал одним из лучших студентов. Молодой, красивый, умный, ловкий, не знавший поражений в единоборствах, пылкий любовник он стал знаменитостью университета. Так же успешно он шел по служебной лестнице, достигнув папского престола путем интриг в достаточно молодом возрасте. Поведение его на этом престоле вызвало такую бурю возмущения как среди церковного клира, так и среди верующих, что он вынужден был согласиться на проведение Констанцкого собора в ноябре 1414 г.

Этот собор несмотря на предпринимаемые Коссой усилия, принял решение о его смещении со Святого престола.

На заседании Собора против Коссы было выдвинуто обвинение, состоящее из 54 пунктов. Вот некоторые из них: Бальтазар Косса (Иоанн XXIII) обвинялся в симонии (продаже церковных санов и постов), в попытке продажи останков святого Иоанна, отрицании загробной жизни, в прелюбодеянии с собственной дочерью, внучкой и женой своего брата, разврате сотен девушек (называют 2000 таких развратов) и сотнях замужних женщин, разврате монашек в монастырях, которые посещал, разврате с лицами одного с ним пола, нарушал всяческие законы, был рабом плоти. После всего перечисленного делался вывод: «Он - воплощение дьявола», - таков был соборный вывод о деятельности этого понтифика.

То, что на святой престол самой многочисленной и влиятельной церкви мира проходят такие негодяи, говорит о неблагополучии в самой церкви. Да и о каком благополучии можно говорить, когда еще почти за 100 лет до появления на папском престоле Бальтазара Коссы один из его предшественников папа Бенедикт XII возмущался тем, что священники превратили Божьи храмы в притоны сладострастия. Не лучше обстояли дела и в монастырях. Один из руководителей ордена францисканцев отец Джанетти писал, что монахини в монастырях Генуи «живут невоздержанно, бесстыдно, разнузданно, пренебрегая всеми законами религии». такая же картина, по мнению современников, была и в других монастырях. Именно за эти прегрешения был закрыт болонский женский монастырь. Современник Б. Коссы, видный теолог той эпохи Клеманжи, писал: «Обители невест Христовых не являются у нас местом служения Богу. Это очаги гнусного разврата, где сладострастные распутники стремятся погасить буйное пламя своих страстей. Нет никакой разницы между девушкой в монашеском одеянии и проституткой, которая считает работой продажу своего тела»[9].

Распущенность, аморализм, безответственность, сребролюбие и властолюбие поразили всю церковь, а не только монастыри. Из духовного пастыря и нравственного наставника церковь превращалась в развратительницу нравов. Вот как характеризует духовно-нравственное состояние католического духовенства того времени тот же Клеманжи: «Что касается епископов, архиепископов и настоятелей монастырей, то все они безграмотны, алчны, все они доносчики и честолюбцы, клеветники, очень снисходительные к себе и очень требовательные к другим. Все они болтуны, верхогляды и глупцы. У всех у них есть любовницы, и они имеют от них детей. Для них нет ничего святого. Они думают только об удовлетворении своих низменных страстей. И некому пожаловаться на них»[10].

Мы не знаем точно, что представлял собой этот критик Католической церкви и какими мотивами он руководствовался, давая такую убийственную характеристику католического священства. Можно допустить, что здесь сыграла не последнюю роль какие-то личные мотивы. Но и не верить его характеристикам нельзя, судя по тому, какие мерзавцы попадали в то время на папский престол и каким было их оружие, а рыба всегда гниет с головы. Кроме того, Клеманжи не единственный свидетель тяжелой духовно-нравственной болезни Католической церкви в ту эпоху. Есть и другие, более авторитетные и всемирно известные авторы, подтверждающие обличение Клеманжи. Сошлемся в частности на знаменитую работу швейцарского историка культуры Якоба Буркхарда (1818-1897) «Культура возрождения в Италии».

В качестве примера тяжелой уголовщины итальянского духовенства Буркхард приводит такой факт. В 1495 г. в Ферраре снаружи башни Сан Джулиано была вывешена железная клетка с человеком внутри. Этим человеком был местный священник Католической церкви Николо де Пелегати, который совершил убийство после окончания своей первой проведенной им мессы. После этого он лично убил еще четырех человек. Сожительствовал одновременно с двумя женщинами. (напомним, что в Католической церкви в это время официальный брак священнослужителей был запрещен как запрещен и до сих пор). Присутствовал или участвовал во множестве убийств. Создал вооруженную банду, которая совершала убийства, насилия и грабеж. На протяжении всего уголовного беспредела, который творил этот бандитский атаман, он оставался священником, исполняющим свои обязанности. Прихожане же хорошо знали о деяниях своего «духовного наставника». Что же они могли думать о церкви, в которой службу правят такие «святые отцы», как этот уголовник. Думали, естественно, плох.

Но, если бы Николо де Пелегати был единственным исключением среди священства той эпохи, его можно бы принять как нонсенс, но Буркхард утверждает, что тогда «среди лиц духовного звания и монахов было много убийц и других преступников»[11].

«Деградировавшая церковь, - пишет он, - вот, на кого ложится наитягчайшая ответственность: всеми насильственными средствами отстаивала она замутненное и искаженное в интересах ее всемогущества учение как чистейшей воды истину, а в сознании своей неприкасаемости допустила глубочайшее вырождение нравственности. Чтобы утвердить себя в этом состоянии, она наносила смертельные удары по духу и совести народов, многих же высокоодаренных людей, внутренне вышедших из-под ее господства, она вытолкнула в объятия неверия и озлобленности»[12].

По всему этому можно судить и об авторитете церкви в среде верующего народа. В это время, как пишет далее Буркхард, представление о церкви «было составлено из глубокого, полного презрения негодования». И только чувство зависимости перед ней в исполнении таинств, освящений и таинств понуждало паству терпеть с болью в душе такую церковь.

Знаменитый Н. Макиавелли тоже констатировал, что «церковь в лице ее представителей подает нам самый дурной пример».

В результате Католическая церковь не только не поднимала на новую духовную и нравственную высоту общество того времени, а опускала его на уровень римского общества времени заката языческой Римской империи, о чем мы писали выше. Я. Буркхард с горечью констатирует, что «в начале XVI века Италия находилась в глубоком нравственном кризисе, на выход из которого не надеялись даже лучшие люди»[13].

Выходом из этого состояния стала религиозная реформация XVI-XVII вв., которая закончилась новым церковным расколом в христианстве и чуть не привела к гибели Католическую церковь. Но мы еще вернемся к этой теме. А пока доведем до конца тему духовно-нравственного распада Католической церкви до начала реформации.

Бесславных, более того, позорных страниц разложения Католической церкви в дореформационный период слишком много, они не забыты и легли несмываемым позором на эту церковь, которую в этот период трудно назвать христианской, ибо по делам своим она больше напоминала церковь языческого Рима, а не Церковь Христа.

Кроме разложения духовенства эта церковь прославилась и другими «подвигами». Такими компрометирующими Церковь деяниями были крестовые походы, инквизиция и борьба против ведьм.

Крестовые походы. Их число разные источники называют по-разному - шесть или семь походов, которые продолжались фактически весь XIII в. Инициатором и идейным вдохновителем этих походов был Ватикан. Провозглашенные официально цели походов - спасение Гроба Господня и других христианских святынь, попираемых и уничтожаемых исламскими завоевателями на Ближнем Востке. Реальные же цели, которые не объявлялись широкой публике и участникам походов, сводились к иным задачам: распространть влияние Ватикана на все православные церкви этого региона и подвести их под власть папы, а вместе с этим ослабить их опору - Византийскую империю; оттеснить с Ближнего Востока ислам и показать, кто истинный хозяин в Средиземноморском регионе; использовать награбленные во время походов богатства на создание начального капитала Западной цивилизации, решив таким образом свои экономические и социальные проблемы (массового голода, болезней и социальных волнений, которые лихорадили средневековую Европу).

Подчинить восточные православные церкви римскому епископу не удалось, но зато удалось еще больше ослабить Византийскую империю и приблизить ее крах. Что касается победы над исламом, то она не была достигнута. Однако ограбление Ближнего Востока состоялось, несметные богатства Востока оказались в Европе.

Инквизиция. Поскольку духовный и особенно нравственный авторитет Католической церкви в глазах верующего народа был основательно подорван, то, естественно, стала усиливаться и оппозиция такой церкви. Однако церковь пошла не по пути принятия мер нравственного и духовного оздоровления своих служителей, а по пути использования силовых методов давления на оппозицию, объявив всякую оппозиционность ересью. Для борьбы якобы только с ересью был создан специальный церковный институт под названием «Инквизиция». Официально он именовался как учреждение Католической церкви по розыску, суду и наказанию еретиков. Реально же церковь вела борьбу не столько с еретиками, сколько с любыми проявлениями оппозиции по отношению к существующим в ней порядкам.

Фактическая деятельность инквизиции началась с 1227 г., когда папа направил во Флоренцию своего специального посланника для борьбы с ересью в этом городе. В 1233 г. Ватикан создает целую команду по борьбе с ересью, которая была непосредственно подчинена самому Папе. Она состояла из монахов доминиканского и францисканского монашеских орденов. Для придания инквизиции некой законности были созданы специальные судебные органы - трибуналы, состоящие из: собственно- инквизитора, нотариуса, промотора, советников, тюремщика, секвестора и низших служителей.

Ведение следствия сохранялось в тайне. От обвиняемого требовалось говорить только правду о своей деятельности и образе мысли и называть имена сообщников. Оправдательные приговоры трибунал выносил крайне редко. Даже в том случае, когда вина обвиняемого в ереси была не доказана, он все равно подвергался церковному наказанию.

Признавшие свою вину подсудимые, как правило, лишались своего имущества, лишались прав и заключались в тюрьму. Упорствующие еретики, не отказавшиеся от ереси и не признающие своей вины, присуждались к смертной казни путем сжигания на костре. Опротестовать решение трибунала инквизиции было не возможно, ибо за спиной этих судов стоял сам Папа, выше которого, как утверждала церковь, на земле нет ни людей, ни организаций. Наличие адвоката на суде не допускалось.

Личность инквизитора была неприкосновенна и он отчитывался только лично перед Папой.

Казнь еретиков, как правило, проводилась при большом (организованном) стечении народа на главной площади города или иного населенного пункта по воскресным дням на специальном помосте. Аутодафе (казнь) походила на некое театральное представление, иногда с присутствием главных лиц светской и церковной власти.

Действия и приговоры инквизиционных трибуналов нередко были так очевидно несправедливы, что вызывали возмущение и протесты верующих. Дело иногда доходило до убийства инквизиторов (так, например, было в Авиньоне в 1242 г.).

В конце XIII в. деятельность инквизиции по причине накопившегося протеста населения была свернута, но с началом реформационного движения внутри Католической церкви в середине XVI в. она возобновилась в несколько иной форме. В 1542 г. папа Павел III создал специальную конгрегацию под своим руководством, в которую вошли: 10 кардиналов, 27 советников и 3 квалификатора. Главной задачей конгрегации был контроль. Она была закрытой организацией, фамилии ее членов не разглашались.

Особый размах эта волна инквизиции получила в Испании. Еще до создания папской конгрегации в Испании распоряжением папы был назначен Генеральный инквизитор и совет инквизиции. Первым из них стал знаменитый религиозный фанатик Торквемада - организатор изгнания из Испании евреев и массовых расправ над еретиками. Страшным результатом его личной инквизиторской деятельности было сожжение в Испании на костре 17 тыс. человек, обвиненных в ереси.

Начав борьбу с еретиками на 200 лет позднее других стран Европы испанская инквизиция задержалась до первой половины XIX в. Последний еретик был казнен в Испании в 1826 г.

Очевидно, утвердившаяся в Католической церкви идеология страха (не христианской любовью утверждать веру, а животным страхом перед церковью) так укоренилась в сознании римских пап и всего церковного клира, что закончив одну компанию по нагнетанию страха, она тут же начинала другую в том же духе.

На смену инквизиционной кампании пришла новая инквизиция в форме борьбы с ведьмами, которая охватила всю Европу в XVI-XVII вв. Церковь объявила, что Европу потрясает новое еретическое нечестие - колдовство, чародейство и ведьмизм. 5 декабря 1484 г. папа Иннокентий VIII издает специальную буллу по борьбе с этой ересью, провозгласившую необходимость того, чтобы в ходе этой борьбы «католическая вера...всюду возрастала и процветала, а всякое еретическое нечестие искоренялось из среды верных»[14].

В булле говорилось, что многие лица общего пола отвратились от веры и впали в грех еретичества, колдовства и чародейства. С помощью изощренных бесовских способов эти колдуны (колдуньи) и чародеи (чародейки) мучают людей, «препятствуют мужчинам производить, а женщинам зачинать детей... вызывают у женщин преждевременные роды; насылают порчу на приплод животных, хлебные злаки, виноградные лозы, плоды на деревьях»[15] и т.д. Кроме того, они кощунствуют, отрекаются от веры и совершают «бесчисленное множество всякого рода...злодейств и преступлений».

Поскольку это вероотступничество приобрело широкий размах и угрожает разложением вере, церковь вынуждена принять самые решительные меры по пресечению и искоренению этого сатанинского явления. По причине его широкого размаха и особой опасности булла предоставляет всем «инквизиторам полную возможность во всех церквах, где они найдут то потребным, проповедовать слово Божие и совершать все иное, что они найдут полезным и необходимым»[16]. Инквизиторы нашли полезным и необходимым для борьбы с «новым сатанизмом» испытанное уже католической инквизицией - костер. В Европе снова запылали костры инквизиции, к ним добавились еще печи для сжигания ведьм. По некоторым источникам, эта кампания борьбы с ведьмами унесла жизни около 200 тыс. не только женщин среднего и преклонного возраста, но и молодых девушек, и даже 7-8-летних девочек.

Вот некоторые из фактов этих изуверств. В Женеве за 1542 г. было сожжено на костре 500 женщин. В Лотарингии в течение 15 лет первой половины XVIII в. инквизитором Николаем Реми было предано огню 900 «ведьм». В Фульде другой свирепый инквизитор Балтазар Фосс во второй половине XVII в. сжег на кострах 700 несчастных женщин. За 6 лет (1624-1630 гг.) в Бамбере было сожжено 600 «ведьм».

В Германии дело доходило до того, что после расправы инквизиторов в некоторых деревнях оставалось в живых не более двух, трех лиц женского пола.

Для того, чтобы обеспечить безусловный успех конвейера по сжиганию «ведьм» в г. Нейссе магистрат построил специальную печь огромных размеров.

В упомянутом уже Бамберге для «ведьм» был отведен особый дом, где их держали до суда. В это время их кормили круто посоленной селедкой, но не давали воды, купали в кипятке, в который для усиления эффекта бросали перец. Под пытками женщины признавали любые, выдвинутые против них обвинения.

В шведском округе Далекарлии в 1669 г. после какой-то (никем не понятой) эпидемической болезни детей и проведения расследования ее причин инквизицией было сожжено 84 взрослых женщин и 15 детей якобы наведших на детей округа порчу.

Этот список католического безумия можно продолжать.

Мы рассмотрели наиболее тяжкие преступления католической Церкви, порочащие христианство, разъедающие его изнутри, отвергающие его сущностную идею о совершенствовании человека. Вместо того, чтобы превращать пастырей Церкви Христовой в пример духовно-нравственного отношения к миру и людям, беззаветного служения Богу и провозглашенным принципам поведения христианина, она превращала их во властолюбцев, жаждущих богатства, высоких должностей и неуемного сладострастия. Она формировала в своих рядах высокомерных гордецов, презирающих всех, кто стоит ниже их, претендовала на полную безнаказанность за свою распущенность.

Покрыв себя несмываемым позором, она нанесла страшный компрометирующий удар по христианству, породила расколы в христианской церкви, разрушившие ее единство, спровоцировала религиозную Реформацию, заложила основы расхристианивания западной цивилизации.

Даже известный католический историк Йозеф Лортц был вынужден признать, что реформация XVI-XVII вв. была «подготовлена и вызвана нарушением основных принципов и основных норм поведения, которые имели место в Средневековье»[17].

Глубинную суть совершенного Католической церковью предательства в отношении христианства вскрыл наш гениальный соотечественник Ф.М. Достоевский в романе «Братья Карамазовы» (книга пятая, глава V «Великий инквизитор»). Возможно, что образ Великого инквизитора написан Достоевским с главы испанской инквизиции XVI в. Торквемады. В основу же его монолога, обращенного к плененному им Христу была положена четвертая глава Евангелия от Матфея, сообщающая нам о том, какому испытанию от дьявола подвергся Иисус Христос в пустыне после сорокодневного поста.

Три смыслообразующих проблемы жизни человека и человечества поставил дьявол перед Христом: проблему соотношения духовного и материального, проблему свободы воли и проблему власти. Обратимся непосредственно к диалогу Иисуса с дьяволом по Евангелию. «И приступил к Нему (Иисусу Христу - А.Ш.) искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих».

«Потом берет Его дьявол в святой город и поставляет Его на крыле храма и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: «Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: «не искушай Господа Бога твоего».

Опять берет Его дьявол на весьма высокую гору, и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам тебе, если падши поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: «Господу Богу твоему покланяйся и Ему одному служи». Тогда оставляет Его дьявол»[18].

По мнению Великого инквизитора, эти три требования, предъявленные Иисусу «мудрым духом пустыни», вобрали в себя все прошлое, настоящее и будущее человечества. Мудрее их никто ничего не придумает. «Ибо в этих трех вопросах как бы совокуплена в одно целое и предсказана вся дальнейшая история человеческая и явлены три образа, в которых сойдутся все неразрешимые исторические противоречия человеческой природы на всей земле»[19].

Иисус дал свой ответ на предложенные дьяволом искушения. А какой ответ дала бы дьяволу руководящая верхушка Католической церкви дореформационного периода. Она бы осудила Христа за то, что Он вместе с хлебом насущным вспомнил и слово Божие как неизменное условие полноценной жизни человеческой. Осудила бы потому, что возлюбила не столько слово Божие, сколько соблазны земной жизни, ублажающие не дух, а тело. Мы уже убедились в этом в результате проведенного исследования, представленного выше.

Что касается свободы воли, то, по мнению Великого инквизитора, «ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы»[20]. Он считает, что «ochlos» (толпа) боится свободы больше, чем огня, ибо он не знает и может пользоваться ею. Поэтому при получении ее он начинает искать кому бы ее передать и поклониться тому благодетелю, который избавит его от гнета свободы. Тем более и с большей радостью он отдает свою свободу тому, кто его накормит. Если его накормит дьявол, он поклонится и ему. Когда, считает Инквизитор, на земле исчезнут боги, люди «падут перед идолами».

Христианство же есть религия свободы. Ее дарует Бог человеку, познавшему Его: «Господь есть Дух; а где дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3, 17). Познайте Бога и познаете истину, а «истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 32), а, «если Сын освободит вас, то истинно свободными будете» (Ин. 8, 36).

К сожалению, прелаты Католической церкви были иного мнения по поводу свободы и считали, что свободными их делает не Господь Бог, а они сами. Не христианское понимание свободы, а понимание ее как своеволия, как свободы греха, утвердилось в руководстве Католической церкви дореформационного периода. Это и является ключом к пониманию того духовного и нравственного распада, в котором оказалось средневековое общество на его завершающем этапе.

Аналогичным образом ответил католицизм и на вопрошание дьявола об отношении к властолюбию. Позиция Христа, говорящая о том, что служить необходимо Богу, а не власти католических прелатов не устраивала их однозначно. Они хотели властвовать над всеми и во всем, прикрываясь именем Христа и безнаказанностью. Провозглашенная непогрешимость и подотчетность папы только Богу как бы покрывала своей сенью весь католический клир и позволяла ему вести себя так свободно, что такой свободой разлагалось духовно и нравственно все западное общество. Неуемная всепожирающая жажда власти, стремление быть над всеми и повелевать всеми характерна для католического церковного руководства той эпохи. Церковь превратилась в страшную деструктивную силу, лихорадившую все общество, порождающую постоянно различные конфликты и беззаконие.

Но главной бедой Католической церкви были даже не эти, обозначенные выше извращения. Главной ее бедой было отношение к верующей массе, которая была для нее «плебсом», «охлосом», не способным жить без Водителя. Инквизитор у Ф.М. Достоевского выразился на этот счет совершенно откровенно и не двусмысленно: «О, никогда, никогда без нас они не накормят себя! Никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными, но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: «Лучше поработите нас, но накормите нас». Поймут наконец сами, что свободы и хлеб земной вдоволь для всякого вместе немыслимы, ибо никогда, никогда не сумеют они разделиться между собою!» Убедятся тоже, что не могут быть никогда и свободными, потому что малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики»[21].

Заметим, однако, в то время, когда Католическая церковь занималась фактическим самоуничтожением, христианская вера держалась именно этим «плебсом» и «охлосом». Не будь этих «плебеев» и «толпы», т.е. рядовых прихожан, Католическая церковь давно бы стала не более, чем историческим фактом своего бесславного конца. Именно паства, а не клир спасала ее от полного развала и самоуничтожения.

Католическая церковь от Тридентского до II Ватиканского собора

Реформация XVI-XVII вв. так потрясла сами основы Католической церкви, что речь шла не столько об отпоре реформационным процессам внутри церкви, сколько о спасении ее самой. Й. Лортц называет Реформацию величайшей катастрофой за всю историю Католической церкви. «Ни ереси периода раннего христианства, - пишет он, - ни средневековые секты, ни даже отделение восточной Церкви от Рима не идут ни в какое сравнение с Реформацией по своему воздействию на само существование Церкви и веры»[22]. Она разорвала единство христиан, что стало величайшим злом, причиненным Церкви и Богу. И это зло было сотворено руками самой Католической церкви, точнее ее клира. Католическая церковь фактически утратила право быть духовным и нравственным наставником западной цивилизации и уступила это наставничество протестантизму - фактической тени христианства, в котором «церковное предание...заменяется исторической наукой, церковь религиозным обществом, таинства и мистической культ-условностями символики. Соборность упраздняется...опыт духовной жизни заменяется университетским семинариям, а место святого занимает ученый теолог. Протестантизм не имеет идеала и пути святости, без которой нет настоящей религии, как нет искусства без художественного гения»[23].

Протестантизм превратил христианство из религии святости и спасения в объект чисто научного познания, из религии святых отцов - в религию университетской профессуры, а Св. Писание христианства - в науку о христианстве. Непогрешимость и святость Папы в католицизме он заменил непогрешимостью и святостью науки. Если католицизм средневековья убивал христианство нравственной развращенностью и бездуховностью церковного клира, то протестантизм стал упразднять христианство с помощью научных методов и научной теории.

Однако надо отдать должное Католической церкви. Оказавшись на грани гибели, она нашла в себе внутренние силы признать свои ошибки и свою вину перед христианство и сделала попытку обновиться и вернуться к христианским истокам. Решающую роль в этом сыграл знаменитый Тридентский собор, позволивший не только спасти Церковь, но и обновить ее, придать новые ей импульсы развития. «Собор в тогдашней ситуации, - пишет Лортц, - должен был стать моделью жизни Церкви, должен был придать католической пастве новые силы, укрепить слабое самосознание и волю к реформированию церкви в широком смысле слова»[24].

Собор был труднейшим по напряженности и длиннейшим по времени за всю историю Католической церкви. Он проходил в три этапа (с 1545 по 1547 гг.; с 1551 по 1552 гг.; 1562-1563 гг.). Основные результаты Собора выражались в том, что: удалось отстоять основные богословские принципы Католической церкви, размежевать истины Католической церкви; сделал попытку, но не достиг цели в поисках компромисса с протестантами; что он внес полную ясность в понятие «Церковь» и защитил ее от погрома реформаторов.

Таким образом в эпоху Нового времени Западной цивилизации Католическая церковь вступила униженной и ослабленной. Вернуть было решающее влияние этой Церкви на ход развития Европейской цивилизации она уже не смогла и не могла. Теперь не она вела процесс развития, а он подчинил ее себе.

Эпоха Просвещения породила религиозный релятивизм, индифферентизм и скепсис. Их итогом стала идея религиозной терпимости, перешедшая затем в либеральный принцип толерантности. Таким образом был проложен путь к отказу от понятия истины и догматическому безразличию, ведущему к фактической гибели любой положительной религии и процветанию религиозных подделок.

Политическим фактором, ограничивающим влияние Церкви на общество, стало возвышение роли государства, которое стало ассоциироваться с воплощением «абсолютного разума и абсолютного права». Таким образом Церковь утратила ведущую роль в жизни общества.

В 1791 г. в пуританской Америке принимается закон об отделении Церкви от государства, лишив Церковь возможности влиять на политику государства в мирском смысле. Всемогущей силой развития общества становится государство. Либеральные идеи все больше начинают проникать в лоно Католической церкви. В кругах высшего духовенства начинается увлечение идеями французских просветителей, разлагающих богословие.

Тяжелейший удар по Католической церкви нанесла французская революция 1789 г., которая впервые после гонений на христиан в эпоху Римской империи, Церковь подверглась жесточайшим репрессиям и погромам. Монастыри распускались, храмы закрывались. Непокорные священнослужители подвергались казни. Около 40 тыс. священнослужителей бежали из страны. Под угрозой казни часть священнослужителей отреклась от сана. Двадцать три из восьмидесяти трех католических епископов Франции отреклись от своего сана под давлением светской власти.

Этот революционный опыт расправы над Церковью приняли на вооружение российские большевики и немецкие нацисты. Однако здесь нет параллели. В советской России Русская Православная Церковь на первом этапе революции вообще отказалась от какого-то сотрудничества с безбожной властью, а потом никогда не освящала тех преступлений и репрессий, которые творились светской властью.

Католическая же Церковь принимала непосредственное участие в творимых нацистами и их приспешниками преступлениях. Сошлемся в частности на ужасающий по беспримерной жесткости факт расправы хорватских нацистов в годы Второй мировой войны над православными сербами.

Не так давно нашей общественности стали известны преступные деяния хорватских католиков, руководимых в те годы архиепископом Загреба Алоизием Степинацом, которые чинили расправу над сербским православным населением в 1941-1944 годах.

История человечества не знает такой изощренной жестокости и бесчеловечности, какая была проявлена хорватскими нацистами католиками в отношении православных сербов. В системе конлагерей Ясеновац на территории Сербии было зверски уничтожено около 500 000 православных сербов. Система пыток по изощренности и жестокости далеко превосходила эсесовские застенки гитлеровской Германии. Перед убийством молотом по голове или перерезании горла специальными ножами-«серборезами» у живых людей отрезали (отрубали) руки, ноги, пальцы, уши, губы, половые органы, выкалывали глаза, у женщин отрезали груди. И эти неслыханные изуверства освещались служителями Католической церкви. Международными комиссиями, расследовавшими геноцид сербского православного народа, было установлено, что в этом геноциде принимали непосредственное участие около полутора тысяч служителей Католической церкви: священников, монахов и даже монахинь. И это участие освещалось главой католической церкви Хорватии Алоизием Степинацом. И этого «архиепископа геноцида» в 1998 г. беатифицировал (т.е. произвел в блаженные) папа Иоанн Павел II. Известно, что папа Бенедикт XVI намерен принять участие в церемонии беатификации Алоизия Степинаца, которая планируется в Хорватии[25]. Очевидно, генетическая ненависть к православию у католического руководства сильнее даже здравого смысла, если оно решается на такие акты. А наши либералы долдонят сегодня о каких-то общих с католиками нравственных ценностях, которые якобы зовут нас, православных, к единению с католиками. Трудно определить, чего здесь больше: неосведомленности, цинизма или элементарного предательства своей веры.

 

Вернуть «заблудшего сына»

Важным этапом в жизни и деятельности Католической церкви после Второй мировой войны стал II Ватиканский собор (1962-1965 гг.). по мнению папы Павла VI, этот собор решил четыре главных задачи: 1) развития самосознания Католической церкви; 2) церковной реформы; 3) укрепления единства христиан; 4) диалога с окружающим миром.

Не имея возможности (выходящей за рамки данной статьи) анализа всех итоговых документов этого Собора, обратимся к некоторым из них, связанных с обозначенными папой Павлом VI как укрепление единства христиан и диалога с окружающим миром. Этим проблемам посвящены следующие итоговые документы Собора: «Декрет о Восточных католических церквах», «Декрет об экуменизме», «Декрет о религиозной свободе» и «Пастырская конституция о Церкви в современном мире».

Обратимся к «Декрету о Восточных католических церквах». Этот документ, признавая наличие разделенности на западные и восточные церкви, не называет, однако, Восточные Церкви православными, а продолжает считать их католическими (или временно отпавшими от Католической церкви).

В этом документе говорится: «Хотя такие отдельные Церкви - как Восточные, та и Западные - частично различаются между собою, как говорится, обрядами, то есть богослужением, церковной дисциплиной и духовным наследием, тем не менее они равным образом п о р у ч а ю т с я (разрядка наша - А.Ш.) пастырскому правлению Римского Понтифика, который по воле Божией преемствует Блаженному Петру в п е р в е н с т в е (разрядка наша - А.Ш.) над всей Церковью. Вот почему эти Церкви обладают равным достоинством, так что ни одна из них не превосходит другую благодаря обряду, и пользуются они одними и теми же правами и несут одни и те же обязанности, включая долг проповеди Евангелия во всем мире под водительством Римского Понтифика»[26]. Этот (третий) пункт названного Декрета не оставляет сомнении в том, что Ватикан считает все Восточные Православные Церкви временно отпавшими от единственно истинной христианской, т.е. Католической церкви, и что рано или поздно эти «отпавшие» церкви будут возвращены под водительство Римского Понтифика. Не указывается только, каким способом: «Священный Собор весьма радуется плодотворному и деятельному сотрудничеству Восточных и Западных Католических Церквей и ВТО же время заявляет: все эти правовые нормы устанавливаются для нынешних условий, п о к у д а (разрядка наша - А.Ш.) Католическая Церковь и отделенные Восточные Церкви не придут к полноте общения»[27].

В другом Декрете Собора - «Об экуменизме» приводится мысль о несовершенстве истины Христовой в учении и обряде Восточных Церквей, ибо всю полноту Нового Завета и все его богатство Христос «вверил», по мнению Собора, только Римскому папскому престолу.

«Мы верим, что одному лишь Собору апостолов, во главе которого стоит Петр, Господь вверил все богатство Нового Завет, чтобы создать на Земле единое Тело Христово, в Которое надлежит полностью включиться всем, кто тем или иным образом уже принадлежит к народу Божию»[28].

Приведенные тексты, взятые из одного из документов II Ватиканского собора не позволяют сомневаться в том, что речь идет не о каком-то равноправном сотрудничестве между Католической церковью и православными церквами Востока, а возвращении этих «заблудших», по их мнению, Церквей в лоно «единственно истинной» христианской Церкви, т.е. Церкви католической.

Возможно, кому-то показалось, что эта «истинная церковь» преобразилась, искупила вину прошлых грехов, очистилась от «всякия скверны» и имеет право на водительство над всем христианским миром.

Однако, как возможно сотрудничество с церковью, которая предала того, по чьей воле она была создана. Это иллюзия, но не возможность. Здесь как и везде принцип: «единожды предав» действует безотказно. Встав однажды на путь отвержения основополагающих христианских принципов, заповедей и ценностей, она продолжает отвергать их и сегодня, чем и продолжает вносить свой вклад в расхристианивание западной цивилизации. Современная Католическая церковь, предавая Христову веру, все очевиднее переходит на позиции современного либерального глобализма и его идеологии. Совершенно не случайно II Ватиканский Собор в качестве руководящих принципов деятельности Католической церкви в современном мире принял на вооружение основные либеральные принципы - свободы, толерантности, прав человека и свободы совести.

Решения этого Собора, которыми руководствуется сегодня Католическая церковь, получили не однозначную оценку даже внутри самой Церкви, в том числе и у части епископата. Даже правящий ныне папа Бенедикт XVI, будучи еще кардиналом, вынужден был признать неоднозначность документов Собора.

«Принесенные Собором результаты, - писал он, - как сегодня можно об этом судить, жестоко обманули ожидания всех... папы и отцы - делегаты Собора надеялись достичь нового католического единства, однако вместо него начались конфликты, переходящие... от самокритики к саморазрушению. Надежды на новый прилив энтузиазма в значительной степени обернулись скукой и разочарованием. Вместо ожидавшегося прорыва мы, напротив, имеем дело с процессом постепенного упадка»[29].

Затем кардинал Й. Ратцингер признал, что II Ватиканский Собор принял на вооружение ценности, накопленные двумя веками либеральной культуры и примирил Церковь с либерализмом.

Более жесткую, чем кардинал Ратцингер, позицию в оценке II Ватиканского Собора занял французский католический архиепископ Марсель Лефевр. Он назвал этот Собор прямым предательством Христа и Его учения и написал об этом предательстве целую книгу. Особенно жесткой критике им были подвергнуты либеральные принципы, взятые на вооружение этим Собором в качестве основополагающих в деятельности не только секуляризированного мира, но и самой Церкви. Он не только осудил принятие этих принципов (толерантности, свободы совести, прав человека), но и подверг их жесткой и аргументированной критике, вскрыл их лживость и лицемерие, их неприемлемость не только для христианской жизни, но и жизни общественной, светской.

Подводя итог анализу либеральной сущности Собора и его основных документов, Лефевр посчитал их новым, смертельным для Церкви шагом в сторону отказа от принципов христианской веры.

«Христианское и католическое общество, - писал он, - в конечном счете и церковь, гибнут не столько под натиском коммунистов и масонов, сколько вследствие предательства со стороны либеральных католиков, которые сначала организовали Собор, а затем осуществили постсоборные реформы... Факты свидетельствуют о том, что в настоящее время соборный либерализм сводит Церковь в могилу»[30].

Русская православная Церковь не подвергается сегодня внешнему натиску коммунистов, зато очевидно внешнее давление на нее со стороны либералов и масонов, голубой мечтой которых является полное упразднение РПЦ и замена христианских православных принципов жизни народа принципами либерально-глобалистскими. К сожалению, проводниками этого давления становится часть церковного клира, проявляющего неуемное желание слиться в «братских» объятиях с церковью, которая идет, по мнению католического епископа, в могилу. Это дает нам основание назвать наших церковных либералов могильщиками русской Православной Церкви, желающими ее духовного и нравственного разложения. Допустить развитие такого экуменического религиозного процесса, значит подписать смертный приговор, не только РПЦ, но и самой России.

Либерализм и католическая Церковь

Исторический анализ внутреннего разложения Католической церкви позволяет нам увидеть, как протекал этот процесс и в каких формах. Мы видим, как неуемная жажда власти у верхушки Католической церкви привела к разрыву единой Апостольской христианской Церкви на две части (западную и восточную Церкви), как внутреннее духовно-нравственное разложение церковного клира подводит эту Церковь к религиозной Реформации и новому витку ослабления единства, падения авторитета христианской Церкви, как в последующем из секуляризированного либерализированного мира либеральные идеи начинают проникать в среду Католической церкви, которые в конечном итоге приводят ее к пагубным решениям II Ватиканского собора (1962-1965 гг.).

Истоки либеральной идеи надо искать в античности. В Европейской цивилизации они начали вызревать в эпоху Нового времени, а официальное признание на государственном уровне они получили в конце XVIII в. во время Французской буржуазной революции. Именно эта революция, идеологией которой стал либерализм, дала возможность ясно понять, что либерализм есть антипод христианства (и религии вообще), его непримиримый коварный и вековечный враг. Подтверждением этого тезиса является безжалостный, кровавый погром Католической церкви во Франции в годы Французской буржуазной революции 18-го века.

Хотя в последующих европейских революциях XIX в. либерализм не прибегал к подобным расправам над Церковью, это не значит, что он изменил свое отношение к религии. Оно по-прежнему оставалось враждебным, но изменилась тактика его антирелигиозной политики. Он отказался от революционных погромов и перешел к тактике измора, назвав ее принципом у п р а з д н е н и я религии. Он решил упразднять противостоящую Католическую церковь через самого Папу. «Мы, - писали либералы, - должны искать и ожидать такого Папу, который бы отвечал нашим нуждам, а для этого необходимо сформировать поколения, достойные правления, о котором мы мечтаем». Они исходили из того, что дождутся такого Папу, который воспримет их доктрины. И тогда: «Духовенство последует под наши знамена, будучи уверенным, что идет под хоругвями апостольских ключей... так мы достигнем торжества революционных идей через Папу»[31]. И они дождались таких пап. Таким папой стал Павел VI, руководивший работой второй сессии II Ватиканского Собора, которого Луи Салляран назвал двуличным. Он давал этому папе такую характеристику: «На словах он верен Преданию, а на деле совершенно противостоит ему, постоянно качается как маятник между Преданием и новшествами. Такой папа открывает значительные возможности для врагов Церкви»[32].

Материалы II Ватиканского Собора показывают то, как глубоко проник либерализм в ряды иерархии Католической церкви и как велико стало влияние его агентов внутри ее. Идеи и принципы либерализма сегодня активно размывают догматические основы веры, превращают Церковь в одну из социальных структур общества, решающих мирские, а не религиозные задачи.

«В Риме (т.е. в Ватикане - А.Ш.), - утверждает Лефевр, - ни в словах, ни в деяниях уже не ощущается духа веры. Создается впечатление, что там человеческое правительство, которое действует и реагирует чисто человеческими способами, по образу мира сего, воодушевляемого системой мысли, учением международной организации ООН, которая не стала еще мировым правительством, но приближается к этому. Все это глубоко противоположно Царству Господа нашего Иисуса Христа»[33].

На протяжении всей истории противостоянии либерализма и христианства первый упорно требовал от Церкви решения трех задач:

1. Освободить разум от пресса объективной истины, которая на самом деле всегда относительна и никогда не абсолютна. И это в полной мере относится к христианству. Но может ли уважающая себя и ответственная за слово Божие Церковь согласиться с этим либеральным требованием, когда, по ее вере, Бог есть абсолютная истина. «Я есмь путь, и истина и жизнь, - объявил Иисус своим ученикам.

2. Освободить истину от догматов. Но как это сделать, если догматы обосновывают и раскрывают истину. Они стоят на истине как на фундаменте, разрушение которого разрушает веру, уничтожает религию.

3. Дать верующему полную свободу воли в выборе религии, признать равенство всех религий, т.е. уравнять христианство с саентологией, Брахма Кумарис или иными деструктивными сектами, называющими себя религиозными.

Все это можно осуществить только при полной деформации христианского вероучения и отказа от основополагающих христианских принципов. Именно на этот путь и встала современная Католическая церковь.

Опасность либерализма для РПЦ

Хотя Конституция РФ провозглашает, что у нас не должно быть никакой государственной идеологии, на самом деле она есть. Этой идеологией является либерализм, который, имея в руках рычаги власти, все больше и настырнее проникает во все поры нашей жизни, отравляя своим ядом умы и сердца людей, не искушенных в коварстве этой идеологии. Стержнем либеральной идеологии стал сегодня принцип т о л е р а н т н о с т и. Исследованию и утверждению этого принципа посвящены многочисленные научно-практические форумы, разработаны программы и методические пособия. Он введен в учебные курсы, о нем пишут статьи, брошюры и книги, защищают дипломы и диссертации. Он везде и во всем.

Объектом ее воздействия не могла не стать и РПЦ как главный бастион сопротивления агрессивному и лицемерному либерализму. И мы видим, что и здесь либерализм пустил свои корни и начал свою разрушающую работу. Он даже не довольствуется уровнем писаний и заявлений известных церковных либералов - протоиерея Георгия Митрофанова и протодиакона Андрея Кураева, - а поднимается выше по лестнице церковной иерархии. И нам уже известно, что Московской Патриархией создана комиссия по переговорам с Ватиканом, что уже проведены ряд заседаний этой комиссии. Судя по давлению, которое начинает оказываться на противников либерализации как внутри РПЦ, так и на православных мирян и их организации, внутри РПЦ сформировались либеральные прокатолические силы, которые пытаются проделать с РПЦ то же самое, что проделали они, в свое время, с самой Католической церковью.

Это понуждает здоровые силы Русской Православной Церкви и православную общественность не только проявлять бдительность, но активно сопротивляться процессу либерализации, т.е. разложению и фактическому убиению нашей главной духовно-нравственной опоры - Матери Церкви.

Горький и трагический исторический опыт Католической церкви, которая начала свое разложение с морального и духовного растления церковного клира, а заканчивает сегодня свой путь не под хоругвями Христа, а под сатанинскими символами либерализма. Этот опыт требует от нас твердости и бескомпромиссности в стоянии за православную веру, ясного понимания сути и последствий реализации тех либерально-глобалистских устремлений, которые ведут мир к расчеловечиванию, созданию одного «большого муравейника» или, как определил его известный российский философ А. Зиновьев, - «человейника».

К сожалению, Католическая церковь, продолжающая претендовать и сегодня на титул единственно истинной христианской Церкви, уже активно включилась в создание этого «человейника», в котором уже не будет человека как человека - творения Божьего. Наш великий соотечественник Ф.М. Достоевский нарисовал яркую, трагическую картину этого «человейника», изложенную устами Великого Инквизитора в романе «Братья Карамазовы». Можно только поражаться точности совпадения этой картины с писаниями современных мондиалистов. Вот, что поведал Христу о будущем человеческого общества этот представитель высшего эталона католической иерархии.

Люди этого нового, созданного по их (верхушке этой церкви) представлениям общества, «станут робки и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное тысячемиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, но и в свободные от труд часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как детей за то, что мы им позволили грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с нашего позволения; позволяем же мы им грешить потому, что их любим, наказание же за эти грехи, так и быть, возьмем на себя»[34].

Вот такую «идиллию» человеческого бытия нарисовал Великий Инквизитор, которую хотят превратить в реальность современные либеральные глобалисты. Для нас здесь важно увидеть, что в рядах сторонников этой «идиллии» стоят иерархи Католической церкви. Достоевский предвидел, что она именно таким образом закончит свое существование, т.е. слугой не Христа, а «мудрого духа пустыни», который испытывал Христа на берегу Мёртвого моря, т.е. слугой дьявола.

Самое страшное здесь то, что радикально извращается христианское учение о человеке, согласно которому человек есть подобие Божие, сотворенное по образу и подобию самого Творца. «И сказал Бог: сотворим человека по базу Нашему и по подобию Нашему...» (Быт. 1, 26).

Поскольку Бог есть воплощение абсолютной свободы, Он наделил и человека правом - быть свободным. Даже тогда, когда человек совершил первое греховное деяние - ел запрещенный Богом плод - Бог не остановил его, ибо знал, что этот жест лишит человека свободной воли, обессилит его и приведет к деградации.

Великий Инквизитор считает данную человеку Богом свободу ошибкой и несчастьем для человека. Снятие с него непосильной ноши под именем «свобода» открывает путь к извращению христианских символов.

Поэтому он считает, что только освобождение человека от непосильного гнета свободы, сделает его довольным и счастливым.

Снятие с человека «гнета свободы» позволяет вероотступникам снять и заменить два важных христианских символа: «пастырь» и «паства», знаменующих собой церковь (священнослужителей) и верующих прихожан. В христианском понимании «пастырь» и «паства» символизируют равенство всех перед Богом, ибо все «рабы Божии» по духу. Неравенство проявляется только в сфере ответственности перед Ним, ибо пастырь отвечает не только за себя, но и за свое стадо.

Если в христианстве речь о подчинении пасомых своему пастырю только в духовном плане, то Великий Инквизитор, символизирующий у Достоевского Католическую церковь, переводит их взаимоотношения в сугубо материальную сферу. Здесь пастырь выступает в роли «Кесаря», а паства в роли «ochlos’a» (толпы, черни), безвольных и послушных рабов.

Выше мы уже видели в каких «Кесарей» превращались некоторые римские папы и в каких пастырей превращалось католическое священство, а также какую цену заплатила Католическая церковь за деформацию своей духовной миссии и свои мирские прегрешения. Вывод здесь следует один: Церковь, превращающая себя в «Кесаря», а паству в легкоуправляемое стадо, а не духовных братьев, обречена. Он утрачивает право и возможность быть духовным наставником, ведущим верующий народ к Богу. Утратив это право, она начинает уходить в мир и жить по его законам, а не по законам Бога. Принятие II Ватиканским собором основополагающих либеральных принципов есть явное подтверждение этому.

Здесь и возникает вопрос о тех целях, которые преследуют наши либералы, настаивая сегодня на тесных взаимосвязях с Ватиканом, когда совершенно ясно, что эта «братская» дружба может завершиться трагедией для Русской Православной Церкви. Известная русская пословица гласит «Избави нас, Бог, от таких друзей, а от врагов мы сами избавимся».

Заключение

Историко-методологический анализ процесса развития духовно-нравственного распада Католической церкви дал возможность выявить те грани, за пределы которых христианская религия не может вступать, оставаясь Христовой Церковью. Церковь берет на себя величайшую ответственность пред Богом и людьми - неустанно трудиться над духовным и нравственным совершенствованием людей, над очищением их греховной природы, преодолением их несовершенства. Она сама должна являть людям пример этой борьбы за совершенство, выжигая из своей среды духовным огнем всякую нечисть, которая неизбежно проникает в ее тело и разлагает его, компрометирует Церковь. Это важно всегда, но особенно важно, когда общество, внутри которого находится Церковь, духовно и нравственно больно и крайне нуждается в помощи Церкви.

В этих условиях от Церкви требуется крепкое стояние в вере, сплочение своих рядов, преодоление разномыслия, часто ведущего к расколу, ясность целей и позиций, верность веками и тысячелетиями выработанной святоотеческой традиции, несокрушимая преданность букве Св. Предания и Св. Писания.

Отступление от этих принципов и требований приходится оплачивать дорогой ценой не только самой Церкви, но и той цивилизации, внутри которой она существует. Горький, но поучительный опыт Католической церкви, должен быть учтен в практических делах нашей православной жизни.

Алексей Швечиков, доктор философских наук, профессор СПбГУТД